Глава 5

– Ндаа…Понятно, что ничего не понятно…Думаешь говорили про тебя?

Леонид нервно крутил в руках телефон. Мы уже полчаса обсуждали мои сны и все произошедшее в столовой.

– Не знаю. Столько неизвестных. Как твои успехи с камерой?

– Тяжко, если честно. Не пойму схемы. Вроде все есть, а начинаю подключать, связь теряется. Что-то упускаю. Ничего, у меня вся ночь впереди, я разберусь. Может тебе у меня переночевать в каюте? Я все равно спать не лягу, пока не найду, как переподключить это чудо науки и техники.

– Нет, у меня такое впечатление, что за мной точно наблюдают. Не зря же Ирики постоянно оказывается рядом. И непонятные галлюцинации. Не будем раньше времени настораживать наших спасителей.

– Ты только не рискуй, ладно? – Леонид с беспокойством взял меня за руку, – лучше на все прогулки меня зови.

– Хорошо, обещаю напрасно не рисковать и звать на помощь тебя при каждом удобном случае.

Я, улыбаясь, подняла руку к сердцу, изображая клятву, но парень остался серьезным.

– Странно, что он родителями заинтересовался. Тебе дед ничего странного не дарил?

Я задумалась. Дедушка всегда привозил много забавных вещей из поездок. У него была огромная коллекция камней. Помню, его даже после моих рассказов пригласила в школу наша географичка. Это был первый раз в истории школы, когда учеников пришлось выгонять на перемену. Дедушка принес часть своей коллекции, и все с интересом рассматривали камни с прожилками и без, части хрусталя природного, куски сталактитов, слушая увлекательнейшую лекцию о местах, где он их нашел. Что он мне дарил? Игрушки не в счет. Дома стоит кусок дерева, который без дополнительной обработки напоминал змею, выползающую из дупла. Вряд ли это может заинтересовать. Что еще? Маленький кусочек железной руды с прожилкой из золота. Хрусталь? Не думаю. Все это не такие ценные вещицы. Вспомнился случай из детства.

– Знаешь, мне было лет пять. Дедушка приехал из Кемерово. Ничего не рассказывал об этой поездке, но сильно заболел после нее и, видимо, я тоже заразилась. Жар был сильный. Мама рассказывала, что дед быстро на ноги встал, а я неделю в себя не приходила. Говорит, постоянно бредила.

– И какие видения тебя посещали? – Лёня заинтересованно слушал.

– Не помню. Мама рассказывала, что они не могли разобрать слова. Тарабарщина какая-то.

– Жаль. Может ты перенесла редкое заболевание, и они ищут именно человека с таким геномом?

Я передернула плечами, стало страшно.

– Не рассказывай никому об этом, – продолжил парень, – не зря он спрашивал про деда. Не зря…

– Да ладно тебе жуть на меня нагонять! И так уже чувствую себя подопытным кроликом.

– Уверена, что не хочешь переночевать у меня? Честное слово приставать не буду.

– Тем более не пойду, – поддержала я шуточный тон соседа, -как спать, когда на тебя не обращают никого внимания?

– Зачем дело встало? Буду обращать!

– И провалишь важнейшее дело по нашему спасению? Нет. Я не могу так подвести остальных.

Улыбаясь, я вытолкнула упирающегося парня за дверь. Он легко на прощание поцеловал меня в щеку и, подмигнув, быстро вошел к себе в каюту. А я, покачивая головой, стала закрывать свою дверь, но остановилась, услышав, что соседи напротив открывают свою. Сквозь маленькую щелочку я рассмотрела выходившего из своей каюты Филиппа Эполитовича. Он, стараясь не шуметь, прикрыл дверь и направился ко второму выходу на палубу мимо столовой. Походка его мне показалась странной. Когда мы выходили из столовой, он шел, пришаркивая ногами, немного сутулясь. А сейчас шел легко, бесшумно, спина прямая.

Я посмотрела на часы – время приближалось к полуночи. Затем на себя – в таком белом наряде не пошпионишь. Где там вещи, которые мы притащили с собой? Я быстро залезла в рюкзак, перерывая собранные на самолете вещи. Черная водолазка и мужские темные спортивные брюки, которые пришлось сильно затянуть на талии, чтоб не потерять по дороге. Кроссовки мои вполне подошли к образу. Господи, что я делаю? Зачем? Голос разума не пробился сквозь адреналин любопытства.

Хоть моей скорости переодевания любой солдат позавидовал бы, но старичка в коридоре уже не было. Я направилась в том же направлении, вспоминая свой путь с Ирикием до медчасти. Почему-то я не сомневалась, что муж Марии Сергеевны направился именно туда. На палубе было темно. Несколько фонарей освещали небольшой кусок пути ближе к лестнице. Я старалась скользить по затемненным участкам, не попадая в освещенные места. Спустившись на пару ступеней, я постаралась заглянуть вниз. Никого не видно. И куда он так быстро делся? Аккуратно спустилась на этаж ниже. Стеклянный купол лаборатории был закрыт. Спуститься ниже возможности не было, дверь между пролетами была закрыта. Тишина давила. Куда он делся? Я развернулась назад и, уже поднимаясь на первую ступеньку, заметила еще одну дверь на палубе, которую до этого я принимала за необычный рисунок. Сейчас тонкая полоска света выдавала наличие помещения и явного присутствия за ней.

Мое сердце отстукивал бешеный ритм, внутренний голос неоднократно обозвал идиоткой и орал о немедленном возвращении назад в каюту. Но пятая точка искала явных приключений и не слушала никаких доводов разума. Поэтому я подползла к двери. Небольшой коридор был пуст. По пути к противоположной двери препятствий не было, кроме собственного страха выйти из укрытия темноты. Уже открывая шире дверь, я почувствовала движение за спиной. Заорать не успела только потому, что чья-то мужская грубая рука зажала мне рот, а вторая крепко прижала к себе, отрывая меня от палубы.

– Только не ори, – прошептал знакомый голос на ухо, – это я, Дима. Кивни, если успокоилась.

Я кивнула, вставая ногами на твердый пол.

– Так умереть недолго, – прошипела я, поворачиваясь к МЧСнику. Он на мой манер тоже был в темной одежде.

– Я тут палубу обследовал и увидел, как ты крадешься. Какого черта ты здесь делаешь?

Гневный шепот Дмитрия вызвал приступ острой вины. Но он также быстро прошел, как только я вспомнила про Филиппа Эполитовича.

– Ты никого здесь не видел?

– Нет. А кого должен был?

– Муж Марии Сергеевны прошел куда-то в эту сторону и он, явно был не в себе.

– Что ты имеешь в виду?

– У него изменилась походка, осанка. Не знаю, как объяснить – странно вел себя. Вот я и решила посмотреть, куда это он на ночь глядя.

– С ума сошла одна без прикрытия лазать, где не попадя. Хорошо, что я тебя увидел. Я пойду первым, если за второй дверью все нормально, позову тебя.

– Не катит. Лучше, если я пойду первой, а ты меня прикроешь. Если попадусь, то могу либо соврать, что у меня опять головная боль сильная, и я спустилась в поисках врача, а про кнопку вызова забыла. Либо ты придешь на помощь и вытащишь меня.

Дима на минуту замешкался с ответом. Было видно, что он не одобряет мое желание идти самой, но понимал, что ему сложнее будет объяснить свое присутствие на палубе ночью.

– Хорошо. Если кто появиться я отвлеку внимание. Не задерживайся. Не лезь на рожон. Если что зови.

Теперь идти было уже не так страшно. Все-таки, когда ты знаешь что рядом крепкий мужик, готовый прийти на помощь, шпионить даже интереснее. Я протиснулась в чуть приоткрытую дверь и тихонько пробежала несколько шагов до второй, заглядывая в маленькое окошко в верхней ее части.

Яркий свет не давал нормально рассмотреть комнату. Дверь находилась, видимо, в самом конце большой каюты с боку, так как мне видно было лишь угловую часть стены напротив. Белоснежные стены при данном освещении казались ослепительными до темных мушек в глазах. На свой страх и риск, я слегка приоткрыла дверь, которая (слава богу) не в пример моим, открылась бесшумно. Сквозь узкую щель видно было, что в каюте ближе к двери установлены два куба – каждый примерно в 1,5 метра, соединены между собой узкой конструкцией матового светло-серого цвета, словно двух сторонней прищепкой. И, надо сказать, это единственное цветовое пятно во всей комнате. Не реально белые панели стен, потолка и пола. Ни окон, ни мебели, идеальная чистота. Я не удивилась бы, если увидела здесь пациентов в спецкостюмах для абсолютной стерильности. И что делать дальше? Глухой голос вывел из оцепенения. Значит там кто-то из команды. И я рискнула, пока голос говорившего мог скрыть мое передвижение, аккуратно максимально пригибаясь прошмыгнуть под прикрытие кубов.

– Как успехи? – этот голос мне был не знаком. Но он напомнил мне голос из моих галлюцинаций. Я осмотрелась вокруг. Это ведь та комната, в которой я была во сне или нет? Кубов не помню, но стены и это ослепляющее освещение похожи. Отвечал явно Филипп Эполитович, но голос был бодрее, моложе что ли.

– Код имиата не принимает пароль. Я попытался войти через систему его парного генератора. Они уже больше 50 лет вместе, могла произойти адаптация. Да и слишком долго система развивалась сама по себе, Цефина запустила саморазвивающийся модуль перед тем, как перешла в режим ожидания.

– Что вы хотите мне сказать? Опять неудача? Семеро из нас смогли запустить трансформацию, сколько нам еще ждать? – говоривший был явно раздражен. Он не кричал, говорил спокойно, но от тона его голоса леденело все внутри.

– Вы же знаете, что трансформация временна, – вмешалась в разговор Анарис, – без пробуждения Цефины мы обречены. Имиаты стремительно развиваются и нам все сложнее оставаться в тени. Мы не можем бесконечно производить набор имиатов, тем более что код становится все менее восприимчивым к паролю. Нам срочно нужна перезагрузка системы.

– Я уже слышал об этом! Мне нужен результат! Я смог отыскать главный схрон данных, я предоставил вам место и все необходимые средства для решения проблемы. Пробуждение Цефины ваша задача!

– Да Апи, – тихо с извиняющимися нотками проговорила доктор.

– Сит Ирики, что с новыми образцами? Надежды на девушку могут оправдаться?

– Возможно, – мужчина говорил неохотно, – ее восприимчивость самая сильная.

– Апи, – прервала его Анарис, – У нас под вопросом еще одна кандидатка. ЕЕ система дает странные искажения. Это похоже на запуск перекодировки.

– Анарис, мы даже ее геном еще не проверили, а ты уже ставишь предположения? – Ирики зло отчитал доктора.

– Отчего же? – женщина явно говорила с усмешкой, – она ведь принимала лекарство. Кровь мы не брали, но с остатками слюны уже можно было поработать.

– Почему вы мне не сообщили результат?

– Я попросила зайти ко мне позже, но была проигнорирована.

– Мне не интересно слушать ваши перепалки, – остановил их таинственный Апи.

В тишине послышались шелестящие звуки с редким попискиванием. Я почему-то была уверена, что это Апи обращается еще к кому-то. Видимо, получив ответ, Апи заговорил вновь с членами команды.

– Срок Цефины истекает. Ее блок жизнеобеспечения мы так и не нашли, так что у нас только три пути: пробудить основной блок информации для запуска трансформации всей системы до истечения последнего цикла; либо найти цепь информации в самом развитом образце и применить его для запуска системы; либо исчезнуть навсегда. И последнее нас совсем не устраивает. Мы посетим вас через три дня.

Жаль, мне ничего не было видно, но, судя по всему, настало время покинуть помещение. Голова и так взрывалась от того бреда, что я услышала. Все это время я сидела, прижавшись спиной к кубу в страхе, что мое черное пятно обязательно разоблачат в столь безупречном белом помещении. У меня один шанс проскочить за дверь, если никто из участвующих в беседе не решил переместиться ближе к стене и оставил мне свободную зону для передвижения. Я постаралась тихо развернуться к кубу лицом и начала пятиться в сторону двери. В соединяющем куб элементе мне показалось движение. Я остановилась, вглядываясь в промежутки между соединительными швами. Боковые стенки оказались прозрачными и там точно кто-то был. Меняя угол обзора, я старалась уловить очертания.

Креветка?! Гигантская креветка! Иначе я не могла описать увиденное мною существо. Приступ тошноты ощутимо подкатил от вида усиков, лапок и пучеглазых глаз. Существо поглотила яркая вспышка, и я не раздумывая рванула на выход, стараясь не разгибаться. Уже влетев в кольцо рук Дмитрия ожидавшего меня в темноте палубы, я прошипела.

– Бежим, кажется, они собираются выходить.

Дима, не задавая лишних вопросов, легко перекинул меня через плечо и буквально взлетел по лестнице, переступая через ступеньку. Поставил меня на ноги, он лишь войдя в коридор между каютами на нашей палубе. Не сбавляя шага, подтолкнул меня, задавая движение к моей каюте. Захлопнув за нами дверь, Дмитрий прижался к ней ухом, показывая знак поднятой рукой, чтоб я молчала. Несколько минут мы восстанавливали дыхание в темноте и тишине.

– Слышу шаги, – чуть слышно прошептал мужчина, не меняя положения, – все. Кажется, зашел в каюту. Что ты видела?

– Это сложно объяснить, – я прошла к кровати, попутно зажигая прикроватный светильник, – много непонятных терминов. Но хуже всего то, что я не знаю точно, что именно я видела. Там в комнате находится что-то вроде аквариума с гигантской креветкой. И когда я говорю гигантская, я имею в виду не менее метра в длину. Что еще находилось в этой кубической емкости, я не рассмотрела. С моей стороны емкость была матового цвета.

– Уверена, что стекло простое? Может оптический обман?

– Мне некогда было рассматривать.

Мужчина прошел в комнату и сел напротив меня на стул, перевернув его спинкой перед собой.

– Что еще?

– Я слышала несколько человек: доктор, Ирики, какой-то Апи и наш сосед. Они говорили о каком-то коде, который не принимает пароль, трансформациях, исследованиях. Как мне показалось, они похищают людей для исследований уже давно.

– Значит, предчувствие нас не обмануло.

– Судя по всему, от доктора ждут каких-то результатов и девушка Сергея Анатольевича их надежда на нужный результат. Одно я поняла абсолютно точно – у нас в запасе три дня, так как начальник Ирики собирается сюда с визитом. И кем бы ни был Филип Эполитович, он явно не тот, кто был супругом Марии Сергеевны. Завтра нас ждут исследования, которые помогут им выбрать из нас подходящую кандидатуру для какой-то трансформации и пробуждения Цефины.

– Это кто еще? – Дмитрий насторожился.

– Сначала я думала человек, может в коме и они пытаются вернуть к жизни ее, но о ней говорили больше как о бездушном предмете, машине. Я запуталась.

– Ты и так большая умница.

Дмитрий встал, вернул стул на место и прислушался у двери.

– Все спокойно. Ложись спать, – он приободряющее улыбнулся. – Завтра не подавай вида, что что-то случилось. Нужно постараться сорвать сдачу анализов. Три дня говоришь? Да это же прорва времени! Выкрутимся!

– Приятных снов! – тихо проговорила я вслед уходящему МЧСнику.

– И тебе! – ответил, прикрывая за собой дверь, он.

Все: душ и спать! Что-то не давало мне спокойствия. Я упустила в услышанном разговоре что-то очень важное, но пока не могла вспомнить что. Утро вечера мудренее, очень верное выражение. Нужно с утра на свежую голову вспомнить все услышанное и попытаться записать все непонятные для меня выражения. Возможно,мои сотоварищи по крушению увидят в них иной смысл.

После душа я провалилась в сон мгновенно и без сновидений.