Глава двадцать первая

Когда община возвращается в дом для пиршества в честь союза Возлюбленного, Летти не может до конца поверить, что празднует и собственную свадьбу. Ангелы немало потрудились и подготовили великолепный банкет. В вестибюле установили огромный стол на козлах, за которым есть место каждому, а на почетных местах усаживаются счастливые пары.

Странно видеть Арабеллу рядом с Возлюбленным, тогда как Сара теперь передвинулась на несколько стульев дальше. Сам Возлюбленный после брачной церемонии полон новых сил и часто посматривает на новую жену, которая выглядит взволнованной и счастливой. Конечно, во многих отношениях она уже занимала это место. В качестве владелицы дома и любимицы Возлюбленного она всегда обладала высоким статусом. Теперь, однако, никто не подвергает сомнению ее роль самой главной женщины в общине. Все относятся к ней с почтительным уважением. Сара же, к которой по-прежнему относятся со всевозможной любезностью, явно окружена атмосферой вдовства.

Летти сидит рядом со своим свежеиспеченным мужем, а дальше сидят Кендаллы, довольные и несколько ошеломленные разворотом событий. Теперь их сын – духовный свояк Возлюбленного, и это наверняка приведет его в круг избранных. Летти видит в их глазах надежду, что такая честь поможет смягчить отношение Артура к Возлюбленному и даст ему такой статус в общине, который сделает ее более привлекательной для него. Она догадывается, что они мечтают о спасении его души наряду со своими душами.

Артур, однако, отнюдь не кажется смягчившимся. Он ведет себя так же, как все время после прибытия: замкнутый и неразговорчивый, с глуповатым выражением на лице. Кажется, он хотел бы быть где угодно, только не здесь.

Летти хотелось бы знать, сколько браков начинаются в полном молчании, когда жених не желает смотреть на свою невесту.

– Передать тебе что-нибудь? – спрашивает она так дружелюбно, как только может. – Говяжий язык очень хорош. Тебе стоит его попробовать.

Он что-то бормочет, берет блюдо, которое она протягивает, перекладывает вилкой несколько ломтиков на свою тарелку и передает блюдо своей матери. Летти наклоняется к нему и тихо говорит:

– Я понятия не имела, что такова будет воля Агнца. Для меня это было так же неожиданно, как для тебя. Однако в этом должна быть какая-то высшая цель. Я уверена, что если мы будем молиться и упорствовать, то начнем понимать план.

Он обращает к ней свои холодные серые глаза и говорит:

– Не можешь же ты всерьез считать, что мы женаты! Мелкий фарс, через который мы только что прошли, ровным счетом ничего не значит. С таким же успехом я мог бы жениться на этом столе.

Она ахает, краснеет и отодвигается от него. Потом она напоминает себе, что ее роль – вернуть потерянную душу в лоно истины. Он будет сопротивляться, это очевидно. Она должна научиться не воспринимать его слова как личную обиду и прощать его грубости и оскорбления.

– Наш брак – духовный союз, – напоминает она ему. – Так что в определенном смысле ты прав. Я надеюсь, со временем ты поймешь, что именно поэтому он еще более ценен.

Он смотрит на нее с чем-то вроде жалости во взгляде.

– Ты рада, что тебя выдали замуж, даже не спросив твоего согласия?

– Это воля Агнца, – говорит она. Наверняка он понимает, что ее согласие по сравнению с этим ничто. – Эту волю следует принимать и исполнять с радостью. Быть избранной для святого дела – великая честь.

Артур пожимает плечами:

– Верь в это, если тебе так хочется. Для меня это не имеет значения.

Возлюбленный поднимается и призывает к тишине, затем начинает свою речь, духоподъемную речь о природе духовного брака. Он напоминает собравшимся, что их высшая цель уже не включает в себя необходимость обзаводиться потомством, поскольку Судный день близок. Он цитирует Библию: «Ибо приходят дни, в которые скажут: “блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие”». Он говорит им, что эта святая община, избранная для жизни вечной, не узнает смерти и, следовательно, ей нет нужды знать и рождение. Он восхваляет их за принятие:

– Благословенны вы, ибо я среди вас! Я работаю над моим планом. Скоро придет день, когда меня узнают и примут, и мир изумится.

Наступает напряженное молчание. Кажется, будто Возлюбленный собирается сказать нечто такое, что изменит всю их жизнь, и все станет на свои места. Однако он ничего такого не говорит. Он предлагает им совместно помолиться и объявляет, что пиршество должно идти своим чередом. Вечер заканчивается импровизированным пением любимых гимнов общины под аккомпанемент фортепьяно. Наконец наступает время отдыха. Летти желает своему мужу спокойной ночи и идет в маленькую гардеробную, где по-прежнему спит на раскладушке. Когда она раздевается, входит Арабелла.

– Поздравляю! – Она крепко обнимает Летти и, сияя, отходит назад. – Кто бы мог подумать, что мы выйдем замуж в один день и в один час!

– Да. – Летти улыбается в ответ. Кажется немножко странным быть замужем, когда ничего не изменилось. Обе они здесь, готовятся лечь спать, как обычно.

– Мне жаль, что Артур не может быть с тобою сегодня ночью, – говорит Арабелла, откалывая вуаль.

Летти с удивлением глядит на нее:

– Что ты имеешь в виду? – Артур, как всегда, удалился со своими родителями. Другого она и не ожидала.

– Возлюбленный говорит, что, когда через пару дней коттедж будет готов, Кендаллы туда переселятся, а ты вернешься в свою комнату. Тогда Артур сможет к тебе присоединиться.

Летти смотрит на нее в изумлении:

– Я не понимаю. Зачем ему присоединяться ко мне? Ведь наши браки – это духовные союзы. Возлюбленный с самого начала говорил, что это не физический союз. Нам нет нужды жить в одной комнате. Зачем?

– Иногда ты бываешь очень глупой, Летти, – раздраженно отвечает Арабелла. – Помоги мне расстегнуть платье. Я не могу дотянуться. Какой смысл отрекаться от плоти, если ты не испытываешь искушения? Где же тут победа над дьяволом? Возлюбленный все это мне объяснил. Мы делаем поистине святую работу, если позволяем соблазну быть рядом с нами и сопротивляемся ему. Это очевидно, если над этим поразмыслить.

Летти стоит неподвижно, и ее лицо заливается краской.

– Ты имеешь в виду… Ты будет делить постель с Возлюбленным?

– Да, – беззаботно говорит Арабелла, и Летти не может понять, действительно ли она так беспечна, как кажется. – Это так. И ты будешь делить постель с Артуром. Со временем.

Летти не может вымолвить ни слова, пока расстегивает платье на Арабелле и смотрит, как та идет в спальню. Как только сестра удаляется, Летти закрывает дверь и прислоняется к ней. Дыхание у нее учащенное, и она чувствует легкое недомогание. Она не знала, что от нее ожидают такой близости с этим молодым человеком. Он для нее чужой, и он ее совсем не любит. На мгновение ее охватывает негодование, и она вспоминает, как он спросил, рада ли она, что ее выдали замуж таким вот образом. На нее накатывает волна бунтарской ярости. Она гасит ее усилием воли и говорит себе: «Это только потому, что я не вполне понимаю замысел. Если я покорюсь, он станет ясным. Возлюбленный не может ошибаться. Что бы он ни решил, это всегда правильно».

Этой ночью она лежит на своей временной кровати и пытается заснуть, но не может. Несмотря на массивную дверь между гардеробной и спальней, она слышит звуки, доносящиеся из комнаты Арабеллы. Сначала та взбивает подушки, потом долгая тишина: Арабелла, должно быть, укладывается в постель под балдахином. Летти в темноте закрывает глаза и пытается призвать сон, но он не приходит.

Минут через двадцать она слышит, как дверь открывается и закрывается, звучат шаги. Она слышит тихий голос Возлюбленного и понимает, что он здесь, с ее сестрой, в ее спальне. Она старается не рисовать в своем воображении Арабеллу в ночной сорочке под одеялом и Возлюбленного, ложащегося рядом с ней. Она ждет, что шум в соседней комнате прекратится, когда они заснут, но он долго не утихает. Слышен скрип пружин и потрескивание дерева, приглушенные голоса и… вскрик. Летти затыкает уши пальцами и слушает свое громкое дыхание и пульсацию крови. Когда наконец она отнимает пальцы от ушей, все тихо.

Проходят еще три ночи, и мистер и миссис Кендалл переезжают из комнаты Летти в коттедж, который для них приготовили. Предоставление им собственного жилья – признак особого отношения, и Арабелла вскользь замечает, что причиной является крупное пожертвование, которое сделал мистер Кендалл. И он обещал пожертвовать еще.

Летти внимательно изучает лицо сестры в поисках изменений, произошедших после ее бракосочетания с Возлюбленным, но не находит ничего очевидного. Она выглядит такой же, как всегда, – здоровой и безмятежной. Но каждую ночь повторяется то же самое: из спальни Арабеллы доносятся скрипы и стоны, которые продолжаются не больше десяти минут, и Летти может только подозревать, что это звуки супружеской любви. Она едва может в это поверить. Это идет вразрез со всем, что провозглашал Возлюбленный по поводу духовных союзов. Это просто не имеет смысла.

Вероятно, умозаключает она, это не то, что она думает, но нечто иное. Вероятно, в действительности Возлюбленный и Арабелла противятся искушению – совместно молятся, сопротивляясь соблазну, который заронил в них дьявол. Вот что это должно быть, говорит она себе. И это позор, что она позволяет себе помыслить об ином.

У нее с молодым мужем мало общего. Она подчеркнуто вежливо приветствует его, но в ответ он только бурчит, хотя раз или два ей показалось, что она увидела в его глазах что-то вроде жалости. Когда она предлагает помолиться вместе, он сопротивляется и отказывается присоединиться к ней. Летти неловко оттого, что другие члены общины, с интересом наблюдающие, видят, что ее отвергают, однако она успокаивает себя тем, что со временем сможет его переубедить.

Иной раз она ищет Артура и не может нигде найти, а потом видит, как он входит в парадную дверь в пальто и ботинках.

– Я просто гулял, – отвечает он, когда она спрашивает, где он был. – Дышал воздухом.

Неудивительно, что молодому человеку нужна физическая нагрузка. Она понимает. Когда она предлагает составить ему компанию, он отказывается и торопливо скрывается в своей комнате.

«В моей комнате, – думает она. – По крайней мере, она была моей и вскоре снова будет».

Мистер и миссис Кендалл чересчур вежливы с ней, полны желания быть дружелюбными и оправдаться за неуступчивость своего сына.

– Вы поможете ему обрести себя, мисс Эванс, – говорит его мать, держа ее за руку, когда они встречаются за чаем в салоне.

– Пожалуйста, зовите меня Летти.

– Мы знаем, вы были избраны, чтобы спасти его душу, – говорит его отец. – Мы будем вечно вам благодарны.

– Я сделаю все возможное, – говорит Летти. – Большего я не могу.

Она ожидает, что Артур будет возражать, когда узнает, что ему предстоит делить с ней голубую спальню после переезда родителей. Она предполагает, что он будет в ярости и потребует возвращения своей независимости. Он захочет переселиться в коттедж, где есть спальня, которая будет принадлежать только ему. Однако, вопреки ее ожиданиям, он покорен и, кажется, даже рад согласиться с таким положением дел.

Тут Летти ощущает первый проблеск надежды. Артур предоставляет ей возможность подружиться с ним, а после этого он наверняка станет на путь к спасению. В конце концов, как они могут делить нечто столь интимное, как постель, не становясь ближе друг к другу?

Вечером, перед тем как вернуться в свою комнату, она собирает вещи, чтобы перенести их назад. На помощь ей приходит Китти.

– Вы в порядке? – спрашивает она, видя белое лицо Летти.

– О да, – она браво улыбается. – Да, в порядке.

– Нервничаете, да? – Китти сочувственно глядит на нее, собирая подушки. – Ничего удивительного. Вы ведь его даже не знаете, так?

– Да. Это будет испытание. Но это первый шаг на пути.

– Хорошо, – лаконично отвечает Китти. – Только убедитесь, что условия ему понятны. Возлюбленный ясно говорил: это бракосочетание душ. Если он попытается к вам приставать, скажите мне, вот и все.

Летти краснеет. Она не может не думать о звуках, которые ночью доносятся из комнаты Арабеллы.

– Мы будем сопротивляться соблазну, – быстро добавляет она. – Мы будем вместе молиться о том, чтобы избежать томления плоти.

Китти искоса смотрит на нее:

– Да. Так и поступите. Но если окажется, что он хочет большего, не стесняйтесь кричать, и тогда мы все будем знать. Он не истинный верующий, этот парень. Мы все это отметили. Мы не знаем, почему Возлюбленный его терпит. Пригрел змею на груди.

– Возлюбленный хочет спасти его душу, – напоминает Летти.

Китти фыркает:

– Не мое дело подвергать сомнению волю Божью, но я до сих пор озадачена, вот и все. Ничего не могу с этим поделать, честно скажу.

– Ты должна постараться, Китти, – ласково говорит Летти. – Постарайся и прими. Как я.

– Вы слишком хорошая, – отвечает Китти, качая головой. – Пример для всех нас. – Она поворачивается, чтобы унести кипу подушек. – Просто будьте начеку. Не позволяйте ему взять верх.

– Не позволю, – обещает Летти, но она боится больше, чем прежде. Почему Возлюбленный поставил ее в такое неловкое положение? Она чувствует себя не защищенной от человека, который не любит ее.

Я не должна в нем сомневаться. Он знает все. Он никогда бы не поставил мое счастье под угрозу. Я под его защитой.

Стрелки на часах движутся с возмутительной быстротой. Задолго до того, как она чувствует себя хоть сколько-нибудь готовой, звонит колокольчик, созывая на обед, и все собираются в большом обеденном зале. Арабелла подает обильную еду: жареных кур, три картофельных блюда, свежие овощи и густой благоухающий соус. У Летти кусок в рот не лезет. Все ее мысли поглощены Артуром, который теперь всегда сидит рядом с ней. Он выглядит еще более крупным, чем всегда, большой широкоплечий мужчина вдвое больше ее – интересно, каково это – занимать так много пространства? – с большими руками и длинными пальцами. Когда он разрезает мясо, она не может не наблюдать за ними и не размышлять о том, каково было бы ощущать их прикосновения. Она сразу же запрещает себе об этом думать.

Видишь, как ловко действует дьявол! У меня нет к нему вожделения, а мои помыслы уже нечисты!

Она озирается вокруг, надеясь, что никто не видел, как она смотрела на руки Артура, как бы опасаясь, что окружающие могут читать ее мысли.

Действительно ли у нее нет к нему вожделения? Она не думала об этом, сознавая, что жизнь в этом доме подразумевает смирение плоти. Она готова к блаженству иного рода – если супружеские отношения это блаженство. Сесили однажды в порыве откровенности сказала ей, что это нечто такое, что следует терпеть, – не слишком приятное, не слишком достойное, однако необходимое мужчине. Поэтому она считала, что ей повезло избежать этого и в то же время гарантированно обеспечить себе в близком будущем место в раю. Теперь она вынуждена думать об этом, и она в смятении. И в страхе.

Когда обед окончен, она поднимается по лестнице, но не быстро, чтобы со стороны не казалось, будто она жаждет поскорее добраться до брачной комнаты. Оказавшись в своей спальне, она суетливо готовится лечь в постель, за пять минут застегивает на все пуговицы длинную ночную сорочку и забирается под одеяло с колотящимся сердцем и плотно закрытыми глазами. Она хочет казаться спящей. Это единственный способ, какой она может придумать, чтобы избежать неловкости, которую наверняка будут ощущать оба супруга.

Артур ломает ее план. Он стучит в дверь и ждет, пока она откроет. Она не может делать вид, что спит, – он стучит все громче.

Летти встает, торопится к двери, открывает ее и поспешно идет обратно. Он медленно входит и смотрит, как она ворочается в постели, стараясь полностью прикрыться. Он молча подходит к чемодану, стоящему на подставке в углу, достает из него какие-то вещи и закрывается в гардеробной. Она слышит журчание воды в раковине, какое-то движение, а потом дверь отворяется…

Она закрывает глаза, сердце снова колотится, она вцепляется в одеяло и подтягивает его к подбородку. Она чувствует, что он стоит посреди комнаты и наблюдает за ней. Это почти непереносимо. Наконец он произносит:

– Я могу спать на кушетке, если хочешь. Или на полу в гардеробной, если так ты будешь чувствовать себя лучше.

Она открывает глаза и поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. От света она мигает.

– Но, – говорит она слабым голосом, – не будет ли тебе холодно? Здесь нет запасных постельных принадлежностей.

– Я могу принести, – отвечает он. – Или взять у тебя одеяло, а тебе оставить пододеяльник. Сегодня не холодно.

– Как хочешь, – еле слышно отвечает она.

Артур делает шаг к кровати, и она не может удержаться от нервного взвизга. Он останавливается и снова смотрит на нее.

– Тебе нет нужды волноваться. Я не собираюсь к тебе прикасаться. Насколько я могу судить, мы не женаты, и мне бы не пришло в голову вступать с тобой в супружеские отношения. – Он говорит это с откровенной насмешкой в голосе.

– Тогда что ты тут делаешь? Почему ты вообще в моей комнате? – Голос у нее слегка дрожит, однако Летти рада, что он звучит сильнее, чем мог бы, учитывая, как она себя чувствует.

Он стоит и раздумывает. На нем полосатая фланелевая пижама, лицо еще влажное после умывания. Со своей челкой, падающей на лоб, и свежей безволосой кожей Артур выглядит так по-мальчишески. Серые глаза спокойны и искренни, и он не такой угрюмый, каким казался, когда они все вместе были на первом этаже.

– Это хороший вопрос, – говорит он. – Что ж, тут такое дело. Мне нужно, чтобы родители были счастливы. И по какой-то странной причине от этого они, похоже, счастливы. Они не были в восторге, когда у меня появилась подруга. А она славная девушка, хотя и танцовщица. Однако теперь, когда какой-то религиозный маньяк женил меня на совершенно чужой девице, в их мире все прекрасно. Безумие, не так ли?

На его лице внезапно появляется чудесная улыбка, от которой в уголках глаз собираются морщинки и становятся видны ровные зубы. Раньше она никогда их не замечала. Внезапно ей видится не такой уж мальчик, а юноша на переходе к первому цветению зрелости.

– У тебя была подруга? – с любопытством спрашивает она.

– О да. По правде говоря, у меня их было несколько. Однако они знали только об одной. О Сузан. Милая девушка, и не ее вина, что отец у нее портовый грузчик, а мать швея.

– И как они о ней узнали?

Артур пожимает плечами:

– В университете я попал в неприятности. Это связано с тем, как я развлекался и с кем… В общем, меня отчислили.

– Отчислили?

– Да, на год. Мой отец сказал, что позволит мне вернуться только при том условии, что все это время я проведу с ним и с матерью. А это означало приехать сюда. И они еще думают, что якшался с дурной компанией я!

– Что ты имеешь в виду? – требовательно спрашивает Летти. Она садится в кровати, по-прежнему держа натянутую простыню под подбородком.

Он смеется:

– Я смотрю, ты так и горишь желанием выгородить этого шарлатана.

– Он не шарлатан! – возмущается она.

– Конечно шарлатан. Умный и убедительный, но совершеннейший мошенник. Не могу не восхищаться тем, что он сделал, как он все это выстроил, как всех вас одурачил. А теперь ему удалось обменять старую жену на молодую. И все под предлогом духовных браков! – Артур хохочет и качает головой: – Как я уже сказал, очень умно.

– Как ты смеешь так говорить? – Если слова Артура зародили хоть малейшую тень сомнения в Возлюбленном, все, что ей надо сделать, это вспомнить его лицо, огонь в глазах, когда он проповедует, его абсолютную убежденность, которой он заражает всех их. Она не сомневается, что он гений.

– Он хочет спасти твою душу! – возглашает она.

– Кое-что он хочет спасти, – замечает Артур, – но не думаю, что мою душу. А теперь позволь мне взять одеяло, и я лягу тут. Мне будет вполне удобно.

Он подходит, с ловкостью фокусника берет одеяло и идет к кушетке. Взбив подушку, он громко выдыхает и через минуту, кажется, засыпает.

Летти протягивают руку, чтобы выключить лампу. Она вне себя. Она не может спать, ибо все внутри клокочет от гнева. «Шарлатан»! Как он смеет? Он ничего не знает о Возлюбленном. Он просто самоуверенный мальчишка, который думает, что умудрен опытом, потому что проучился какое-то время в Кембридже, или Оксфорде, или где-то еще. Потом она пытается успокоиться. Меня испытывают. Он не собирается упростить мне жизнь, это очевидно. Но я спасу его душу. Теперь понятно, что это и есть моя миссия.