Бездна

Бездна яко риза одеяние ея…

Пс. 103:6

Мой катер бесшумно отвалился от причала орбитальной станции и, набирая скорость, тронулся в путь по запрограммированному маршруту. В камеру-перископ смотрю назад на бело-синеватую нить пламени термоядерного двигателя, на колоссальную тёмную громаду орбитальной станции и, конечно, на Землю «в сиянии голубом» атмосферы.

В катере я один. Задача моего путешествия довольно обычная – исправить поломку автоматического завода-экскаватора, что грызёт один из астероидов где-то между орбитами Марса и Юпитера. Точнее, грыз: недавно не пришла очередная партия металла, который завод-экскаватор немало лет исправно отправлял в сторону Земли, на одну из орбитальных станций. В целом у подобной техники поломки нечасты, но всё же бывают.

Время в пути коротаю за чтением – одно из преимуществ моей работы: много свободного времени в пути, которое можно использовать по своему усмотрению. Катер тем временем сам выходит на орбиту астероида, догоняет его. Конечно, и тут возможны внештатные ситуации, но меня об этом предупредит сигналом система управления. Или диспетчеры с ближайшей станции наблюдения за полётами. Погружаюсь в чтение: бродяга Кнульп всё чего-то ищет…

Отрываюсь от романа по привычному сигналу системы: подлетаем. Смотрю на монитор камеры-перископа, наблюдаю приближающуюся громаду астероида. В сторону от астероида тянется длинный тонкий шлейф: это завод-экскаватор выбрасывает отработанную руду. Шлейф тянется из угловатого нароста на астероиде: именно так выглядит издалека цель моего путешествия, завод-экскаватор. В нём, впрочем, кроме, собственно, завода и экскаватора, есть также свой автономный источник питания, термоядерный реактор и даже площадка-космодром, куда мне и предстоит причалить. Катер, гася скорость, летит теперь двигателем вперёд, так что я опять наблюдаю бело-голубое пламя.

Тишина надоедает, включаю музыку. Чувственные скрипочки Вивальди несколько раскрашивают предстающий предо мной холодный пейзаж из ломанных линий света и тени. Приближаются скалы и кратеры астероида. Поверхности, освещённые маленьким, но ярким солнцем, резко контрастируют с совершенно чёрными тенями. Сам завод-экскаватор увеличивается в размерах по мере моего приближения, а я с интересом его разглядываю. Вижу огромный ротор с сотнями ковшей. Он работает, и вроде штатно, как должен: мерно отправляет породу на ленту-транспортёр, та, в свою очередь, – в недра завода, а из него вылетают прочь, далеко за низкий астероидный горизонт, массы отработанной породы. В условиях слабой гравитации астероида они повисают в космосе длинным шлейфом, который я и видел издалека при подлёте.

Теперь задача – найти поломку. Завод руду, как видно, поглощает, но не выдаёт готовую продукцию; похоже, выбрасывает её вместе с отработанной породой. Катер садится на стыковочную площадку-космодром на верхней поверхности завода-экскаватора. Я отстёгиваю ремни, легонько оттолкнувшись от кресла, в условиях слабой гравитации подлетаю над ним, приземляюсь на ноги на пол кабины и, избегая резких движений, облачаюсь в скафандр. Бросаю взгляд на монитор камеры-перископа, на котором уже не видно завода-экскаватора, так как катер сидит теперь на нём сверху: теперь на мониторе только бескрайний астероидный пейзаж из ломанных линий света и тени. И, конечно, ярких звёзд на совершенно чёрном небе. Не раз это видел, не раз уже выходил на поверхность астероидов, но к этому трудно привыкнуть! Безусловно, есть захватывающая составляющая в моей профессии!

Легонько оттолкнувшись в нужном направлении от пола кабины, влетаю в выходной шлюз. За мной автоматически закрывается внутренняя дверь, стравливается давление до внешнего – то есть почти до полного вакуума, – и вот открывается внешняя дверь. Зацепившись тонким страховочным тросиком, чтобы случайно слишком далеко не улететь, осторожно выбираюсь наружу. Я ступаю максимально аккуратно, а получаются огромные прыжки.

Передо мной обрыв – край посадочной площадки завода-экскаватора. Смотрю вниз, в бездну камней и кратеров, а надо мной бездна ещё бесконечно бóльших размеров – бездна звёзд! Я вдруг, вместо того чтобы заняться поиском поломки и ремонтом, сажусь на край площадки, свесив ноги в нижнюю бездну, и просто смотрю перед собой, на низкий резкий горизонт, разделяющий эти две бездны. Я не раз читал про такое явление: его называют «космический ступор». Это когда человек, напрочь забыв про свои обязанности, замирает перед лицом бездны, как будто теряя всякий интерес к жизни. Хорошо зная это явление в теории, я раньше ни разу с ним не сталкивался и не подумал бы, что это может произойти со мною. Странно, это ведь далеко не первое моё космическое задание; да меня бы и не отправили одного, не будь у меня достаточного опыта. Умом я всё понимаю, знаю, как это называется, но продолжаю безучастно ко всему сидеть и смотреть, забыв про время. Не то чтобы я не мог ничего с собой поделать – вовсе нет! Просто мне незачем что-либо делать… Конечно, я всё знаю, я много читал про такие случаи. Нередко они кончаются самоубийством, хотя я как будто не чувствую ничего плохого, что могло бы меня подтолкнуть к этому. Да и сделать это здесь, кажется, не так уж просто: даже прыгнув вниз, я, несмотря на огромную высоту, едва ли наберу нужную скорость. Бывали случаи, что люди снимали с себя скафандры: вот это, конечно, мгновенная смерть. Только зачем? Я не испытываю никакого дискомфорта, но и желания что-либо делать – никакого; всё исчезло перед лицом этой бездны, всё стало слишком ничтожным… И я сам.

Пути назад нет. Поняв это однажды, уже не вернёшься в себя прежнего, не забудешь масштабов своего ничтожества. Этот астероид – пылинка в масштабах космоса, а я – пылинка в масштабах этой пылинки. Что обо мне вообще говорить? Так и вся человеческая цивилизация – колония бактерий, пылинок.

Что будет, если всё-таки прыгнуть вниз? Оттолкнуться посильнее – чтó я так осторожничаю, оберегая свою пылинку-жизнь?! – и полететь вперёд. Я, конечно, упаду в итоге на астероид: первая космическая скорость для него всё же несколько больше, чем та, которую я могу достичь, оттолкнувшись ногами, так что на орбиту не улечу. А вот что будет после падения на поверхность, сложно сказать: скорость будет, учитывая отсутствие атмосферы, весьма приличная. Подвернись на поверхности острый камень, каких тут полно, – он легко пробьёт мой скафандр. И что тогда? Только этот вопрос и имеет смысл! От него зависит, стоит ли продолжать любую человеческую деятельность или проще прекратить своё копошение пылинки прямо сейчас! Отстёгиваю страховочный тросик, отключаю связь, чтобы диспетчеры меня не беспокоили, и что есть силы отталкиваюсь ногами вперёд и вверх. Лечу над бездной! Это совсем не страшно. Из-за непривычного пейзажа подо мной совершенно нет ощущения высоты: я словно лечу над каким-то калейдоскопом осколков, только двухцветным – жёлто-чёрным. А ведь на Земле – то же: те же камни внизу и пустота вверху, только не заметные под покровом привычной живой природы; её мягкими тонами прикрыты камни, атмосферой, синим небом – чернота межзвёздного пространства. Но снять этот тончайший покров почвы и атмосферы – и под ним будет тот же каменный скелет, с одной стороны, и бездна пустоты – с другой.

Лечу. Так зачем я всё-таки прыгнул? Потому что незачем было не делать этого… Кто-то говорил, что, если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя. Вот это мой случай.

Я однажды (на Земле, конечно) видел голубя, который врезался на лету в стекло. Очевидно, вовсе не потому, что хотел покончить с собой. Просто он не видел его перед собой, не знал о существовании невидимой преграды. Он упал на землю, из него выпала какая-то масса, должно быть, внутренности, после чего он с полминуты был ещё жив, сидел почти неподвижно, только ошарашенно глядел по сторонам, потом его начало рвать кровью, и в итоге он умер.

Мой поступок близок к его поступку по смыслу… или по бессмысленности. Мы оба не собирались, собственно, прекращать свою жизнь, просто такова была реакция на нестандартную, непривычную действительность. В его случае реакция просто на уровне органов чувств, не распознавших преграды. В моём случае чуть сложнее – на уровне психологии, психической реакции на нестандартную среду, на эту самую бездну. Она была и раньше, она всегда сопровождала мою жизнь на Земле, будучи и надо мной, и подо мной; и я всегда знал о ней. Теперь только стал в неё зачем-то всматриваться.

Моя психика не прошла тест на универсальность: она оказалась сугубо земной, привязанной к привычным краскам, цветам и размерам – ко всему виденному на Земле.

А, кроме органов чувств и психики, не оказалось ничего выше – никакого смыслового «тросика», никакой смысловой связи с жизнью, которая держала бы меня. Некоторые видят смысл в продолжении рода, даже человечества, но это явное заблуждение: на сколько ни умножай ноль, он останется нолём. Значит, не найдя смысла в индивидуальной, отдельно взятой жизни, нет смысла искать его в продолжении, в чередовании таковых жизней.

Всё ещё лечу. Если подвернётся острый камень, если скафандр не выдержит, я умру мгновенно. Не стоит пугать себя воспоминаниями о том голубе.

Так почему эта бездна производит такое впечатление на мою несчастную психику? Тут на ум приходят две равновероятные гипотезы: либо просто в силу непривычности этого зрелища оно настолько сбивает с толку моё восприятие действительности, как прозрачное стекло сбило с толку органы чувств того голубя; либо бездна для того, чтобы оторвать меня от обыденности, поставить передо мной вопрос или… меня перед вопросом. То есть бездна существует не случайно, и тогда всё существует не случайно!

И я абсолютно свободен в этом выборе между двумя гипотезами. Если был бы хоть один аргумент за одну или другую, это была бы уже не свобода, мне пришлось бы выбрать одну из них. Но нет, они равно бездоказательны, а я – совершенно свободен! Вот для того, чтобы понять эту свободу, и стоило прыгать!

Ну вот и поверхность астероида. Только коснулся её – брызнули из-под меня в разные стороны, искрясь на солнце, крохотные пылинки реголита. Только коснулся и полетел дальше кубарем вдоль поверхности. Повезло: не попался, по крайней мере, пока, тот острый камень, который мог бы пробить мой скафандр. Или скала, или какой-нибудь валун, или стена кратера, куда я мог бы с размаху врезаться и сломать шею вместе со скафандром.

Везение – а это что? Опять случайность? Или?.. Опять я абсолютно свободен в своём выборе! Для этого стоит катиться кубарем по затерянному в космосе астероиду!

Наконец мои кувыркания заканчиваются, инерция побеждена трением качения, и я лежу навзничь на мягкой пыли астероидного реголита, жду, пока перестанет кружиться голова, и смотрю на звёзды… Красоту звёздного неба как объяснить? Положим, красоту женщины можно объяснить естественной необходимостью продолжения рода; допустим, к естественной необходимости можно как-то притянуть и всю красоту земной природы как чего-то привычного, естественной среды обитания, допустим. Но! При чём тут звёздное небо над головой?..

А моральный закон внутри меня? Неужели лучше выживает человек моральный? Отнюдь! Наоборот! Для выживания лучше подходит беспринципность, приспособляемость. Но о них даже говорить тошно, глядя на это небо!

Всё же надо вставать. Побывав на краю, понимаешь ценность. Что это?! Где завод-экскаватор? Я оглядываюсь во все стороны: как можно не видеть этой громады? Да очень просто! Он скрылся за близким горизонтом астероида! Я бы легко дошёл, допрыгал, долетел до него, если бы знал, куда направляться, но я полностью потерял направление! Прыгаю туда-сюда, всматриваясь в горизонт – без толку! Нет, спокойно, надо сориентироваться по звёздам! Звёздное небо здесь – не считая, конечно, планет – то же, что и на Земле, надо только представить мысленно, на какой стороне астероида я нахожусь и какому полушарию Земли соответствует эта сторона. Вспоминая посадку, маршрут катера… Ну да, северному! Отлично! Только вот проблема: я на самом деле совершенно не представляю, как ориентироваться по звёздам на Земле!.. Столько знаю о космосе теоретически, но вот эта практически важная, как казалось, мелочь… Разве могла она мне пригодиться? В наш-то век…

Что же делать, Господи?! Так это же элементарно! Астероид покрыт реголитом, слоем пыли, на нём должен быть отлично виден след от моего качения кубарем! Как я сразу не догадался? И почему догадался только после обращения к… Богу? Совпадение или нет? Опять я абсолютно свободен в своём выборе. Но это после. Если доберусь до катера, на обратном пути почитаю Библию.

Легко нахожу след. Как я сразу не обратил на него внимания? Впрочем, на астероиде вообще сложно бывает что-либо заметить из-за кажущегося хаоса яркого света и чёрных теней. Но вот теперь вижу след на реголите, и его ни с чем не перепутаешь: целая борозда, оставленная моим кувыркающимся телом, далеко разбросанная в разные стороны пыль. А вокруг путаница следов от моих ботинок: это я кружил беспорядочно вокруг, словно пьяный, не помня себя от ужаса! Ну это теперь в прошлом… Отталкиваясь ногами, огромными прыжками двигаюсь в нужную сторону, словно диковинный астероидный кенгуру. Вот из-за низкого горизонта на фоне чёрного неба появляется громада завода-экскаватора с огромным колесом-ротором и крохотным катером на макушке. Кажется, ужасно далеко, но я знаю, что легко допрыгаю до него, и прыгаю с удвоенной энергией. Как быстро он увеличивается в размерах!

И вот мне уже приходится прыгать осторожнее, чтобы не врезаться в него с размаху. Приближаюсь уже совсем осторожно, слегка стукаюсь стеклом скафандра в уходящую ввысь стену, затем пробираюсь вдоль неё к подъёмнику, цепляюсь за него специальным зацепом на скафандре и взмываю вверх.

Вот я уже опять на площадке-космодроме, рядом с моим катером. Тут вспоминаю всё-таки о задаче моего полёта – поиск поломки и ремонт. Но с этим всё оказалось проще некуда: добравшись до центрального процессора, я просто перезагрузил его, вручную отключив и вновь подключив питание, и всё заработало штатно.

Направляясь обратно к катеру, я уже не смотрел по сторонам, словно уже увидел всё, что мне надо было увидеть в этой бездне, которая по-прежнему надо мною и вокруг меня. Весело запрыгиваю в катер, прохожу шлюз, влетаю в кабину, которая кажется теперь такой уютной, с удовольствием снимаю с себя скафандр и, расположившись в кресле, включаю автопилот в режим возвращения. Катер легко и послушно взмывает вверх.

Ищу в интернете Библию и, открыв в случайном месте, читаю:

 

Отправляющиеся на кораблях в море,

          производящие дела на больших водах,

видят дела Господа

          и чудеса Его в пучине:

Он речёт, – и восстанет бурный ветер,

          и высоко поднимает волны его.

Восходят до небес, нисходят до бездны;

          душа их истаевает в бедствии.

Они кружатся и шатаются, как пьяные,

          и вся мудрость их исчезает.

Но воззвали к Господу в скорби своей,

          и Он вывел их из бедствия их.

Он превращает бурю в тишину,

          и волны умолкают.

И веселятся, что они утихли,

          и Он приводит их к желаемой пристани.

Да славят Господа за милость Его

          и за чудные дела Его для сынов человеческих!

Да превозносят Его в собрании народном

          и да славят Его в сонме старейшин!