23

С моим новым пониманием проклятий мне осталось лишь ждать заказа Пьорда. Тем временем я продолжала управлять ателье, словно ничего не происходило. Подготовив за неделю платье леди Виолы, я решила не отправлять посыльного, а бесстыдно напроситься на встречу, придя к ней домой. Я подумала, что Пьорд был прав – у меня возникнет тяга к леди Сноумонт, если я буду часто входить в ее двери. Прежде чем выходить из ателье, я внимательно посмотрела в окно. По пути я пыталась держать на расстоянии свое чувство вины от того, что так грубо обманула Пенни. Это не помогало.

Когда я свернула за угол – там, где улица расширялась у реки, – что-то промелькнуло на периферии моего зрения. В мой обзор попала фигура, шагавшая за мной и отстававшая на несколько шагов. Мой взгляд зацепился за полоску красного цвета. Похоже, мужчина сунул свою шапку за пояс, и та выглядывала из-под его жакета.

Я ускорила шаг, но он шел за мной, словно совершал некий сложный военный маневр. Мой швейный набор в кармане плаща – маленькая сумочка с иглами, нитью, воском и острыми ножницами – бил о бедро. Я обхватила его пальцами, нашла ножницы и сжала их в руке.

Мужчина – ничем не примечательный, кроме красного колпака – был все еще позади меня, пока я шла к дому леди Виолы. Выйдя на оживленную улицу, я прошла около двух кварталов и свернула в узкий переулок. Не позволяй вору или повесе выманить тебя из многолюдного места, всегда говорил Кристос, лучше драться, чем позволять кому-то брать то, что им не принадлежит.

Мои пальцы сомкнулись на ножницах – единственном оружии, которое у меня было. Но что, если мужчина является ищейкой Пьорда? Что мне делать? Если я стану сражаться, Пьорд ответит тем, что навредит моему брату. Хотя этот мужчина был одним из многих, которых профессор имел в своем распоряжении. Это не моя проблема, а Пьорда. Я позволила ножницам упасть в мой карман. Если он хочет следовать за мной, то я не могу остановить его.

Он скрылся из вида, когда я приблизилась к воротам Виолы. Украдкой я проследила, как он пересекает улицу и прячется за большим деревом. Горничная впустила меня и объявила о моем визите Виоле, затем попросила подождать в приватной комнате. На мольберте в углу стояла незаконченная картина. Женщина, облаченная в пышное платье, смеялась с холста, откинувшись в кресле. Богатые цвета в центре картины сменялись по краям чисто белым. Сюжет был не закончен. Я прищурилась и узнала обивку кресла, в котором сидела женщина. Она пристально смотрела на меня через комнату.

Я поняла, что ее писала Виола. Картина была очень личной – интитмная обстановка будуара, слегка распахнутый халат, естественное смеющееся лицо. Я почувствовала себя вторгшейся в чужое пространство. Это был не официальный портрет, а то, чего я не встречала прежде. Словно набросок, поймавший сцену из жизни.

– Наверное, вы хотите примерить платье, – войдя в комнату, произнесла Виола.

Ее голос звучал, как колокольчик. Она увидела, что я смотрю на картину, и остановилась.

– Красиво сделана. Картина, я имею в виду.

Лучше бы этот холст не попадался мне на глаза.

– Спасибо, – сказала Виола, высвобождая булавки, которые скрепляли ее платье. – Хотя портрет следовало бы убрать перед тем, как вы зашли.

– Я не видела… То есть мне нечего сказать… даже если что-то нужно говорить по этому поводу.

Виола засмеялась.

– Единственная из моих подруг, которую не узнают при встрече. Принцесса Аннетт.

– О! – Я повернулась спиной к женщине на картине. – Но вы давно пишете королевскую семью в довольно строгом стиле…

– А в таком виде вам не нравится? Им точно не понравится. Ни одежда, ни место, ни их комбинация.

Она склонила подбородок и посмотрела на нарисованную Аннетт, которая, казалось, ответила ей взглядом.

– Конечно, они не знают ее так хорошо, как им хочется верить.

– Ваши подруги?

Глаза Виолы расширились, словно она впитывала картину целиком – всю Аннетт сразу.

– Она значит для меня больше, чем любой человек на земле. – Леди Сноумонт встряхнула головой. – Она выйдет замуж весной, и все закончится.

– Простите, я не знала.

Виола засмеялась.

– Вы смертельно отстали от наших дворцовых сплетников. Да, королевский дом близок к финальным переговорам с послами из Восточного Серафа. Брак с Восточным Серафом подтвердит альянс, заключенный с ними. Принц Орбан не может унаследовать трон без какого-нибудь чуда. Он второй сын от второй жены, но все еще достаточно приближен к отцу, чтобы передача короны состоялась. К тому же он ниже Аннетт и довольно вял на вечеринках. – Виола пожала плечами. – Трагедия всех дворян: вы выходите замуж за того, кого хотят ваши родители.

– А вы не выходили замуж? – спросила я осторожно, раскладывая булавки, измерительную ленту и блокнот.

Я расположила их в аккуратный ряд. Виола улыбнулась, глядя на мои скрупулезные приготовления.

– У меня снисходительный отец, а мать умерла много лет назад. И только матери, великие дипломаты супружеского мира, принуждают дочерей к таким вещам.

Я не знала, что сказать. Простыми людьми никто не дирижировал. Они встречались друг с другом и влюблялись, как Кристос и Пенни. Я, например, избежала этой ошибки, а Виола уклонилась от политических махинаций, которые могли бы принудить ее к браку. В этом отношении мы походили друг на друга – обе намеренно избегали брака и держались своего выбора, чего бы оно ни стоило.

– Опять же, я не претендую на трон, – добавила Виола. – Аннетт торопится родить наследника, который в случае смерти ее отца станет королем. Ее мать дала мужу только троих дочерей.

Кислое лицо Виолы напомнило мне, что Пьорд – скорее рано, чем поздно – собирался повлиять на вопрос наследия.

– Глупое правило, что дочери не могут наследовать трон. Посмотрите на Объединенные Штаты. Принцессы имеют такие же права наследования, что и принцы. Но здесь все иначе: либо Аннетт производит наследника, либо трон переходит к Дому брата короля. Никто не думает о принце Вестланда. Трон передается от отца к сыну. И нам повезет, если мы избежим путаницы с регентом – если у Аннетт будет сын.

Ее тон предполагал, что в долгой истории Галатии простые правила преемственности власти решили бы кучу проблем. Я решила не показывать свое невежество в истории и вместо этого вытащила муслиновую подкладку платья.

– Вот, посмотрите. Вам нравится?

Виола взглянула на незавершенный портрет и горько вздохнула.

Я была довольна. Подкладка подходила идеально. Мне оставалось лишь слегка подогнать проймы рукавов под узкие плечи Виолы. Леди Сноумонт повернулась к зеркалу, одобрительно мне кивнув.

– Красивый фасон. Я уже вижу, что оно будет совершенным. Такие элегантные линии.

– Спасибо, – сказала я, воткнув пару булавок в переделываемую часть.

– Вы можете остаться, – импульсивно произнесла она. – На весь вечер. Будет карточная вечеринка. Ко мне придут только близкие подруги.

Она передала платье обратно мне.

– И друзья. Включая Теодора.

При упоминании Теодора мое дыхание приостановилось, и незнакомая легкость прокралась в грудь. Я так долго избегала брака, что забыла о приятностях ухаживания. Мне захотелось прочитать мысли Виолы, но она повернулась и начала поправлять прическу перед маленьким зеркалом.

– Я не одета для званого вечера, – возразила я не совсем искренне.

– Тогда ступайте домой и возвращайтесь. Или одолжите что-нибудь у меня!

Поймав мою руку, она потянула меня к гардеробу.

– Это все не на мой рост, – сказала я, сравнивая узкую спину и хрупкую фигуру Виолы со своими широкими плечами и большим бюстом.

– Чепуха. Вам подойдет вот это… Или нет… вот это.

Она убрала в сторону пурпурную обертку и вытащила из шкафа нечто ажурное и небесно-голубое. Это было платье в стиле сорочки: с присборенным лифом, талией и рукавами. Оно могло подойти любой женщине.

– Я не могу просить у вас одежду.

Интереса ради я пощупала край широкого рукава. Он был мастерски сделан.

Виола повесила платье на дверь гардероба.

– Перестаньте воспринимать мои жесты как милость. – Она приподняла изящные брови. – На самом деле это не так.

– Я в положении попрошайки. Беру в долг ваше платье.

– Я видела вашу одежду. Она лучше, чем у многих моих подруг.

– Ладно, беру, – сказала я, сбрасывая жакет и принимая платье. – Оно вполне соответствует официальному вечеру.

Я втиснулась в бледно-голубой шелк и застегнула маленькие крючки. Виола поджала губы, наблюдая за переодеванием.

– А что, после тяжелого рабочего дня вы просто идете домой? Сидите там и шьете дальше?

– Да, почти всегда.

Я пригладила юбку платья. Должна признать, оно было красивым. Я поймала свое отражение в зеркале.

– Мой брат ходит в кафе и таверны. Иногда я составляю ему компанию, но…

Я замолчала, не закончив. Даже до исчезновения Кристоса все эти разговоры о революции под крепкий эль раздражали меня. Не нужно было упоминать об этом здесь.

– Не очень хорошие места для вечерних нарядов, – согласилась Виола. – Нам нужно вытаскивать вас почаще в салон. Художницам необходимо вдохновение.

Я не стала спорить, хотя и гадала для забавы, что Виола думала о простых людях. Мы довольствовались маслом для лампы и несколькими свечами в месяц, а это было не то освещение, которое требовалось для развлечения. Между знатью и простолюдинами пролегла непреодолимая дистанция. Но вряд ли такие заботы затмевали ум Виолы.

– Сегодня вечером я удерживаю вас не только по корыстным причинам, – призналась Виола. – Меня попросил об этом Теодор. Я не могла отказать одному из старых друзей.

Она достала из бумажной коробки, стоявшей на ее туалетном столике, изящное ожерелье из цитринов.

– Они идеально подходят к этому платью и под вашу комплекцию.

Я отмахнулась, но она настояла.

– Не знаю, что вы сделали с ним, но сейчас он в лучшем настроении, чем за прошлые несколько месяцев. Даже с тех пор, как его отец начал договариваться о женитьбе на одной из принцесс Объединенных Штатов… Я же говорила вам, что ожерелье будет выглядеть великолепно! Вы только посмотрите!

Я не могла избавиться от слов, которые эхом звучали в моих ушах. Конечно, мне было известно, что любой роман с Теодором был бы краток. Когда дело доходило до любви, краткость была необходима для особы в моем положении. И все же я почувствовала болезненный укол при мысли о расставании.

Встряхнув головой, я увидела отблески, танцевавшие на ожерелье. Будет лучше, если герцог начнет избегать меня. Пьорд следил за мной, и Теодор мог стать его целью. Я улыбнулась своему отражению в зеркале Виолы. Сейчас мне хотелось насладиться компанией Теодора, а потом пусть он уйдет – вот так просто.