Шестая беседа

Чтение Песни песней должно проходить не спеша, потихонечку, по кусочку. Это чтение не для поверхностного упражнения, а тяжелое занятие, требующее соответствующей жизни. Напомню также, что юноши ее читать не должны; не просто не должны – не имеют права. Читать ее можно только после тридцати лет человеку, который молится. Немолящемуся человеку ее тоже читать нельзя. Ну а мы, поскольку старше тридцати и иногда молимся, пытаемся читать ее по чуть-чуть. Мы говорили о богооставленности, о состоянии пустоты и растерянности, когда Господь был близко – и вдруг нет Его: «Он повернулся и ушел».

Я позволю себе процитировать одну совершенно светскую песню одного совершенно светского человека (не называя фамилий и имен), которая тем не менее подходит в качестве примера: «Расставанье – маленькая смерть». Он говорит: «Как же это все мне преодолеть, расставанье – маленькая смерть». Это тот редкий случай, когда можно найти жемчужное зерно в неожиданном (и порой не очень приятном) месте (см. басню И. А. Крылова «Петух и Жемчужное зерно»).

Опыт расставаний каждый человек переживает крайне болезненно. Расставаний в жизни много, и самых разных. Ребенка отвели в садик, например, и не пришли за ним вовремя. Всех забрали, а он сидит в садике один и, растирая кулачком по личику слезы, ждет родителей, а их нет. Ребенок в это время буквально умирает от тоски, потому что бесполезен, не нужен и беззащитен. Он потерял родителей, он потерялся сам. Или – человек уходит в армию или уезжает на работу в далекую местность и как будто умирает. Любимые расстаются друг с другом, потому что он уезжает на заработки, допустим, накопить денег на свадьбу, да что угодно. Он уехал – любовь умерла. Она вроде бы и есть, но вроде умерла. Люди продолжают любить друг друга, однако же расстаются и заживо умирают, и это составляет предмет всей литературы, всех разговоров, всех песен – всего того, ради чего живет человек. Опыт расставания есть и в религиозной жизни, когда покидает человека Господь. Как раз об этом мы читали, и об этом продолжим чтение.

«Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его; звала его, и он не отзывался мне». Душа, как женщина, ищет возлюбленного. Мария Магдалина, о которой мы уже говорили, в этом смысле похожа на каждую душу человеческую, где она, заплаканная, говорит: «Взяли Господа моего, и не знаю, куда положили Его». Даже когда Господь встал перед ней, она из-за слез все равно Его не видит. Она настолько поглощена своим горем, что Господу нужно позвать ее по имени – «Мария!» – и тогда она оглянулась (см.: Ин. 20). Но здесь другая драматургия: возлюбленная ищет возлюбленного, он ушел, души в ней не стало, она бежит за ним, ищет его. И дальше: «Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены».

Есть некие стражи, оказывается, обходящие город, которые наблюдают за порядком и для которых твои любовные томления и твои крики, рожденные раненым сердцем, являются нарушением закона. Стражами могут быть неизвестно кто. Знакомые люди, не знающие, что такое любовь, для которых пламенное чувство – это всего лишь излишняя чувствительность. «Да ладно, успокойся, женись на ком хочешь», «стерпится-слюбится». Это в бытовом понимании. Стражами могут быть бесы, которые мешают человеку искать Бога, и которые в ответ на его крик умножают удары. Ты пытаешься больше молиться, а они стараются плотней закрыть тебе рот.

В Евангелии есть такой интересный случай, когда сами апостолы были стражами, мешающими людям молиться Христу. Описывается некий слепец, который сидел у ворот Иерихона и кричал: «Иисус, Сын Давидов, помилуй меня», – а ему закрывали рот окружающие люди (Лк. 18:35–39). Апостолы нередко тоже говорили Господу, указывая на окружавших Его людей, ждущих помощи: «Скажи им, пусть замолчат». Крики этих просителей вокруг Господа Иисуса Христа утомляли и раздражали их. А слепец, чем больше ему запрещали, тем больше кричал. Какое удивительное упрямство он проявил!

Человеку очень часто мешают молиться.

Человеку часто мешают искать Бога.

Ищущий Бога человек – тревожное, неспокойное существо, он вокруг себя возмущает среду и мешает всем жить. Надо признать и понять эту сложную вещь: ему мешают, а он кричит. Человека могут даже побить за то, что он всем мешает. Нужно знать, что если ты хочешь найти Бога, то тебя не раз побьют. Так или иначе, но пострадать тебе придется. Однако душа весьма настырна, поэтому она не перестает искать, она обращается к подобным душам, говорит: «Заклинаю вас, дщери Иерусалимские: если вы встретите возлюбленного моего, что скажете вы ему? Что я изнемогаю от любви».

В следующем стихе уже ее спрашивают «дщери Иерусалимские»: «А что такого ты нашла в этом своем возлюбленном?» Очень интересный, кстати, вопрос: «Что тебе в Этом Боге? Что ты в Нем нашел такого? Ты Его видел?» Или: «Что тебе Христос?» Мало ли в кого можно влюбиться, кроме Христа, и чей плакат можно на стену повесить. Есть рок-музыканты, например. И религиозные лидеры, и философы, и писатели, и поэты, и артисты, и киноактеры. Есть Арнольд Шварценеггер и Джеки Чан, они крутые, не можешь их любить, что ли?

«Что тебе в Нем?»

Это очень острый вопрос. Не то что острый – на него нет ответа! Потому что «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь» (Ф. Тютчев). «Чем твой возлюбленный лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин? Чем он лучше других, что ты так заклинаешь нас?» – спрашивают душу, ищущую Христа. А как объяснить, что Христос лучше всех? Что Он красивее всех, что Он умнее всех, что Он добрее всех, что Он богаче всех? В конце концов, ведь не за это же мы любим Иисуса Христа. Нельзя любить Иисуса Христа как спонсора, как доктора, который вылечит, подарит что-нибудь… Его нужно любить по-другому. У Него нужно выпросить любовь к Нему: «Научи меня любить Тебя». От любви ко Христу зависит исполнение заповедей. Сам Господь говорит: «Любящий Меня соблюдает слова Мои, а не любящий не исполняет» (см.: Ин. 14:23, 24). Когда я грешу, доказываю тем самым, что не люблю Христа, не помню о Нем и не знаю, что Он сказал. Когда же исполняю заповеди, доказываю этим, что люблю Христа, или, по крайней мере, стремлюсь полюбить Его так, как нужно. Повторяю, что любить Христа нужно не как спонсора и не как доктора, не как кинозвезду, не как великого героя, а как Бога Живого, отдавшего Себя за меня. Но объяснить это очень трудно.

Приступим к еще одной филологической особенности еврейского текста, пусть он даже переведен на русский язык. Возлюбленная начинает описывать жениха в категориях своих чувств. На первый взгляд, очень забавная картина. Если все это нарисовать, получится нечто очень смешное. Но в том-то и дело, что еврейская поэзия – это поэзия народа, который не знал живописи. Живописи не было никакой – ни больших и маленьких портретов, ни разноцветных мозаик, ни ярких фресок. Не было у евреев и книжных миниатюр. Уже в позднейшее время, в христианскую эпоху, возникли книжные миниатюры и начали развиваться как жанр. Они были простоваты, но тем не менее они были.

Евреи не знали и скульптуру. Поэтому, когда мы читаем, как возлюбленный говорит про невесту, как невеста говорит про него, и, если все это составить вместе, получается очень забавная картина – это не словесный портрет, это набор чувств, выраженных в слове. Например, она говорит про него: «Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других: голова его – чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон; глаза его – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве». Это изображать не надо, это чувство, выраженное поэтически. Нам нужно представить себе в это время не то, что она видела перед глазами, а то, что она чувствовала. Иначе, если мы будем все это копировать, переносить на бумагу, у нас возлюбленный будет выглядеть очень странно.

Кто-то из писателей XX века написал рассказик о том, как художник получил заказ нарисовать возлюбленную по мотивам Песни песней; и он нарисовал ее – в шестой главе описывается, что у нее волосы как стадо коз, зубы как стадо овец и так далее. Получилась такая абстрактная картина. Надо четко понять, что и возлюбленный, и возлюбленная описываются не для того, чтобы их рисовать.

Когда я смотрю некоторые иллюстрации в протестантских книжечках, мне глубоко претит, хотя и смешно (с другой стороны) одновременно, потому что иллюстрации к Апокалипсису, к Песни песней – это карикатуры. Эти книги писались не для того, чтобы их зарисовывать, они не нуждаются в иллюстрациях. Иллюстрации к ним могут быть написаны рукой человека, чье око видело другой мир. Я видел на Афоне, в монастыре Дионисиат, иллюстрации к Апокалипсису. Вот это – настоящие иллюстрации. Их писали средневековые монахи, и они знали, что пишут.

В Песни песней мы встречаем восторженное описание, набор эпитетов, которые нужно слушать, как музыку, но ни в коем случае не представлять их буквально и не рисовать на их основании картины.

На вопрос, чем ее возлюбленный лучше других возлюбленных, Суламита разразилась длинным перечнем его достоинств, характерных для мировоззрения восточного человека. Сталкиваясь с другими культурами, нам нужно привыкать, что в них люди иначе мыслят о привычных для нас вещах. Если араб сравнивает красавицу с кобылицей (кстати говоря, и в Библии с кобылицей в колеснице фараоновой сравнивается возлюбленная), нужно понимать, что есть вещи, которые отсутствуют в нашей культуре. Хотя для некоторых мужчин дизайн нового автомобиля представляется красивее, чем округлости бедер любой прекраснейшей женщины. Не шутя говорю! Некоторые влюблены в автомобильное железо больше, чем мать в родных детей. Это тоже особенность культуры (пусть и антикультуры), которую тоже нужно понимать.

Итак: «Глаза его – как голуби при потоках вод, щеки его – цветник ароматный, губы источают текучую мирру, руки его – золотые кругляки, усаженные топазами, голени – мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях, вид его подобен Ливану, величествен, как кедры». Повторяю, что это – восторженные эпитеты, которые сугубо символичны, и в них она просто пытается передать восторг, что называется, выпустить пар из своей души, которая перегрета ощущениями.

Примерно так же и он о ней говорит. «Округление бедер твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой – круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями; шея твоя – как столп из слоновой кости; глаза твои – озерки Есевонские, что у ворот Батраббима; нос твой – башня Ливанская, обращенная к Дамаску; голова твоя на тебе, как Кармил, и волосы на голове твоей, как пурпур; царь увлечен твоими кудрями».

Все эти эпитеты, сложные для современного мышления (мышление должно быть поэтичным, особенно в любви, но культура и поэзия у всех народов разные), пересыпаны пророчествами. Что удивительно в Библии вообще, а в Песни песней в частности: иногда зоркое око святого человека выхватывает из этого потока таких странных необычных слов какую-нибудь цитату, которая вдруг раскрывается как некое откровение.

Еще раз напомню о том, что средневековые мистики видели в Песни песней откровение о любви между Богом и человеком, между Богом и душой, между Богом и Церковью, и между Богом и Богоматерью. Смотрите, среди всех этих описаний, которые касаются женского тела, – говорится о бедрах, животе, чреве (далее уже есть некоторые моменты эротические, они не могут здесь не быть, потому что это песня о любви), вдруг такой стих: «Чрево твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями». Ну и что тут, казалось бы, такого великого, что тут такого таинственного? Святой Димитрий Ростовский, цитируя, наверное, кого-то из более древних писателей, говорит, что это написано о Божией Матери. Почему? Потому что лилии – это символ целомудрия, это общий, универсальный символ невинности и чистоты. Пшеница – это не символ, это факт, это жизнь. В арабском языке слово «хлеб» – «айш» – означает одновременно «жизнь». То есть хлеб и жизнь – одно и то же. У земледельческих народов Востока хлеб – это символ жизни. Если у эскимосов жизнь равна рыбе, то на Востоке жизнь равна хлебу. Все те, кто пахал землю, да и наши с вами отцы, деды и прадеды, то есть те, которые сложили пословицы наподобие «хлеб всему голова», они ставили между хлебом и жизнью знак равенства. И вот: «Чрево твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями».

Святой Димитрий говорит, что это о Деве Марии, потому что Она родила Сына Божия, Который есть Хлеб жизни. Христос говорит: «Я хлеб, сошедший с небес» (см.: Ин. 6:51). Сошедший с небес куда? В чрево Девы. А из Нее вышедший человеком. Поэтому чрево Ее есть пшеница, окруженная лилиями, невинное, девственное лоно, которое приняло Бога и Богом не опалилось, родило нам Христа, дало нам Хлеб жизни. Удивительно!

Нужно иметь действительно просветленный глаз, острый ум и помощь Духа Святого, чтобы на простых словах (не пробегать их просто, потому что всю книгу можно прочесть за пятнадцать минут) останавливаться, и размышлять, и находить, и радоваться. Одной строки может на целый день хватить. На всю жизнь может хватить одной строки.

Христос – действительно Хлеб жизни, и Дева Мария – действительно Матерь Хлеба жизни; Христос – путь, Она родила нам этот путь; Христос – свет, Она – Матерь этого света. Он родился в Вифлееме, и это лишний раз подтверждает сказанное только что, потому что Бейт-Лехем – это «Дом Хлеба», и Он, как небесный хлеб, родился в городе, называющемся буквально Дом Хлеба. Поэтому и Та, Которая родила Его, есть символизированная Песнь песней. Правы средневековые мистики, считавшие, что эта книга именно потому и называется Песнью песней, как Святое святых, Суббота суббот и Небо небес, что в ней скрыты тайны – тайны за простыми словами.

«Живот твой – круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями».

Ранее мы говорили о том, что в четвертой главе есть образы Божией Матери в таких словах, как «запертый сад», «сестра моя, невеста», «заключенный колодезь», «запечатленный источник». Таинственные сад, источник, колодец закрыты и запечатаны, то есть подчеркивается девство. Вот и в седьмой главе, в третьем стихе, мы находим указание на Пресвятую Богородицу. В предыдущей, шестой, главе тоже есть слова, которые можно отнести к Ней или ко всей Церкви: «Кто это, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами?»

Ничего, кстати, дальше не говорится, кто это такая грозная, как полки со знаменами, и блистающая, и прекрасная, и светлая; дальше текст движется не останавливаясь, и уже голос самой невесты мы слышим. Но кто это, действительно, блистающая, как заря? А заря – она что делает? Она предвещает восход солнца: Дева Мария предвещает пришествие в мир Господа Иисуса Христа. «Прекрасная, как луна», а луна – это именно ночное светило, светящее светом дневного светила, отраженным светом солнца светит диск луны, и Матерь Божия светит нам светом Своего Сына. «Светлая, как солнце» – так в Апокалипсисе мы видим образ жены, одетой в солнце (см.: Откр. 12:1). «Грозная, как полки со знаменами», – так Она являла Себя многократно врагам веры. С одной стороны, нет никого слабее женщины, с другой стороны, Женщина, родившая Бога, – сильнее всех. И Ангелы служат Ей, и Она бывает грозна, как полки со знаменами. Мы воспоминаем, например, о том, как Она прогоняла полки чужих от Почаева, от пределов Своих монастырей и обителей, и сколько таких случаев было по всему христианскому миру – не счесть. Это слова, которые касаются и Ее, и всей Церкви – прекрасная, светлая, грозная, блистающая.

Начиная любую работу, касающуюся молитвы, духовной жизни, мы должны понимать, что мы ее не закончим, что будем продолжать ее, скорее всего, в вечности. Поэтому у меня нет никаких претензий на то, чтобы дать вам исчерпывающее или гармоничное истолкование этой книги. Этого не смогли сделать люди, которым я недостоин развязывать ремни на сандалиях. Но читать Песнь песней, думать и размышлять о прочитанном надо.

И последнее, что мы сегодня скажем, беседуя об этой лучшей из книг, – это то, что вода принимает форму наполняемого сосуда, а священные библейские слова понимаются по мере внутренней чистоты. Кто внутри грязен, тот Библию не поймет, хоть бы выучил ее наизусть. Чем выше степень чистоты, покаяния, смирения, тем пропорционально выше степень постижения силы, сокрытой в этих простых и одновременно таинственных словах. Посему – изучайте Писания, но не забывайте очищать свое сердце наипаче от гордости, а потом уже от всех остальных грехов.

«И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт. 3).