Глава 8

Забитые досками окна пропускали лишь единичные лучи солнца, оставляя обстановку корчмы в полумраке. Хотя с нападения демона прошло уже полгода, Дункану казалось, что в воздухе до сих пор можно почувствовать запах крови.

– Я хотел бы думать, что поступил правильно, – сказал он, садясь у стойки и наливая себе пива. – Второй день уже думаю над этим и не вижу никакого другого пути. Никакого выхода. Просто я сделал то, что посчитал необходимым. И, несмотря на это, я знаю, что поступил плохо. Я нарушил правила, которые клялся защищать, и наверняка похоронил свои шансы на Серый Плащ. Но больше всего меня нервирует даже не это. Самое паршивое то, что при окончательном расчете я даже не узнал, что этот сукин сын планировал-то.

Он засмеялся без тени юмора и оглядел почти пустой зал.

– Разве тут не должно быть больше людей? – спросил он.

– Корчмарь забрал семью и сбежал с последней волной беженцев, – ответил Натаниэль, наливая себе еще пива. – Я ему заплатил очень хорошо, чтоб он оставил тут спиртное.

– Ты не должен был бежать с ним?

– Нет. – Князь покачал головой. – Беженцы будут легкой добычей для разведчиков склавян, не говоря уже о других бандах, которых в округе хватает. Натаниэль Эверсон не будет валяться мертвым в какой-то канаве.

– Предпочитаешь упиться до смерти?

– Ведьма сказала, что я сам выберу свою смерть. – Он с улыбкой сделал длинный глоток из пивной кружки.

– Ведьмы уже нет в живых.

– Да, я слышал… Что тебя сюда привело? Ну, кроме алкоголя и желания поплакать на моем плече?

– Ты мне нужен, – неохотно признался Дункан. – В настоящую минуту нам нужен каждый меч, который сможем получить. И хоть мне это горько признавать, но твой меч считается за два. А может, и за три, если протрезвеешь.

– Вот тебе раз, наш бесстрашный вождь просит у меня помощи. Видать, дело и впрямь плохо.

– Даже еще хуже. Их больше, у них больше боевого опыта, и наверняка ударят уже завтра.

– Ну что же, вот и конец нашей истории, поднимем же тост. – Натаниэль поднял кружку. Несмотря на улыбку, в его голосе пробивались горечь и разочарование. – За двоих дураков, которые думали, что станут Серыми Стражниками. Да, и один из них ведь и в самом деле этого желал… Я серьезно думал, что у нас получится. У нас двоих. Если б ты спросил несколько недель назад, я б ответил, что единственным вопросом остается только тот, кто из нас первым получит золотой перстень. И вот мы тут… Сейчас, скорей всего, эти чертовы плащи получат те, кто доживет до завтрашнего заката.

– Так что?

– Да не переживай, такой славной битвы я бы никогда не проворонил, – заверил Князь. Сарказм в его голосе казался вымученным. – Так-то вообще это достойный финал. Битва, в которой я не хочу участвовать, в месте, в которое я не хотел приезжать. Я никогда этого не хотел. Ни перстня, ни плаща. Хотел командовать армией или служить при дворе. Но мой отец решил, что Эверсонам нужен кто-то в Серой Страже. Это требуется для блага рода, а хороший дворянин всегда поступает так, как того желает фамилия. Ибо мы лучшие, а это накладывает обязанности… Зачем я тебе это говорю?

– Потому что ты пьян, а я, скорей всего, ближайшее, что у тебя есть вместо друга.

Натаниэль засмеялся.

– Взаимно.

– Я и не спорю. – Дункан допил пиво и встал. – Обороняться мы планируем тут, в Новой Сребрнице. Это значит, что тебе завтра надо будет всего лишь выкатиться отсюда и найти какое-нибудь оружие. Буду благодарен, если ты при этом не будешь слишком пьян.

– Не беспокойся, впереди еще целый вечер и ночь. Этого вполне хватит, чтоб отметить то, что нас ждет, и протрезветь. Мы, Эверсоны, всегда умираем трезвыми. Было бы страшной бестактностью предстать перед моими великими предками по пьяной лавочке. Могли бы не признать меня достойным.

Командир рекрутов двинулся на выход, но через несколько шагов остановился и взглянул еще раз на бывшего соперника.

– Ты действительно считаешь, что мы не сможем выиграть?

– Склавян победить можем. Но ты и я – мы не выиграем. Мы не можем выиграть.

– Клара тебя все еще любит.

– Я знаю. Ну, как знать, может, если доживем до завтрашнего вечера, то простит мне все, и сбежим вместе в Вольные Города и будем жить долго и счастливо.

– Звучит как хороший план.

– Звучит как цинизм.

Мрачная колонна людей и телег медленно ползла по дороге, покидая Стародуб. Магнус пропускал их, не обращая на них большого внимания. Взгляд его был обращен на обгорелые руины, которые еще неполных два дня назад представляли собой домик ведьмы. Мысли упорно возвращались к событиям той ночи. К словам и поступкам. Он упорно пробовал пробудить в себе ту уверенность, что сопутствовала ему, когда он вонзал меч в тело Илидии, Раганы, или уж как там ее звали на самом деле. Порой думал, что ему это удается, но потом его опять одолевали сомнения. А он не мог позволить себе сомнений, не сейчас, когда так мало времени оставалось до битвы.

Его внимание привлекли какие-то крики в глубине села. Медленно повернул коня в ту сторону и въехал между постройками.

– Мы не пойдем! – визжал один из крестьян.

– Прошу не глупить, – пробовал убедить его Люциус. – В Новой Сребрнице вы будете в безопасности.

– Еще одни? – спросил Магнус, подъезжая к стоящей рядом Амелии.

– Уже пятая семья, – подвела итог девушка. – Трудно им удивляться, старый Нолан тоже не хочет уходить.

– Сейчас его убедим, – заверил Великан, выдавливая из себя успокаивающую улыбку.

– Это мой дом, господин! – задирался хозяин. – С деда-прадеда! Не оставлю его каким-то дикарям.

– И я заверяю вас, что он будет тут же и стоять по возвращении. А меж тем вам действительно безопасней будет за частоколом, с сотней легионеров для обороны, – продолжал аргументацию все более раздражающийся Монах.

– Большинства вещей мы и упаковать не успеем. Мне что, половину скарба оставить и дом на сожжение? И для чего, чтоб дать себя закрыть в ловушке без выхода? Уж лучше нам в леса уходить и скрываться там, как прадеды учили.

– Нет времени! – вмешался Магнус громким, не допускающим возражений голосом. – Выбор у вас простой. Можете идти с нами, найти убежище для ваших семей и возможность защищать их, как положено мужчинам. Или можете укрыться в лесу и молиться, чтоб склавяне вас не нашли. И поверьте, смерть на поле битвы пустяк по сравнению с тем, что вас ждет, если налетчики возьмут вас живыми. Но, как я сказал, это ваш выбор! Так что или пакуйте ваши задницы на телеги, или идите подыхать в одиночестве. Но, что бы вы ни выбрали, выбирайте быстро, потому что остальные торопятся добраться до безопасного места.

Ответа крестьянин не нашел. Подозвал семью и с досадой начал грузить на телегу часть своего скарба.

– Резко ты его, – сказал Люциус. – Этот человек, конечно, дурак, но…

– Нет, не дурак, – прервал его Магнус. – Просто не хотел оставлять свой дом на добычу толпе варваров. И он не должен становиться перед таким выбором. Так или иначе, у нас нет времени на разговоры и раздумья. Время не ждет.

– Пожар, – крикнул кто-то, и все взгляды обратились на встающий над лесом столб дыма.

– Новая Сребрница горит!

– Нет, слишком близко, – оценил Люциус. – Это скорей чей-то хутор. Например…

– Ферма старого Нолана, – закончила Амелия невесело.

Магнус поднял коня в галоп и помчался трактом на восток.

Огонь угасал медленно. Траву близ сожженных построек покрывал ковер сажи. Прибывшие на помощь легионеры бесцельно кружили вокруг.

– Не выжил никто, – сказал Магнус, сдавая рапорт Дункану. – Мы нашли пять тел. Три обугленных, скорей всего это сам старый Нолан и две его младшие внучки, Юлия и Карита. Петя и Татрия лежали там.

Он указал на ближние кусты и добавил:

– Обнаженные, окровавленные. Судя по ранам, затравили их собаками. Ну и ножами добили… Хотя трудно сказать, от чего конкретно погибли. И нигде нет тела Ариты.

– Может быть, сумела сбежать. – Голос командира рекрутов звучал не особенно убедительно.

– Может быть… Если где-то укрылась, то уже бы вышла. Если убежала, то направится либо в командорию, либо в Новую Сребрницу. Скоро узнаем… Но уверен, что ей не удалось. – Голос Магнуса был как морозный ветер. – Забрали ее, чтоб поразвлечься перед битвой. А когда уже останется от нее окровавленный кусок мяса, убьют ее. Или того хуже, обратят в рабство и будут таскать за собой по Чаще, чтоб ее мучения продлились подольше. Так ведь происходит, когда эти звери кого-то похищают, верно же?

– Да, чаще всего, – неохотно признал Дункан.

– Ты много путешествовал. Скажи, везде так же, как здесь?

– Войны и грабежи бывают во всех частях Империи… Но нет. Не так часто и не так кроваво, как на Границе. В Вольных Городах и на Центральных Территориях попадаются места, где веками не видели насилия страшней, чем пьяная драка на свадьбе.

– Это должно быть… хорошо. Жить в таком месте. А не в этом проклятом кровавом захолустье.

– Не время для таких мыслей. – Командир рекрутов огляделся. – Как Амелия это перенесла?

– Она сильная, ни одной слезы не уронила. Но они были ее семьей четыре года, это должно быть… – Он заколебался. – …наверное, ужасно быть женщиной в этом мире.

– Хороним мертвых и уходим. Это наверняка был лишь отряд разведчиков, но главные силы не могут быть далеко. Наше время на подготовку истекло. Возьми десятка полтора людей и заберите остаток наших вещей из командории, вечер уже близко. – Дункан поколебался. – Магнус, мне нужно знать, что ты сосредоточен. Хватит и того, что я слишком много времени трачу, пытаясь забыть произошедшее.

– Я сосредоточен. – Великан вышел из задумчивости. – Я готов. Завтра эти твари убедятся, насколько я готов.

Эдвин сидел на верхушке башни и поглядывал на людей, суетящихся во дворе командории. Эвакуация подходила к концу и уже вот-вот они должны были тронуться в Новую Сребрницу. На войну. Эдвин никогда не считал себя воином, да и быть им никогда не хотел. Битва на жизнь и смерть хорошо звучала в балладах, но в реальном мире несла слишком большую вероятность… скажем прямо, смерти. И при этом не такой героической, о которой слагают песни. Эдвин был уверен, что когда человек умирает, то на поле битвы не появляются ни ангелы, ни валькирии, ни другие провожатые в последнюю дорогу. Только боль и пустота.

– Почти уже пора. – Голос Кассандры вырвал его из задумчивости.

– Не подкрадывайся так. Хочешь, чтоб меня удар хватил?

– Я и не подкрадывалась, ты просто меня не услышал. – Девушка оперлась о балюстраду. Все еще серьезно хромала.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Раны быстро заживают. Люциус даже говорит, что неестественно быстро. – Изобразила, что рассказывает страшную историю и вот-вот скажет самое ужасное.

– Ну лишь бы не слишком быстро, а то Дункан тебе еще велит принять участие в этой битве.

– А я и так намереваюсь.

– Что? – Бард не поверил собственным ушам.

– Намереваюсь сражаться в этой битве.

– Ты же ранена. Я серьезно думаю, что ты сделала уже достаточно для этого места. Никто не вправе требовать, чтоб ты приняла участие еще и в этой бойне.

– Я не могу сидеть без дела. Ты же сам всегда говоришь, что нужно драться за то, что любишь. За свое место на свете.

– Не я говорю, а авторы баллад. И ты сражалась уже достаточно.

– Больше нет Матильды, чтобы нас защищать. Теперь я сама должна быть сильной. – Касс кивнула головой. – Сражаться за свой дом.

– Дом? Я бы не назвал это место домом.

– Это самый лучший дом, который у меня был в жизни. Первый от самого раннего детства. И здесь моя семья.

– Никогда об этом так не думал. У меня, наверное, никогда не было места, которое я назвал бы домом. И семьи.

– Разумеется, мы семья, – не согласилась Касс.

– Ты и в самом деле не боишься битвы?

– Разумеется, боюсь. Я сумасшедшая, но не дура. Но можно сказать, что я теперь волк, а волки живут в стае.

Она улыбнулась и посмотрела на склоняющееся к западу солнце.

– Я знаю, ты со мной не согласишься, но что бы завтра ни случилось, приезд сюда был самым лучшим, что произошло со мной в жизни.

– Ну, как сказать, в моем случае он явно выигрывает у публичной казни. Хотя, пожалуй, с окончательным мнением я воздержусь до завтрашнего вечера.

Олаф глотнул из нагрудной фляжки, игнорируя выражение неодобрения на лице центуриона.

– Как насчет промочить горло? – спросил он, протягивая руку солдату.

Последние лучи солнца пробивались меж деревьев, освещая дорогу колонне легионеров, направляющейся в Новую Сребрницу. Это был уже последний отряд; все, что не удалось забрать из лагеря, закопали или уничтожили.

– Спасибо, откажусь. И вам бы не стоило, плохо влияет на мораль.

– Не у моих людей. Хотя моих тут даже и нет. Наверное, уже на месте.

– Ну извините, свернуть лагерь сотни бойцов – это подольше, чем с восемью.

– А у меня и нет претензий. Не одну я уже армию повидал. Знаю, как оно работает.

– А ваши люди? Работают? Мечом? На поле битвы? Насколько я помню, только Магнус и та погибшая женщина имели реальный боевой опыт.

– Дункан и Натаниэль хорошо обучены, – напомнил Серый Стражник. – Лучше, чем эта шайка.

– Это да, но остальные ваши люди – бард, монах, дворянка и безумная.

– Я бы сказал, все мы тут безумные, что еще не сбежали куда подальше. А за моих людей не беспокойся. Справятся в бою получше этих здесь.

– В этой части света война считается природным бедствием, похоже. Как наводнения, бураны и бури… Ты видел? – Агревиус внимательно рассматривал лес. – Засада. Стой! Направо! Развернуть строй!

Из леса посыпались стрелы. Олаф выругался и спрыгнул с коня. Под звук свистков легионеры умело выстроились в линию вдоль дороги. Прямоугольные щиты отбили большую часть стрел, но несколько солдат все же упали на мощеную дорогу. Из-за деревьев до них донесся громкий крик. Очередная волна стрел влетела в тесную стену легионеров. Центурион Эритус свалился со своего коня с пробитым нагрудником. Несмотря на всеобщий шум, Олаф смог услышать громкий треск, когда голова офицера ударилась оземь. В этот самый момент из леса высыпали склавянские воины.

– Держать строй! – заорал Серый Стражник, пытаясь удержать легионеров под контролем. – Держать, курва, строй!

Нападающие с разгона ударили в человеческую стену. В ход пошли мечи, топоры и копья. Старик с трудом перекрикивал вопли умирающих. Еще больше стрел дождем посыпалось с неба. Одна попала ему в плечо, другая в ногу. Его первой реакцией стало удивление. Он даже не почувствовал боли, сперва не почувствовал. Линия обороны не выдержала, прорвалась, склавяне выплеснулись на тракт. Олаф выхватил меч и бросился в их сторону. Налетел на исключительно мерзкого дикаря, но тут раны наконец дали о себе знать. В следующий миг его достало склавянское копье.

Дункан спрыгнул с коня и огляделся по месту битвы, освещенному факелами. Быстро увидел меж легионеров знакомое лицо.

– Велин, да? Ты бард.

– Скорей, был им. – Мужчина выглядел абсолютно измотанным. Его оружие и щит покрывала засохшая кровь.

– Что тут случилось?

– Засада, – ответил Велин тоном объяснения ребенку очевидного.

– Сам вижу, а конкретнее?

– Ну, выскочили из леса и давай нас бить. Наш центурион погиб еще в самом начале. Ему, видно, очень понравилась идея с коня командовать. Зато склавянам очень понравилась идея стрелять по мужику на коне. Кто б мог подумать!

– Меньше цинизма, больше конкретики.

– Ну, ударили по нам, мы их отбросили. У них трупов около двадцати, ну и раненых, думаю, столько же. У нас убито больше тридцати, почти двадцать раненых.

– Половина Легиона, – подвел безрадостный итог Дункан. Двинулся в сторону Люциуса. – Как там с ним?

– Выживет, – ответил Монах, заканчивая бинтовать раны Олафа. – Копье скользнуло по кольчуге, ничего важного не повредило, но он потерял много крови. Я дал ему усыпляющее средство. Сейчас ему надо отдыхать. Дункан, послушай… завтра он точно не сможет участвовать в битве, не говоря уже о командовании.

– Знаю, – мрачно ответил командир рекрутов.

– Но сейчас, когда центурион убит, это значит, что…

– Что я следующий старший из оставшихся. – Он глубоко вдохнул, пытаясь справиться с паникой. Уже по дороге сюда он знал, чего ожидать, но как-то лелеял надежду, что ранения Олафа будут не столь серьезны. Теперь от правды было уже не спрятаться. – Ладно. Вы двое, Флавиус и Зютек, соберите несколько человек и снимите с погибших снаряжение. Тела легионеров бросайте в телеги, быстро. Склавянские трупы оставляйте, пусть хоть вороны с них покормятся.

Ночь была теплой. Луна и звезды светили с небес, на которых не было ни малейшей тучки. В Новой Сребрнице царила неестественная тишина. Большинство людей собрались на улицах, у костров. Ели и пили, некоторые даже танцевали, но все это было удивительно спокойным. Лишенным радости. Чувствовалось, что некоторые использовали последний шанс, чтобы насладиться дарами жизни.

Магнус прошел вдоль баррикады, проверяя, все ли стражники на своих местах. Он очень устал, но знал, что заснуть не сможет. Пока еще не сможет. Лениво направился между кострами, не торопясь дошел до храма. Тихо проскользнул внутрь. В храме царила толчея. Люди возносили совместные молитвы Господу, просили его о милости. Большинство из них явно намеревались заниматься этим до конца битвы, каким бы он ни оказался. Магнус подошел к отцу Норберту и попросил его о беседе. Они вышли в комнату в тыльной части храма, которая служила священнику жилым помещением.

– Слушаю тебя, сын мой. Что привело тебя? – спросил служитель Господа, наполняя два грубых бокала слабым вином.

– Я хотел бы исповедоваться, чтоб попасть на тот свет с чистой совестью, – объяснил Серый Стражник.

– Смерть никого не минует, но срока ей еще не установлено, мальчик.

– Я надеюсь, но хотел бы подготовиться к худшему.

– Разумно, – похвалил священник. – Во имя Господа нашего, принимаю ныне твое признание в грехах. Пусть милость его сойдет на тебя и очистит совесть, дабы мог идти ты дале, свободный от прежних ошибок.

Минуту в помещении царило молчание; Магнус размышлял, с чего начать. Ему столько всего предстояло рассказать, что он абсолютно забыл о такой простой вещи, как начало рассказа.

– Мой отец был дурным человеком, – сказал он наконец. – Звали его Авагис, и в деревне он был известен как пьяница и неудачник. Иногда еще и преступник. Сколько себя помню, он всегда бил мать, меня и родню. И он был всегда слишком пьян, чтоб работать на земле, потому все хозяйство пришлось тащить матери. Она очень много работала, всегда была усталой и измученной. Наконец, заболела чахоткой и угасла. И после ее смерти начали мы буквально помирать от голода. А этот сукин сын, прошу прощения, пил все больше и бил нас все чаще. Иногда приходилось прятаться у соседей.

Он глубоко вдохнул и продолжил:

– К счастью, в деревне нашлось несколько добрых людей. А когда мне было двенадцать или тринадцать лет, я в первый раз дал ему сдачи. Я всегда был крупным ребенком, а он от своей пьянки совсем силу растерял. Наверное, и раньше я смог бы его одолеть, но просто как-то в голову не приходило. До того самого дня. Помню это, как вчера. Удивление в его глазах, переходящее в страх с каждым моим ударом. Бил я его, пока младшие меня не оттащили. Все кулаки разбил об эту поганую морду. Потом-то он уж пальцем нас не трогал.

Он еще раз прервал речь, как будто очень хотел на этом и закончить, но слова сами плыли дальше.

– Мы тогда поселились у маминой родни, в другой деревне. А через полгода Авагис умер. Знахарь сказал, что не по моей вине. Просто заболел, а алкоголь его ослабил. Хотя я так думаю, та трепка тоже помогла. Он меня тогда позвал к себе, на смертном одре. Всех нас. Я сам не поехал и семье запретил. Хотел, чтобы он умер в одиночестве. Думал, это для него будет справедливым наказанием. По сей день я его ненавижу. Как никого другого на свете.

Снова минуту помолчал.

– Я тебе уже рассказывал про Рикарда, убийцу, которого я казнил. И в армии князя тоже дурные вещи я вытворял. И речь даже не о войне, о битвах. Имею в виду грабежи, поджоги, убийства… Но никогда я не убивал ни женщин, ни детей. И не насиловал. Но никогда и не препятствовал, когда другие это делали. Обычно на это было согласие нашего командира, а пару раз так даже прямой приказ. Кто я такой был, чтоб противоречить словам своего господина? Так я тогда думал.

– Все это давняя история. Наверняка ты уже стократ искупил все своей службой для людей здесь, – заверил священник.

– Может быть… Но есть у меня грехи и посвежее. Это я убил ведьму Илидию. Пронзил ее мечом и поджег дом, чтоб скрыть следы.

– Почему?

– Потому что она была злом. Я это знал, мы с ней оба это знали. Она волком в овечьей шкуре была, вводила моих друзей в искушение. На погибель их вела. Я должен был ее остановить.

– Есть и другие способы. Изгнание…

– Она не ушла бы. Люди в Стародубе встали бы на ее защиту, начался бы раскол, а может быть, и насилие. Это было единственное решение. Единственная возможность. Я сам себя в этом убеждаю. Но, по правде, и сам не знаю… Я помолился над ее телом, – добавил он, сразу же осознав, как глупо это прозвучало. – Я не хотел ее смерти. Просто… не видел другого пути.

– Ты знаешь, что убийство всегда остается грехом, – спокойно сказал отец Норберт. – Иногда его можно чем-то оправдать. Когда защищаешь жизнь свою или ближних. В битве. Оно может быть обоснованным. Но все равно остается дурным.

– Я знаю. И я жалею о ее смерти, но не жалею, что остановил ее.

– Я не могу дать тебе отпущение. Даже ведьма – дитя Господа. Преступление ты можешь искупить лишь поступками. Добром, что ты принесешь в будущем.

– В будущем меня ждут еще убийства. Уже завтра.

– Ты будешь сражаться за тех, кто сам не может себя защитить. Это благородно…

– Нет, – резко оборвал Магнус. – Я буду сражаться, чтобы убивать. Потому что я их ненавижу. После того что они сделали сегодня. После всех тех боли и страха, что принесли нам и еще принесут завтра. Я ненавидел своего отца, как никого другого. До сегодняшнего дня. Это меня делает дурным человеком?

– Это делает тебя человеком.

– Я не смогу никого защитить. – Голос Магнуса захлестнула горечь.

– Послушай меня, мальчик. Послушай внимательно. Ты человек заблудший, но в сердце носишь добро. Я его в тебе видел с первого дня нашей встречи, и с тех пор ты много раз это подтверждал своими поступками. И завтра ты встанешь на этой баррикаде с мечом в руке, но поднимать его будешь не из ненависти, а из любви. – Голос священника приобрел силу, как во время неистовой проповеди. – Ты это сделаешь для всех тех, кто слишком слаб для того, чтоб защищаться самому. Всех тех, кто нашел укрытие за твоей спиной. Поскольку такую дорогу назначил тебе Господь. И он может тебя спасти. Ты должен лишь довериться ему. Ты будешь сражаться как защитник, а не как мститель, и он проведет тебя через эту бурю. Смоет твои грехи, поднимет из сердца глубоко скрытую доброту, если ты позволишь ему это сделать и отступишь от гнева. Веришь ли, мальчик?

– Стараюсь, – ответил Серый Стражник искренне.

– Иногда это все, что нужно. А сейчас отдохни, очисти сердце и успокой свои мысли. Отпускаю тебе то, что могу. И посылаю туда, чтоб ты искупил остальные грехи, защищая овец сих от алчности волков. Господь с тобой.

Первые лучи солнца влетали через завесу палатки. Снаружи уже доносился нестройный шум, нервная сутолока перед неизбежной битвой. Внутри все еще царило спокойствие. Люциус сидел на матрасе, набитом сеном, и всматривался в спокойное лицо спящей Амелии. Знал, что скоро им придется вставать и сталкиваться с действительностью, но сейчас, в эту единственную минуту, ничего не существовало. Была только она.

– Уже утро? – спросила девушка, потягиваясь и громко зевая.

– Только если мы встанем и выйдем отсюда.

– Думаешь, кто-то заметит, если мы тут останемся?

– Ну, рискнуть, конечно, можно. – Он улыбнулся и поцеловал ее в губы.

– Долго смотрел, как я сплю? – спросила она, вставая.

В первую минуту Люциус не ответил. Открывшееся ему зрелище лишило его способности к концентрации. Прошлой ночью было темно, так что он лишь сейчас впервые увидел наготу любимой. Сравнивать ему, по чести говоря, было особо не с чем, но в одном был уверен. Дух захватывало, как ничто иное.

– Люциус, – напомнила о себе Амелия.

– Некоторое время. Ты выглядела очень спокойно. Не хотелось это прерывать, принимая во внимание то, что нас ждет. – Он рефлекторно взглянул в сторону входа в палатку.

– Ну что ж, вот мы наконец и согрешили, – поспешно перебила его девушка. – И как тебе это понравилось?

– У меня нет слов.

– Это что-то новенькое. Неужели я все-таки нашла способ выигрывать у тебя в споре? – Она игриво улыбнулась.

– Не уверен, что для меня это был бы проигрыш. – Он встал и тоже начал одеваться. – Не подскажешь, где у кольчуги перед?

Внезапно он почувствовал, как она прильнула к его плечам, прижалась изо всей силы.

– Не хочу, чтоб ты шел туда.

– Я должен.

– Ты бы больше пригодился здесь, в тылу, перевязывая раненых.

– Раненые сперва должны дожить до тыла. Кто-то должен перевязывать их на месте. Кроме того, я все же Серый Стражник, мое место там, на передовой.

– Я видела, как ты тренируешься с мечом. Ты не воин.

– И Эдвин тоже нет. И Клара, и Касс. Но они там будут. Потому что мы тут на то и есть, чтоб защищать людей.

– Я больше не могу терять. – В ее голосе прозвучала тень скрытого отчаяния. – Не так быстро.

– Ты не потеряешь. – Он обернулся и обнял ее. – Обещаю, вернусь к тебе, даже если придется прорубать себе дорогу через врата всех миров.

– Клянешься?

– Поверь мне, после того, что мы вчера сделали, даже орда склавян не удержит меня от возвращения. А теперь, возвращаясь к этой кольчуге…

– Спина там, где капюшон.

– Очень мудро замечено. Потому мы и составляем такую слаженную команду.

– Можно поговорить? – донесся до них снаружи голос Натаниэля.

– Минуту, – ответил Люциус, торопливо натягивая штаны. Подхватил свой короткий меч и вышел наружу, знаком показав Амелии, чтоб осталась. – Чего ты хочешь?

– Поговорить.

– Мне не кажется, что у нас есть о чем. – Несмотря на нервную обстановку, Монах не мог не заметить, как жалко выглядел в этот момент князь Терила. Грязный, небритый, на лице синяков даже больше, чем у Люциуса.

– Я об этом реша… Извиняюсь. Привычка. – Голос молодого дворянина был слабым, лишенным обычной силы и амбициозности – Я пришел сюда затем, чтобы… Не знаю, может быть, дело в том, что мы пойдем в бой. Прости. Вот что я хотел сказать. За это.

Он указал на лицо собеседника.

– И вообще, за все.

– Ты не у меня должен просить прощения.

– Я знаю.

– Что ж, я слушаю, – сказала Амелия, выходя из палатки. Ее фигура излучала силу и достоинство. Была полным антиподом всего того, чем в данный момент выглядел Натаниэль.

– Прости. За то, что я сделал и что пытался сделать.

– Этого недостаточно.

– Я знаю, но… похоже, в эту минуту у меня больше ничего нет. Может, после битвы…

– Ты думаешь, это так просто? Что испугаешься смерти, прибежишь сюда, скажешь несколько слов и все тебе будет отпущено?

– Нет. И я не боюсь ни битвы, ни смерти. Я сам выберу свою смерть. И я знаю, то, что я сделал, было… непростительно. Член рода Эве… Я. Я должен быть лучшим. И если каким-то чудом выживу в следующие несколько часов, то, клянусь, сделаю все, чтобы расквитаться. Но сейчас все, что у меня есть, это слова. Я прошу прощения.

– Я принимаю твои извинения. Но не прощаю тебя. Может быть, когда-нибудь. Но не сейчас.

– Это больше, чем то, на что я мог рассчитывать. – Он поклонился и медленно двинулся меж готовящихся к бою людей.

– Князь! – крикнул вслед Люциус. – Удачи!

– Всем нам, – ответил Натаниэль Эверсон и исчез в толпе.

Клара стояла среди руин древней бани и разговаривала с Кассандрой. Натаниэль убил целое утро, решая, что ей сказать. Но сейчас, когда он наконец нашел ее, ему пришлось признаться себе в том, что слов катастрофически не хватает. Поэтому он просто стоял, опершись на одну из полуразваленных колонн, и ждал.

– И берегись лучников, – говорила Клара, поправляя ремни, удерживающие кожаную броню Касс.

– Знаю.

– И если тебя поймают, начинай говорить о духах и тому подобном. Эти склавяне, говорят, очень суеверны в этом вопросе.

– Все мне это говорят.

– И что же еще? – призадумалась Клара.

– А ты знаешь, что Князь Скотина к нам прислушивается?

– Знаю. Но, как я тебя учила, мы дамы, а дам положено ждать.

– Вы снова будете целоваться?

– Это весьма сомнительно.

– Ты вместо этого дашь ему пощечину?

– Это гораздо более правдоподобно.

Натаниэль понял, что лучшего момента ему уже не найти, поэтому решил вмешаться в разговор.

– Приветствую вас, Клара, Кассандра, – поклонился.

– Привет и тебе, Князь Скотина, – ответила Касс, учтиво кланяясь.

– Ну да, я это заслужил, – признал он измученным голосом.

– Как нельзя более.

– Я прошу прощения.

– Что? – Девушка была полностью ошарашена.

– Я прошу прощения. За то, что сделал. За все, что сделал.

Девушка взглянула на него с суровой миной.

– Искренне говоришь или просто пытаешься произвести хорошее впечатление?

– Я настолько искренен, насколько могу.

– Ну, я не уверена, насколько это много в твоем случае. Но, пожалуй, верю тебе. Пожалуй, я должна тебе верить в этой ситуации. И может быть, даже… прощаю, – сказала она и ушла.

– Это оказалось неожиданно легко.

– Не волнуйся, со мной так легко не выйдет, – заверила Клара.

– Знаю. Само собой, не должно быть… Честно говоря, не знаю, что и сказать. Все утро бегаю тут и извиняюсь перед людьми, как будто это что-то могло бы изменить. Хотя на самом деле… – Он снова уперся в стену нехватки слов. – Прости. Это все, что у меня есть.

– Этого слишком мало, – ответила она, после чего влепила по его избитому лицу пощечину.

– Если переживем эту битву, попрошу твоей руки, – сказал он с внезапной уверенностью.

– Руки простой служанки?

– Твоей. Все другие вздорные определения тут не подходят. Просто хочу быть с тобой. Могу встать на колено уже сейчас.

Суровость исчезла с лица девушки. Она уже собиралась ответить, когда услышала:

– На ограду! – закричал кто-то. – Они идут!

Клара прижала его к себе и поцеловала.

– На счастье, – шепнула она.

Лютогнев прошел мимо отрядов вооруженных воинов и вышел на пригорок, с которого открывался хороший вид на поселение. За все восемь лет своей жизни он никогда не видел ничего подобного. За частоколом виднелись дома, сложенные из белого камня. Большинство из них были, впрочем, разрушенными – но это не меняло необычности зрелища.

– Ну и как тебе село драконоубийц? – спросил его отец, Лютошал.

– Невероятное. – Ребенок не скрывал восхищения. – Не боишься?

– Битвы? Ну само собой, боюсь, – признал мужчина, приседая на корточки. Его скрытое под зарослями волос лицо все равно находилось высоко над головой мальчика. – Только безумец не боится боя и смерти. Но именно так мы показываем наше мужество, побеждая страх и добывая славу на поле брани.

– А Серых Стражников не боишься?

– Ты слишком много сказок о них наслушался. Это просто люди, и падают от меча, как и все иные, – заверил вождь, ероша волосы сына. – Уже почти пора. Скоро раздастся крик и мечи ударят в щиты. Я был в твоем возрасте, когда отец впервые взял меня в набег, чтоб я увидел настоящую битву. Помню это до сего дня. Перед битвой он отвел меня в сторону и спросил, знаю ли я, зачем мы нападаем на драконоубийц. Ты знаешь?

– Потому что они богаты… и живут на наших землях, и… потому что они убили дракона?

– Нет, малыш. Хотя это и правда. Когда-то это были наши земли. Чаща тянулась тогда далеко на запад. Пока не пришли армии невольников, которые недавно сами попали в рабство, а сейчас загоняли в рабство других. Они забрали нашу землю, прокляли наших богов, уничтожили обычаи. А теперь посмотри на них. Они как мыши, пойманные в ловушку со всеми их ценностями. Богатство сделало их слабыми, а бедность сделала нас сильными. Решительными. И вот теперь мы вернулись, чтобы забрать свое. Покарать их слабость, рассечь их жирные животы. Потому что одной вещи на этом свете боги никогда не прощают. Слабости. Понимаешь? Когда мы с ними покончим, я принесу тебе серый плащ с тела одного из тех Стражников, о которых ты постоянно говоришь.

– У меня будет мой собственный серый плащ?

– А почему бы и нет? Ты мой сын. Следующий вождь Сыновей Змеи. Кто более заслуживает такого плаща?

– Да поможет тебя Змея, папа.

– Да поможет нам всем.

Дункан прошел между собравшимися мужчинами. Больше трехсот бойцов. В основном крестьяне, вооруженные топорами и вилами, но нашлись среди них и лучники, и почти полсотни легионеров. Ну и они, его дружина, с символом Серой Башни на груди, вооруженные и готовые к бою.

– Все на месте? – спросил он Магнуса и Натаниэля.

– Через левый фланг не пройдут, – заверил Великан.

– Через правый, скорей, тоже нет, – подтвердил Князь.

– Ну что же, наверное, пора. – Мужчины подали друг другу руки. – Рад был с вами познакомиться. Несмотря на все то что нас разделяло, не знаю никого другого, кого хотел бы иметь рядом в этот день.

– Ну, может, за исключением тысячи легионеров, – вставил Эдвин.

– Пойдем, Манфрей, – сказал Магнус. Поклонился остальным и двинулся на свои позиции.

– Да и мне пора, – сказал Натаниэль. – Флавиус, Зютек, за мной. Произвожу вас в адъютанты.

Два легионера не казались особо рады новому назначению, но послушно двинулись за князем. Дункан проводил их взглядом. Он ощущал неприятную сухость во рту, и было ему нехорошо. Он глубоко вдохнул и посмотрел в сторону врага. Одиночные руины обозначали поле, через которое сейчас должна была хлынуть волна атакующих склавян. Если план, составленный Олафом и центурионом Агревиусом, сработает, волна должна разбиться о нашпигованный заостренными кольями земляной вал и возвышающийся над ним примитивный частокол. Все было готово, требовалось лишь удержать защитников в кулаке. Не позволить, чтоб они поддались страху. Поневоле подумал о Полине. О ночах, проведенных вместе в маленьком домике. Он мог бы это иметь. Жену, детей, клочок земли. Жить спокойно, вдали от опасностей. Но нет. К добру или к худу, он уже давно выбрал свой путь. И в эту единственную минуту ясности почувствовал абсолютную уверенность в своих действиях и решениях. Был спокоен.

– Большой день, Монах, – сказал Эдвин где-то рядом. – Сперва женщина, теперь битва. Проходишь экспресс-курс «Как стать настоящим мужчиной за день», да? Как ты себя чувствуешь?

– Спокойнее, чем ожидал.

– А ты, Велин?

– Иди в жопу, – ответил легионер, приходя в себя после приступа тошноты.

– Я думал, что после вчерашней битвы ты сегодня будешь поспокойнее. Тем более что тебе не впервой попадать в склавянскую засаду.

– Честно сказать, – Велин сплюнул и выпрямился, – кажется, что после вчерашней я еще больше в ужасе.

– Вот уж радостная мысль.

– Кстати, может, оно и лучше, – сказал Люциус. – Говорят, в битву надо идти натощак. В случае ранения в живот это…

– Весьма бестактно с твоей стороны, – сказал бард, похлопывая по спине опять согнувшегося в рвотном спазме Велина. – Спокойно, парни, как все начнется, просто держитесь ближе ко мне. У меня талант выходить целым из всех трудностей.

– Последний шанс удрать, – вмешался командир рекрутов спокойным, почти шутливым тоном.

Сперва полетели стрелы. Большинство из них воткнулось в частокол и земляной вал, но некоторые достигли цели. Потом набежали люди. Сотни визжащих, вооруженных до зубов дикарей. На этот раз стрелы полетели со стороны обороняющихся. Эдвин радостно вскрикнул, когда один из его болтов попал в голову рослому склавянину. Еще несколько нападающих рухнули где-то по дороге. Тех, кто добрался до укреплений, встретил град камней. Разобранные фрагменты руин величиной с кулак, а то и с голову, посыпались с баррикады. В некоторых точках на взбирающихся варваров лили кипяток. Ужасные крики умирающих полетели над деревней. В первый момент могло даже показаться, что этого хватит, но иллюзия быстро уступила место жестокой действительности. Дункан вскочил на частокол и начал рубить направо и налево, целясь в головы лезущих врагов. От подножия насыпи до вершины заграждения было неполных три метра. Это небольшое расстояние в середине битвы оказалось для многих непреодолимым.

– Дункан! – крикнул Магнус, подбегая.

Командир рекрутов соскочил со своей позиции на частоколе, уступая место другим.

– Что случилось?

– Небольшая группа пытается обойти нас слева и ударить сзади.

– Возьми наш резерв для вылазки, перехватите их. Только смотрите, чтоб снаружи вас самих не перехватили.

Великан покивал головой в знак того, что понял, и двинулся на свою позицию.

– Держимся, – с надеждой в голосе сказал Люциус, бинтуя рану одного из легионеров.

– Это только начало, – ответил Дункан, возвращаясь на свое место. Все же он почувствовал себя лучше. Им удалось не сломаться от первой волны. Теперь пришло время борьбы на выносливость, в которой победит тот, кто сможет дольше удержаться на ногах.

Магнус и его люди упали на противника как орел на свою добычу. Выскочили из-за баррикады при поддержке летящих стрел и оказались рядом с варварами, не успевшими даже решить, защищаться им или убегать. Серый Стражник бежал впереди своего отряда. Влетел меж врагов, раздавая удары направо и налево. Это была не дуэль на тренировочном поле, это был бой абсолютно в его стиле. Рубилово, в котором сила и напор решали больше, чем сложные фехтовальные приемы, которым учили инструкторы с Запада. А уж в силе и напоре Магнусу не было равных на этом поле битвы. К сожалению, о его солдатах сказать этого было нельзя. Несмотря на преимущество неожиданности, бой оказался очень упорным. Склавяне дорого продавали свои жизни. Заставили атакующих увязнуть в длительном бою, выигрывая время для подхода подмоги. Великан совсем было увлекся боем, но помогли слова отца Норберта, что до сих пор кружили у него в голове. Сегодня он был опекуном, а не мстителем. А в этот момент он был еще и командиром. И у него были другие, более важные обязанности, чем убийство врагов. В последнюю минуту он приказал возвращаться, сам отходил последним. Несколько стрел пролетело близ его головы, однако Господь явил милость, отвел. Несмотря на потери, вылазка закончилась успешно. Склавяне отступили, забирая своих раненых.

– Прорвались! – крикнул кто-то с левого фланга.

Дункан единым махом соскочил с палисада. Кликнул с собой несколько солдат и бросился в сторону прорыва. Все мышцы у него болели невообразимо, но он знал, что худшее еще впереди. К счастью, прорыв оказался невелик. Лишь несколько налетчиков смогли ворваться в село. Защитники ударили по ним с разгону яростной атакой. Прижали к стене и вырезали всех. Дункан колол и рубил, где-то рядом Клара почти танцевала по полю битвы, исполняя пируэты и изящно уклоняясь. Хоть она временами и казалась почти безоружной, но занятия фехтованием с детских лет приносили плоды. Год регулярных тренировок в Страже тоже ей не помешал. А вскоре еще вернулся с вылазки Магнус со своими людьми. Вместе они остановили напор склавян, но всего через несколько минут раздался зов о помощи с другого места. Вдобавок на строения деревни упали горящие стрелы. Первые трещины на стене осажденных, предвещающие неизбежное крушение. Дункан утешал себя тем, что уже много вражеских тел скопилось вдоль насыпи. Они тоже не могли долго этого выдерживать. Песочные часы отсчитывали истекающее время для обеих сторон.

Натаниэль все время старался поддерживать бойцов, но его силы таяли с каждым убитым или раненым защитником, падающим с баррикады. Уже дважды враги пробивались внутрь, и дважды Князь выбивал их, атакуя при помощи Флавиуса и Зютека рядом. Годы учебы не подготовили его к тому, что происходило вокруг. На лекциях тактики учителя всегда предполагали, что властитель Терила будет иметь в распоряжении закаленных воинов. А здесь ему выпало руководить перепуганными крестьянами. Он мог держать их в руках, на какое-то время сколотить из них отряд, но чем дольше продолжался бой, тем более он утрачивал контроль над своими людьми. На текущий момент на стене стояли не меньше четырех женщин. В одной из них Натаниэль узнал девушку, что нанесла Ульгару смертельный удар. Она дралась с яростью, достойной наследницы погибшего викинга, ударами топора раз за разом сбивала атакующих. Внезапно она исчезла. Или споткнулась, или кто-то с той стороны схватил ее за ногу и сдернул вниз. Ее место тут же занял какой-то подросток. Оборона держалась. По крайней мере тут, на правом фланге, где врагов было существенно меньше, а дух защитников тем не менее был нестоек. Хуже всего дело обстояло в центре, где враг почти ежеминутно прорывал оборону. Наверняка часть склавян уже просочилась и в глубь села. Конец был близок.

– Еще воды! – кричала Амелия, возглавляя попытки тушения построек. В царящем хаосе это было вовсе не легко. Как только гасили один пожар, где-то в другом месте возникали еще два. Что еще хуже, раненые, прибывающие с поля битвы, несли все более тяжелые вести. Поражение якобы было уже совсем близко. И столь же близко было до паники среди людей, собранных в деревне, что молниеносно превращалась в пылающую западню. – Полина, еще воды!

Полина не отвечала, не могла. Лежала у ближайшего колодца, все еще с ведром в руках. Из ее спины торчал топор. Над ее телом стояли два закопченных, одетых в несочетающиеся элементы брони варвара. Что-то говорили на своем странном языке. Гасящие огонь женщины хотели бежать, но им было некуда. Попали в ловушку между горящей корчмой и налетчиками.

Те двинулись вперед. Амелия заступила им дорогу. Один из варваров замахнулся мечом, но удар не достиг цели. Грабитель выглядел удивленным, падая на землю с ножом, торчащим из грудной клетки. Второй не успел даже отреагировать, как очередной клинок вошел ему в глаз. Кассандра ловко спрыгнула с крыши и быстро вытащила свое оружие из тел склавян.

– Злой волк, – сказала она, покивала головой и помчалась дальше.

Дым и порывы горячего ветра доводили Эдвина до бешенства. Перезарядка арбалета занимала все больше времени, а слезящиеся глаза мешали целиться. В балладах все выглядело иначе, лучше, достойнее. В этом же пекле решительно не было ничего благородного. Единственным утешением для барда был тот факт, что Велин стоял рядом, прикрывая ему спину. Люциус где-то исчез в суматохе. Побежал перевязывать раненых. «Врач до конца», – подумал бард, отправляя очередной болт в сторону надвигающейся массы.

– Вот и все, – сказал он, глядя на почти пустой колчан. Как раз вынимал последний болт, когда заметил над собой здоровенного склавянина. Мужчина уже поднимал топор для удара, а Велин и собственный меч Серого Стражника были слишком далеко. Трубадур действовал рефлекторно – бросил арбалет в лицо противника, рванулся вперед и вбил болт в подбородок варвара, нажимая изо всех сил. Не слишком честный прием, но такому стилю драки его научили улочки Синего Порта. В драке не на жизнь, а на смерть не было место элегантности.

– Будешь жить, – пообещал Люциус, заканчивая перевязывать очередного легионера.

Поднял взгляд от раненого и с удивлением понял, что вокруг идет рубка. Сосредоточившись на оказании помощи, он совсем не заметил очередного прорыва. Тут же схватился за меч, но не особо понимал, что с ним делать.

Оглядевшись, он заметил Бриану – девушку, которую Эдвин с Магнусом в свое время планировали сделать его первой. Казалось, что это было в прошлой жизни. Теперь она сидела на каком-то варваре, долбя его камнем по голове. Другой подскочил к ней, свалил на землю и начал душить.

Люциус хотел помочь, но не знал как. Он крепче сжал меч и попробовал броситься на помощь, но ноги отказали. Он упал на колени, тяжело дыша. Разум звал его в бой, но тело просто отказалось подчиняться. Он пополз на четвереньках. Медленно.

Наконец ему удалось встать, но тут же он споткнулся о чей-то труп. Его затошнило от страха. Любые попытки взять себя в руки исчезали в хаосе паники. Он знал, что время уходит, что девушка слабеет с каждым ударом сердца.

Он вновь принял вертикальное положение и подошел ближе. Снова не знал, что делать дальше. Он был врачом, не солдатом. Хотел помогать, а не убивать. Наконец, схватил меч в обе руки и рубанул наотмашь, целясь в дикаря. Во что-то попал, и противник рухнул на землю.

Но было уже поздно. Бриана лежала без движения, на ее лице застыла гримаса боли и страха.

Вокруг снова стало тише, бой переместился куда-то в сторону. Раненный Монахом склавянин стонал, пытаясь нащупать широкую рану на спине. Люциус мог бы ему помочь, перевязать эту рану. Вместо этого он занес меч для завершающего удара, но и этого сделать не смог. Просто ушел. Пошел искать очередных раненых.

Клара ловко ушла от очередного удара, обманула противника финтом и рубанула в лицо. Очередное тело рухнуло на украшенный мозаикой пол старой бани. Бассейн понемногу начинала наполнять кровь.

Последний из налетчиков стоял в нескольких метрах, прикрываясь массивной тушей стоящего на коленях Болита, держа кривой нож под одним из подбородков купца.

– Умоляю, у меня есть золото, – рыдал толстяк. Склавянин, однако, полностью его игнорировал. Что-то кричал на своем языке, наверняка приказывая девушке, чтоб бросила оружие. Был совсем молодым, моложе Серых Стражников. Лет четырнадцать, не больше. И он был перепуган до ужаса.

– Я извиняюсь, – тихо сказала она и двинулась в его сторону.

– Ты должна меня спасти! – отчаянно орал Болит. – Ты же Серая Стражница, ты обязана!

Мальчишка тоже что-то кричал, погружая лезвие все глубже в шею заложника. Когда Серая Стражница бросилась вперед, он резким движением выпустил фонтан крови. В следующий удар сердца клинок Клары вспорол и его горло. Два трупа свалились друг на друга, пополняя кровью растущую на полу лужу.

– Я извиняюсь, – повторила девушка. – Но я не планирую тут погибать. Точно не сейчас, когда меня ждет настоящий принц из сказки.

Еще один враг рухнул в липкую от крови грязь. Дункан вытер пот со лба. Он тяжело дышал. Воздух дрожал от жара, а трупы валялись везде. Где-то рядом увидел тело Йокова с разбитым черепом. «Я сперва забрал у него жену, а потом повел на смерть», – подумал он с горечью. Но оно того стоило. Они все еще стояли, все еще держали оборону.

– Они отступают! – закричал кто-то.

Сначала командир не понял этих слов. Они показались чужими. Невозможными.

– Отступают, – хрипло подтвердил Магнус, подбежав к нему. – Удалось.

Командир рекрутов только сейчас понял, что происходит. Он с трудом взобрался на насыпь и взглянул на ту сторону. Склавяне действительно отступали. Удалось.

Прибежал, хромая, Натаниэль. Он что-то кричал.

– Быстро! Надо атаковать!

– Что?

– Надо атаковать. Сейчас, пока они не перегруппировались. Мы не выдержим следующего удара. Это наш единственный шанс! – Князь вскочил на палисад рядом с командиром. – Иначе все зря.

Дункан огляделся. Его люди были вымотаны, покрыты сажей и кровью, выглядели как армия живых мертвецов.

– Мы не сможем, – констатировал он.

– У нас нет выбора, – уверил его подчиненный.

Со стороны врага посыпались стрелы, рухнули еще несколько человек, среди них Кассандра. Дункан хотел подбежать к ней, но Натаниэль поймал его за руку.

– Сейчас они перегруппируются! Прими решение! Сейчас!

Серый Стражник заколебался. Как мог он отдать такой приказ? После всего, что они уже перенесли? Он услышал громкий свист и успел еще заметить подлетающую стрелу. Боли даже не почувствовал. Все произошло быстро, как и обещала ведьма.

Натаниэлю казалось, что все вокруг происходит в замедленном темпе. Как будто весь мир вдруг остановился. Стрелы было три. Первая пролетела рядом с его лицом. Вторая вонзилась в баррикаду. Только третья достигла цели. Впилась прямо в сердце Дункану. Командир рекрутов попробовал еще повернуть голову, чтоб взглянуть на князя Терила. Не смог. Меч выпал из его руки и упал на землю, за ним рухнуло и тело. Просто скатилось с насыпи и остановилось среди измученных товарищей по оружию. Это был конец. Волосок, на котором держалась храбрость защитников, только что оборвался. Им не выдержать следующей атаки.

– Ко мне! – взревел Князь. – Мы должны атаковать! Магнус, собери всех, пока враг не перегруппировался! В атаку! В атаку! – Он стоял на баррикаде, крича изо всех сил, а все новые стрелы свистели вокруг его головы. Часть людей вскочила на ноги, другие смотрели на него как на безумного. В сторону насыпи не двинулся никто.

Пора показать пример, подумал Князь и спрыгнул на другую сторону. Приземлился между трупами захватчиков и двинулся вперед. С удовлетворением отметил, что защитники бегут за ним. Удалось, они контратакуют. Однако первое облегчение быстро рассеялось, когда он заметил, что они слишком затянули с атакой. Часть варваров уже начала собираться близ огромного заросшего воина, видимо, их вождя. Тоже перешли в атаку.

Натаниэль оглянулся. Флавиус и Зютек были рядом. Вместе с ними Магнус, Эдвин, Велин, даже Люциус. И Клара. Неслась с криком. Кричали все. Князь Терила улыбнулся. Вот и ему выпала славная атака, прямо из легенд. Он мчался с мечом в руке навстречу смерти, которую выбрал сам. Достойный конец для такого, как он.

Две ощетинившиеся железом людские волны схлестнулись под аккомпанемент криков и скрежета металла. Натаниэль с разгона рубанул первого противника, ушел от клинка второго. Уголком глаза увидел, как падает Манфрей, пробитый копьем. Судья Адриан с разбитым дубинкой лицом упал рядом с сыном. Видел, как Эдвин отчаянно отбивается от пары врагов, как падает в общей суматохе. В хаосе он не мог оценить, кто побеждает. Ударил очередного варвара и бросился в сторону могучего воина, которого посчитал главнокомандующим. Крикнул, вызывая его на бой, и мгновенно об этом пожалел.

Правда, ему удалось парировать первый удар огромного двуручного меча, но сила удара почти выбила у него оружие из руки. Он попробовал перехватить инициативу, но был уже слишком усталым и медленным. Воин смехом отреагировал на его попытки и пинком отправил на колени. Князь в отчаянии огляделся. Его люди падали один за другим, битва была проиграна. Заметил Клару, отбивающуюся от своры дикарей. Ее фехтовальный опыт не помогал в тесноте битвы. Один из противников атаковал ее с тыла и хлестнул дубиной по спине.

– Подыхой, – заявил Лютошал на ломаном имперском и нанес последний удар. В последний миг Натаниэль вскочил и бросился вперед. Сбил врага и начал колоть того мечом в живот. Наконец поднял клинок двумя руками и всадил его в лицо варвара. С трудом поднялся на ноги, выглядывая в суматохе, где же Клара. Слишком поздно заметил противника с копьем. Оружие погрузилось в его тело, прошло навылет. Князь Терила успел еще сломать древко и замахнуться мечом, но боль парализовала его в середине движения. Он опять оказался на коленях. Почувствовал, как очередной удар попадает ему в спину. Весь мир окрасился красным. А потом наступила тьма.

– Он, наверное, уже мертв, – тихо сказал Эдвин.

Люциус только через некоторое время понял, что эти слова были обращены к нему. Он не мог точно сказать, сколько уже кромсает лицо захватчика, но слова барда, похоже, были правдой. Взглянул на нож. Он даже не мог вспомнить, откуда его взял. Медленно сполз с тела варвара и упал на спину. Был чудесный солнечный день. Вокруг царила тишина, лишь птицы нарушали ее, слетаясь на пир.

– Ты цел? – спросил бард.

– Вроде да, – ответил он медленно. Боли не чувствовалось, по крайней мере такой, что бывает от ран. Но он был измучен, полностью вымотан. С трудом сел и взглянул на свою одежду. Она была залита кровью, но похоже, что все же чужой. – Да, кажется, я цел…

Через минуту спросил:

– Мы выиграли?

– Ну мы все еще живы, так что, видимо, да.

Монах перенес взгляд на собеседника. Трубадур стоял на коленях в нескольких метрах от него, следы слез пробивали дорогу в застывшей на лице кровавой маске. На коленях он держал голову Велина. Серый Стражник гладил его склеенные кровью волосы.

– Он мертв, – прошептал Эдвин. – Дурак, заслонил меня от удара. Клинок прошел через глаз, навылет. А глаза у него были зеленые… как у кота.

Люциус огляделся. Последние склавяне удирали с поля битвы. Люди ходили между телами, собирая своих раненых и добивая врагов. Над Новой Сребрницей еще поднимался столб дыма, но пожары явно уже гасли.

– Мне надо идти, – вдруг сообразил он, поднимаясь на ноги. – Мне надо найти Амелию.

– Да, ты должен, – признал Эдвин.

– Идешь со мной? – неуверенно спросил Люциус.

– Нет, я еще тут останусь. Попрощаюсь.

Монах кивком подтвердил согласие. Поднял с земли свой меч и направился в сторону деревни. Шел медленно, спотыкаясь. Ему хотелось бежать, но не мог принудить к этому утомленные мышцы. Проходил мимо умирающих врагов, игнорируя их. Не имел на это времени. С трудом взобрался на насыпь и неуклюже скатился внутрь. Тут тоже царила неестественная тишина. А может, ему только так казалось после шума битвы. Обвел взглядом вокруг и наконец увидел ее. Она стояла меж раненых, словно черный от сажи ангел в самом сердце ада. Он с трудом поднялся, но на этот раз сумел побежать. Где-то по дороге выронил оружие. Это не важно, уже ничего не было важно. Они бросились друг другу в объятия и прижались друг к другу изо всех сил, так, чтоб ничто уже не смогло их разделить.

– Выходи за меня, – сказал он с нехарактерной для себя уверенностью. Чтоб всего через минуту опомниться и упасть на колени. – Выйдешь за меня?

– Да, – ответила она с улыбкой.

Внезапно, пусть на минуту, весь ужас этого дня исчез, а жизнь стала прекрасной, как никогда.

Лютогнев наблюдал за битвой с холма. Видел, как падает его отец, как выбегают из села все новые бойцы, включаясь в битву, как перевес понемногу склоняется на сторону жертвы, заставляя хищника бежать. Он безошибочно почувствовал тот момент, когда поле битвы было потеряно, когда оставалось только отступление.

– Нам пора, – крикнул один из воинов, Миловит, взбегая на пригорок. Он нес с собой двуручный меч, который один из предков Лютогнева добыл в какой-то давно забытой битве. – Твой отец погиб.

– Да, я видел. – Мальчик был спокоен; со смирением отнесся к тому, что произошло. Он с материнским молоком впитал представление о том, что смерть есть нечто естественное, а смерть в битве более того – достойное. – Он пал от меча Серого Стражника.

– Да. Того, что недавно поймал Яромир. Похоже, он стоил больше, чем казалось на первый взгляд. Но его настиг заслуженный конец, он пал от моего копья. Теперь это твое. – Воин подал мальчику золотой браслет с выгравированной змеей.

Лютогнев взял поданный ему предмет, подтвердив кивком слова воина.

– Скоро начнется погоня, – сказал он.

– Не особенно скоро после этой резни. Но да, лучше бы нам быть далеко, когда она все же начнется. Я буду защищать и хранить тебя на обратном пути. Теперь ты наш вождь и будущее Сыновей Змеи.

Кассандра вглядывалась в небо. Тихо пела старую колыбельную, просьбу к Господу смилостивиться над ушедшими. Пробовала заглушить ею многоголосый шепот. Слов она понять не могла, голосов не разбирала, но знала, что их много. Сотни.

– Ты жива? – спросил Магнус, вставая над ней.

– Вроде да. А ты?

– Ну я же разговариваю с тобой.

– Это еще ни о чем не говорит.

– Ну да, наверное, нет, – признал он, улыбаясь через силу.

Касс заметила торчащую из ее груди стрелу. Это объясняло происхождение боли.

– Сможешь подняться? – спросил Великан.

Отрицательно качнула головой. Магнус огляделся. Потом наклонился и взглянул ей прямо в глаза.

– Мне придется поднять тебя, – сказал он извиняющимся тоном. – Это для твоего блага.

– Я понимаю. Ничего.

Обхватил ее руками, потом поднял вверх, и внезапно она оказалась в его объятиях, высоко над полем битвы. Она никогда не любила прикосновений, но на этот раз было иначе. Было безопасно. Она положила голову на грудь Магнуса, и на минуту шепот стих.

– Как наши дела? – спросила она наконец.

– Мы победили. Бешеная атака Натаниэля удалась. Склавяне разбежались во все стороны. Их вождь погиб, вроде бы от руки самого Князя. И, что самое главное, мы живы.

– Все?

– Не знаю. Люциус жив, я видел, как он возвращается с поля битвы. Но мне кажется, Натаниэль погиб. Ну и Дункан.

– Ну и Дункан, – повторила она, глядя на остающееся сзади тело командира рекрутов.

Магнус перенес ее подальше от частокола и уложил на обнаруженной скамье.

– Монах! Сюда! – крикнул он, и через минуту рядом оказались Люциус и Амелия.

– Дышишь нормально? Можешь шевелить пальцами? – спрашивали они, а она отвечала, пока не увидела улыбки на лице Люциуса.

– Стрела прошла мимо легкого и, кажется, не повредила ничего важного. Под кожей чувствуется наконечник, то есть она почти прошла навылет. Его нужно будет протолкнуть, залить рану теплым вином или другим алкоголем и перевязать. Но все должно быть хорошо, через пару дней снова будешь на ногах.

– Ты видел остальных? – спросил Магнус.

– Эдвин там, на поле. Он даже не ранен. Не имею понятия, что с Натаниэлем и Кларой… Нам ведь на самом деле удалось? – вдруг сказал Люциус неверяще.

– Серые Стражники! Господа Серые Стражники! Сюда! – донесся до них чей-то зов с баррикады.

– Кто это? – спросила Амелия.

– Это те два легионера, что бегали за Натаниэлем, – сообразил Магнус. – Зютек и Флавиус. Что-то несут.

– Не что-то, а кого-то! – закричал Монах. – Это Натаниэль! – Он сорвался в бег.

Касс повернула голову и взглянула в сторону идущих. Действительно, они несли князя Терила. На большом щите, как какого-то античного героя. Люциус подбежал к ним, стал выслушивать дыхание лежащего, потом что-то кричал. Все вдруг очень быстро задвигались в сторону храма Господа. Амелия осталась и бережно начала бинтовать рану от стрелы. Что-то еще говорила, но Кассандра ее уже не слушала. Смотрела на тело Дункана, спокойно лежащее на земле. Предоставленное самому себе, до тех пор пока кто-то не вспомнит о похоронах погибших. Тогда он точно будет иметь похороны, достойные героя. Он заслужил это. Все голоса мертвых заслужили, но он особенно. Он довел их досюда. А теперь уже мог отдохнуть. Пора, чтобы руль принял кто-то другой и повел их дальше.

В помещении царил полумрак. Пахло смертью. Натаниэль то терял сознание, то вновь приходил в себя. Не представлял себе, сколько это продолжалось. Иногда рядом были люди, другие рекруты, иногда был совершенно один. Все это сливалось со снами, в итоге он уже сам не понимал, что реально, а что нет. Иногда она была там с ним, жили вместе, вдали от всех проблем. Счастливые.

Когда он наконец проснулся, на самом деле проснулся, лежал в простой кровати в какой-то хате. Над кроватью стоял Магнус, смотрел ему прямо в глаза.

– Сколько прошло времени? – спросил он с трудом.

– Четыре дня, – ответил Великан.

– Из того, что мы живы, делаю вывод, что мы победили.

– Твоя последняя атака перетянула чашу весов.

Несмотря на боль, Князь позволил себе улыбнуться.

– Наконец-то я оказался прав. Где Клара?

Магнус промолчал, но выражение его лица было достаточным ответом.

– Так. Значит, Дункан и Клара. Кто еще?

– Остальным повезло. Синяки и царапины. Но в бою и от ран погибло с нашей стороны почти сто пятьдесят человек. Со стороны склавян много больше. Легион разбит, выжили всего десять солдат. В том числе твои адъютанты. Вынесли тебя с поля боя.

– У меня всегда был талант пробуждать в людях преданность, – усмехнулся Натаниэль. Вновь уставился в потолок. Совершенно не хотел задавать очередной вопрос, но знал, что должен. Это было как снятие перевязки с раны, лучше сделать одним движением. – Как она погибла?

– В бою. Тебе не надо сейчас знать подробности…

– Надо.

Магнус заколебался. Он явно не знал, с чего начать.

– Мы нашли ее тело только через два дня после битвы. В лесу. Была… обнаженная, и… по следам было видно… В общем, они забрали ее с поля битвы живой. Отошли на какое-то расстояние, а потом изнасиловали. Жестоко. А потом оставили в лесу одну. Чтобы истекла кровью насмерть.

В комнате опустилась тишина.

– Это ничего, – сказал наконец Натаниэль ломающимся голосом. – Она была лишь служанкой. Ничем больше. Никем значимым.

Магнус, казалось, хотел сказать что-то еще, но отказался от этой мысли. Вместо этого отвернулся и пошел к выходу.

– Отдыхай, – бросил он еще и закрыл за собой двери, оставляя Князя одного в полумраке. В компании лишь воспоминаний, мыслей и снов.

Великан вышел из хаты и глубоко выдохнул. Новая Сребрница понемногу отстраивалась. Дети бегали между домами, смеясь; раненые сидели на улице, наслаждаясь идеальной погодой. Трупы уже убрали, и исподволь возвращалась нормальная жизнь.

– Как наш князь? – спросил Олаф, подходя. Из-за ран ему пришлось передвигаться на костылях.

– Лучше. Люциус говорит, что через несколько дней начнет ходить.

– Хорошо. Пришел транспорт из Командории 42, привезли новые приказы Совета. И они заберут вот это. – Он поднял руку, в которой держал свернутые в трубку бумаги. – Мои рекомендации. Положительные для всей вашей пятерки. Поздравляю.

Магнус позволил себе усмехнуться, хотя у успеха оказался горький вкус.

– Через несколько дней мы отправимся в Черную Скалу на церемонию Проставления Печати, – продолжал старик. – Перстни, плащи и все остальное. Как только Натаниэль будет чуть в лучшем состоянии. Пятеро из девяти. Оказывается, вы в конце концов побили статистику.

– Погибли четверо вместо двоих, – заметил Великан.

– Ну что тут сказать, статистика – это сука. По крайней мере так поговаривал один Ворон, которого я когда-то знал… Так или иначе, я буду…

– У меня вопрос, – перебил его Магнус. – А точнее, просьба. После церемонии, когда мы уже станем полноправными Стражниками, я хотел бы сюда вернуться.

– Сюда?

– В Командорию 54. Насовсем. Чтобы закончить то, что мы начали.

Выражение лица Олафа сделалось грустным. Минуту он искал подходящие слова; наконец, вытолкнул из себя те, какие у него были:

– Командории 54 больше нет.

– Извини?

– Это вот новые приказы от Совета. Ликвидация. Миссия закончена, признана безуспешной.

– Но мы же выиграли! Победили Гиганта и дикарей. Мы выиграли!

– Слишком мало и слишком поздно. Болит мертв, горняки по большей части сбежали или погибли, Легион вообще накрылся. Повторять точно никто не захочет. Во всяком случае, не сейчас. Но дело даже не в этом. Это нападение не было одиночным. За последние два года нападения склавян стали вчетверо чаще. И это число продолжает расти. При этом они заходят в набегах все дальше. Нас атакуют банды из глубин Чащи, такие, о которых никогда не слыхивали. Они прибывают издалека, целыми племенами. Мы не знаем, что их сюда гонит, но это уже не грабительские налеты, а настоящее медленное вторжение.

– И мы сбежим отсюда перед битвой?

– Мы не Легион. И прибыли мы сюда не вести войны. А как Легион выглядит в этой части света, ты видел. Совет эвакуирует все командории к востоку от Сорок Второй до момента, когда ситуация прояснится. А это значит, что я наконец еду на заслуженный отдых в Командорию 11, а вас отправят туда, где Совет сочтет вас наиболее нужными.

– Мы не можем оставить этих людей на произвол дикарей!

– Они могут уйти с нами. Никто их не заставляет тут оставаться.

– Это их дома. Их собственность с деда-прадеда…

– Ну, значит, им придется решать, что для них ценнее, земля или жизнь. Так или иначе, наша миссия закончена, солдат. У нас новые приказы и новые обязанности. Сейчас на кону все Пограничье. Такие места, как это, должны будут сами позаботиться о себе.

Натаниэль проснулся и осознал, что кто-то держит в руках его ладонь. Он медленно открыл глаза и увидел Кассандру, сидящую у его кровати.

– Ты прикасаешься к моей ладони, – заметил он тихо.

– Да, – ответила она, улыбаясь. – Теперь я могу так. Метод малых шагов, как назвал это Эдвин.

– Почему ты касаешься моей ладони?

– Потому что больше нет Клары, чтоб заботилась о нас. А ты ранен, и нужно, чтобы кто-то о тебе заботился. Мне перестать?

– Нет, – ответил он, подумав. – Вот, надо же, как низко я пал. Обо мне должна заботиться сумасшедшая.

– Да недолго уже осталось. Через несколько дней, когда ты сможешь вставать, мы поедем в Черную Скалу, получим перстни, плащи и татуировки. Олаф говорит, там будут наставники, они покажут мне, как не слышать голоса. Может, и не буду уже настолько сумасшедшей. – Она кивнула головой. – И часть людей отсюда тоже уедут с нами. И мы забираем всех сирот. Для них найдется какое-нибудь занятие в командориях, а когда-нибудь они могут тоже стать рекрутами.

– Ага, значит, теперь мы не только убиваем демонов и склавян, но и спасаем сирот.

– Мы всех спасаем. Мы герои.

– Нет, не герои. Мы банда глупых детишек, столкнувшихся с тем, что им было не по зубам.

– Мы же спасли всех от Гиганта.

– Да мы даже не знаем, чего он хотел…

– Я знаю, – прервала она его. – Он хотел освободить своих товарищей, все те неприкаянные души, заключенные в пещере под башней. Только им нужны были тела. Человеческие тела. Если бы у него получилось, они бы сделали их своими. Сотни людей в округе погибли бы, а на их место пришли бы воины Гиганта. Вот только они все давно сошли с ума, слишком долго вели там бесконечную битву. И не могли уже снова стать нормальными. Они убили бы всех остальных, а потом двинулись бы на поиски очередной войны. И так было бы, пока последний из них не погиб. Но сначала погибли бы тысячи, десятки тысяч. И Гигант знал об этом, но он, видать, тоже давно сошел с ума. Так давно пробовал освободить их, что отказался видеть последствия этого. Полный конец – это было самое лучшее, что могло ждать их в этой муке. Так что в конечном счете Дункан был прав. То, что он сделал, повлекло страдания, но и спасло нас всех. Он сделал то, для чего мы сюда прибыли.

– А сейчас он мертв. Он, Матильда, Клара…

– Мы живем. Благодаря им. – Она наклонилась и поцеловала его в лоб. – Спи. Люциус говорит, что ты должен отдыхать. А я буду тут, позабочусь о тебе. Мы теперь стая, и я верю, что мы можем защищаться.

Странным образом, ее слова действительно заставили его почувствовать себя лучше. Может быть, это место наконец довело его до безумия. Так или иначе, он послушался ее. Закрыл глаза и уснул.

Тень старой башни падала на место, где четыре каменных надгробия вырастали из земли, каждое с именем и символом Серой Стражи.

– Оратор я плохой, – сказал Олаф, глядя на собравшихся. – Поэтому я коротко. Здесь лежат рекруты Серой Стражи: Ульгар, Матильда, Клара и Дункан. Все они погибли на службе, защищая это место от происков врагов. И хотя они не успели получить плащей, но они, безусловно, их заслужили. Их имена будут навсегда вписаны в хроники Ордена. Теперь вы тоже попрощайтесь. Скоро уезжаем.

Кассандра подошла к могилам и начала выкладывать на них цветы.

– Ты должен быть здесь, – сказал Натаниэль, вставая перед надгробием Дункана. – Мы прибыли сюда, поскольку нам некуда было податься или кто-то нас заставил. Но ты… ты действительно хотел быть Серым Стражником.

Он взглянул еще на могилу Клары и отошел. Другим не нашлось чего добавить. Они уже успели попрощаться за те дни, которые прошли от битвы.

– Спасибо, – шепнула Касс, наклоняясь над могилами Дункана, Матильды и Клары. – Теперь уже я позабочусь о себе сама. Я справлюсь. Теперь у меня есть семья.

Отвернулась и посмотрела на них. На огромного Магнуса, прощающегося с местными. Люциуса и Амелию, крепко обнявшихся, рассуждающих о книгах, что можно будет найти в Скале Воронов. Эдвина, играющего грустную мелодию. И Натаниэля, с трудом идущего на костылях, но слишком гордого, чтоб просить помощи. Кассандра подошла к нему и предложила свое плечо. Он не отказался.

– Новые Серые Стражники, – заметил Шутник, подходя и обнимая Князя с другой стороны. – Лучшие защитники человечества. Не знаю как вам, а мне кажется, что с такими защитниками человечеству жопа.