Казаки

Немцы в своей национальной политике, характеризовавшейся презрительным отношением к славянскому населению Советского Союза, предусмотрели одно исключение. Объектом особого внимания для них стали казаки, которые имели ярко выраженные традиции, славу «контрреволюционеров» и отличались истинной военной доблестью. Казаки проживали в поселениях-станицах, расположенных по берегам рек Днепр, Дон, Кубань и Терек и их притоков. Они были потомками русских и украинцев, среди которых были многочисленные искатели приключений, солдаты, крестьяне и беглецы. Казаки формировали социальную и культурную общность, не будучи явно выраженной этнической группой. О них много говорили в Германии (благодаря контактам с влиятельными немецкими кругами некоторых их лидеров за границей, таких как генерал и атаман в 1918–1919 гг. войска Донского Петр Краснов). Благодаря этому казаки занимали особое положение в глазах немецких деятелей, которые и принимали основные решения.

Первоначально Розенберга увлекла идея создания казачьей области «Дон – Волга», с целью урезать территорию «Московии» и создать некий «мост» между Украиной и Кавказом. Все это присутствовало в планах создания буферных регионов. Поскольку у казаков не было «ярко выраженных национальных чувств» и они в основном напоминают русских, Розенберг заявил, что «местной администрации следует проводить более жесткую политику, так как область «Дон – Волга», вне сомнения, первоначально будет рассматриваться как враждебная». Этим постоянным преобразованиям от Ростова-на-Дону до Саратова, с учреждением различных неоднородных районов с различными этническими группами, которыми занималось также министерство оккупированных восточных территорий, был вскоре положен конец. Одной из причин принятия этого решения было желание создать «сильную Украину», в которую должны были войти некоторые из казачьих поселений. Но станицы на Кубани и Тереке отходили к будущему рейхскомиссариату «Кавказ». Рассматривая вопрос национальной принадлежности в качестве краеугольного камня своей политики, ведомство Розенберга отказало казакам в праве на национальность.

С другой стороны, они были исключены из разряда «унтерменшей». Так силен был стереотип казака как врага большевизма, что к концу 1941 г. командование вермахта отдало приказ о формировании казачьих воинских частей. И это в то время, когда славянам категорически не разрешалось доверять оружие. 15 апреля 1942 г. Гитлер лично разрешил использовать казаков как в борьбе против партизан, ставшей их главной обязанностью, так и непосредственно в боевых действиях. Летом 1942 г., когда немецкая армия продвигалась в направлении Ростова-на-Дону, было отдано распоряжение относиться к казакам как к «друзьям».

Как только группа армий «А» оккупировала район Кубани, чиновники военной администрации обратились в Берлин за разрешением образовать Казачий округ. Его рассматривали не в качестве ядра нового государства, но экспериментального района. Под немецким надзором местному населению намечалось предоставить право полного самоуправления и проведения самостоятельной политики в области образования, культуры и религии. На смену районным властям приходило «атаманское правление». Казачьему крестьянству был обещан роспуск колхозов. С одобрения генерал-квартирмейстера Э. Вагнера в Берлине округ начал функционировать 1 октября 1942 г. В него входило шесть районов к северу от нижнего течения реки Кубань с первоначальным населением около 160 тысяч человек, которое впоследствии должно было возрасти.

Приказ был издан без какой-либо координации с имперским министерством оккупированных восточных территорий. Когда А. Шикеданц узнал о провозглашении «первого автономного государства под нашим суверенитетом» на Востоке, он решительно потребовал разъяснений. Его ведомство не потерпит никаких проказацких образований и нарушения принципа автономии. В ОКХ (Главном командовании сухопутных сил) ему было заявлено, что все слухи о казачьей республике «полностью необоснованны». Когда они тем не менее были подтверждены, Шикеданц заявил протест как против самовольных действий армии, так и самого проекта. В СС также возражали против образования округа по «политическим причинам». Однако 5 ноября генерал-квартирмейстер официально одобрил его образование. Была набрана местная полиция; к январю 1943 г. должны были быть расширены границы округа и назначен командующий казачьей армии. Началась дискуссия об автономии округа, рассчитанной на длительное время, которая не должна будет помешать его вхождению в федерацию Украины, России и Кавказа. Были рассмотрены долгосрочные реформы в сельском хозяйстве, хотя в действительности мало что удалось сделать. Другие планы предусматривали набор 25 тысяч добровольцев, готовых сражаться на стороне немецкой армии, но опять же не хватило времени для их выполнения. В январе 1943 г. группа армий «А» начала отступление, и экспериментальный район закончил свое существование.

Недолговременный эксперимент с казачьим округом показал, как армия (или, по крайней мере, некоторые ее представители), находясь в сфере своей компетенции, может игнорировать министерство оккупированных восточных территорий и другие ведомства в Берлине. Он также показал некоторым немецким чиновникам, что там, где советскому населению предоставляется шанс решить самостоятельно свои проблемы, это не только не приводит к бедствию, но население бывает расположенным более открыто сотрудничать с немцами. Когда войска Клейста оставили Кубань, значительное количество казаков присоединилось к этому исходу, и в конце 1943 г. более чем 20 тысяч казаков, или, скорее, людей, заявлявших о себе, что они казаки, воевали в различных поддерживаемых немцами формированиях.

Политика Германии в отношении казаков так и не была окончательно прояснена. В то время как большинство ведомств, в том числе и министерство Розенберга, считали, что «казаки не являются национальностью» и не заслуживают особого к себе отношения, армейские круги не столь ревностно относились к нацистской проверке на расовую чистоту, часто вследствие практических причин: начинала давать о себе знать нехватка солдат. Меньшая часть казаков и немцев, однако, пошла дальше. Они утверждали, что «в соответствии с результатами последних исследований казаки потомки смешения двух рас: нордической и динарской… и тем самым они сохранили сильные кровные связи со своей первоначальной немецкой родиной». Эта «теория», смехотворная и фантастическая, была воспринята теми казаками-националистами, которые выступали за создание «гото-черкесского» государства, «Великой Казакии», простирающейся от центральных областей Украины до реки Самары или даже до Эмбы».

На деле преобладал армейский утилитарный подход. Казачий представитель убедил Кейтеля и Розенберга принять единое воззвание к казакам. Этот манифест, принятый 10 ноября 1943 г., обещал казакам вернуть им родные земли и привилегии, включая минимальную автономию и частное владение землей. До тех пор пока они не вернутся домой, Германия становилась их протектором. Манифест, уникальный для восточной политики Германии, указывал на смену тактики. Исключение казаков из разряда «унтерменшей» было сделано по причине военной необходимости, и прежде всего потребности в солдатах. Готовность немецких властей давать радикальные (с точки зрения наблюдателя 1941 г.) и неортодоксальные обещания представителям любой социальной группы советских граждан свидетельствовала о решительном сдвиге в политике Германии. О переходе от оккупационной политики к политике привлечения на свою сторону тех советских граждан – в воинских частях, трудовых восточных лагерях и лагерях для военнопленных, – что еще оставались под немецким господством.