7

На следующее утро прошлые приключения в таверне и разговор с Джеком не способствовали хорошему настроению – как и тот беспорядок в доме, который оставил Кристос, уходя на работу. Я с преувеличенным отвращением (которое никто не видел) столкнула грязные носки с доски для хлеба. Брат забыл на столе очередной памфлет, в порыве раздражения я отложила его в сторону. Меня всю трясло от негодования. Я ожидала от Кристоса хотя бы капли понимания. Неужели он не мог убрать за собой? Если только, конечно, он не оставил буклет в надежде, что я увижу его. Весьма правдоподобно, похвалила я себя, приподнимая сшитую нитями рукопись. Свеженапечатанный и сброшюрованный памфлет. Он пах чернилами, а на главной странице стояла знакомая типографская печать. Я перелистнула страницы.

«Обоснование рабочего класса: пример законодательных прав». Я закатила глаза – добавление замысловатых слов к разглагольствованиям Кристоса не делало их более трогательными – особенно после двухчасового прослушивания его сентенций прошлой ночью. Я посмотрела на обложку. «Книга, в которой мы попытаемся объяснить искусственное деление между классами и выгоду избавления от этого деления – что будет обязательно сделано демократическим правительством, дарующим рабочему классу его законодательные права. Написано К. Б.»

Это были инициалы Кристоса. Дрожащей рукой я опустила буклет. Чернила окрасили мои пальцы. Я знала, что он читает памфлеты, которые производила Лига, но чтобы Кристос их писал? Я не осмелилась читать остальные страницы. Обложки было достаточно. Я держала в руках не образовательный материал. Обоснование – это потенциальная измена. Кристос не только пропагандировал активный антимонархизм – на предательской бумаге стояло его имя. Это было хуже, чем любая активность, в которой он уже участвовал: организация собраний, контакты с различными группами рабочих, привлечение новых членов в Лигу и к лекциям, объединяющие элементы типа колпаков. Это были эфемерные вещи – разговоры во время рабочих перерывов проходили быстро. А буклет означал постоянный факт. Он мог быть указан в отчете.

Я не могла оставаться дома, ожидая Кристоса в надежде пообщаться с ним. Да мне этого и не хотелось. Он не говорил мне, что подпишется под предательским памфлетом – пусть и с добрыми намерениями. Он не только точно знал, как я буду реагировать, но и понимал, что приобщение к его опасным мыслям не обезопасит меня. Чем меньше бы я знала, тем было бы лучше. Его забота обо мне говорила сама за себя. И все же – к тому времени, когда я пришла на работу, – мое настроение не улучшилось.

– Пенни, твои оборки… это убожество, – выпалила я, не собираясь говорить так грубо.

Пенни покрылась румянцем и забрала у меня оборки для рукавов. Края были слишком широкие, а складки – неровные. Я знала, что эту работу она могла бы сделать лучше.

– Что случилось? – смягчившись, спросила я.

– Не знаю, – огрызнулась моя помощница. – Ладно, извините. Думаю, я отвлеклась на посторонние вещи.

– На этой неделе ты должна быть крайне сосредоточенной. У нас полная доска заказов, плюс прибавилась работа над придворным платьем. – Я посмотрела на Пенни. После полученного нагоняя стоило оказать ей доверие. – Я хочу, чтобы ты взялась за вышивку платья. Тебе это по силам?

Она обрадовалась.

– Конечно!

Я знала, на что она была способна. Когда Пенни сосредотачивалась на работе, ее труд становился не только дотошным, но и творческим.

Она торопливо убежала переделывать оборки. Алиса в это время теребила в руках многослойную затейливую шапочку. Я вытащила с верхней полки рулон тонкого льна и, используя измерительную ленту, отрезала три куска для нижнего белья Виолы.

– Мы давно уже не использовали этот лен, – сказала Алиса, указывая на рулон.

Она была права. Многие из нас носили под платьями простое белье из грубого льна, и наше ателье почти их не продавало. Мы производили сложную одежду, которую люди не могли шить сами. А белье могла сметать любая женщина, умевшая вставить нитку в иголку.

– Леди Сноумонт придумала новую модель, – ответила я. – Зачарованное нижнее белье.

– И это все, что она хотела? – спросила явно разочарованная Алиса.

– Плюс повседневное платье.

Я аккуратно сложила лен. Конечно, белье было в приоритете, но платье для такой знатной дамы, как Виола Сноумонт, могло оживить клиентуру ателье и послужить противовесом унылому дождю, который замедлил сезон.

– Я сделаю наброски этим вечером. Она хочет розовое платье. Принеси мне образцы всех оттенков розового шелка. Главное, чтобы рулоны были большими.

Алиса бросилась выполнять задание. Пенни занималась оборками. Я же большую часть утра проработала в своем углу за ширмой, а потом вышла в главный зал, чтобы проверить счета и денежные поступления.

К тому времени Алиса пришивала ленту на шапочку, с которой работала. Вторая помощница отсутствовала.

– Где Пенни? – спросила я.

Алиса с усмешкой посмотрела на меня.

– Наверное, ушла на ланч. Она заявила, что на улице снова тепло и что пора устроить полуденный перерыв.

Было действительно не по сезону тепло, но время ланча еще не наступило. Стопка счетов, которые Пенни полагалось разобрать, лежала нетронутой на стойке. Я тяжело вздохнула. Девушка и в самом деле отвлеклась от дел.

Я осмотрела маленький каменный двор. Никого. Однако с соседней аллеи между моим ателье и следующим магазином донеслось характерное хихиканье. Я прикусила губу. Как отругать Пенни и ее благоверного, не производя впечатления сварливой матроны? Наверное, не получится. Но я не могла терпеть халатность в работе.

– Пенни! – заглянув в аллею, крикнула я начальническим тоном. – Ты ушла из ателье без разрешения.

При этом я видела ее лицо, уютно расположенное на плече высокого мужчины с волнистыми темными волосами.

– И я не потерплю любовных ласк в рабочее время! Ах! – Друг Пенни повернулся. – Кристос! Чертов развратник!

– Любовные ласки? Тебе исполнилось восемьдесят лет, Софи?

Кристос засмеялся, и я покраснела.

– Любовные ласки! Это круто!

– Пенни, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Ступай в ателье и начни сортировку счетов. Ты должна была разобраться с ними еще утром.

Она прошептала что-то похожее на «да, хозяйка», но слова прозвучали неразборчиво. Услышав щелчок дверного замка, я повернулась к Кристосу.

– О чем ты только думаешь, братец?

Он пожал плечами.

– Тебя не касается, с кем ласкаются твои помощницы.

– А если они отлынивают от работы, которую им нужно сделать? Кроме того, Пенни – моя лучшая помощница. Знаешь, как мне трудно держать хороших работниц?.. Они находят другие ателье. Элли, Грета, Флоренс – только за два года.

Уши Кристоса начали краснеть, а по всему его лицу разлилось выражение неловкости.

– Ты паразит! Ты… дурачишься с моими помощницами. А они потом уходят! Я шкуру с тебя спущу, пока ты спишь.

– Пожалуй, я проснусь во время твоих действий, – пошутил Кристос. – Да, я барахтался с Элли и Гретой. Но не с Флоренс. Она была слишком маленькой и толстой на мой вкус.

– А почему же они ушли из моего ателье? Потому что ты разбил их сердца? Ты, грубое и мерзкое животное!

– Эй, эй, подожди. Я не разбивал им сердца. Возможно, Элли принимала ситуацию слишком серьезно. Но нет… Они тоже забавлялись, а ушли, чтобы добавить еще один магазин в свой послужной список.

– Прекрасно. – Я обиделась на него. – Но Пенни… она такая юная!

– Ей шестнадцать. Она достаточно взрослая, чтобы принимать решения самостоятельно. – Брат поднял брови. – Достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. Если захочет, конечно. По закону.

– Ах, красавчик! Тебе надо поговорить с твоим другом Джеком.

– Это твоя заслуга, что он там лепечет. Джек был добрейшим парнем, а получил полнейший отказ. Он не заслужил такого. – Кристос провел рукой по взъерошенным волосам. – Зачем ты так, Софи? У тебя почти не осталось выбора.

– Выбора? А кто сказал, что мне нужен этот выбор?

– Любой парень, у которого имеется хотя бы немного мозгов. Я тревожусь о тебе. Двадцать семь лет…

– Мне двадцать шесть.

– Двадцать шесть. Кого ты ждешь? Ты собираешься откладывать свадьбу до старости?

– Таков мой план, – сказала я.

Но его слова жалили. Я никого не ждала и не была о себе столь высокого мнения.

– Мне не хочется терять ателье ради мужа. Или его семьи. Или чего-либо вообще.

Интересно, почему он не рассматривал в своих памфлетах, с их вычурной печатью и академическим языком, права нормальных женщин? Да и вряд ли он когда-нибудь займется этим делом. В моей груди разгорался уголек гнева.

– Просто… Если со мной что-то случится, я не хочу, чтобы ты оставалась одна.

– Если тебе нравится брак, кончай дурачиться с хорошенькими поденщицами и женись на одной из них.

– Я не дурачусь.

Лицо Кристоса изменило выражение, став более честным и доступным. Его обычная ухмылка и развязность исчезли.

– Не дурачишься?

– Я запал на эту девушку. – Он прочистил горло. – Пенни прекрасное существо.

– Угу, прекрасное.

Я отмахнулась. Ах, любовь – потерянное чувство… Пенни была юной, но не настолько, как многие галатианские девушки, выходившие замуж. Прежде всего она законно могла подписать ежегодный договор о найме. Я с улыбкой вспомнила, что в шестнадцать лет была убеждена в своей зрелости. Ну а Пенни верила в свой опыт.

– Только не слоняйся вокруг, когда она в ателье. Девушка легко отвлекается, а у нас сейчас много работы. Я ясно выразилась?

– Ясно, – с усмешкой ответил Кристос. – Я по-любому буду слишком занят, чтобы торчать с ней в дневное время.

– Ты нашел работу?

Сегодня, к примеру, он не напрягался, чтобы получить ее.

– Не ворчи. Завтра моя бригада начнет сооружать большое здание. При моем авторитете у каменщиков они обязательно наймут меня подносить кирпичи. Прости, я вру. У меня договоренность с Лигой. Завтра мы планируем большую демонстрацию.

Он пристально посмотрел на меня.

– Вы планируете демонстрацию?

Кристос не мог запланировать даже завтрак.

– Не я сам, конечно, – ответил брат. – Нико писал прокламации, Джек помогал. И Венко… Он видит ситуацию целиком, как будто смотрит на нее сверху вниз. Ну а я, по его словам, имею дар мотивировать всех, кто вступает в движение.

– Кристос, я не могу возражать тебе. Однако моя репутация…

– Она важна, мне это известно. Я не прошу тебя маршировать с плакатом в руках. Нет, просто приди, чтобы посмотреть на нас. Увидишь, какие мы серьезные. Как много людей на нашей стороне.

Я не могла отказать своему брату.

– Только не забудь надеть свой колпак.

Он усмехнулся.

– Надену. И еще одно… Профессор Венко хотел бы встретиться с тобой. Я рассказал ему о колпаках.

– Почему это он заинтерсовался швеей-чародейкой? – со смехом спросила я.

– Он исследует эту тему. Изучает магию.

– Никто не изучает магию, – пошутила я. – Это равнозначно разговорам о том, что кто-то исследует нюансы грязных луж или обжиг кирпичей.

– А он изучает. Действительно изучает, Софи. Гений – что с него взять? Я сказал, что приведу тебя этим вечером.

– Кристос! Сначала ты полутра отвлекал Пенни от работы, и это при нашей заполненной доске заказов. Я составляю узор для жакета миссис Норрис. Завтра она придет на примерку, и…

– Я уверен, ты закончишь все заказы вовремя, как всегда. Ты берешь дополнительную неделю на каждую вещь, которую принимает твое ателье.

Я зарумянилась. Он говорил правду. Это была разумная практика в расчете на различные отсрочки.

– Профессор Венко желает познакомиться с тобой, и я не хочу разочаровывать его. А теперь как насчет ланча? Колбаски на палочках? Оплата за мной. Тут есть продавец, который поджаривает их с луком. Это просто вкуснотища.

Я вздохнула, но позволила Кристосу увлечь меня на улицу.