Мертвые дети-2

ЮАР, 9 января 1990 года

За миг до столкновения перед лобовым стеклом автомобиля встала стеной нависшая кабина грузовика. Внутри салона ее тень омрачила яркий свет африканского солнца. Тогда-то Франц Эссер и его жена Эмили успели осознать, что неизбежно врежутся в груду металла весом в пятнадцать тонн, летящую им навстречу со скоростью сорок пять миль (чуть меньше 73 км) в час. А потом за десятую долю секунды грузовик смял переднюю часть легковой машины. Девочки, затеявшие ссору на заднем сиденье из-за какого-то пустяка, не заметили угрозы. Эмили, названной в честь матери, было пять лет, а Салли в свои два года едва начала открывать окружающий мир.

Четыре года назад, в апреле 1986 года, их мать попала в йоханнесбургскую больницу с простреленной ногой. Все считали, что причиной покушения на молодую королеву красоты стали темные делишки ее мужа с верхушкой режима апартеида. Пуля неизвестного стрелка, вероятно, была предупреждением. В тот день в больнице Эмили узнала, что беременна. Ей предстояло дать жизнь Салли.

Похоже, и через четыре года все те же делишки Франца Эссера были причиной аварии, когда BMW, принадлежащий семье, столкнулся с грузовиком.

За тринадцать лет до гибели, несмотря на уголовные обвинения против него, Эссер сумел купить южноафриканское гражданство за 550 000 рэндов ЮАР. С тех пор на своей новой родине беспринципный бизнесмен успел обмануть множество людей. На старой, в Германии, он числился в розыске по обвинению в изнасиловании, вымогательстве, нанесении побоев, мошенничестве и уклонении от уплаты налогов. В ЮАР он долго находился под защитой агентов спецслужб и политических лидеров, включая министра иностранных дел Пика Боту.

Ходили упорные слухи, что Франц Эссер снабдил южноафриканских агентов машинами для покушения на Улофа Пальме. Через месяц после гибели Пальме в Эмили Эссер стреляли, а власти начали относиться к незаконным сделкам Эссера с меньшей терпимостью. Он должен был предстать перед судом за правонарушения, совершенные в ЮАР. Его приверженность режиму могла не выдержать такого испытания. И она не защитила его и его семью от мчащейся груды железа весом в пятнадцать тонн. А это был излюбленный способ южноафриканских спецслужб избавляться от неудобных людей.

Эта груда размозжила тела Франца и Эмили, и они погибли мгновенно; пятилетняя Эмили скончалась на месте происшествия, а Салли получила тяжелые повреждения.

Если целью подстроенной катастрофы была ликвидация всей семьи Эссеров, то она была почти достигнута. Однако Салли выжила, хотя и была обречена до конца дней вести одинокую жизнь в инвалидной коляске.

А Франц так никому и не рассказал о своих взаимоотношениях с южноафриканской верхушкой и о том, предоставял ли он машины для убийства Пальме.

Переход через Рубикон

ЮАР, декабрь 2015 года

Пришлось решиться на серьезный шаг. Если я и правда хотел продвинуться в расследовании дела Пальме, мне нужно было оказаться в Южной Африке. Бертил Ведин работал на тамошние спецслужбы. В бумагах Стига вновь и вновь поминались недобрым словом Крейг Уильямсон и другие южноафриканские агенты. В архиве Стига была записка для памяти о контактах между шведской полицией и ЮАР в период до убийства премьера. Все, касавшееся в бумагах Стига Южной Африки, надо было изучить заново или отбросить. Таким образом, поездка выглядела неизбежной.

Я связался с несколькими людьми, проявлявшими длительный интерес к южноафриканцам в связи с убийством Пальме. Журналист Борис Эрссон дал мне копию своего неопубликованного отчета для команды следователей. Он написал этот отчет в 1994 году с риском для жизни: пришлось встречаться с несколькими южноафриканскими агентами. Был еще один человек, Саймон Стэнфорд, режиссер-документалист, с которым я не так давно познакомился. Это он окончательно убедил меня купить билет на рейс в ЮАР.

* * *

– Николас, хотите поехать со мной в Южную Африку? – спросил я. – Мы с Саймоном Стэнфордом собираемся туда в начале декабря. У нас на приготовления месяц.

Редактора из New Yorker удалось убедить с величайшим трудом, но в итоге Николас Шмидл сумел получить заказ на статью про то, как я работаю с архивом Стига, занимаясь делом Пальме. Но было условие: Николас сам вникнет в суть дела и встретится с людьми, имевшими к нему отношение.

– А кто такой Саймон Стэнфорд? – поинтересовался Николас.

– Южноафриканский документалист, долгое время проживающий в Швеции, – объяснил я. – Человек, способный разговаривать с южноафриканцами.

– Он знает что-нибудь об их причастности к убийству Пальме?

– О да, он уделил этому немало времени. Он вернулся туда в 1996 году, намеревался поехать на Кипр к Бертилю Ведину вместе с Кэсслтоном, но тот не смог. Его размазало по стене грузовиком, который он чинил в гостях у другого агента.

– Тогда я готов, – сказал Николас.

* * *

В Йоханнесбурге мы остановились в отеле в районе Сэндтон и уже на следующий день нанесли первый визит. Николасу удалось договориться об интервью с Виком Макферсоном. Макферсон был одним из ближайших сотрудников Крейга Уильямсона, пока тот в середине 1985 года не перешел из гражданской спецслужбы в военную. Мы хотели послушать о методах агентов ЮАР.

За час добрались до Претории. Мы с Николасом Шмидлом и Саймоном Стэнфордом кружили по пригороду Претории, пока не нашли какую-то из больших улиц, которая была на нашей не очень подробной карте. По крайней мере, мы были в нужной части города: здесь стояли в основном дома на одну семью, время от времени мелькала заправка или магазин с парковкой.

Мы свернули с главной дороги и медленно двигались по этому престижному району. Дома здесь не были окружены высокими стенами с битым стеклом или колючей проволокой, как в Йоханнесбурге. Те немногие, кого мы видели здесь, все были белыми. Было похоже на маленький городок в Англии.

Наконец мы нашли нужную улицу и номер дома. Это был относительно скромный одноэтажный дом с двускатной крышей, построенный где-то в 1970-х или 1980-х, с ухоженными дворами спереди и за домом. Мы припарковались на подъездной дорожке и проверили имя на двери. «Макферсон». Мы на месте.

Прошлый вечер мы провели, читая обо всех предполагаемых преступлениях, совершенных с участием Вика Макферсона. Заготовили список вопросов. Нам предстояла беседа с человеком, который был виновен во многих смертях и убивал сам.

На фото Макферсон казался сильным человеком, обычно – с темными усами и холодным взглядом, в униформе. Сейчас, через десять с лишним лет и после тяжелой болезни, он выглядел физически разбитым, едва ли выше пяти с половиной футов (около 1,67 метра) и лысый как колено. Да и передвигался с трудом. А вот его большой друг Карел Гербер, который собирался присутствовать на интервью, был крупным и сильным, его седые волосы были собраны сзади в хвост. Карел поддерживал Вика под руку, когда мы обходили дом снаружи, под круговым тентом.

На задний двор вышла жена Вика и спросила, не нужно ли нам что-нибудь, потом исчезла.

– Южноафриканское гостеприимство, – сказал Вик слабым голосом. Проблеск жизненной силы мелькнул в его прищуренных глазах. Познакомившись, мы начали.

– Расскажите о том, как взорвали бомбу в Лондоне.

Вика, казалось, разговор о его кровавом прошлом обрадовал, да он прямо в восторг пришел.

– В 1982 году мы получили задание взорвать там офисы Африканского национального конгресса. Это была часть ответа нашего премьера Питера Виллема Боты на то, что он называл «тотальным наступлением» на нас. Требовался «тотальный стратегический» ответ, то есть мы впервые получили возможность наносить удары за пределами Южной Африки. Понадобились лучшие агенты для секретных операций против наших врагов.

Вик перевел дыхание и отпил чаю со льдом. Подталкивать его не было нужды, он и не думал отрицать свою роль в международных террористических акциях.

– Мы получили деньги из Швеции через Крейга Уильямсона, просочившегося в Международный образовательный фонд. План действий мы разработали еще до вылета в Лондон. Две недели мы изучали объект, где должны были произвести взрыв, и возможные способы покинуть страну. Проблема возникла, когда Юджина де Кока и еще одного агента задержали на границе из-за внешнего вида. По их жесткому взгляду и загорелой коже британцы заподозрили, что они участвовали в партизанской войне. Британская служба безопасности их допросила. Крейг Уильямсон руководил операцией из номера в лондонском отеле. Мы разделились на маленькие группы с разными задачами и ограниченной информацией. Обычная тактика.

– А кто это – мы? – спросил я.

– Большинство прилетело на разных рейсах разных авиакомпаний из ЮАР. Там были Юджин де Кок, Джимми Тэйлор, Джон Адам, Джерри Рейвен и я. А Питер Кэсслтон, постоянно обитавший в Лондоне, присоединился к нам уже там.

– Как осуществлялась связь между вами?

– Этим занимался Крейг. Мы не могли контактировать между собой никак иначе, кроме как через него. Нас собрали в кинотеатре на Лейстер-сквер пару раз, мы сидели среди публики на сеансе, не показывая вида, что знаем друг друга. Так нас проверяли на выдержку.

История была захватывающая, но неприятная. Во имя режима апартеида эти люди произвели взрыв в центре Лондона, который едва не стоил многих жизней. Но мы как будто читали шпионский роман, невольно сопереживая главным героям.

– И вас чуть было не раскрыли? – спросил я.

– Команда Юджина доложила Крейгу, что за ними наблюдают, возможно, люди из MI6. Предполагалось, что это они заложат бомбу, но каждый день они сообщали, что не смогли сделать этого из-за слежки. Но где-то день на третий, на четвертый, так мне кажется, они оповестили Крейга, что все чисто, и он велел им заложить заряд. Остальные обеспечивали все необходимое и убедились, что все подготовлено как следует. Потом мы стали ждать. Когда пошли первые новости о взрыве, мы сразу покинули страну. Встретились все в аэропорту Амстердама. И только там поняли, что команда де Кока приняла наших собственных парней за британцев, которые за ними следят. Юджин не особо радовался, но Крейгу это скорее понравилось. Мы пребывали в эйфории. Сидели в баре и пили. А потом услышали кое-то. По громкоговорителю попросили Джозефа Слово подойти к стойке регистрации.

Имя показалось знакомым, но Вик по моему лицу догадался, что я не очень понимаю, кто это.

– Белый южноафриканец-коммунист. Мы считали таких предателями. Потом он стал лидером коммунистов, попал на первое место.

– На первое место?

– Первое место в нашем списке смертников. И вот он оказывается в одном аэропорту с самыми лучшими агентами ЮАР! Юджин тут же сказал, что мы должны за него взяться. Крейг колебался. Юджин вытащил оранжевую биковскую ручку: «Если вы заманите его в туалет, я прикончу его вот этим. Просто про-ткну ему солнечное сплетение под углом и всажу в сердце». Теоретически идея неплохая. Но в реальности слишком рискованно было ее осуществлять, и мы все стали отговаривать Юджина. Улетели домой и получили медаль, а до Слова добрались несколько месяцев спустя. Ну, на самом деле не до него самого, а до его жены, Рут Фёрст, которой Крейг отправил посылку с бомбой.

Рут Фёрст, которую он так небрежно походя упомянул, была близким другом Улофа Пальме, и Стиг писал о ее убийстве в заметке о Ведине. Но мне хотелось разузнать побольше о списке смертников.

– У вас был список смертников? То есть список тех, кого вы хотели убить? И кто же там был? Улоф Пальме?

– Был такой список, да, но там были люди из коммунистической партии, Африканского национального конгресса и других оппозиционных организаций. А Пальме не гражданин ЮАР, он премьер-министр другой страны. Я никогда не видел списка с именами подобных людей.

– Но, может, какой-то список, которого вы не видели, все же был? У военных?

Вик опять прищурился.

– Нет, только один список, от кого мы хотели избавиться. – Словоохотливость Вика куда-то пропала. Карел Гербер подлил другу чая со льдом. Он еще не проронил ни слова, но я чувствовал, что у него есть собственное мнение по интересующему меня вопросу.

– Вы упомянули секретные операции. Это о них речь?

– У нас были чистые операции и секретные. Чистые – это в основном сбор сведений, опасных для противника. Потом мы их публиковали.

– А секретные?

– Я приведу вам пример. Пастор Фрэнк Чикане создавал проблемы. Однажды по пути в США он сделал остановку в Намибии. Один человек пробрался в его номер в отеле и натер ядом его одежду. Это порошок из одного африканского растения, который проникает в тело, когда жертва потеет, через подмышки и пах. Чикане сел на следующий самолет, и ему стало плохо по дороге в США. Ему ничем не могли помочь на борту. По прибытии он был почти мертв. Если бы он летел в любую другую страну, он бы умер, но американцам удалось его спасти. Хотя они так и не поняли, что это за яд.

– Вы сказали, что знаете о секретных операциях, которые так и не вышли на свет.

– Да, есть то, о чем я знаю или слышал, но об этом я не хочу говорить.

Последовало неловкое молчание. Я молча сосчитал от одного до десяти. Вик не выдержал. Рассмеялся и покачал головой.

– Ну ладно. Один агент военной спецслужбы получил задание. Джонатан Леабуа был премьером Лесото, маленького независимого государства, окруженного территорией ЮАР. Хотя Леабуа зависел от правительства ЮАР, он поддерживал Африканский национальный альянс и попал в наш список смертников. И тому агенту предстояло о нем позаботиться. Агент использовал бомбу на дороге, где должен был проехать кортеж Леабуа. Когда машина премьера оказалась рядом с ней, он нажал кнопку пульта. Пришлось нажимать несколько раз, пока бомба не взорвалась, но к тому времени весь кортеж уже проехал. Несмотря на провал, агент не отступился. Немногим позже дело было сделано. Леабуа собирался произнести публичную речь, он там обычно и выступал. Наши парни измерили там, где он должен был выступать, металлические перила. Изготовили такие же и наполнили взрывчаткой. Но, когда наш агент ехал с ними в Лесото, его задержали наши же южноафриканские полицейские. И тогда мне пришлось все улаживать.

– Но вы были на гражданской службе, а этот агент ведь агент военных?

– Когда возникали проблемы, звали меня. Я был мусорщик. Я узнал имя прокурора и поговорил с ним. Он понял, в чем дело, но не знал, как выпутаться. Тогда я предложил: «Хорошо, завтра рано утром этот человек в суде признает себя виновным в хранении взрывчатки, автомата Калашникова, пистолета и патронов. Скажет, что готов заплатить штраф в десять или двадцать тысяч рэндов, а потом вы его отпустите, пока не появилась пресса или еще кто-нибудь».

Вик усмехнулся.

– Должно быть, прокурор имел возможность поговорить с судьей, потому что приговор был вынесен через две-три минуты после того, как они вошли в зал суда. К 8:02 агент оказался на свободе, но Леабуа опять ускользнул.

Что ж, Вик спокойно говорит о покушении на премьер-министра Лесото. Но тогда почему бы не об Улофе Пальме?

– Итак, эта секретная операция провалилась. Тогда расскажите о какой-нибудь успешной, – сказал я.

– Мы держимся друг за друга. Не болтаем о том, что кто сделал. Если у кого-то развязывается язык, ему надо быть готовым к тому, что его убьют. Так что это очень опасно, понимаете? Я вам больше ничего рассказывать не буду.

– Была ли авиакатастрофа 19 октября 1986 года, когда погиб президент Мозамбика Самора Машел, делом рук спецслужб ЮАР?

Вик покачал головой и не без колебаний ответил:

– Нет, не была. Один из моих коллег быстро оказался на месте крушения и видел там бутылки водки у ног русских пилотов. Они напились и, видимо, перепутали Матсафу в Свазиленде с Мапуто. Когда стали садиться, спохватились, но поздно.

– А разве это не странно? Что люди из южноафриканских спецслужб первыми прибывают на место аварии, хотя она произошла в глубине джунглей за триста миль от Йоханнесбурга?

– Да, если так на это посмотреть. Сначала я тоже подумал, что это секретная операция. Но дело в любом случае обстояло иначе, если послушать тех, кого считают виновными. А знаете, кто еще одним из первых оказался там? Пик Бота, наш министр иностранных дел.

У Вика был довольный вид, как если бы он сложил головоломку и стала видна целая картинка. А потом смешал фрагменты и сказал, что на самом деле картинка совсем другая.

– Что вы думаете о Крейге Уильямсоне?

– Он лучший шпион за всю историю ЮАР. – Он хотел еще что-то добавить и с трудом находил слова. – Он самый лучший… ну, просто самый лучший.

– По-вашему, это он стоял за убийством Улофа Пальме?

– Мы работали вместе с Крейгом до середины 1985 года, а потом он перешел на военную спецслужбу. До этого момента мне известно все. А после – ничего. Я много раз его спрашивал, но он это отрицает. Не знаю, почему его постоянно преследуют этим вопросом. По-моему, Крейг тут ни при чем.

– А где вы были, когда погиб Питер Кэсслтон?

– Там. Кэсслтон жил у своих друзей-португальцев в нескольких часах езды отсюда. Я повез собак этих ребят к ветеринару, а Кэсслтон чинил грузовик в узком проезде. За рулем был чернокожий, который по ошибке включил первую скорость. А Кэсслтон случайно закоротил стартер, и грузовик поехал на него. Он отскочил в сторону и очутился между грузовиком и стеной. Его придавило так, что он не мог дышать. Я сказал, что надо толкнуть грузовик, но он застрял. Оставалось только ломать стену. Но для этого нужно было разрешение соседа. Они там возились с этим, а Кэсслтон висел прижатый к стене без воздуха. В итоге стену снесли, но Кэсслтон был уже мертв.

Мы с Николасом по очереди расспрашивали Вика больше двух часов подряд. Саймон слушал о событиях, которые были ему знакомы с совершенно иной точки зрения. К вечеру мы все выдохлись. Вик распрощался с нами, а его друг Карел проводил нас до автомобиля.

– Что касается того, что Вик говорит, будто список смертников был один… – начал Карел.

– Да? – подхватил я.

– Ну, это не так. Ясное дело, их было два. У военных было больше власти, и у них был свой список.

– Вы в этом уверены? У вас есть экземпляр?

Карел рассмеялся, покачал головой и пожелал нам счастливого пути.

* * *

По дороге я обдумывал услышанное. Взрыв в Лондоне в 1982 году осуществили разрозненные ячейки, и членам каждой давали лишь минимально необходимую информацию об операции.

На схеме из газеты Göteborgs-Tidningen 1987 года был план убийства Пальме с участием таких же ячеек.

Министр иностранных дел Пик Бота был среди первых, кто прибыл на место гибели Саморы Машела, как если бы он заранее знал, что произойдет катастрофа.

И Вик ничего не знал о деятельности Уильямсона со второй половины 1985 года.