Глава 12

Полумесяц и свастика: Турция и Кавказ

Ось Берлин – Тбилиси

Кавказ с его сложной демографией, ценными ресурсами и таинственными легендами и обычаями оказался под властью России после затяжной борьбы, отмеченной кровавыми завоеваниями и «добровольными» аннексиями, длившейся до конца 70-х гг. XIX в. Будучи очагом революционной лихорадки до свержения царизма в России, он стал свидетелем краткого периода независимости в результате центробежного процесса, запущенного захватом власти большевиками. Тогда три закавказские области – Грузия, Армения и Азербайджан, каждая со своими особыми историческими традициями, даже обрели международное признание. Четвертая область, Северный Кавказ, гораздо более разнородная по национальному, культурному и социальному составу, была охвачена множеством внутренних конфликтов. В 1920–1921 гг., несмотря на враждебные действия стран Запада, молодое Советское государство завершило захват всего Кавказа, который вскоре (в конце 1922 г.) стал неотъемлемой составляющей СССР; к 1941 г. Армения, Грузия и Азербайджан были союзными республиками, а Северный Кавказ входил в состав РСФСР с рядом так называемых автономных республик и областей. Как и везде, советская политика на Кавказе способствовала развитию местной культуры и участию коренных народов в политических делах, в то же время жестоко карая за политическую и идеологическую неортодоксальность.

В нацистском сознании концептуальный образ будущего Кавказа оставался более размытым, чем образ Украины или Великороссии. С самого начала были очевидны только три вещи: потребность Германии в кавказской нефти; «знание» нацистов о том, что население Кавказа было в основном неславянским и «арийским»; и отсутствие у Германии планов по заселению Кавказа.

Для Гитлера и Верховного военного командования важность Кавказа заключалась прежде всего в нефти Баку и Грозного. В своих довоенных планах Розенберг отмечал, что «главная, решающая задача» немецких оккупационных властей на Кавказе – предоставить рейху достаточные запасы нефти и топлива. Как заметил Гитлер, «Кавказ играет особенно важную роль в наших планах, потому что это самый крупный источник нефти… Если мы хотим заполучить эту нефть, мы должны держать Кавказ под строгим контролем. В противном случае враждебность среди живущих там племен, чреватая кровавыми междоусобицами, сведет на нет всякую возможность эксплуатации».

Гитлер подходил к Кавказу с практической, а не с идеологической точки зрения.

Меморандумы Розенберга, вероятно по предложению армии, включали в себя перспективу 99-летней «концессии» на Черноморском побережье Кавказа для немецких военно-морских и военно-воздушных баз. «Эта концессия по существу обладала бы характерными чертами автаркической военной колонии». Однако за этим единственным исключением планы Розенберга на Кавказе предусматривали политику, существенно отличавшуюся от той, которая должна была проводиться в славянских регионах. Всегда думая в первую очередь о политике, Розенберг совсем забыл, что в этой ситуации экономические соображения были в приоритете, и занялся своим любимым времяпрепровождением – перерисовыванием карты Востока в соответствии со своими собственными убеждениями. Давалось это ему легко еще и потому, что взгляды Гитлера подразумевали, что будущее Кавказа еще не было предопределено, и потому, что в отсутствие в этом регионе четкой политической программы эмигранты могли здесь оказывать большее влияние на германскую политику, чем в других частях Советского Союза. Из многообразных групп среди беженцев, которые продолжали свою деятельность в Западной Европе и на Ближнем Востоке, две сыграли особенно важную роль: тюрко-мусульманские группы и сторонники «Великой Грузии».

Тюркские и мусульманские элементы, сыгравшие важную роль во время войны, не были услышаны весной 1941 г., когда Розенберг и его сотрудники формулировали политику. К ним обратились лишь после того, как были одобрены первоначальные проекты. С другой стороны, грузинские эмигранты на ранних этапах оказали существенное влияние на нацистское мышление. Первое место среди них в качестве советника Розенберга занимал физик и геополитик Александр Никурадзе. Отодвинув свой «узкий» грузинский национализм на второй план, он стал добросовестным переводчиком теорий «больших пространств» Хаусхофера и, таким образом, смог создать амбициозную схему, обеспечивавшую немецкое господство в запланированной кавказской конфедерации, в которой грузины должны были играть ведущую роль. По его мнению, Грузия на Кавказе занимала то же положение, что и Германия в Европе: с точки зрения расы она была самым чистым и ценным элементом; с точки зрения географии она была расположена максимально близко к центру; с точки зрения политики она была наиболее способной и наделенной руководящей миссией.

Розенберг принял эту концепцию оси Берлин – Тифлис. Уже в 1927 г. он утверждал, что так же, как был необходим союз между Берлином и Киевом, отделение Кавказа от России положило бы начало новой эре в германо-кавказских отношениях. В 1941 г. в планах Розенберга говорилось о том, что Кавказ должен стать частью санитарного кордона против России. Разрабатывая программу для будущего Кавказа, Розенберг повторил мнение Никурадзе о том, что главенствующую роль должны занимать грузины. Будучи «наиболее культурно развитыми», способными похвастаться тысячелетней культурой, «теми, кто, несомненно, производил наибольшее количество энергии», они должны были стать объектом особой заботы и попечения [Pflege]. Кавказ со столицей в Тифлисе должен был предоставить грузинам статус «своеобразных помещиков федерального правительства», причем его постоянным представителем должен был являться грузин.

Этот план по созданию крупного Кавказского блока под руководством Грузии не мог не вызвать протестов. В частности, судьба Армении неоднократно порождала конфликты. Сам Розенберг предупреждал, что у армян было «мало хороших качеств» по сравнению с их соседями. С точки зрения национальных предрассудков понятие «левантийские торговцы» наряду с евреями глубоко укоренилось в нацистских кругах, а расовые пуристы вместе с самим Гитлером были склонны рассматривать армян как неарийцев – точка зрения, навязанная грузинскими шовинистами. Хотя армянские военнопленные и беженцы подвергались некоторой дискриминации, окончательный статус Армении остался теоретической проблемой, потому что немцы до нее так и не дошли.

Кроме того, грузинский проект пришелся не по нраву тем кругам эмигрантов – а позднее заключенных, – которые симпатизировали Турции, России и Западу. По сути, эта схема целиком основывалась на презрительном отношении арийцев к «тюркам и татарам», по сравнению с которыми (по словам Розенберга и Никурадзе) грузины были «высшим» народом.

«Если предоставить смесь кавказских национальностей самой себе, – с презрением заявлял Розенберг, – они перережут друг другу глотки… [Следовательно,] нашей целью будет не создание кавказских национальных государств; вместо этого мы будем искать общегосударственное решение, которое при помощи Германии приведет к тому, что эти народы, возможно, будут умолять Германию обеспечить их культурное и национальное существование».

Поскольку ни один из народов Кавказа не был достаточно силен, чтобы подмять под себя всех остальных, им было необходимо «покровительство третьей власти» – Германии, и «лидеры этих национальностей должны были самостоятельно обратиться к германскому рейху с просьбой предоставить… необходимую защиту». Схема Розенберга совпадала с той, что была подготовлена для Украины: вместо того чтобы допускать существование отдельных суверенных государств, создать единое кавказское государство; оставить его в подвешенном состоянии и продемонстрировать ему угрозу со стороны соседей и внутренние разногласия и, таким образом, вынудить его обратиться к Берлину за покровительством. Истинные устремления населения значения не имели.

И все же, в отсутствие других преобладающих соображений, на более удаленных от границ рейха землях Розенберг мог позволить себе быть более великодушным и «государственным». Здесь, среди неславян, наказывал своим помощникам Розенберг, «требуется особая осмотрительность в обращении с различными национальностями. Нужно также учитывать их привычки, которые могут показаться нам странными. Там [на Кавказе] перед нами стоит исключительно психолого-политическая задача, и я прошу вас настаивать на том, чтобы все местные должностные лица действовали таким образом, чтобы предотвратить возможный вред в том случае, если возобладает та или иная назойливая провинциальная мелочь».

При первой же возможности Розенберг настаивал на приоритете долгосрочных политических планов перед военноэкономическими нуждами. Для этой относительно благоприятной области он приказал то, на что отказывался пойти в отношении Великороссии: «Важная задача на Кавказе в будущем должна быть в значительной степени реализована не прямыми военными и полицейскими методами, а посредством политики».

Он с нетерпением ожидал того момента, когда Кавказская конфедерация под руководством Германии станет полноправным звеном в «венке причерноморских государств». Тогда Кавказ вместе с Украиной, Румынией и казачьими районами достиг бы своей цели «расширенной» Европы на юго-востоке, у которой существовал только один прецедент – древняя империя готов.

Однако по мере созревания планов Кавказ был сведен к статусу рейхскомиссариата «Кавказ» наравне с «Московией», «Остландом» и «Украиной». Какой бы ни была его конечная форма правления, в ближайшем будущем для него был уготован только строгий германский контроль. Вскоре Розенберг предложил их общего с Никурадзе друга Арно Шикеданца на должность «генерал-резидента Германии» на Кавказе. Будучи заурядным журналистом, который по милости Розенберга стал редактором «Фелькишер беобахтер», тщеславным и преданным фанатичным нацистом, этот мелкий человек проводил свои дни за изучением эскизов своего будущего дворца в Тифлисе и обсуждением того, сколько ворот ему понадобится. Хотя Геринг сомневался в способности этого человека справляться со сложными проблемами Кавказа, Гитлер одобрил его назначение на конференции 16 июля 1941 г. На практике Шикеданц так и не вступил в должность.

Как и «Остланд» с «Украиной», по планам офиса Розенберга рейхскомиссариат «Кавказ» (РКК) должен был распространиться за пределы территории, населенной его народами. Поскольку южные границы Кавказа определялись границами Турции и Ирана, а западные и восточные – границами Черного и Каспийского морей, экспансия была возможна только на север. Следовательно, чтобы повысить влияние РКК, распределить оставшиеся непризнанные районы, ослабить «охвостье России» и ввести еще один неоднородный элемент, который увеличил бы зависимость Кавказа от Германии, РКК необходимо было распространить на окрестности Ростова-на-Дону и за дельту Волги. Он состоял бы из семи комиссариатов: Грузии, Азербайджана, «горской» части Северного Кавказа (включая Дагестан, Северную Осетию, Кабардино-Балкарию, Чечено-Ингушетию и Черкесию), а таюке славянских административных единиц Краснодара и Ставрополя (в 1935–1943 гг. Ворошиловск) в качестве генеральных комиссариатов; малонаселенные районы Калмыкии (включая Астрахань и часть Ростовской области) и Армения ввиду своего «неполноценного» статуса должны были стать главными комиссариатами [Hauptbezirke] – подразделениями второстепенного значения.

На ранних этапах кампании планам Розенберга на Кавказе уделяли относительно мало внимания. В процессе обмена мнениями армия не особо возражала против них. Стратегия 1942 г. потребовала продвижения вглубь Ирана и Ирака, и Кавказ (наряду с Северной Африкой) был для этого чрезвычайно важным плацдармом, который армия рассчитывала контролировать. На тот момент можно было не обращать внимания на радикальные проекты по благоустройству Кавказа от «садоводов-любителей» из OMi.