Глава 2

Неудачный поход на Варшаву

Если вы извлекли урок со своего поражения, вы ничего не потеряли.

Зиг Зиглар

Как известно, боевые действия на советско-польских фронтах в течение 1918–1920 годов велись с переменными успехами для воюющих сторон, пытавшихся утвердить себя сильными европейскими державами.

Но остановимся на особенностях наступательного порыва Красной армии. Силы советской стороны составляли: Юго-Западный фронт, представленный 1-й Конной армией, 12-й и 14-й армиями и Западный фронт с 15-й и 16-й армиями, а также 53-й пограничной дивизией.

26 июля 1920 года на Юго-Западном фронте 1 – я Конная армия, развивая наступление на Львов, овладела Бродами, а через двое суток, преодолев реку Стырь, заняла небольшой галицийский городок Буск, в котором автор этих строк не раз бывал по служебным вопросам во время службы во Львове.

Дивизии 12-й армии, преодолев сопротивление противника на реках Стырь и Стоход, стремительно форсировали их и вплотную приблизились к Ковелю – небольшому в то время городку на Волыни.

14-я армия прорвала польскую оборону на реке Збруч и 26 июля овладела городом Тернополем. Однако из-за медлительности наступающих частей 12-й и 14-й армий фланги 1-й Конной армии оказались оголены, чем моментально воспользовались поляки.

29 июля 2-я и 6-я польские армии нанесли контрудар по Бродам. Командующий армией (командарм) Буденный в силу вышеупомянутых причин был вынужден быстро отойти на восток, сдав полякам город и ряд других населенных пунктов…

Анализ хода событий на советско-польском фронте показал, что бои и сражения стали приобретать более ожесточенный характер. Если части Красной армии вели борьбу, находясь практически в окружении, и надо было рационально использовать личный состав чуть ли не по кругу Советской России, не получая ниоткуда помощи, то поляки резко повысили боеспособность. Прежде всего это происходило за счет свежего пополнения, которое шло потоком практически ежедневно на волне поднятого национализмом духа патриотизма – «побить москалей!».

Усталость наших войск была также порождена стремительностью и беспрерывностью в наступлении. Тыловые части и подразделения не поспевали за передовыми войсками. Затруднялся, таким образом, процесс боевого, продовольственного и фуражного обеспечения войск.

Возросли потери – в дивизиях оставалось не более 500 человек, не хватало патронов и винтовок. То и дело возникали проблемы с питанием частей. Участилось дезертирство личного состава.

Что касается польской армии: если за первое полугодие 1920 года она получила 209 471 человека пополнения, то только с 1 июля по 20 августа в ряды польских подразделений и частей влилось 172 400 человек. Также необходимо отметить, что в этот период солидную помощь Польше оказали страны Антанты.

Пока польские войска сдерживали советское наступление на рубеже Западного Буга, польское командование при участии руководителя французской миссии генерала М. Вейгана разработало новый план военных действий.

Основная идея этого плана, утвержденного 6 августа 1920 года Пилсудским, заключалась в следующем:

1. Сковать советские войска на юге, прикрывая Львов и Дрогобычский нефтяной бассейн.

2. На севере не допустить обхода вдоль германской границы, а также ослабить удар частей Красной армии путем отражения их атак на предмостных укреплениях на восточном берегу Вислы.

3. В центре боевых действий войскам ставилась наступательная задача:

– быстрое сосредоточение на Нижнем Вепше маневренной армии, которая затем ударила бы во фланг и тыл войскам Западного фронта, атакующим Варшаву, и разбила бы ИХ;

– поднятие морального духа солдат и офицеров под кличем «Ни шагу назад – только вперед».

Нужно признать, что план был блестящим с точки зрения военного искусства в конкретно складывающейся ситуации.

Как известно, командующий Западным фронтом М. Тухачевский наступление наших войск на Варшаву провалил. А в переговорах с Главнокомандующим войсками Советской России С.С. Каменевым повел себя нагло и нескромно. Выставил себя всезнающим полководцем и стал доказывать Главкому правоту своих действий, оказавшихся в дальнейшем не просчитанными, а потому и крайне опасными для воюющих частей Красной армии.

На самом деле, командующий допустил крупную ошибку при принятии решения о стремительном наступлении – неправильно определил направление главного удара, полагая, что основные силы противника находятся не южнее, а севернее Буга.

Конечно, ради объективности надо признать, что его подвела и разведка, однако те материалы, которыми он располагал, позволяли сделать правильный вывод, что могло бы обеспечить получение совершенно иных, более выгодных для наших войск результатов в ходе противоборства двух армий.

В разговоре по телефону с Троцким Главком Каменев не мог, а скорее побоялся, жаловаться на крайне ершистого и нахрапистого молодого командующего – протеже Председателя Реввоенсовета. Замечали многие – Троцкий его пестовал.

Не надо забывать и того, что Тухачевский к тому времени был членом РКП (б), а Каменев оставался беспартийным военным специалистом, помогавшим безграмотным в оперативном отношении командирам. Сегодня нам достоверно известно, как на бывших царских офицеров и генералов смотрели большевистские вожди и их политические ставленники в армии.

Итак, в момент битвы Красной армии за Варшаву ее 12-я и 1 – я Конная армии оказались в стороне от главного участка сражения и не могли помочь войскам Западного фронта.

13 августа 1920 года началось сражение на Висле. В войсках Красной армии не хватало боеприпасов, ощущались перебои с питанием для людей и фуражом для лошадей. Красноармейцы и командиры были измотаны непрерывными наступательными боями. Из воспоминаний очевидцев тех событий явствует, что приходилось собирать патроны на поле брани, обшаривая карманы погибших товарищей. У повозок и тачанок выходили из строя деревянные колеса – сгнивали спицы, что сразу же создавало проблему доставки боеприпасов на красноармейские позиции.

Варшава же ощетинилась доукомплектованной и довооруженной 5-й польской армией – патриотический порыв сделал свое дело. Это была уже не столько любовь к отечеству, построенная на действии зова сердца и ясного рассудка, сколько слепая ненависть ко всему, что идет с Востока – к Советской России.

А тем временем дезинформированный Кремль, не понимая реальной ситуации, требовал одного – наступления, наступления и еще раз наступления! Немедленного, без всяких проволочек, взятия Варшавы.

Вот, что говорилось в приказе № 233 от 14 августа 1920 года за подписью Председателя Реввоенсовета, неугомонного и говорливого Троцкого:

«Герои! Вы нанесли атаковавшей нас белой Польше сокрушительный удар. Тем не менее, преступное и легкомысленное польское правительство не хочет мира…

Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира. Но именно для этого нам необходимо отучить правительство польских бандитов играть с нами в прятки. Красные войска, вперед! Герои, на Варшаву!»

А что же герои похода на Варшаву? Отбиваясь от наседавшего противника, они с трудом сдерживали наступательную мощь 5-й польской армии. А скоро и сами начали отходить, а потом и вовсе побежали…

Как писали в книге «Гражданская история безумной войны» М. Веллер и А. Буровский, исследовавшие главные пружины братоубийственной сшибки в России, поражение Красной армии в битве за Варшаву в польской интерпретации называли «чудом на Висле».

И действительно, польская армия, прижатая к варшавской стенке, 16 августа неожиданно для красных нанесла сокрушительный удар и погнала войска Тухачевского и Буденного на восток.

Казалось, все потеряно: фронт развалился, Пилсудский бросил войска и уехал в Варшаву…

Но Пилсудский вовсе не сбежал с фронта. Пользуясь тем, что разведки у красных почти не было, он незаметно накопил мощный кулак: 50 тыс. человек с 30 танками, 250 артиллерийскими стволами, десятью бронепоездами… 70 самолетов, поднимаясь с аэродромов под Люблином и

Варшавой, беспрерывно бомбили и поливали пулеметным огнем красноармейские колонны и конницу. Плотная масса красноармейцев рассеивалась под обстрелом. Люди разбивались на мелкие отряды, прижимались к земле, разбегались по лесам…

Надо заметить, что на стороне Пилсудского воевало до 10 тыс. русских белогвардейцев. Со слов командира 13-й польской дивизии генерала Пахуцкого: «Без помощи американских летчиков мы бы тут давно провалились ко всем чертям!»

«Американцами» он называл поляков – граждан США, приехавших для защиты Отечества, попавшего в беду.

Красные покатились назад, оказались прижатыми к Восточной Пруссии и только переход границы спас их от истребления.

«Чудо на Висле» для поляков продолжилось «чудом подо Львовом» против войск 1-й Конной армии Буденного. Приказ идти на помощь Тухачевскому Буденный не выполнил. И не потому, что не хотел. 1-я Конная бежала и остановилась только в 200 км от Львова – отдышаться от наседавших ляхов.

* * *

Какова же цена этих сражений? Польские войска в боях за Варшаву потеряли 4,5 тыс. убитыми, 10 тыс. пропавшими без вести и 22 тыс. ранеными. В то же время поляки взяли в плен более 60 тыс. красноармейцев. По мнению Сталина, эта цифра была искусственно занижена Троцким, реальная – до 100 тыс. человек. Последняя фигурирует и в других документальных источниках, что может свидетельствовать о правдоподобности сталинской оценки.

С одной стороны, поражение Красной армии под Варшавой стало холодным душем для советского руководства, а с другой – подтолкнуло окрыленное успехом польское руководство к подготовке нового наступления на Восток до линии русско-германского фронта, установленной в 1915 году.

Поляки уже стали считать несправедливой «линию Керзона». Советское же руководство надеялось на какой-то чудодейственный интернационализм, который подымет, мол, польских рабочих на восстание в Варшаве. Хотели как лучше, получили как всегда то, к чему приводят недодуманность и скороспелость. Азарт плохой советчик полководцу.

По этому поводу Ворошилов в письме к Орджоникидзе 4 августа 1920 года заметил, что «…мы ждали от польских рабочих и крестьян восстаний и революции, о получили шовинизм и тупую ненависть к «русским»!»

Польский пролетариат не только не восстал против якобы ненавистной ему власти, а напротив – серьезно пополнил ряды своей воюющей армии.

Но не только просчеты нашего командования повлияли на исход боев под Варшавой. Надо признаться, что масштабы помощи Польше, особенно со стороны Франции, Англии и США, были огромны.

Так, только официально правительство США выдало Польше займ в 50 млн долларов – по тем временам это была огромнейшая сумма. В то же время Герберт Гувер, будущий президент США (1929–1933 гг.), руководитель по сути антисоветской организации «Американская администрация помощи» (АРА), предоставил в распоряжение польской армии продовольствие на миллионы долларов.

4 января 1921 года сенатор Джеймс Рид (от штата Миссури) выступил в конгрессе с обвинением, что 40 млн долларов из фондов помощи конгресса «тратятся на то, чтобы удержать польскую армию на фронте».

Кроме того, Гувер собрал по подписке около 23 млн долларов для помощи детям Центральной Европы и значительную часть этой суммы отправил в Польшу. Хотя в воззваниях, изданных в США, говорилось, что эти деньги будут поровну разделены между неимущими австрийцами, армянами и поляками, пострадавшими во время военного лихолетья. Большая часть средств, собранных в США якобы для помощи Европе, пошла на поддержку антисоветской интервенции.

Гувер и сам констатировал это в своем докладе конгрессу в январе 1921 года. Первоначально, как уже говорилось, конгресс ассигновал средства для помощи в первую очередь Центральной Европе. Но из доклада Гувера явствовало, что почти вся сумма в 94 938 417 долларов, за которую он отчитывался, была израсходована на территории, непосредственно примыкающей к России, или в районах России, занятых белогвардейскими армиями и союзными интервентами.

Для активизации борьбы против Советской России французский военный деятель, маршал Фердинанд Фиш, командовавший с апреля 1918 года и до конца войны вооруженными силами Антанты, поспешил послать в Польшу своего начальника штаба. Таким образом генерал Максим Вейган стал непосредственным руководителем некоторых операций польских войск против частей Красной армии.

После такой мощной поддержки польской армии Антантой поражение наших войск было предопределено.

30 сентября 1920 года войска Юго-Западного фронта отошли на линию Староконстантинов – Проскуров – Старая Ушица – реки Уборть и Случ.

3 октября командование Западного фронта отвело войска на линию озеро Нарочь- Сморгонь- Молодечно-Красное – Изяслав – Самохваловичи – Романово – река Случ.

15 октября поляки заняли столицу Белоруссии Минск, но через трое суток отошли к демаркационной линии.

Советское руководство было явно недовольно действиями армии. Уже 30 августа Сталин предложил создать «…комиссию из трех человек по обследованию условий июльского наступления и августовского отступления Западного фронта».

Однако Троцкому на заседании Политбюро ЦК РКП (б) удалось отклонить это предложение. Таким образом он выводил из-под удара одного из непосредственных виновников варшавской катастрофы – своего назначенца, тщеславного Тухачевского, который не хотел признавать свои просчеты.

На этом заседании советское руководство решило перейти с языка огня на язык переговоров, т. е. к «политике соглашательского мира с Польшей».

И все же от резкого разговора по поводу поражения под Варшавой уйти не удалось. На 9-й конференции РКП (6), проходившей с 22 по 25 сентября 1920 года, выступил Ленин. Свой политический доклад он построил в направлении общего обсуждения международной обстановки с естественным включением туда результатов неудавшегося похода Красной армии на Варшаву. Он признал, что «…мы потерпели… гигантское, неслыханное поражение в результате стратегических просчетов и ошибок».

Но Ленин, как и Троцкий, не стал вдаваться в подробности операций, а поддержал предложение Председателя Реввоенсовета – не создавать комиссию по расследованию провала наступательной операции. По сути, он взял под защиту командование Западного фронта.

В частности, он заявил, что, дескать, пусть причины поражения определит история, и согласился идти на перемирие с Польшей в силу того, что еще полностью не решен вопрос с Врангелем. Для победы же над временным «хозяином» Крыма нужны были войска. Он также и поэтому предложил принять ноту Керзона.

Однако Сталин в конце первого дня работы конференции направил в ее президиум записку. В ней он указал, что в своих статьях в «Правде» он был достаточно осторожен в оценках перспектив Варшавского похода. Расчет Реввоенсовета Юго-Западного фронта на взятие города Львова не оправдался, потому что 1-я Конная армия была ошибочно переориентирована и отправлена на север, где концентрация польских войск была низка.

Отметая упреки в своей пристрастности к командованию Западного фронта, Сталин отметил, что дело не в том, что мы не взяли Варшаву 16 августа 1920 года. Дело «о том, что Западный фронт стоял, оказывается, перед катастрофой ввиду усталости солдат, ввиду не подтянутости тылов, а командование этого не знало, не замечало, а если знало, то почему молчало?

Если бы командование предупредило ЦК о действительном состоянии фронта, ЦК, несомненно, отказался бы временно от наступательной войны, как он делает это теперь…

Произошедшая небывалая катастрофа, взявшая у нас 100 тыс. пленных и 200 орудий, это уже большая оплошность командования, которую нельзя оставить без внимания. Вот почему я требовал в ЦК назначения комиссии, которая, выяснив причины катастрофы, застраховала бы нас от нового разгрома. Тов. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что нужно щадить дело, а не командование».

Это были объективные, справедливые слова Сталина, понимавшего, что справедливость есть постоянная и неизменная воля каждому воздавать по заслугам. Этого не хотели делать ни Ленин, ни тем более Троцкий, защищавший своего опростоволосившегося ставленника, цена ошибки которого оказалась очень высока, так как оценивалась самой дорогой валютой – кровью и многими жизнями красноармейцев.

Получив слово утром 23 сентября, Сталин в общих чертах довел до делегатов конференции свои соображения. Он торопился, но и его торопили, потому что прения по данному поводу завершались. В своей резолюции по политическому отчету ЦК РКП (6) конференция высказалась за переговоры с Польшей.

* * *

Одновременно поту сторону фронта, в Варшаве, на правительственном уровне решался вопрос о составе делегации и выработке стратегии и тактики на предстоящих переговорах с Москвой в Риге. Польская сторона, особенно политики-ястребы, а также военные, предлагала своим дипломатам настаивать на проведении границы по Днепру и, заключив предварительный договор, вести торг по поводу спорных территорий, денежных компенсаций и имущества.

Однако здравый смысл возобладал в головах некоторой части высокого гражданского чиновничества, и они переломили упрямство гонористой польской военщины. В результате было принято решение ограничиться такой линией перемирия: река Збруч – река Ствига – восточнее Ровно – Лунинца – Барановичи.

12 сентября в Ригу прибыла советская делегация, а через неделю, 19 сентября, польская.

Переговоры начались 21 сентября. Проходили они на неблагоприятном для россиян военно-политическом фоне продолжающихся наступательных действий поляков на Волыни и в Белоруссии, а также ожесточенных боев с Врангелем и на других участках, многочисленных столкновений с неприятелями, которых в ту пору было очень много.

23 сентября советская делегация была вынуждена пойти на некоторый компромисс и согласилась на границу по линии: река Шара – Огинский канал – река Ясельда – река Стырь и далее по границе Восточной Галиции.

Договор вступил в силу после обмена ратификационными грамотами, который состоялся 2 ноября в Либаве (Лиепая). Польские войска отошли на демаркационную линию, а советские части вступили в Минск, Слуцк, Проскуров и Каменец-Подольский.

Что же получила в результате этого договора Польша? Она взяла под свой контроль западно-белорусские земли с населением почти 4 млн человек, из которых 75 % составляли этнические белорусы, а также западно-украинские территории, на которых проживало около 10 млн украинцев. Таким образом, мы отдавали почти 15 млн православных славян в руки враждебно настроенных по отношению к ним чистых католиков и униатов.

Советская Россия (в результате отказа поляков в поддержке Врангеля и Петлюры в обмен на получение вышеупомянутых территорий на Востоке) развязала себе руки. Основные силы Красной армии, задействованные на советско-польском фронте, были сразу же переброшены на разгром Врангеля и завершение, таким образом, Гражданской войны на Европейской части страны.

И все же, несмотря на заверения о прекращении боевых действий с Советами, польская сторона постоянно поддерживала выступления отдельных банд. Ими были отряды Булак-Балаховича, Савинкова, Петлюры и так называемой «мятежной» армии Желиговского численностью в 59–60 тыс. человек. Все они базировались на польской территории, откуда совершали, как когда-то половцы, коварные набеги на неприятеля, с которым предварительно договаривались о мире. Страдало мирное население уставшей Советской России, особенно украинцы и белорусы.

А тем временем переговоры в Риге продолжались… Готовилось подписание другого документа – финансово-экономического соглашения. За участие Польши в жизни Российской империи польская делегация потребовала 300 млн рублей золотом. Советская сторона готова была ограничиться суммой только в 30 млн. Поляки также потребовали 2 тыс. паровозов и большое количество вагонов, к тому же это требование выходило за рамки ранее угнанных 255 паровозов, 435 пассажирских и 8859 товарных вагонов.

Наглость претензий была очевидной, и она явилась, как говорили тогда наши переговорщики, не результатом трезвого и спокойного образа мышления, а действий свойства характера на генетическом уровне – «порока, но порока врожденного». История польского гонора не единожды подтверждала подобную аксиому.

Эта непонятная заносчивость и это беспочвенное самомнение до сих пор дает о себе знать во взаимоотношениях как с Россией, так и с другими соседними государствами, которые с сожалением относятся к этому комплексу. Этот порок ментального чванства проявился недавно и в Евросоюзе.

В конце концов польская сторона согласилась, дабы иметь синицу в руках. Она получила сумму в 30 млн рублей золотом, но потребовала передать ей 12 тыс. кв. км территории.

Советской делегации в ходе переговоров удалось достичь компромисса, в результате которого Советская Россия передала Варшаве 3 тыс. кв. км в Полесье и на берегу Западной Двины, 300 паровозов, 435 пассажирских и 8100 товарных вагонов.

Общие потери Красной армии в компании 1920 года составили убитыми 232 тыс. солдат и офицеров, а Войска Польского – 184 246 человек. В период боевых действий поляки взяли в плен 146 тыс. красноармейцев.

Проблема содержания пленных красноармейцев и их командиров скоро заявила о себе страшными подробностями.

По данным многих очевидцев, наших военнопленных содержали в концлагерях практически в скотских условиях. Создавалось впечатление, что поляки были полностью солидарны со словами, сказанными еще в далеком 69-м году н. э. римским императором Авлом Вителлием после победы над недавним противником Марком Отоном: «Труп врага всегда хорошо пахнет».

С санкции высшего руководства польские надсмотрщики и охранники специально поливали бетонные полы холодной водой, отчего даже небольшой морозец и влажность буквально выкашивал российских военнопленных. Многие красноармейцы и командиры, вырвавшиеся из польского плена, рассказывали страшные истории об издевательствах в польских казематах.

Наших соотечественников часто грабили, избивали и убивали. Нормы всяких конвенций об условиях содержания военнопленных польскими властями были отброшены или забыты. Над женщинами, особенно из числа пленниц-военнослужащих, издевались чаще других и открыто над ними глумились. Нередко отмечались случаи развратных действий вплоть до изнасилования пленниц.

Пленных же красноармейцев, особенно из числа немцев, расстреливали на месте без суда и следствия, объясняя элементарным доводом – убит при попытке к бегству или за сопротивление охране.

Отсюда можно предположить, что через два десятка лет у гитлеровцев могли взыграть гены мести за своих расстрелянных предков.

Что же касается россиян, то из польского плена вернулось всего 75 699 бывших военнопленных Красной армии. Более 60 тыс. наших военнослужащих погибли в польских лагерях смерти, в том числе и в результате безрассудных расстрелов, побоев и голодомора.

Надо полагать, что эти зверства явились результатом патологической ненависти некоторой части польских руководителей к россиянам. Религиозные, политические, культурные противоречия действительно были причиной многих конфликтов между двумя славянскими народами на протяжении уже четырех столетий. И в них победа чаще дружила с россиянами. Вот уж поистине: ненависть – это гнев слабых.

Не раз в прессе встречались утверждения, что поляки больны генетической памятью. «И в ненависти есть ревность: мы хотим иметь своего врага исключительно для себя» (Ницше).

Уже потом, когда в 1939 году не стало Польши, эта «некоторая часть» поляков с удовольствием поделила «своего врага» на Востоке с нацистской Германией.

Вот и сейчас поляки обиделись на то, что мы установили праздник 4 ноября как День единения русского народа в годовщину изгнания из Москвы чужеземных завоевателей – ляхов – в 1612 году. Но как бы не возмущалась Варшава, эту историческую истину ей надо признать. Куда денешься – что было в истории, то было. Оно и останется!

Прошлое никак не переделать. Его можно только сфальсифицировать, но ненадолго.

А было вот что…

В XVII веке шляхетство Речи Посполитой в который раз рвалось на восток, в том числе и в неприятном для поляков 1612 году – в Москву. Рвались они с одной целью – захватить чужие земли и приобрести новых рабов. Но, как известно, получился «облом».

Потом пришел конец Речи Посполитой и Польша в течение двух столетий, потеряв суверенитет, являлась всего-навсего Царством Польским в составе Российской империи. Разве ляхи могли забыть эту политическую пощечину? Конечно же, нет. Вот и мстили России антироссийским оружием, которое ковалось на наковальне исторической фальсификации.

Как известно, поляки сами признаются, что не хотят налаживать добрые связи с Россией и всячески стремятся подчеркнуть свое недружелюбие к нам, например, через средства массовой информации. Читать переводы статей из польских газет для россиян – нелегкое испытание на психологическую устойчивость. Все они словно пересыпаны красным перцем мстительности, замешанной на лжи и ненависти.

Тут есть и наша вина, как СССР, так и РФ. Долгое время руководители современной России мирились с выливаемыми на нее ушатами грязи и с беспочвенными обвинениями нашей страны как поработительницы народов. Так и хочется крикнуть нашим борзописцам: «Ищите и обрящете!».

Поляки не могут забыть утрату юрисдикции над частью некогда входивших в границы их государства территорий, а поэтому своему народу даже изъяны «шоковой терапии» объясняют как действия «руки Москвы», для освобождения от которой готовы подпасть под «другую руку», тянущуюся из-за океана. И они подпали!

Сегодня руководство Польши, осев в Евросоюзе и НАТО, ревностно держит равнение на США. Как говорится, дай бог счастья польскому народу от такого равнения. А если экономического «чуда» не получится, то пусть сами поляки и спрашивают со своих «начальников государства» за провалы.

Россия не должна вмешиваться во внутренние дела других государств. И она не вмешивается. Это касается дальнего и ближнего зарубежья, а также недавних друзей по Союзу. Пора осознать одну непреложную истину: всякая острая идея в дурной среде превращается в ряд нелепостей.

Слишком часто за последние десятилетия и СССР, и РФ наступали на одни и те же грабли. Слабость страны, как правило, выливалась в заигрывания и пиар-кампании политиков, которые тут же получали ответ-удар граблями по лбу. Наступили – и появлялся крик «вай-вай-вай!».