Глава 10

Кричит маленький ребенок. Когда дверь в отделение распахивается и вбегает женщина с маленькой девочкой на руках, пациенты и персонал поворачиваются в ее сторону. Лицо и платье девочки окровавлены, левая рука свисает под невообразимым углом. За ней идут двое охранников, громко зовя врача.

Силка смотрит, как Елена подбегает к хорошо одетой женщине. На ней теплое пальто и шапка. Она не заключенная. Обняв женщину за плечи, Елена ведет ее в дальний конец отделения. Проходя мимо Силки, она зовет ее:

– Пойдем со мной.

Силка замыкает процессию, ребенок продолжает кричать. В процедурном кабинете Елена бережно берет ребенка на руки, потом кладет девочку на койку, и та как-то обмякает. Ее крики переходят в хныканье.

– Помогите, помогите ей! – умоляет мать девочки.

– Как ее зовут? – спокойно спрашивает Елена.

– Катя.

– А вас как зовут?

– Я Мария Даниловна, ее мать.

– Это жена и дочь коменданта лагеря Алексея Демьяновича Кухтикова, – сообщает один из охранников. – Офицерский госпиталь заполнен под завязку из-за реконструкции отделения, поэтому мы доставили их прямо сюда.

Кивнув, Елена спрашивает мать:

– Что случилось?

– Она полезла за старшим братом на крышу и упала оттуда.

Елена поворачивается к Силке:

– Принеси влажные салфетки и помоги смыть кровь, чтобы были видны повреждения.

На стуле рядом с раковиной лежит небольшая стопка полотенец. Силка смачивает два из них. Нет времени греть воду, сойдет и холодная. Передавая одно полотенце Елене, Силка вместе с ней вытирает кровь с лица девочки. Влажное холодное полотенце, похоже, приводит девочку в чувство, и крики возобновляются.

– Пожалуйста, помогите моей малышке, прошу вас! – рыдает Мария.

– Мы помогаем, – мягко произносит Елена. – Надо отмыть кровь, чтобы увидеть, где у нее повреждения. Осторожней с рукой, Силка, – она сломана, и мы наложим шину.

Силка бросает взгляд на руку девочки, свисающую с койки, и отодвигается в сторону, чтобы не задеть. Наклонившись, она разговаривает с Катей тихим, успокаивающим голосом, говорит, что не сделает ей больно, а просто умоет ей лицо. Теперь Катино хныканье сопровождается дрожью, сотрясающей ее маленькое тело.

– Принеси одеяло, побыстрее! И укрой ее. Надо, чтобы она была в тепле.

Силка берет одеяло и, сложив пополам, осторожно укрывает Катю, опять что-то нашептывая ей.

– Я вижу рану с одной стороны головы. Это глубокий порез. Силка, продолжай смывать кровь с лица. Я принесу материалы и медикаменты.

Елена закрывает краем полотенца правую часть головы Кати и ее правый глаз.

Мария встает перед Еленой:

– Вам нельзя оставлять ее, вы врач. Пошлите медсестру.

У Силки сильно бьется сердце. Сегодня ей придется пойти на аптечный склад, где хранятся все медикаменты и медицинские материалы для санчасти, хотя она сама страшится того, что задумала.

– Она не знает, что выбрать. Я скоро вернусь. А пока Катя и вы, Мария Даниловна, остаетесь в хороших руках. – Елена выходит из кабинета.

– Наверное, вы хотите подержать ее за руку, – предлагает Силка Марии, которая, кивнув, берет здоровую руку Кати.

Силка смачивает чистое полотенце.

Когда Елена возвращается, Силка разговаривает с Катей:

– Катя, меня зовут Силка Кляйн. Мы с доктором Калдани позаботимся о тебе. Поняла? – (Девочка в ответ что-то бормочет.) – Умница. А теперь, Катя, скажи мне, где у тебя болит. Мы знаем, что у тебя болит голова и болит рука, но болит ли где-нибудь еще?

– Нога… нога, – лепечет Катя.

– Умница. А еще где?

– Голова болит. Мама, мамочка!

– Я здесь, малышка моя, я здесь. Ты такая храбрая малютка, ты скоро поправишься.

Елена ставит принесенный поднос на прикроватную тумбочку. Потом осторожно приподнимает одеяло, чтобы взглянуть на ноги Кати. На ногах толстые чулки, и ран не видно.

– Силка, помоги снять с нее чулки, чтобы мы осмотрели ноги.

Похоже, Катя не чувствует особой боли, когда Елена и Силка снимают с нее ботинки и чулки. Елена осматривает ноги девочки. На правой видна небольшая припухлость с синяком вокруг колена. Елена осторожно двигает коленом. Катя не реагирует.

– Думаю, ничего серьезного. Вернемся к голове.

– А как же рука? – спрашивает Силка.

– Дойдет очередь и до руки. Ты все делаешь правильно, Силка. Спасибо, что спросила ее о других травмах. Часто маленькие дети не отвечают на вопросы. Приходится самой искать травмы. Простите, Мария Даниловна, сколько лет Кате?

– Почти четыре.

– Прелестный возраст, – тихо говорит Елена скорее себе, чем Марии.

Елена убирает полотенце с головы Кати. Кровь больше не течет из зияющей раны, но рваные края выглядят неприятно. Врач слышит судорожный вздох Марии.

Елена смачивает бинт с тампоном антисептиком и осторожно накладывает на рану. Силка продолжает смывать кровь с волос Кати.

– У тебя красивые волосы, Катя. Очень подходят к твоему хорошенькому личику.

– Продолжай разговаривать с ней, Силка. Мария Даниловна, вот что нам предстоит сделать. Я не смогу заняться травмами Кати без анестезии. Я сделаю ей укол, чтобы она уснула, осмотрю более детально, а потом мы перевезем Катю в операционную, чтобы зашить рану на голове и заняться ее рукой. Рука сломана между локтем и запястьем, и перед наложением гипсовой повязки нам придется вправить ее. Понимаете?

– Да. Вы уверены, что Катю нужно усыпить? Что, если она не проснется? Я слышала, что иногда врачи усыпляют людей, и они не просыпаются.

– Ей необходимо быть под наркозом, Мария Даниловна. Вы должны мне доверять.

– Откуда вы? Где проходили обучение? – спрашивает Мария у Елены, и Силка чувствует беспокойство под ее напускной храбростью.

– Я из Грузии и обучалась там.

– Я тоже из Грузии. У них там хорошие больницы.

– После мы еще побеседуем, но сейчас я должна заняться Катей, – говорит Елена и тихо добавляет: – Вы сами скажете ей про укол и про то, что она уснет, или сказать мне?

Мария поворачивается к Силке:

– Пусть она скажет, у нее вроде получается успокаивать Катю.

Хотя Силка слышала этот диалог, но просит Елену еще раз повторить, что надо сказать Кате. Ей не хочется что-то перепутать и напугать девочку. Рассказывая Кате, что сейчас сделает врач, Силка гладит девочку по лицу. Когда Елена вводит анестезию, Катя даже не вздрагивает, и они смотрят, как у Кати трепещут веки и закрываются глаза.

Убедившись, что Катя в глубоком сне, Елена отодвигает одеяло и принимается разрезать на девочке одежду, которая слой за слоем падает на пол. На девочке остаются только майка и трусы. Силка замечает в кабинете двоих охранников.

– Выйдите! – твердо говорит им Силка.

Они без лишнего слова уходят. Им не приходится повторять дважды.

Когда дверь за ними закрывается, по отделению разносятся крики.

– Где она, где моя малышка Катя?

– Мой муж, – шепчет Мария.

Силка наблюдает, как выражение облегчения, появившееся на лице женщины при звуках голоса мужа, сменяется чем-то вроде страха. Мария отходит от койки.

Дверь распахивается, и в кабинет врывается комендант лагеря Алексей Демьянович Кухтиков. Следом за ним протискивается главврач, громко приговаривая:

– Алексей Демьянович, Алексей Демьянович, я за все отвечаю.

Комендант подходит к койке, видит травмированное, окровавленное тело дочери. Переводит взгляд на жену:

– Маша, что случилось?

– Алеша…

Елена приходит Марии на помощь:

– Она играла, Алексей Демьянович, и упала. На вид это хуже, чем есть на самом деле. Я усыпила ее, чтобы заняться травмами. Уверяю вас, она поправится.

Комендант слушает, не прерывая Елену, но главврач вмешивается:

– Алексей Демьянович, я здесь главный. Простите, я не знал, что у нас ваша дочь. – Повернувшись к Елене, он кричит: – Никто не доложил мне, что у нас здесь дочь коменданта. Теперь я сам займусь ею.

Мария осторожно подходит к мужу:

– Эти два ангела заботятся о нашей маленькой девочке. Пусть закончат то, что начали.

Алексей смотрит на жену:

– А с тобой все хорошо?

– Извините, Алексей Демьянович, – вмешивается главврач, – я здесь самый опытный врач, и мой долг позаботиться о вашей дочери.

Не глядя на него, комендант отвечает:

– Если моя жена говорит, что доверяет этим двум женщинам лечение Кати, то пусть продолжают, и спасибо им за это. – Он поворачивается к Елене. – Вы, наверное, врач.

– Да, Алексей Демьянович, я Елена Георгиевна, или доктор Калдани.

– А вы медсестра? – обращается он к Силке.

– Она даже не медсестра, она… – вмешивается главврач.

– Медсестра на стажировке, Алексей Демьянович, и очень способная, – говорит Елена.

Комендант робко дотрагивается до спутанных окровавленных волос Кати, потом наклоняется и нежно целует ее в щеку:

– Я возвращаюсь к себе в кабинет и оставляю ее на вашем попечении. Пусть мне доложат, когда вы закончите, и я организую ее перевозку в другое место, она здесь не останется. – Он поворачивается к Марии. – Побудь с ней, дорогая.

– Я и не собиралась уходить.

Силка и Мария идут следом за Еленой, которая толкает перед собой Катину койку на колесиках в операционную. Силка еще не бывала в этой части больницы. Дверь в конце отделения всегда представлялась ей запретной территорией. Короткий коридор ведет в две небольшие прихожие, откуда попадаешь в более просторную комнату с большой лампой под потолком. Силка слышала о таких комнатах в Освенциме. Ее охватывает дрожь, учащается дыхание.

– Все в порядке, Силка, – произносит Елена, – здесь мы проводим операции. Входи, мне понадобится твоя помощь.

Пока Елена накладывает швы и забинтовывает голову Кати, обрабатывает руку девочки и накладывает гипс, осматривает синяки, проявившиеся на ногах девочки и других частях ее маленького тела и не требующие лечения, Силка с Марией стоят поблизости. Услышав, как с хрустом встают на место кости в руке девочки, Мария утыкается лицом в плечо Силки. Силка судорожно вздыхает, потом обнимает свободной рукой удрученную мать.

В послеоперационной палате Силка стоит рядом со стулом, на котором сидит Мария, приклонив голову на подушку рядом с дочерью. Когда Катя с плачем просыпается, мама успокаивает ее, а Силка убегает за Еленой.

После быстрого осмотра Елена заключает, что Катя хорошо перенесла медицинские процедуры. Силка замечает на себе недоуменный взгляд Кати, словно девочка не узнает ее.

– Привет, Катя, я Силка.

Катя узнает ее голос и чуть заметно улыбается.

– Это два ангела, которые лечили тебя, – говорит Мария дочери.

Катя продолжает смотреть на Силку одним глазом, другой частично закрыт широкой повязкой, охватывающей ее голову. Силка смущена вниманием девочки. Теперь, после окончания операции, она более остро ощущает уязвимость маленького ребенка и то, как плохо все могло закончиться.

– Снаружи ждет машина, чтобы отвезти девочку домой, – говорит стоящий в дверях охранник.

Силка рада, что не слышит работающий на холостом ходу мотор грузовика – звуки из ее ночных кошмаров, звуки, которые она слышала из своей каморки в бараке 25, – грузовика для перевозки трупов, ожидающего пассажиров. Охранник отходит в сторону, когда входят двое мужчин с носилками. Елена приподнимает Катю, носилки помещают на койку, и Елена опускает на них Катю, осторожно придерживая ее сломанную руку. Хрупкое тело девочки укутывают грудой одеял.

Мужчины поднимают носилки, направляясь к двери, а Мария оборачивается к Силке:

– Если я могу что-то для вас сделать, обращайтесь. Я говорю серьезно.

– Спасибо, – отвечает Силка. Моя свобода. Она знает, эту просьбу выполнить невозможно. – Спасибо, что позволили ухаживать за Катей.

– Никому, кроме вас и Елены Георгиевны, не позволила бы ухаживать за моими детьми или собой. – Она улыбается.

Силка улыбается ей в ответ.

– До свидания, – говорит Мария.

Силка рассматривает элегантную женщину, в обществе которой провела последние несколько часов. Ее платье украшено кружевным воротником, с шеи свисает серебряный медальон на цепочке. Платье стянуто на тонкой талии ярким ремнем, на туфлях блестящие пряжки. Уже много лет Силка не встречала нарядно одетую женщину. В памяти возникает образ ее хорошо одетой матери, и хочется, чтобы это воспоминание длилось долго. Но на смену ему приходят мысли о матери в самом конце – невыносимые мысли.

Только перед окончанием смены Силка находит предлог пойти на аптечный склад. Она берет одну упаковку таблеток и засовывает ее в подшитый к юбке карман, куда обычно кладет еду для своих товарок. Всего одна упаковка, думает она. Она не сможет смириться с потерей этого относительного мира – своего положения, своих друзей.

Выйдя на улицу после смены, Силка бросает взгляд в сторону административного здания. Она замечает того вежливого мужчину с карими глазами. Он идет по траве, освещаемой прожектором. Подносит к губам сигарету, на миг останавливается, прикрывает глаза и затягивается. Несмотря на несколько слоев одежды, шарф и шапку, поношенные сапоги, в нем угадывается изящество – в том, как он затягивается, поднося ко рту руку в перчатке, как выпускает дым. Силка чувствует, как у нее внутри что-то переворачивается.

Но она не замедляет шага.