Природа социального преобразования

Социальное преобразование, под которым подразумеваются позитивные, основательные и долгосрочные изменения сложившихся условий жизни общества, практически всегда является результатом успешного вызова, брошенного существующему равновесию. Отдельные люди или группы людей нацеливаются на конкретный статус-кво, предпринимая попытки к его смещению в сторону нового и более совершенного положения вещей, в котором сложившиеся условия для большинства людей будут существенно и неуклонно улучшаться. Путь к подобным преобразовательным переменам, даже в случае вроде бы вполне готовых условий, далеко не неизбежен и не всегда проходит гладко.

Чтобы понять, как именно происходят подобные социальные преобразования, будет полезным сделать шаг назад и взглянуть на преобразования в абсолютно другой области: в мире науки. Стандартное повествование о научном прогрессе выглядит примерно следующим образом: научное понимание приводит к стабильному, пусть и не всегда прямому пути, на котором каждый ученый работает, опираясь на труды своих предшественников, добавляя к ним новые данные и обогащая всеобщее понимание сути вещей.

В 1962 году Томас Кун в своей книге «Структура научных революций» подверг подобный взгляд сомнению. Он утверждал, что развитие научного знания идет не в стабильном и ритмичном движении от одного великого мыслителя к другому, а происходит путем потрясений. Он говорил о том, что великие мыслители, безусловно, играют немаловажную роль, но не такую, как мы считаем. Они не столько выстраивают свои работы на трудах предшественников в той степени, сколько ставят эти труды под вопрос и пересматривают их заново. Он объяснил свою теорию на контрасте между двумя существенно отличающимися друг от друга моделями прогресса: нормальной науки и научной революции.

Нормальная наука во многом соответствует традиционному взгляду в стиле «медленно, но верно». Здесь научное сообщество функционирует в устоявшейся парадигме, и работа ученого заключается в том, чтобы ее расширить и укрепить. Ученые принимают основополагающие идеи определенной теории и развивают ее. Такой прогресс вполне эффективен и создает возможности для более глубинного понимания сути с течением времени. Но он имеет и значительные ограничения, так как требует приверженности определенным школам, теориям и знаниям. Если кто-то ставит их под вопрос или предпочитает работать вне сложившейся системы взглядов, то он считается идущим по ошибочному пути: его могут высмеивать, подвергать остракизму и даже наказывать, потому что он воплощает в себе нежелательный вызов, бросаемый общепринятому статус-кво. В результате существующая парадигма лишь укореняется и становится еще более доминирующей даже в том случае, если она имеет серьезные недостатки.

Согласно Куну, глубина исследований в области существующей парадигмы рано или поздно приведет к возникновению сомнений в правильности ее самой: появятся данные, которые будут казаться аномальными или труднообъяснимыми в ее контексте. По мере накопления подобных данных существующая парадигма будет все больше ослаблять свою хватку и неизбежно окажется ввергнутой в состояние кризиса. Порой кризис может быть устранен путем дальнейших исследований в рамках все той же парадигмы (иными словами, путем нормальной науки). Но зачастую он приводит к тому, что правильность парадигмы ставится под вопрос. Некоторые ученые начинают сомневаться в ее фундаментальных положениях, выдвигать новые парадигмы, отличные от предыдущей, способные объяснить аномалии и при этом существенно изменяющие основную общепринятую структуру знания. Кун называл этот этап революционной наукой. Он описывал ее как фундаментальное изменение, при котором конкретная область разворачивается в сторону нового понимания и нового подхода. Переписываются учебники. Изменяются стандартные процедуры. Теряются репутации. Изгои становятся центральными и уважаемыми фигурами. В итоге новая парадигма устанавливается, общество адаптируется и возвращается к практике нормальной науки в условиях нового контекста. И так продолжается до новой революции.

Рассмотрим пример, знакомый любому школьнику, – революцию Коперника. В течение веков укоренившиеся взгляды научного сообщества говорили о том, что Земля находится в центре Вселенной и представляет собой неподвижный объект, вокруг которого вращаются Солнце, планеты и звезды. Нормальная наука, построенная на ключевых теориях Птолемея, обозначенных во втором веке, моделировала траектории движения небесных тел вокруг неподвижной Земли. Однако к середине шестнадцатого века возможности по отслеживанию траекторий движения звезд были уже развиты до такой степени, что модель Птолемея стала трещать по швам. Оказалось, что движения небесных тел никак в нее не вписываются.

В 1543 году астроном и математик Николай Коперник опубликовал свой труд под названием «Об обращении небесных сфер», где выдвинул новую космологическую теорию, согласно которой Солнце находится в центре, а Земля является одной из вращающихся вокруг него планет. Идеи Коперника были отвергнуты большинством отчасти потому, что его математические расчеты не подтверждались в действительности. Идея была верна, но данные оказались ошибочными, так как он использовал инструментарий нормальной науки – модели, унаследованные от Древней Греции, – чтобы с их помощью зафиксировать траекторию движения планет вокруг Солнца.

Положение вещей так и оставалось неизменным до тех пор, пока примерно через полвека итальянский физик Галилео Галилей не сформулировал новую теорию движущихся объектов. Он восполнил пробелы в идеях Коперника, выдвинув гипотезу о существовании внешней силы, которая заставляет двигаться планеты не по прямой, а по изогнутой траектории. За эти взгляды он был объявлен еретиком. Однако современник Галилея Иоганн Кеплер, а впоследствии и Исаак Ньютон, стали развивать его идеи и в конечном итоге создали новую парадигму понимания законов движения планетных тел. Произошла научная революция. Нормальная наука была заново переутверждена. Ученые приступили к работе, исследуя вопросы в рамках новой парадигмы, которая преобладала в течение последующих трех столетий.

Эта закономерность, как утверждает Кун, повторяется в каждой области научных исследований. Нормальная наука – принятие парадигмы и работа в ее рамках – преобразуется революционно-радикальными и кардинальными переменами в научном понимании сути вещей. Научный прогресс, по его словам, – не последовательная эстафета от одного мыслителя к другому, а резкие скачки. Работа Куна стала одной из самых влиятельных книг двадцатого столетия, она изменила наш взгляд на историю и прогресс в научной среде.

Чему может нас научить новое понимание научного прогресса, как оно может обогатить наше видение сути преобразований? Насколько распространена модель Куна за пределами научного мира? Как мы можем видеть, образ мышления, описываемый Куном, оказывается полезным во множестве ситуаций. Разве история искусства, общественных наук – фактически любая область человеческого интереса и устремлений – не обладает подобной закономерностью, складывающейся из ортодоксальности, вызова, революции и перезагрузки? Моне и Пикассо, Мария Монтессори и Джон Дьюи мало чем отличаются от Коперника и Галилея. Помимо объяснения принципов научного развития Кун описывает важные процессы, благодаря которым мир быстро движется вперед во многих областях человеческой деятельности. Эти процессы свойственны любому прогрессу в любой ее сфере.

Общественная среда тоже развивается скромными темпами по мере того, как мы оттачиваем и усовершенствуем существующую модель, принимая текущую парадигму и продолжая работать в ее условиях. Мы принимаем экономическое неравенство как неизбежное и концентрируем усилия на снижении его негативных проявлений при помощи социальных программ. Мы принимаем тот факт, что неэффективные рынки – это одна из характерных особенностей мира, и создаем бизнесы, использующие эту неэффективность, вместо того чтобы создавать организации, направленные на ее искоренение. На этом этапе наш подход к переменам оказывается сродни подходу, практикуемому в нормальной науке: мы принимаем текущее равновесие, которое остается в целом стабильным, пусть при этом и неудачным. Как мы уже отметили ранее, это вовсе не означает, что прогресс, достигаемый в этой фазе, обязательно оказывается бесполезным. Зачастую отдельные лица и организации могут снизить самое неблагоприятное воздействие, оказываемое текущим положением вещей, и сделать жизнь немного лучше для тех, кто находится в наименее привилегированном положении.

На этапе нормальной фазы действующие лица принимают статус-кво, существующую парадигму, как по большей части естественное и нормальное состояние. Правительства вносят поправки и адаптируют законодательство в намерении улучшить положение вещей и тем самым укрепляют равновесие, не давая ему пошатнуться. На волне кризисов, угрожающих экономике США, к примеру, были приняты такие законы, как закон Сарбейнза – Оксли и Додда – Франка, с целью предотвратить действия со стороны бизнесов, аналогичные тем, которые привели к многочисленным разрушениям на финансовом рынке. Точно таким же образом и предприниматели находят способы извлечения выгоды из статус-кво, как, например, в ситуации, когда трейдеры выстраивают сложные количественные модели для использования мизерных арбитражных возможностей на неэффективных рынках капитала. Благотворительные, религиозные организации и организации из области социальных услуг стремятся снизить негативные эффекты существующего равновесия, накладывая лечебные повязки на раны, улучшая доступ к системе здравоохранения и к дешевым услугам, обеспечивая продовольственные банки и предоставляя другую помощь тем, кто самостоятельно не может обеспечить себя самым необходимым, и так далее. Жизнь идет своим чередом, становясь немного лучше, чем прежде. Но целостное преобразование – переустройство финансовых рынков, выстраивание новых способов создания благосостояния, помимо торговли, реструктуризация социального порядка для перераспределения преимуществ – по большей части находится вне рабочей повестки. Вместо этого социальные институты просто пытаются выжать самое лучшее из плохой ситуации.

Однако время от времени общество, движимое революционным, а не нормальным мышлением, совершает скачки вперед, к принципиально новому равновесию. Былой статус-кво остается позади даже в том случае, если он стабильно существовал на протяжении веков, и несмотря на глубокую вовлеченность в него множества влиятельных людей и организаций. Эта революционная форма деятельности находит новые эффективные способы для структурирования систем, принципиально изменяя их рабочую структуру и то влияние, которое они на нас оказывают.

Возникают новые правительства или новые предприятия, предлагающие существенно иные ценности и функционирующие по абсолютно другим принципам. Укореняется новое положение вещей, которое изменяет, а не смягчает существующие условия. Фундаментальная перемена может представляться в качестве скачкообразного движения, как это проиллюстрировано в схеме 1-1.

Схема 1-1

Конечно, не все революционные преобразования бывают успешными, и они не всегда означают шаг вперед. Некоторые направления научных исследований приносят больше вреда, чем пользы, – то же самое может происходить и в социальной сфере. В такие моменты общество может пошатнуться и отступить назад. Какие-то перемены оказываются неустойчивыми, и мир регрессирует к прошлой форме существования, по крайней мере на какое-то время. Например, в период войны и экономических потрясений прогресс, достигаемый веками, может быть уничтожен в одно мгновение. Но определенные изменения способны выжить, приобрести необходимый масштаб и создать гораздо более выгодное равновесие, которое будет существовать в течение длительного времени.

Большая часть работы, выполняемой обществом, вписывается в модель нормальной науки. Мы делаем мир немного лучше в контексте существующей парадигмы. Это справедливо для многих субъектов нашего общества: правительства, поставщиков социальных услуг и даже бизнесов. Многих бизнес-лидеров вполне устраивают существующее положение вещей и работа в его условиях. Они принимают имеющиеся принципы работы рынков, потребности покупателей и возможности предприятий. Следовательно, они ведут свою работу и создают любые инновации в заданных рамках, со временем лишь слегка изменяя ситуацию. Однако некоторые из них, подобно Гутенбергу, ставят под сомнение общепринятые правила и предпринимают попытки к полной смене условий игры. Они стремятся к революции. Но к такой революции, которая обладает потенциалом сделать их богатыми!

Революция может иметь много движущих сил, но мы считаем, что полезно обозначить наше собственное понимание социального преобразования, рассмотрев две силы, которые способны привести к преобразованию в четко обозначенной форме: правительство и бизнес. Правительство генерирует преобразующие перемены через политические инновации и путем внедрения новых правовых основ, в то время как бизнес делает это через предприятия, создающие новые рынки и изменяющие условия на уже существующих. В обоих случаях люди и организации ведут борьбу с неудачным равновесием для того, чтобы добиться масштабных и устойчивых перемен.