Cui bono?

Стокгольм, апрель 2016 года

В архиве Стига хранились статьи Мари Сандстрём и ее коллеги, опубликованные в Svenska Dagbladet в 1987 году. Там были сведения из анонимного источника – от человека, занимавшегося вопросами обхода санкций в ЮАР. Я встречался с Мари несколько раз, и мы все время возвращались к одной фразе этого человека: «Все началось с убийства Гриффитса Мксенге».

Я думал о том, что если гибель Пальме связана с торговлей оружием, то и за другими убийствами, совершенными в тот период, должен стоять аналогичный мотив. А не только за теми тремя, что описала в своей статье Эвелин Гренинк. И должен был быть кто-то в ЮАР, в чьих интересах совершались эти убийства. Cui bono? Кому выгодно?

Я составил список наиболее значимых смертей и других серьезных происшествий, за которыми могло стоять извлечение прибыли какими-то деятелями ЮАР и их деловыми партнерами по торговле оружием и из других сфер. Я включил в список многие известные злодеяния южноафриканских спецслужб – к примеру, убийства Гриффитса Мксенге, Рут Фёрст и Дженнет Шун. Другие инциденты в ЮАР со смертельным исходом по итогам расследования были сочтены несчастными случаями, как обстояло дело, например, с президентом Саморой Машелом, Францем Эссером и Питером Кэсслтоном. Некоторые события не связывались напрямую с ЮАР, как, например, убийство Улофа Пальме, но соответствовали целям южноафриканцев. И еще те, которые полиция расценила как несчастный случай и которые тоже не имели прямой привязки к ЮАР, как гибель шведского журналиста Катса Фалька или Карла-Фредрика Альгернона из Инспекции вооружений.

Я выявил три разных мотива, которые иногда пересекались. Происшествия с 1981 по 1984 год в первую очередь служили цели устранения оппозиционеров и противников апартеида. В последующие годы главным мотивом стала торговля оружием и другие нарушения санкций. Наконец, третий мотив – сокрытие информации о теневых сделках и преступлениях.

Многие случаи ликвидации неугодных или опасных людей осуществлялись сложными способами, требовавшими не одного месяца подготовки. Что-то происходило в самой ЮАР, что-то – в соседних странах, несколько таких случаев имело место в Европе. В связи с этими событиями вновь и вновь упоминалась небольшая группа возможных виновников. Очевидно, лишь малое число людей в военной и гражданской спецслужбах ЮАР могли быть исполнителями таких заданий. Эвелин Гренинк в статье, рекомендованной мне Крейгом Уильямсоном, писала, что «для подобного заказного убийства требуются навыки и познания, которыми обычный южноафриканский полицейский просто не обладает».

Примечательно, что мрачные события разделял обычно промежуток около полугода, то есть срок, достаточный, чтобы маленькая группа агентов могла отчитаться, передохнуть и спланировать новую операцию.

Я начал длинный список с убийств, про которые информатор Мари Сандстрём говорил, что они были первыми.

Проглядев получившийся список, я заметил общий алгоритм и ряд отклонений от него. Меня заинтересовал момент, когда погиб Гриффитс Мксенге, с чьей гибели «все началось», по словам информатора Мари Сандстрёе. Крейг Уильямсон проник в Международный образовательный фонд, которым руководили шведы, в январе 1980 года, а через два года произошло убийство Мксенге.

Сначала убийства происходили через равные промежутки времени, но в 1983 году наступил перерыв. То ли они решили временно притормозить, то ли я пропустил одну, а может, и не одну секретную операцию. С августа 1984 года инциденты опять происходили через равные промежутки, пока в январе 1990 года не погиб в автокатастрофе Франц Эссер. Затем долгий период тишины до гибели Криса Хани и Питера Кэсслтона.

Был еще один сбой регулярности. Взрыв стокгольмского офиса Африканского национального конгресса произошел всего через шесть недель после крушения самолета Саморы Машела. Может быть, взрыв в Стокгольме, как и аналогичный взрыв в Лондоне, осуществила гражданская спецслужба, а сложную операцию по устранению главы Мозамбика провела спецслужба военная.

«Фото удалено по требованию следствия». Снимок Якоба Теделина, сделанный во время слежки за ним СЭПО

Крейг Уильямсон часто говорил в интервью, что после того, как в 1989 году рухнула Берлинская стена и завершилась холодная война, режим апартеида в ЮАР западным державам стал не нужен. Понятно, что после того, как Нельсон Мандела был освобожден из тюрьмы, а 7 июня 1990 года премьер-министр Леклерк отменил чрезвычайное положение, число операций резко сократилось.

И Франц Эссер, и Питер Кэсслтон могли разболтать что-то о прежних операциях, а это достаточная причина, чтобы от них избавиться.

Мне казалось, этого список показывает, что вероятность причастности ЮАР к убийству Пальме подтверждается, но с одним этим в суд не пойдешь.

Если мне нужны конкретные доказательства, скорее их можно найти у тех, о ком я уже раздобыл новую информацию: у Альфа Энерстрёма и Якоба Теделина.

Допрос

Стокгольм, декабрь 2016 года

В декабре влажный холодный воздух пронизывает в Швеции до мозга костей, а еще хуже темнота. Солнце встает в девять утра и садится сразу после трех пополудни. Но его даже не замечают – непрестанный сумрак из-за облаков.

В «Кафе Нюберга» начали подавать булочки с шафраном, которые пекут ко дню Святой Люсии. В придачу к пяти чашкам кофе я наедался там, как медведь перед спячкой.

Несколько месяцев назад я сделал письменный запрос материалов следствия в полиции. В большинстве документов мне отказали. Я получил фото Якоба Теделина в плохом курчавом парике и очках, сделанное СЭПО во время слежки за ним, и стенограммы допросов, по которым мог заключить, что в действительности они не обошли его своим вниманием. Они присматривались к нему уже через несколько месяцев после убийства Пальме.

На грифе фотографии стояло имя Торе Форсберга. В 1986 году он был главой контрразведки, так что, выходит, слежку за Якобом поручили высокопоставленному служащему СЭПО, и явно неспроста. Этот Торе Форсберг как раз, мне кажется, и послужил прототипом Эверта Гулверта в третьем романе Стига. Первоначально фото прилагалось к какому-то документу, но мне неизвестно к какому.

Первый раз Якоба Теделина допрашивали во вторник 4 июня 1987 года с 8:45 до 11:30. Его забрали из дома без предварительного оповещения. При даче показаний присутствовали полицейский суперинтендант из СЭПО Торе Форсберг, дознаватель Альф Андерссон и детектив Стиг Челсон из Государственного департамента уголовных расследований. Протокол представлял собой пятьдесят страниц текста, расшифрованного с магнитофонной записи допроса.

Дознаватель (Д.): Где вы были во время убийства?

Якоб: Спал.

Д.: Был поздний вечер пятницы, 28-го числа. Вы находились у себя дома в Тебю?

Якоб: Нет, меня разбудил хозяин квартиры.

Д.: Кто это хозяин?

Якоб: Сеппо Х. и… уф-ф… и потом утром…

Д.: А что вы делали накануне вечером?

Якоб: А, да, я… я помню, утром они пришли, разбудили меня и сказали…

Д.: Он пришел и разбудил вас?

Якоб: Да, разбудил и сказал, что убили Улофа Пальме. Теперь о том, что я делал накануне вечером. Надо бы глянуть в свой ежедневник, чтобы точно ответить. Я или работал в тот вечер, или был в городе, либо то либо другое.

Д.: Что вы обычно делаете по вечерам? Наверное, устаете? Вы были дома и спали в тот вечер?

Якоб: Да, должно быть, так. По правде, не могу вам сказать.

Д.: В те дни вы не встречались с Альфом Энерстрёмом?

Якоб: Мы встретились уже после того, как это случилось. Конечно, я ему позвонил.

Д.: Тогда?

Якоб: Да, после.

Д.: Вы хотите сказать, утром, когда Сеппо Х. сказал вам, что застрелили Пальме? Что вы тогда сделали?

Якоб: Ну, тогда я вышел на улицу. Позвонил из телефонной будки Альфу и спросил, могу ли зайти к нему.

Д.: Прямо сразу тем утром?

Якоб: Ну, наверно, я перекусил и только потом уже вышел из дому.

Д.: Он был дома?

Якоб: Да. Я не знаю, когда он приехал и когда уехал. Но когда я звонил, он был дома, и потом, когда я пришел.

Д.: В какое время утром это было?

Якоб: А может, это было через несколько дней, я не помню.

Д.: Вам тогда пришло в голову, что вы должны немедленно связаться с Энерстрёмом?

Якоб: Ну, скажем так, да… вроде того, что я знал, конечно, когда мы говорили с ним об этом раньше, но тогда я подумал: боже мой, как же теперь будет с политическими решениями?

Д.: Понятно. Итак, вы, во всяком случае, говорили с Энерстрёмом на следующий день после убийства?

Якоб: Да, или примерно тогда.

Д.: Кто был у него дома?

Якоб: Те, кто мог бы…?

Д.: Да, те, кто был в его квартире, когда вы туда пришли.

Якоб: Там никого не было, только Джио, я, Альф и дети. Возможно, они спали, или завтракали, или еще что.

Д.: Вы не виделись с ним перед убийством?

Якоб: Нет.

Д.: А за несколько дней до убийства? На той же неделе?

Якоб: Дело в том, что у меня плохая память на даты и все такое. Может, мы и виделись. Иногда, понимаете, помнишь, что звонил, но не помнишь, когда именно после какого-то события.

Якоб и точно с трудом припоминал, что он делал в ночь убийства и на следующий день. Несколько раз на протяжении допроса он давал Андерссону разные ответы на вопросы об этом.

Затем они выяснили, как он относился к Пальме и какого мнения о премьере был Энерстрём, а также с кем он и Энерстрём контактировали до и после вечера убийства. Теделин высказывал те же взгляды, что в письмах Бертилю Ведину и в сообщениях, отправленных Лиде Комарковой в «Фейсбуке». За тридцать лет ничто не изменилось. Пальме – советский шпион, он продался русским. Они с Альфом Энерстрёмом встречались с представителями Европейской рабочей партии и с военными, которые тоже считали Пальме предателем. В организации Энерстрёма, Социал-демократической оппозиции, якобы состояло пятьдесят тысяч человек, поэтому Пальме сделал так, что со счета Альфа пропадали деньги и что у него забрали сына, Ульфа. Все это было уже знакомо мне по рассказам самого Альфа и из бумаг Стига.

Через некоторое время другой Альф, Андерссон, дознаватель, вернулся к вопросу, где находился Якоб во время убийства.

Д.: Вы сказали, что были на месте преступления.

Якоб: После убийства.

Д.: В тот же день?

Якоб: Ну, думаю, нет, через несколько дней. Я не могу вам сказать… Допустим, человек иногда где-то гуляет. Смотрит, что написано на бумажках, которые кто-то повесил. Меня прямо тошнило, что люди вроде как не видят того, что вижу я.

Д.: А Альф Энерстрём, вот когда вы встретились, что он сказал тогда? Где был он, когда произошло убийство?

Якоб: Я не помню; наверное, дома, в Сёлье.

Д.: Раньше вы сказали, что виделись с ним.

Якоб: Я виделся с ним несколько дней спустя или, может, через день.

Д.: Вы сказали, что видели его на Норр Мэларстранд.

Якоб: По-моему, он был в Стокгольме, а может, приехал из Стокгольма… приехал в Стокгольм из Сёлье… Все это случилось слишком давно, я не помню такое в деталях. Но я не думаю, что он убийца.

Андерссон не стал спрашивать, почему у Теделина сложилось такое мнение. Или почему, интересно, один год – такой долгий для Якоба срок, что он не может вспомнить, что делал, когда был убит Пальме. Все-таки одно из самых значительных событий за всю историю Швеции.

Д.: Так вы никогда не встречались с Пальме?

Якоб: Нет. Я видел его с расстояния метров пятьдесят.

Д.: Вы знаете, где он жил и тому подобное?

Якоб: Что?

Д.: Вы знали, где он жил?

Якоб: Тогда?

Д.: Что он жил на Гамла Стан, вы знали?

Якоб: Я узнал об этом после убийства, вот когда узнал. До этого я, может, и слышал, что у него квартира на Гамла Стан, но не помню, знал ли я, что она на Вастерлонггатан. Может быть…

Д.: Как вы общаетесь с квартирным хозяином? Ну, с тем парнем, который может подтвердить, что вы были дома? Он может?

Якоб: Не знаю, может, он куда-то уходил вечером, мы всегда расходились каждый по своим делам, в разные стороны. Иногда оба были дома в одно и то же время, иногда нет.

Д.: Во что вы одевались прошлой зимой?

Якоб: Я носил светлую длинную куртку или что-то в этом роде. А может, и темную. Пальто свободного покроя, кажется, так это называется.

Д.: Шапка?

Якоб: Нет. Капюшон или без всего, еще темные брюки.

Парик казался теплым, как меховая шапка. Сбивчивые ответы Якоба должны были насторожить полицию. И, разумеется, последовал новый допрос.

* * *

На исходе лета, 21 августа, через два с половиной месяца после первого допроса полиция опять потревожила Якоба. На этот раз машину за ним не выслали, просто позвонили. Сначала Торе Форсберг допросил его в СЭПО. Потом допрос продолжился в Государственном департаменте уголовных расследований, в офисе, который занимала команда следователей по делу Пальме. Там за Теделина взялся Альф Андерссон уже без Форсберга. Отчет о допросе был кратко изложен на двух страницах.

Якоба спросили, как он относится к мнению Энерстрёма, что под властью Пальме Швеция двигалась к коммунизму советского образца. Якоб выразил согласие с Энерстрёмом, однако не смог ответить, зачем в таком случае Советскому Союзу понадобилось убивать Пальме. На первом допросе Якоб не хотел называть имена военных, с которыми встречался. На втором впервые признался, что в 1982 году в момент хорсфьярденского инцидента с советской подлодкой в шведских водах был рядом с капитаном Хансом фон Хофстеном. Именно фон Хофстен возглавил так называемый мятеж морских офицеров в конце 1985 года.

Якоб встречался с фон Хофстеном в его деревенском доме и в городе. По словам Якоба, фон Хофстен утверждал, что Пальме лжет об инциденте и что советская лодка ушла невредимой. Действия Пальме крайне расстроили фон Хофстена.

Ни единого вопроса, зачем Якоб вообще отправился к Хофстену. Однако следователи не могли не заметить, как невелика и сплоченна была группа ярых ненавистников Пальме. Под своим фальшивым именем Рикард Якоб непременно должен был оказаться в списке ультраправых, составленном Стигом. Он встречался с ними до и после убийства премьера.

Немногим все же поделились со мной из толстой папки с именем «Якоб Теделин», которую я видел в управлении полиции на Кунгсхольмене. Например, я не получил отчет СЭПО на ста пятидесяти страницах о слежке за Якобом и протоколы допросов его знакомых.

Сбивчивые ответы и удивительно плохая память Якоба наводили на мысль, что ему было что скрывать. Я не придумал ничего лучше, чем спросить у Альфа Энерстрёма, когда Яков пришел к нему после убийства Пальме. И заодно задать и другие вопросы, довольно нелицеприятные – ведь алиби, которое обеспечила Альфу Джио, она же и опровергла. И еще сказала, что у него был револьвер «смит-и-вессон».