Чем вы занимаетесь, мистер Лебовски?
Джефф: Помнишь фильм «Выпускник»? А ту сцену на вечеринке в начале фильма, когда Мюррэй Гамильтон говорит персонажу Дастина Хоффмана: «Я хочу сказать тебе всего одно слово. Всего лишь одно слово… Пластик».
Что ж, недавно я начал понимать, насколько ужасна ситуация с пластиком. Я узнал об океанических водоворотах, которые представляют собой огромные воронки, всасывающие в себя несколько течений. Существует пять таких водоворотов, и два из них уже полностью заполнены пластиковыми отходами: пакетами, бутылками и подобной дрянью. Этот материал невозможно уничтожить. Говорят, что он биоразлагаемый, но это не так. Он просто распадается на мельчайшие частицы, которыми питаются микроскопические животные. Их, в свою очередь, ест рыба, которой питаемся мы, а также птицы. Цивилизация зависима от этих бутылок и пакетов — просто какое-то безумие. Как мы можем стать более осознанными в этом вопросе, что можно сделать?
Берни: Мы делаем то, что можем сделать. Ты был на нашем симпозиуме по западному социально активному буддизму в Массачусетсе летом 2010 года. Мы не закупали воду в бутылках, люди пили нашу собственную вкуснейшую родниковую воду. Если подумать, всегда можно что-то сделать. Говорить, что проблема слишком масштабная, и ничего не делать, — это не решение. Вот что я вижу снова и снова: когда мы хотим что-то сделать, мы отталкиваемся от того, чего не имеем, вместо того, чтобы ценить то, что у нас есть. В моей книге «Способ приготовления: Уроки осознанной жизни от мастера дзен» (Instructions to the Сook: A Zen Master’s Lessons in Living a Life that Matters) я подчеркиваю, что нужно оценить, какие ингредиенты у тебя есть на руках. Допустим, мы с тобой хотим приготовить завтрак и у тебя в холодильнике есть какие-то продукты. Мы хотим сделать лучшее, на что способны, чтобы вкусно поесть. Но представь, что вместо этого мы скажем: «Я хочу чоризо, а у меня его нет. Так что я отказываюсь от завтрака». Или: «Я хочу горячей овсянки, но у меня нет овсянки. Не буду есть вовсе». Именно это мы и делаем в жизни. «У меня недостаточно времени, поэтому ничего не буду делать», или «У меня недостаточно денег, поэтому не буду ничего делать», или «У меня нет навыков, чтобы работать с пластиком, поэтому не буду ничего делать», или «Я недостаточно просветлен, поэтому ничего не буду делать».
Вместо этого можно сказать: «Хорошо, у меня нет ни чоризо, ни овсянки, но у меня есть зеленый перец, яйцо, хлопья и пармезан». Мы готовим, едим и наслаждаемся получившимися блюдами. А если просто сидеть сложа руки, жаловаться о том, чего мы не имеем, и из-за этого отказываться от еды, мы умрем с голода. В жизни то же самое. Посмотри, какие ингредиенты у тебя есть, сделай из них лучшее что можешь и предложи другому. Обязательно предложи еду кому-то еще. Если ты готовишь блюдо только для себя, ты не получишь такого удовольствия. Это же просто, как поздороваться с бродягой на улице. Используй свои ингредиенты и действуй.
Джефф: Ты напоминаешь мне одного парня, который уже умер, его звали Роззелл Сайкс. Я познакомился с ним вскоре после того, как окончил школу. Кайя Кил, с которой я тогда встречался, работала у него на Сансет. Он был художником, обрадовался нашему знакомству и сказал, что я могу приносить к нему гитару. Так что я играл, он рисовал картины, такой у нас был арт-джем. Я думаю, он был родом из Сент-Луиса, но создал себе абсолютно ямайский имидж, говорил особым поэтическим слогом с ямайским акцентом. Казалось, он делал это так давно, что полностью превратился в ямайца. Возможно, он решил, что быть ямайским художником намного проще, чем темнокожим из Сент-Луиса, ведь так?
У него был дом на Сент-Эльмо-Драйв, посреди так называемого гетто, недалеко от Ла Бреа. Я думаю, что когда-то этот дом был конюшней для лошадей Мэри Пикфорд. Он превратил это место в великолепное арт-пространство с галереями, где выставлялись картины разных художников, а на оставшейся территории разбил сад. Возможность творить он находил буквально во всем. Это место стало своим для целого сообщества. Роззелл делился красотой, едой и вдохновением со многими. Он говорил: «Будь лучшим собой, будь любовью» и прожил свою жизнь именно так. Работай с тем, что у тебя есть, создавай прекрасное.
Берни: С течением лет я пришел к выводу, что один из лучших способов осознать всеобщую взаимосвязь, единство жизни — это социальные проекты. Многие говорят, мол, ты хороший человек, буддист, ты в любом случае будешь это делать. Я имею в виду нечто большее. Углубить это осознание и активировать его можно, если в основе твоей социальной деятельности лежат Три Принципа: смотреть на ситуацию с позиции не-знания, свидетельствовать и действовать любя.
Если ты будешь следовать им, то понемногу грокнешь взаимосвязь всех вещей. Ты увидишь, что те, кому ты служишь, представляют аспекты тебя самого. Буддизм, конечно, известен прежде всего практикой медитации с целью пробуждения; я думаю, что мы можем пробудиться и через социальную деятельность.
Джефф: Я задумался о Джоне Кабат-Зинне и его выражении «полная катастрофа». Если взглянуть на глобальную картину, она кажется вполне катастрофичной. Он также говорит о безнадежности, да? Мы тешим себя надеждой достичь какого-то совершенства или счастья, а затем она просто лопается. Но очередные надежды продолжают возникать снова и снова, верно?
Берни: У меня много надежд. Ожидание — вот что все портит; вот где начинаются проблемы. Покуда надежда не сопряжена с ожиданием или привязанностью, нет никаких проблем. Например, мне нравится давать клятвы. Первая из Четырех Великих Клятв Бодхисаттвы звучит так: «Существа бесчисленны, и я клянусь освободить их». Эта клятва — довольно серьезная, она заставит меня усердно работать. Но важно не обременять себя ожиданиями.
Есть такие цели, которые хочется увидеть воплощенными, например план президента Обамы по устранению детского голода к 2015 году. Если этого просто ожидать, то оно вряд ли случится, потому что шансы воплотить это все еще довольно малы. Но, если у тебя есть надежда и энергия, ты будешь работать как сумасшедший, то шансы возрастут. Это очень важно — действовать любя.
Джефф: В этом и заключается роль бодхисаттвы. Но нужно ли существам освобождение? Если мы все — один организм, который занят своим делом, то что в нем нуждается в освобождении?
Берни: Если ты воспринимаешь себя одним организмом, тогда ты прав: нет никакой проблемы. Бодхисаттва работает в мире заблуждений, помогая людям, испытывающим страдания, потому что они считают себя отдельными от других людей. Он дает клятву пробудиться не ради себя, а ради того, чтобы избавить всех от страданий. Он не просто сидит, курит сигару и бездельничает. Бодхисаттвы, кстати, курят сигары вовсю, но не забывают и делать кое-что для других. Не важно, где ты находишься, какой степени просветления ты достиг, ты должен делать лучшее, на что способен.
Джефф: Является ли мэнш своего рода бодхисаттвой?
Берни: Я думаю, что это одно и то же. Они в чем-то похожи на Чувака, чьи благие поступки не привлекают внимания. Он — бодхисаттва под прикрытием, скромен и непритязателен.
Джефф: Есть вещь, которую я люблю делать для своих друзей-мэншей — дарить им маленькую глиняную голову в знак своей любви. Когда я делаю посуду, у меня всегда остается лишний кусок глины, я беру его и позволяю рукам делать с ним что угодно, особо не задумываясь. Так с течением лет у меня стали появляться эти маленькие головы. Они словно мои куклы. У каждой есть свой характер, своя тема и личность, как и у любого человека в мире, и все они — разные стороны меня. Некоторые выглядят сердитыми, некоторые — удивленными, некоторые как будто поют. Как правило, я дарю их тем, кого люблю. Когда-то я подарил и тебе такую, и кажется, она тебе даже понравилась.
Берни: Определенно. Я зову его Чарли и беру с собой везде, где мне приходится работать: он побывал в Бразилии, Израиле, Палестине, Индии, Шри-Ланке, Руанде — он всюду со мной.
Джефф: Так что мне пришла в голову такая мысль: почему бы не организовать проект «Голова Примирения» и не рассылать эти головы в поддержку мирных инициатив?
Это пробудило во мне целый вихрь чувств и эмоций. Один голос говорил: «Идея хороша, но я не хочу их никому отдавать, мне они самому нравятся». А другой: «Никто не оценит эти головы так, как я. Это просто кусок глины, но я вложил в них что-то особенное». Я не даю им имен, ничего такого, просто расставляю их у себя в кабинете, они там повсюду и любят зависать толпой. Хотя, пожалуй, это мне нравится, что такие непохожие существа, эти проявления человечности, находятся все в одном месте. Так что меня разрывало между тем, оставить эти головы или отпустить их. Когда я впервые обсуждал с тобой эту идею — пять или шесть лет назад?
Берни: Около девяти лет назад.
Джефф: И ты сказал: «Конечно, давай!» Но я был не готов: «Нет, это должно созреть, как хлеб в печке». И вот теперь, девять лет спустя, я готов вынуть хлеб. Мы договорились, что выпустим книгу «Голова Примирения» и поместим голову, которую я подарил тебе, на обложку.
Мы оба чувствуем, что борьба с голодом — важная веха на пути к миру. Я уже долгое время участвую в движении против голода по всему миру, а теперь начал заниматься этим и в нашей стране. Ты основал проект «Дзен-дома» (Zen Houses) и сеть кафе «Еда для всех» (Let All Eat), поэтому я подумал, что проект «Голова Примирения» станет хорошей площадкой, на которой мы сможем поиграть вместе. Эти головы можно купить, а прибыль перечисляется на счет «Дзен-миротворцев». Новые хозяева получат сувениры в небольшой красивой коробочке, которая также может служить подставкой для головы, и ее можно поставить на видное место.
Стоит такая голова у тебя на столе, ну или куда поставишь, и кто-нибудь да спросит: «Что это?» А ты ему: «Это Голова Примирения». А он: «В каком смысле?» И ты рассказываешь ему о миротворчестве, о кафе «Еда для всех», и постепенно, надеюсь, это вырастет в целую семью людей, которые хотят заботиться о других людях. И возможно, раз в пару лет хозяева голов будут собираться в одном месте, потому что, как я и говорил, головы любят тусоваться друг с другом. Люди смогут обмениваться головами или просто так же тусоваться, как их головы. Это целый процесс.
Расскажи что-нибудь о кафе «Еда для всех».
Берни: «Еда для всех» — это тоже целый процесс. Я думаю, что все началось в 1991 году, когда я решил пожить какое-то время на улицах Бауэри, района для бедняков в Нью-Йорке и позвал с собой других людей. Мы питались на бесплатных кухнях и в столовых при церквях. Некоторые церкви, особенно баптистские, организовывали передвижные кухни для людей на улицах. Тогда мне и пришла в голову мысль о том, что бесплатные кухни должны быть другими. Они должны поднимать чувство собственного достоинства и дарить ощущение любви.
Что я имею в виду под этим? Еда, безусловно, должна быть бесплатной. Еда для всех. Но само обслуживание организовано так, что нет никаких различий между богатыми и бедными, между бездомными и теми, у кого есть крыша над головой. Все будут есть вместе. Обслуживанием также могут заниматься бездомные или голодающие, или это могут делать миллионеры, которые хотят побыть волонтерами.
Например, мы организовали прототип кафе «Еда для всех» в Монтагю, штат Массачусетс, в котором каждую субботу кормили от пятидесяти до ста человек. Кафе было семейным, и это крайне важно для меня. На бесплатных уличных кухнях, где я питался во время ретритов, семьи с детьми были редкостью. Понемногу я обнаружил, что многие семьи просто не хотят приводить туда своих детей, потому что боятся за них или хотят оградить от презрения прохожих. Я хотел, чтобы наше кафе было таким местом, куда можно спокойно привести детей и куда им самим захочется приходить. Так что мы организовывали музыкальные программы и игры, устраивали праздники, дети делали кукол, занимались творчеством и мастерили. Они ходили в небольшие походы в лес, а также учились ухаживать за садом.
Мы раскладывали еду на шведском столе, но плюс к этому выдавали меню, к задней обложке которого прикрепляли чек на один доллар. Люди могли взять его себе или положить в корзину, чтобы эти деньги были использованы для следующего приема пищи. Я считаю, что детям нужно с ранних лет учиться тому, что такое деньги и что значит делиться ими. В европейских городах очень развита уличная культура — с мимами, музыкантами и всякого рода клоунами. Семьи проходят мимо, останавливаются, чтобы посмотреть, и родители часто дают детям какие-то деньги, чтобы те положили их уличным артистам. Дети любят делиться. Вот что я имею в виду, когда говорю про обслуживание с чувством достоинства и любви.
В то же время взрослым предлагалось участие в программах по осознанности для снижения стресса, консультирование, массаж, акупунктура, а также медицинская и стоматологическая помощь. Проводились встречи группы «Анонимных алкоголиков». Еда была питательной, потому что в основном поставлялась из нашего собственного сада или с местных ферм. Все было чин чином. Поэтому оно и называлось «кафе», а не «бесплатная кухня», и нашей целью было задать уровень для других подобных кафе по всей стране. Сейчас мы разрабатываем что-то подобное в соседнем городке Гринфилд, Массачусетс.
Джефф: Еда должна быть для всех.
Берни: Однажды кто-то оставил небольшую благодарственную записку, в которой говорилось: «Спасибо вам. Я питаюсь на разных бесплатных кухнях, и мне действительно нравится ваша еда. Но что я ценю больше всего — это то, что здесь я не чувствую себя нуждающимся». Это чувство нужды, разделения между тобой и кем-то еще — я надеялся, что именно оно будет исчезать у людей в наших кафе. Мне хотелось бы обучить больше людей нашей методике, чтобы возникло больше подобных заведений.
Джефф: Это как собирать всех за одним большим столом, не оставлять никого за пределами круга. Мы ведь все живем бок о бок на этой земле.
Берни: Именно. Если мы смогли отправить человека на Луну, то сможем и накормить наших детей.
Джефф: С Луной у нас все отлично получилось.
