Глава 16

– Такое ощущение, что ты и не уходила. С возвращением! – приветствует Раиса Силку в общем отделении.

– Вовремя ты появилась! – кричит Люба из дальнего конца палаты. – Снимай ватник и помоги нам.

– С тех пор как я ушла, вы так и не удосужились прибраться в палате? Клянусь, это грязное полотенце лежало здесь больше года назад! – откликается Силка.

– Неужели столько времени прошло? – удивляется Раиса.

– Да, порядочно, – отвечает Силка.

Их внимание отвлекают крики мужчины, которым занимается Люба.

– Все в порядке? – спрашивает Силка.

– Давай, у нас для тебя много дел, – говорит Раиса. – Вчера в одном забое произошел взрыв, погибло довольно много людей, и к нам поступили тяжелораненые. Нескольких прооперировали, а двоим пришлось ампутировать конечности.

– Просто скажите, где я нужна.

– Иди помогать Любе. У того бедного парня сильные ожоги, и она пытается сделать ему перевязку. Мы дали ему обезболивающее, но на него почти не подействовало.

Силка подходит к Любе, пытаясь улыбнуться мужчине, лежащему на койке. Руки и верхняя часть тела у него перебинтованы, лицо изуродовано тепловым ожогом. Он всхлипывает, но слез нет.

– Скажи, что я должна делать, – просит она Любу.

– Силка, это Якуб. Нам надо поменять повязки у тебя на руках, так, Якуб? Мы не хотим, чтобы ты подцепил инфекцию.

– Привет, Якуб. Это польское имя, да? – (Якуб кивает, несмотря на боль.) – Люба, можно я поговорю с Якубом по-польски?

– Может, попробуешь поменять повязку на его руке, пока вы будете вспоминать старые времена.

– Я родом из Чехословакии, твоего ближайшего соседа, но я… знакома с Польшей. Хотела было спросить тебя о том, что ты здесь делаешь, но давай отложим этот разговор на следующий раз.

Силка осторожно разбинтовывает левую руку Якуба, тараторя как давнишняя приятельница. Сняв бинт, она видит рану. Люба протягивает ей свежий бинт, смоченный в растворе, от которого бинт становится липким.

– Как получилось, что рука обожжена у него сильнее кисти? – спрашивает Силка. – Это странно.

– На Якубе загорелась одежда, и ожоги, полученные сквозь одежду, более сильные, потому что одежда горела дольше, пока ее не сняли с него.

– Понятно. Что ж, Якуб, можно дать тебе совет? В будущем ходи на работу раздетым.

Силка осознает, что ее замечание отдает дурным тоном, и начинает извиняться. Но она чувствует, что Якуб сжимает ее руку, и опускает на него глаза. Он пытается улыбнуться, даже рассмеяться, он оценил ее шутку.

Люба оглядывает их:

– Извини ее, Якуб. Силка до этого принимала роды. Она привыкла, что у нее голые пациенты. По сути дела, не будь здесь так холодно, я уверена, она разгуливала бы нагишом.

– Люба! – негодующе восклицает Силка.

Люба от души смеется:

– Я закончила с твоей перевязкой, Якуб, так что оставляю вас обоих. Силка, если что-то понадобится, зови.

– Ты очень помогла, Люба. Пожалуй, мы с Якубом теперь справимся сами, да, Якуб?

Силка быстро заканчивает перевязку другой руки парня, говоря ему, что скоро придет проверить, как у него дела. Потом она подходит к Раисе и быстро включается в ритм ухода за пострадавшими, которых ей передает Раиса. Это кажется таким естественным, думает она. Силка знает, как бывает наоборот: когда навязанная тебе роль кажется неестественной и ты всей душой противишься этому.

Во время перерыва Раиса, Люба и Силка прихлебывают горячий жидкий чай и едят хлеб с чем-то вроде колбасы. К ним присоединяется Елена, но отказывается от чая. Хорошо известно, что у себя в ординаторской врачи пьют настоящий чай.

– Как дела у нашей девочки? – спрашивает Елена у Раисы и Любы.

– Как будто она и не уходила! Спасибо, что уговорили ее вернуться к нам, – отвечает Раиса.

– Она меня не уговаривала, – отзывается Силка. – Здорово вернуться и помогать вам, пусть даже вы заявляете больным, что я собираюсь разгуливать здесь нагишом.

– Кто сказал такое про тебя?

– Это была просто шутка, – поспешно вставляет Силка. – Мы пытались отвлечь парня с тяжелыми ожогами, пока меняли ему повязки.

– Ну, если это действует… – с улыбкой произносит Елена.

– Чем еще я могу помочь? – спрашивает Силка.

– На самом деле, Силка, я подумала, не захочешь ли ты ассистировать мне завтра на операции. Это единственная сфера, в которой ты еще не работала. Я буду заниматься относительно простой процедурой, и, наверное, это поможет тебе в обучении.

– Прекрасная мысль! – восклицает Люба. – Думаю, она к этому готова. Что скажешь, Силка?

– Не знаю даже, что сказать. Спасибо вам. Что я должна делать?

– Просто приходи на работу завтра, как обычно. Я тебя встречу, и займемся делом.

Силка смотрит, как Елена уходит. Елена внушает Силке благоговение как прекрасный врач, к тому же девушку подкупает желание Елены поделиться своими знаниями с кем-то не имеющим специального образования.

– Поразительно, что Елена Георгиевна приехала сюда по собственному желанию, – говорит Силка медсестрам.

– Да, бóльшую часть врачей прислали сюда в основном потому, что они что-то напортачили в своей больнице или восстановили против себя какую-то шишку в родном городе. Или, как у нас, это первое назначение после медицинского училища. Елена Георгиевна искренне стремится работать там, где сможет принести больше всего пользы, – объясняет Раиса.

– Неловко спрашивать, но родные живут с ней?

– Нет, она живет с другими врачами-женщинами в общежитии, хотя я слышала о ее дружеских отношениях с одним из врачей. Их видели вместе вечером в городе, – шепчет Люба.

Город Воркута, расположенный за пределами лагеря, был полностью построен заключенными.

– Правда… – «Снова любовь, – думает Силка, – даже в подобном месте». – А вам известно, кто он? Какой врач?

– Я знаю лишь, что это врач из родильного отделения.

– Петр… Она и Петр Давидович?

– Ты его знаешь? – спрашивает Раиса.

– Конечно знает, – вмешивается Люба. – Как раз там она и работала. Ты видела их вместе?

– Нет. Ну, только один раз, когда она привела меня знакомиться с ним в мой первый день, но это объясняет, почему он был готов взять меня, когда меня турнули отсюда. Это замечательно! – восхищается Силка. – Он такой же, как она, очень хороший врач и добрый человек.

– Он симпатичный? – подняв брови, спрашивает Люба.

Силка на миг задумывается.

Он привлекательный, густые усы и смеющиеся глаза.

– Да. Они идеально подходят друг другу.

Но поневоле Силка начинает думать, что Петр не самый красивый мужчина из тех, кого она видела в Воркуте. Теперь, вернувшись в санчасть, она задумывается о том, увидит ли вновь курьера Александра.

– Пожалуй, пора приниматься за работу, – говорит Раиса. – Чувствую, рядом с вами обеими становится жарко.

Да, Силке надо заняться работой. Она не позволит себе слишком долго думать о несбыточном.

Перспектива оказаться в операционной приводит Силку в возбужденное состояние. В ту ночь ей не удается уснуть. В голове вихрем кружатся мысли, когда она переживает все, что видела и делала в тот день.

На следующее утро небо затянуто тучами, но Силка с удовольствием идет в санчасть по траве с невзрачными цветочками. Ее ждет Елена, и они вместе направляются в операционный блок. Там стоит ассистентка с халатом, перчатками и маской. Силка протягивает руки к халату.

– Сначала нужно тщательно вымыть руки. – Елена подводит Силку к раковине. – У тебя надето что-нибудь под рубашкой?

– Только комбинация.

– Хорошо, сними рубашку. Рукава не должны тебе мешать. – (Силка медлит.) – Все в порядке, Силка, здесь только женщины.

Силка медленно расстегивает рубашку. Ассистентка забирает рубашку, протягивает Силке кусок мыла и открывает кран, а сама идет в операционную. Елена стоит рядом с Силкой, намыливает руки до локтей и трет их. Силка повторяет ее действия.

Глядя на бегущую из крана воду и смывая с рук мыло, Силка вздрагивает, когда Елена осторожно поворачивает левую руку Силки и вглядывается в расплывчатые сине-зеленые цифры на ее внутренней стороне.

Елена собирается что-то сказать, но закрывает рот.

Силка, тяжело дыша, смотрит на бегущую воду, а потом, подняв голову, в упор глядит на Елену:

– Вы знаете, откуда это у меня?

– Да, я догадывалась, что ты там была, но я… не хотела этому верить. – (Силка чувствует одновременно жар и озноб.) – Наверное, ты была такой молодой. – Она отпускает руку Силки.

– Шестнадцать.

– Можно спросить… а твоя семья?

Силка качает головой, отводя глаза, и закрывает кран. Она хочет прекратить этот разговор.

– Ох, Силка! – вздыхает Елена, и на ее лице написано сочувствие.

Конечно, думает Силка, все уже знают, что это было за другое место. Но не знают о ее роли там.

– Доктор, скажите мне только одно, – твердо произносит Силка, не глядя на Елену.

– Да?

– Их наказали?

Елена отвечает не сразу:

– Да, Силка. Комендантов, конвойных, врачей. Прошли суды. Их преступления обнародованы перед всем светом. Они получили тюремные сроки или казнены за то, что совершили.

Силка кивает, стиснув зубы. Она готова закричать или заплакать. Слишком много всего накопилось у нее в душе. Слишком долго все длилось.

– Не знаю даже, что сказать, Силка, но мне так жаль, что тебе пришлось пройти через этот невообразимый ужас и в конце концов оказаться здесь. Какой бы ни была причина… – Елена умолкает. – Что ж, тебе было всего лишь шестнадцать.

Силка кивает. В глазах закипают слезы. Она судорожно глотает, чтобы не заплакать, потом откашливается и делает глубокий вдох. Хотя бы сердце так сильно не колотилось.

– Нас ожидает пациент, – наконец говорит Силка.

– Да, – откликается Елена; вытерев руки, они направляются в операционную, где их ждет ассистентка с перчатками и халатами. – Силка, если ты захочешь с кем-нибудь поговорить…

– Спасибо, – обрывает врача Силка; ей даже не представить себе ситуацию, когда она смогла бы облечь в слова эти воспоминания, эти образы; она вновь откашливается. – Я очень благодарна вам, Елена Георгиевна.

– Просто помни, что я здесь, – кивает Елена.

На пороге операционной Силка старается выкинуть этот разговор из головы. Ей предстоит важная работа, и она не хочет отвлекаться. Ассистентка помогает Силке надеть халат и перчатки, завязывает маску у нее под подбородком, а затем открывает дверь в небольшую комнату.

На столе лежит пациент, у стола сидит анестезиолог и держит резиновую маску над носом и ртом пациента.

– Он отключился, – равнодушным голосом комментирует врач, а потом упирается взглядом в точку на дальней стене.

Силка идет за Еленой и встает рядом с ней.

– Встань с другой стороны, там тебе будет лучше видно и помогать будет легче.

Силка делает то, что ей велели, держа руки перед собой и боясь до чего-нибудь дотронуться.

– Хорошо, начинаем. Видишь инструменты на столе рядом с собой? Ну, я буду произносить название нужного мне инструмента, потом указывать на него, чтобы ты знала, что это такое. Скоро со всем освоишься.

Ассистентка прошла вслед за ними в помещение и теперь стаскивает с мужчины простыню, обнажая его тело.

– Мне необходимо проникнуть к нему в желудок и удалить проглоченный предмет, который нельзя было глотать. К сожалению, некоторые люди идут на крайние меры, чтобы не работать на воздухе, включая проглатывание предметов, которые могут их убить.

– Вы шутите, – говорит Силка.

– Нет, не шучу. Некоторые скорее предпочитают попасть в больницу, пусть ненадолго, и дать себе разрезать живот, чем работать.

– Откуда вы узнали, что он проглотил что-то?

– Его доставили сюда с сильной болью. Мы не могли понять, что с ним случилось, и он наконец признался, что проглотил какой-то предмет.

– Он сказал, что` проглотил?

– Нелепость какая-то! Он не хотел говорить. Сказал, что нам надо поискать и тогда узнаем. – Елена криво улыбается.

Здесь другой мир, думает Силка. Очень похоже на тюрьму, на что указывают такие отчаянные действия, но в другом месте никто не хотел привлекать к себе внимания. Во время отбора человек не хотел попадаться на глаза врачу. С ними вообще никто не хотел иметь дела.

– Силка, подай мне скальпель. – Елена указывает на инструмент на подносе; Силка берет его и кладет в протянутую руку. – Шлепни им по моей ладони, чтобы я почувствовала. Эти перчатки такие толстые, и я могу не понять, что держу инструмент. Только лезвие должно быть направлено в твою сторону, а я возьмусь за ручку.

Силка завороженно смотрит, как Елена быстро и умело вскрывает брюшную полость мужчины. Из разреза тонкой струйкой сочится кровь.

– Возьми несколько тампонов и стирай ими кровь, она скоро остановится.

Силка проворно стирает кровь, чтобы Елена могла видеть то, что делает.

Она передает врачу нужные инструменты, слушает разъяснения Елены, и наконец Елена поднимает руку над животом мужчины. В руке у нее зажата металлическая ложка.

– Интересно, как обходится без ложки ее владелец, – с юмором замечает она. – Посмотрим, остались ли повреждения в его желудке.

Елена всматривается в разрез. Силка наклоняется ниже, чтобы тоже все рассмотреть, и женщины стукаются лбами.

– Извините меня, не надо было…

– Все в порядке, хорошо, что ты проявляешь интерес. Так скорее научишься. – Елена на время умолкает, изучая раскрытую брюшную полость. – Повреждений как будто нет, так что пора его зашивать.

Когда прооперированного увозят на каталке из операционной, Силка идет вслед за Еленой в умывальную. Их ожидает ассистентка. Она развязывает им халаты, снимает маски и перчатки и отдает Силке ее рубашку. Интересно, неужели и она заключенная?

– Как обычно, ты и здесь все быстро схватываешь. Буду рада, если станешь моей ассистенткой. По сути дела, тебе стоит чаще заниматься такой практикой, чтобы ты приобрела опыт и уверенность. Что скажешь?

Поначалу Силка насторожена. Она надеется, что Елена предлагает это не потому, что знает ее историю, не потому, что жалеет ее.

Эта работа трудная, но стоящая усилий. И Силка полагает, что справится с ней.

– Да, пожалуйста.

– Сходи в отделение и сообщи новость Раисе и Любе. Уверена, на оставшуюся часть дня им не помешает лишняя пара рук.

– Спасибо, – произносит Силка.

Ее переполняют эмоции. Чувство пустоты отступает, и Силка поспешно выходит из комнаты.

На миг остановившись в коридоре, чтобы собраться с духом, она входит в палату.

Ее приветствует хор голосов:

– Ну, как все прошло?

– Хорошо, очень хорошо. – Она вглядывается в открытые лица. А что, если они тоже знают? – Чем мне сейчас заняться? – быстро спрашивает она. – Остается еще полдня работы.

– Можешь просмотреть карточки больных и принести лекарства для раздачи, – предлагает Раиса.

Силка с головой погружается в работу, радуясь, что можно отбросить все ненужные мысли.