Между фронтами, 17 января 1945 года

Настало время поведать о мытарствах тех шестерых истребителей танков, которые отчаянно пытались найти вторую роту.

Грузовики находились в пути уже несколько часов, и на землю давно спустилась ночь. Сибирский мороз до костей пробирал солдат в кузове, накрытом лишь легким брезентом. Поэтому, когда в этой холмистой местности машины застревали на подъеме, они воспринимали это чуть ли не как спасение – все без команды спрыгивали на землю и начинали толкать грузовики, чтобы согреться.

– Мы давно должны были прибыть на оборонительную линию А2, – заметил унтер-офицер Триммер. – Странно, что в течение последнего часа нам не встретилась ни одна живая душа.

Вскоре грузовики снова остановились, и солдаты автоматически спрыгнули из кузовов на землю, подумав, что снова придется их толкать. Однако водители указали на показавшиеся впереди силуэты какой-то деревни.

– Там видны языки пламени. Похоже, что в деревне находятся русские, – озабоченно обратился водитель первого грузовика к фельдфебелю Рушу.

– Возможно, ты прав, – ответил тот и внимательно посмотрел на еще горевшие руины нескольких домов. —

Надо подъехать чуть ближе. Мы проведем пешую разведку.

Немного не доезжая до местечка, Руш приказал остановиться. Все шестеро сослуживцев из нашего дивизиона, естественно, держались вместе и так же сообща осторожно стали приближаться к деревне. В первом доме было темно. Они открыли дверь в сени, затем заглянули в жилую комнату – никого. Балки следующего дома, который горел и от которого исходила нестерпимая жара, еще держались. За ним стояла неповрежденная изба, тоже оказавшаяся пустой.

– Не похоже, что наша дивизия находится впереди нас. Она наверняка давно переброшена в другое место, – заявил молоденький лейтенант – единственный офицер среди шестидесяти человек. – Уверен, что иваны находятся позади нас. Если мы хотим выйти к своим, нам надо пробиваться на запад.

Никто не возражал, только один солдат с надеждой пробормотал:

– Дай бог, нам повезет, и мы найдем брешь.

Было решено перекусить, после чего колонна, соблюдая все меры предосторожности, двинулась в западном направлении.

– По всему, мы должны уже быть в Вартегау, – расстелив на коленях карту, изрек фельдфебель Руш.

Вновь показалась горящая деревня.

– Там двигаются какие-то люди! – воскликнул ефрейтор медико-санитарной службы Чоске. – Это немцы или нет?

Грузовики остановились, и все начали совещаться, что делать дальше. На этот раз было решено, что разведгруппу возглавит лейтенант. Разведчики осторожно распределились между домами, а потом дали знак грузовикам подъехать к деревне.

– Странно! – воскликнул лейтенант, стоя посреди третьего подворья, не имевшего никаких признаков разрушения. – Я ведь действительно видел людей, однако здесь никого нет.

– Взгляните, господин лейтенант! – крикнул пехотинец, зашедший за угол дома. – Тут лежат мертвые жители!

Группа истребителей танков последовала за лейтенантом и увидела двоих убитых крестьян, один из которых был стариком.

– Таков, значит, удел немецкого населения, – с содроганием отвернулся от ужасающей картины лейтенант.

Внезапно рядом с ними возникла фигура пожилой женщины.

– Это предводитель местных крестьян и его отец, – безучастно прозвучал голос старухи. – Моего мужа они тоже убили.

Солдаты огорошенно поглядели на пожилую женщину, явно находившуюся в состоянии сильнейшего шока. В ней, казалось, отсутствовали малейшие искорки жизни – таких ужасов насмотрелась эта несчастная. Однако даже в такой момент неслыханного личного горя в старушке не угасли материнские чувства, и она продолжала думать о других:

– Мужчины все мертвы, а одного они забрали с собой. Однако в подвале за сараем спряталось несколько женщин и девушек. Возьмите их с собой, спасите их.

Тут прибежали двое пехотинцев, которые вместе с остальными солдатами прочесывали деревню.

– Господин лейтенант! – издалека закричали они. – С запада к деревне приближаются танки!

Первым пришел в себя фельдфебель Руш.

– Быстрее к грузовикам! – скомандовал он своим истребителям танков. – Нам нужны «Панцерфаусты»!

Истребители танков стремительно бросились к грузовикам, остановившимся возле первого дома. Ведь речь шла о жизни и смерти – завывание моторов и треск выстрелов слышались все ближе и ближе. Руш, Кляйн и Триммер схватили по «Панцерфаусту» и кинулись назад. Навстречу им в панике бежали пехотинцы. Другие же пытались найти укрытие за избами. Звуки выстрелов раздавались уже совсем близко. Различались и очереди из танковых пулеметов. Судя по всему, танки были уже в самой деревне, и вот первый из них появился возле горящего дома.

– Это – БРДМ! Нет, их целых две! – воскликнул Гриммер. – Клаус, Петер! Вы – налево, а я зайду справа из-за избы!

Фельдфебель Руш только одобрительно кивнул и побежал влево за сарай. До БРДМ было уже не более пятидесяти метров.

– Петер! Ты с ума сошел? Быстро в укрытие! – рыкнул фельдфебель.

Однако обер-ефрейтор Кляйн его не послушал – он встал посреди улицы, вскинул на плечо «Панцерфауст» и стал целиться в левый БРДМ. Из заднего раструба «Панцерфауста» вылетел поток раскаленных газов, и в этот момент заговорил вражеский пулемет, сбив очередью обер-ефрейтора с ног. Однако выпущенный им снаряд нашел свою цель – БРДМ дернулась и остановилась. Одновременно по боевой машине разрядил свой «Панцерфауст» и Руш, в результате чего она запылала ярким пламенем.

Между тем унтер-офицер Триммер выстрелил по второй БРДМ. Снаряд попал ей в лобовую броню, но она не встала, а, наоборот, на бешеной скорости внезапно повернула направо и устремилась к сараю, за которым укрывался Руш. Наполовину въехав в сооружение, машина остановилась, а Руш кинулся к Петеру Кляйну и встал перед ним на колени. Сомнений не оставалось – наш боевой товарищ был мертв.

– Он был так привязан к своей роте, и вот теперь никогда больше ее не увидит, – прошептал Триммер.

Из машины, въехавшей в сарай, вылезли два красноармейца и попытались удрать, но были застрелены подоспевшими пехотинцами.

Через два часа три грузовика покинули эту страшную деревню. На них разместили раненых, а кроме того – двенадцать женщин и девушек. А вот пожилая женщина, которая замолвила за них слово, ехать с нами не пожелала – она не хотела оставлять своих мертвых близких. Начинало темнеть, когда головная машина остановилась. Из нее спрыгнул лейтенант и подошел к грузовику, в котором сидел Руш вместе с другими истребителями танков.

– Впереди деревня, от которой через лес идет дорога до города Подлесе, где начинается оборонительная линия В1. Если мы доедем до леса, то больше ничего страшного с нами не произойдет.

– Вот именно, если, – озабоченно проговорил Руш. – Я бы предпочел обогнуть эту деревню и прогуляться по лесу.

– Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, – возразил офицер. – Не забывайте, что с нами раненые и женщины!

Если бы Руш, как, впрочем, и все остальные, не устал как собака, то он нашел бы что сказать, но в этот раз фельдфебель только согласно кивнул. Лейтенант взобрался в первый грузовик и помчался с большой скоростью в направлении деревни, очертания которой стали проступать все явственнее. Остальные две машины последовали за первой.

До деревни оставалось всего восемьсот, затем четыреста метров, как вдруг между домами начали мелькать вспышки от выстрелов.

– Опять эти проклятые танки! – объятый ужасом, воскликнул ефрейтор медико-санитарной службы.

– Всем из машины! – зарычал Руш.

Он запрыгнул на заднюю стенку кузова, отстегнул крепления тента, и тот свалился вниз. Плотной кучкой женщины и солдаты спрыгнули с грузовика и спрятались в придорожной канаве. И вовремя – не успел кузов опустеть, как в головную машину угодил снаряд, и та вспыхнула ярким пламенем. В этом грузовике, видимо, было много убитых. Некоторые пехотинцы, объятые пламенем, в муках корчились на земле, громко крича от боли. Между тем снаряды продолжали взрываться среди грузовиков и спасавшихся бегством людей.

– Клаус! – взволнованно крикнул Триммер. – Справа я вижу ручей! Если нам удастся до него добраться, то мы сможем там спрятаться.

– Ты прав, это может нас спасти. Шансы неплохие, – откликнулся фельдфебель Руш. – Чоске, Вихман, Пич! Позаботьтесь о женщинах!

Сам фельдфебель схватил за руку первую попавшуюся девушку и побежал с ней к ручью. При этом он несколько раз ничком бросался на землю, а та в точности повторяла его движения. Наконец им удалось достичь ручья и рухнуть в глубокий снег на его обрывистом берегу. Вокруг Руша собиралось все больше солдат и женщин из его грузовика. Их примеру последовали и экипажи других автомашин, которые принесли с собой даже раненых товарищей. Однако из числа ехавших в первом грузовике до спасительного ручья добрались всего два солдата и одна женщина.

– Остальные погибли, в том числе и лейтенант, – доложили они фельдфебелю Рушу, так как все спасшиеся видели теперь в нем своего командира.

Руш оценивающим взглядом оглядел собравшихся вокруг него людей. Из всей команды осталось всего тридцать пять солдат и девять женщин. Он помолчал немного, обдумывая сложившуюся ситуацию, а потом заявил:

– Как я вижу, у большинства оружия нет. Следовательно, сражаться мы не можем. Нам остается только отрываться от противника! Этот ручей дугой огибает деревню. Поэтому мы попытаемся под его защитой добраться до опушки леса, а там видно будет. Вперед!

– Я не могу, у меня сил не осталось, – жалостливым голосом проговорил один из раненых.

– Сил ни у кого не осталось. Однако все должны понимать, что с каждой минутой промедления наши шансы на успех сокращаются. В лесу отдохнем, – жестко отреагировал Руш и тихо добавил: – Если удастся.

Ведомые фельдфебелем, солдаты и женщины двинулись вдоль ручья, берег которого порой оказывался настолько обрывистым, что приходилось брести по ледяной воде, то и дело рискуя пораниться об острый лед. Это была настоящая пытка. Особенно для женщин, хотя все они носили сапоги. Тем не менее, движимый страхом, отряд быстро продвигался вперед, хотя колонна и сильно растянулась.

Наконец показалась опушка леса. В этот момент Руш увидел, как один из танков, сопровождаемый пехотой в униформе бурого цвета, осторожно приблизился к горящему грузовику. Когда русские подошли к машине, послышались одиночные выстрелы. Беглецы поняли, что эти звуки стоили жизни их выжившим товарищам. Их охватила дрожь, и они непроизвольно ускорили шаги.

У русских послышались команды, танковые моторы взревели, прозвучал выстрел, и над головами беглецов пролетел снаряд. Руш осторожно поднялся по крутому берегу и осмотрелся. Его догадка оказалась верной.

– Послушайте меня, люди! – обратился он к своим спутникам. – Иваны разгадали наш замысел и теперь попытаются перекрыть нам путь. Следует ускорить шаг! Вперед!

Тяжело дыша, солдаты и женщины проследовали мимо Руша, при этом Триммер буквально тащил за собой хрупкую девушку. На некотором удалении от них двигался раненый. Внезапно он упал и наверняка скатился бы в воду, если бы Руш его вовремя не поднял.

– Я больше не могу. – Слезы градом покатились по щекам молодого солдата.

– Сейчас не время раскисать! – подбодрил его фельдфебель, таща за собой. – То, что могут женщины, сможешь и ты.

Тогда раненый еще раз собрался с силами и двинулся дальше самостоятельно, а Руш поднялся наверх и стал наблюдать за противником.

По заснеженному полю ползли два танка, вслед за которыми, растянувшись в широкую цепь, шла пехота силами до роты. Русские имели перед собой ту же цель, что и немцы, – место, где примерно в двухстах метрах от лесной опушки ручей делал поворот и протекал дальше почти параллельно лесу.

Между тем первые немцы достигли наиболее близкого к лесу участка. Руш попеременно переводил свой взор с атакующих русских на лесную опушку и обратно. Ему стало ясно, что их шансы на успех были невелики – один из тысячи, ведь до первых деревьев предстояло преодолеть по открытой местности почти двести метров. Их просто перестреляли бы как зайцев, а тех же, кому посчастливилось бы добраться до леса, иваны быстро бы переловили. Кто-кто, а они в лесу ориентироваться умели и точно знали, где искать.

Солдаты, судя по всему, этого не осознавали, а может быть, их разум затуманивал страх. Увидев перед собой спасительный лес, они, выбравшись на берег ручья, рванули к нему.

Русские немедленно открыли огонь из всех видов оружия – послышался визг пролетающих снарядов и треск пулеметных, а также автоматных очередей. Из деревьев на опушке леса во все стороны полетели щепки. Первые добежавшие до нее немцы бросились на землю, и тут произошло чудо!

Внезапно один из танков взорвался. Фельдфебель Руш не поверил своим глазам и больно ущипнул себя за руку.

Однако танк действительно горел, а русская пехота залегла. Послышался еще один выстрел противотанковой пушки, и вспыхнул второй танк.

– Держись, парень! Это наше спасение! – крикнул Руш вконец ослабевшему солдату, все же упавшему в ледяную воду. – В лесу немецкие войска!

Фельдфебель подхватил раненого, взобрался вместе с ним на берег и, тяжело ступая, устремился к лесу. Перед ним шагал Триммер с девочкой на руках. Руш уже не обращал внимания на то, что русские продолжали стрелять. Достигнув первых деревьев, он выпустил из рук спасаемого им солдата, и тот без чувств повалился на землю. Рядом с ним, хрипло дыша, лежал унтер-офицер Триммер, чью голову девочка заботливо положила себе на колени.

С трудом переведя дыхание, фельдфебель огляделся – впереди стояла 75-мм противотанковая пушка, посылавшая снаряд за снарядом по русским, а рядом с ней присели за деревьями немецкие пехотинцы из состава пехотного батальона 75-й пехотной дивизии, которые своим метким огнем обратили противника в бегство.