Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Люди многое растеряли. В каталоге потерь – самые неожиданные вещи. Куда-то исчезли дедушки.
Дедушка – это не просто муж бабушки. Это добрый человек с умными глазами, седой бородой и натруженными руками. В ту нежную пору жизни, когда ребенок узнает мир, дедушка должен сажать его на колени и рассказывать о далеких звездах и великих героях. Такие дедушки куда-то пропали. Причем бабушки остались. Они даже почувствовали себя хозяйками положения. Некому на них прикрикнуть. Некому поставить их на место. Бабушки застегивают мальчикам пуговицы и кормят их манной кашей. А разве может вырасти из человека что-нибудь дельное, если в детстве он не слышит о звездах и великих людях?
От дедушки пахнет табаком и солнцем. Бабушку он называет «мать», а маму – «дочка». Но настоящая дружба у него с внуком. Они посвящены в одну тайну. Мир для них одинаково свеж и загадочен.
Поэтому за обедом они хитро подмигивают друг другу и смеются глазами. Сейчас они встанут и пойдут вместе. Может, рыбачить, а может – ремонтировать велосипед. Внуку интересно жить, а деду умирать не страшно.
Дедушек никто не убивал, но они куда-то исчезли. Бросили своих бабушек и ушли к другим. Глупо растратили жизнь и не дожили до внуков. Не обзавелись семьей и остались бездетными.
Короче, все расшаталось и сдвинулось с основания. Поэтому в мире так много капризных и нервных детей. И много никому не нужных стареющих мужчин, пьющих с тоски и никого не называющих словом «внучок».
Бесконечная молодость в традициях Дориана Грея – одна из самых нелепых массовых маний нового времени. Она мешает браку быть таким, каким ему пристало быть: приобретать с годами новые оттенки и крепость подобно благородным напиткам.
Спустя много лет после окончания школы на встречу собираются бывшие одноклассники. Какими глазами они смотрят друг на друга? Бьюсь об заклад, они видят перед собой не Петра Ивановича и не Семена Олеговича, а Петьку и Сеньку. Они не столь безумны, чтобы не заметить лишнего веса, сетки морщин, лысин, завязанных галстуков и прочего ила, нанесенного временем. Но они и не столь слепы, чтобы не узнать в грузном дядьке соседа по парте, а в стареющей даме – свою первую любовь. Они видят друг друга в прежнем виде, более свежем, неповрежденном, юном. Он не исчез, этот юный вид, он лишь спрятался, ушел в глубину и теперь открывается не всякому, но лишь тому, кто был перемазан с тобою одними чернилами и дергал за косичку тех же девчонок.
А разве не так же смотрят на своих детей родители? Разве не видит родительское око, хотя бы временами, в бреющемся перед работой и басом разговаривающем сыне все еще мальчишку? Разве не хочет мать вечно опекать, ласкать, кормить с ложки и давать советы своим давно выросшим детям именно потому, что видит их такими, какими, кроме нее, их не видит никто?
Этот возмутительный родительский бунт против неумолимо текущего времени так раздражает взрослеющих детей! Им так неприятно родительское сюсюканье, так обидны публичные знаки родительской любви и внимания! Но вряд ли возможно представить себе жизнь, в которой люди смотрят на мир «объективно», а не по-человечески. Поэтому нервничать не стоит.
Люди все разные. То, что для одних является естественным и необходимым, для других звучит как сказка или вымысел. То, что у одних получается легко, для других представляется трудностью неодолимой.
А что же супруги? Видят ли они с течением времени в милых и изменившихся чертах отблеск своей первой весны, или они на это не способны без помощи фотографического альбома?
Люди все разные. То, что для одних является естественным и необходимым, для других звучит как сказка или вымысел. То, что у одних получается легко, для других представляется трудностью неодолимой.
При общей тенденции к распаду супружеские пары, состарившиеся вместе, но сохранившие любовь и нежность, есть. Их мало. Еще во времена господства «классической» нравственности, в девятнадцатом веке, и Гоголь, и Тургенев уже изображали такие пары как нечто отживающее свой век. Тихие, добрые, бесхитростные старики, прошедшие жизненный путь рука об руку, вызывали весь спектр эмоций – от умиления до иронии. Но всем уже было понятно, что надвигающееся грядущее неумолимо приведет с собой новые формы быта, пугающие новизной и неестественностью.
А вот что говорит Библия. В одной из ветхозаветных книг греческого канона, а именно в книге Товита, есть молитва молодоженов перед первой брачной ночью. Не пересказывая сюжет и не вдаваясь в детали, просто приведем часть этого молитвенного обращения к Всевышнему.
«Ты сотворил Адама и дал ему помощницею Еву, подпорою – жену его. От них произошел весь род человеческий. Ты сказал: нехорошо быть человеку одному, сотворим помощника, подобного ему. И ныне, Господи, я беру сию сестру мою не для удовлетворения похоти, но поистине как жену: благоволи же помиловать меня и дай мне состариться с нею! И она сказала с ним: аминь (Тов. 8:6–8)».
Совместное старение предполагается с самого начала. Очевидно, что такие молитвы – не только плод личного благочестия или мудрости, но и плод воспитывающей среды. Эта среда словами и примерами влагала в души мысль о том, что жить надо долго и правильно, состариться вместе и умереть в окружении детей и внуков, словно в тени тобою посаженных деревьев.
Наш чин венчания тоже полон пожеланиями увидеть «сыны сынов своих, якоже новосаждения масличная», дожить до «старости маститыя, делающе заповеди Божии». То есть и наше венчальное богослужение, библейское по сути, молодым влюбленным парам влагает мысль о долгой жизни, которую нужно пройти совместно и до конца. Жаль, что не по этому камертону настраивается нынче массовое сознание.
Воздух каждой эпохи всегда насыщен смесью особых ароматов и зловонных испарений. Смесь эта впитывается в человеческую кровь, и бывает, что люди мнят себя свободно мыслящими, а на деле некритично повторяют чужие мысленные штампы.
Например, кто-то пожелал, ради хохмы или от чистого сердца, молодым на свадьбе «состариться вместе». Эти здравые слова житейской мудрости, да еще и подкрепленные библейским текстом, для многих прозвучат как оскорбление. А почему? Потому, что никто стареть не собирается. Старость не вписана в житейские планы. Она – враг, имя которого называть не принято. В этом проявляет себя дух эпохи, всосавшийся в кровь. Дух Дориана Грея, готового оставаться молодым даже ценой продажи души дьяволу.
Если зрелый человек с завистью смотрит на юность, а старый человек завидует молодости, то жизнь прожита неправильно, а зависть – тому свидетель.
Все настраиваются на бесконечную молодость и такое же бесконечное счастье. Пришедшее увядание будет обнаружено с мистическим ужасом. Никто не удивляется морозному рисунку на зимнем стекле, потому что это дело природы. Но на увядающую красоту человек, всерьез о старости не думавший, будет смотреть совсем не так, как поэт смотрит на осенний лесной убор. Там – «пышное природы увяданье», а здесь – смесь брезгливости и страха, как при виде трупных пятен.
Культ молодости, культ здоровья и красоты, культ потребления максимально большего количества удовольствий – это тот самый Молох. За спиной этого кровожадного идола, этого ложного бога скрыты тысячи трагедий. Это трагедии людей, выброшенных на свалку за ненадобностью; людей, не готовых видеть жизнь такой, какая она есть, а не такой, какой ее изображает реклама.
Супругам необходимо вместе и взрослеть (если брак был заключен в юности), и стареть. И готовиться к этому надо. Лучший способ подготовки – это хранение в памяти здравых мыслей и корректировка жизни в соответствии с ними.
Явным признаком неудачи можно считать даже не побег стареющего Дон Жуана к молодой любовнице, а зависть. Да-да, зависть. Если зрелый человек с завистью смотрит на юность, а старый человек завидует молодости, то жизнь прожита неправильно, а зависть – тому свидетель. Человеку, уразумевшему в жизни хоть что-то серьезное, а не поверхностное, свойственно жалеть молодых, а не завидовать им. И всякий свой возраст следует благословлять и приветствовать, а не отшатываться от зеркала, чтобы бежать затем в косметический салон или клинику.
В жене нужно научиться любить каждую морщинку, замечая при этом в ней не только сегодняшние черты, но и «те», когда-то пленившие тебя, а ныне ушедшие в глубину черты, которые только ты один можешь оживить.
Скорее всего, очень мало супружеских пар сказали Богу в виду расстеленного ложа те слова, которыми Товия предварил первую брачную ночь и которые были приведены выше. Но, благодарение Богу, еще есть время исправиться. Молитва – твердый залог того, что желаемое исполнится.
Благоволи же помиловать меня,
и дай мне состариться с нею.
И она сказала с ним: аминь.
Войти с помощью соц. сетей: