Активист
Стокгольм, октябрь 2010 года
Найти Альфа Энерстрёма оказалось нетрудно. У него была страница с электронным адресом в интернете. Я послал письмо; через неделю некий Бо, компаньон или помощник Энерстрёма, ответил, и мы договорились о встрече с доктором.
Я стоял у дверей «Булочной Телина» на Кунгсхольмене. Около часу очень высокий старик направился прямо ко мне. Выглядел он потрепанным, в фиолетовом пиджаке и нескольких рубашках под ним.
– Вы Альф?
– Да, да, это я. Был самым младшим из девяти детей, поэтому родители выбрали короткое имя. Вот как получилось. Я Альф.
– Но сейчас вы точно не коротышка.
Вскоре к нам присоединился Бо, человек лет семидесяти, хорошо одетый. Мы зашли в булочную-кондитерскую, оба друга заказали по чашке кофе и хрустящему пирожному.
– Я изучил вашу страницу, Альф. Похоже, вы вели весьма интересную и насыщенную жизнь.
– Да, я был самым умным учеником в школе, единственным из семьи, кто получил потом высшее образование. Я стал авиационным инженером и офицером воздушного флота. Потом начал работать на «Сааб» в Линчёпинге, а когда надоело, поступил в медицинское училище. У меня было больше 150 000 пациентов.
Страх насчет того, как пойдет разговор, рассеялся. Альфу явно нравилось быть в центре внимания, и он охотно рассказывал о себе. Его слова, разумеется, следовало делить на два. Бо оказался человеком более молчаливым, он взял на себя роль того, кто помогает Альфу справляться с проблемами, которые у него то и дело возникали.
Беседа шла уже немало времени, когда мы добрались до интересовавших меня тем.
– Мы с Джио переехали в восхитительную квартиру, которая стала штабом нашей политической деятельности.
– Это та самая в доме 24 на Норр Мэларстранд, где произошло убийство фон Сюдова и остальных?
– Именно. Та самая. Подумать только!
– Видимо, вам это не казалось странным – поселиться в квартире, где зверски убили трех человек.
– Да это была чудесная квартира! И нас устраивала цена.
– Расскажите о ваших отношениях с Джио.
– Ах, Джио, Джио… Она была самой прекрасной женщиной в мире. И в Америке так считали, она ведь там побывала. Потом вернулась в Швецию, и мы оба посвятили жизнь политике. Я социал-демократ, и поначалу мы трудились ради Пальме, но, когда он захотел легализовать аборты без всяких ограничений, мы решили, что с нас хватит. Мы ездили по всей стране, общались с людьми. Мы стали убежденными оппозиционерами. На наши выступления приходили, чтобы посмотреть на Джио. Ей нравилось завораживать аудиторию. Самые обычные работяги готовы были слушать ее.
– Именно Пальме добивался легализации абортов?
– Да, он. Это было частью того, что я назвал пальмеизмом и что тогда начало бурно развиваться. Но тогда же он проиграл выборы 1976 года из-за нашей с Джио кампании против него. Если бы он продолжал придерживаться общих с нами воззрений, не потерял бы власть. Но доверять ему было нельзя. Пальмеизм означает, что в расчет принимается только мнение Пальме. Мы написали книгу о том, как нам удалось повлиять на исход выборов. Она называлась «Мы свергли правительство: падение Улофа Пальме».
У меня была при себе эта книга, с пометками на полях. Одни тексты в ней подписала Джио Петре, другие – Альф. Чем дальше я их читал, тем резче становился тон в отношении Пальме.
– В том, что написала Джио, говорится, что, познакомившись с Пальме, она поняла, что «увидела дьявола». Что вы с Джио имели в виду?
– Так это же очевидно, разве нет? Вы знаете про Грецию? Когда-то Греция была лучшей в мире страной, а теперь стала худшей. Если бы Пальме дали довести начатое им до конца, со Швецией случилось бы то же самое. Он просто разрушал страну, и кто-то должен был его остановить.
– Это же не подразумевает убийства?
Альф бросил на меня вопросительный взгляд прищуренных глаз, ставших холодными и жестокими.
– Дело давнее, и от всех лекарств, которыми меня накачивали, у меня в голове все перемешалось. Я не помню… Но Пальме был вреден для Швеции. Я абсолютно в этом уверен. Если бы он довел до конца, что начал, не осталось бы ни одной крупной шведской компании.
Альф уже подустал, и я понял, что больше в этот раз ничего от него не добьюсь. Итак, я познакомился с пресловутым Альфом Энерстрёмом и был и очарован, и напуган одновременно. Трудно было избавиться от мысли, что он достаточно чокнутый, чтобы оказаться вовлеченным в историю с убийством, и достаточно умный, чтобы выйти сухим из воды. И в самом деле, от подозрений в отношении Энерстрёма никогда не отказывались до конца. Напротив, раздел отчета Комиссии по пересмотру, касавшийся Альфа, заканчивался цитатой из доклада 1996 года о ходе расследования: «Если считать, что за этим убийством стоит заговор, многое может быть интересно из того, что связано с Альфом Э.».
Больше всего меня потряс рассказ Альфа о встрече с Джио после того, как обоих постигла одна и та же участь.
Их познакомил сценарист Хенри Сидоли. За три года до этого Джио потеряла двоих детей при пожаре, а Альф – дочерей, которые утонули при падении самолета. Хенри понимал, что невыносимая боль и ощущение собственной вины их сблизит. Вскоре они стали парой.
Мертвые дети
Выдержка из рапорта о расследовании SE-BZR, Аустер В. Сигтуна Фьярд, северо-запад Сигтуны, лен Стокгольм, 12 июля 1971 года
Относительно взлета на Сигтуна Фьярде в юго-западном направлении свидетели показали, что гидросамолет казался слишком тяжелым и что, поднявшись в воздух на несколько ярдов, он потом опять коснулся поверхности воды. Попытки взлететь продолжались еще на протяжении короткого промежутка времени, затем самолет очень резко поднялся вверх и накренился влево. Опрокинувшись на левый борт, самолет упал в воду.
Альфа Энерстрёма, державшегося на плаву рядом с почти уже совсем затонувшим самолетом, подобрала спешно посланная на помощь лодка. Через полчаса водолазы-спасатели вытащили из воды двух девушек, сидевших в потерпевшем крушение самолете, который был обнаружен на глубине приблизительно тринадцати футов (около 10 метров). Машина скорой помощи доставила девушек в больницу Лёвенстрёмска, где доктор Стрёмстедт констатировал их смерть, после чего тела были помещены в больничный морг.
Сканс: Я записываю наш разговор на пленку, а мой коллега сделает кое-какие заметки. Расскажите, что произошло.
Энерстрём: Вы там были?
Сканс: Я прибыл туда уже на последнем этапе.
Энерстрём: Самолет затонул?
Сканс: Да.
Энерстрём: А со мной что случилось?
Сканс: Вы самостоятельно выбрались наружу. К счастью, хвостовой отсек частично возвышался над поверхностью воды, когда подоспела помощь. Вы вцепились в него.
Энерстрём: Я ничего этого не помню. Только то, что происходило до удара о воду. Должно быть, меня просто выбросило из самолета, а не я выбрался из него.
Сканс: Когда вы взлетели?
Энерстрём: Пф-ф, когда… в четыре, около четырех. А сейчас сколько?
Сканс: Без пяти восемь. Так что прошло около четырех часов. Вы арендовали самолет у Шердина?
Энерстрём: Да.
Сканс: Это вам принадлежит белый автомобиль «вольво амазон», припаркованный там?
Энерстрём: Да.
Сканс: Так вы можете вкратце объяснить, как произошло крушение?
Энерстрём: Да. Я осмотрел самолет изнутри, проверил горючее, был полный бак. Я выкачал воду из поплавков. Потом посадил младшую дочь сзади.
Сканс: Как ее имя?
Энерстрём: Лайла. Откуда эта кровь?
Сканс: Из пореза около вашего носа.
Энерстрём: Ну вот, я посадил ее в кресло, пристегнул. Положил рядом с ней чемодан, а сверху пальто. А Эва, моя старшая дочь, села рядом со мной, и мы начали взлет.
Сканс: Куда вы собирались лететь?
Энерстрём: Да просто хотели полетать.
Сканс: Однодневная прогулка туда и обратно?
Энерстрём: Да, в Ваксхольм.
Сканс: И потом обратно?
Энерстрём: Я работаю в больнице Каролинска, днем смог отлучиться, потому что до этого ездил на вызовы. Моя жена очень хотела полететь с нами. У нас девятилетний сын и щенята. Мы собирались подобрать их по пути. Мои дети, они что, не выжили?
Сканс: Нет, не выжили.
Карта места крушения самолета
* * *
Заметка Барбро Флодквист в Expressen 27 августа 1969 года
Бедная, бедная Джио Петре. Сколько горя может вынести человек и не сломаться? Она лишилась первого мужа, очаровательного кинопродюсера Лоренса Мармстедта. И в двадцать восемь лет осталась одна с двумя маленькими детьми, Пьером и Ловисой. Мальчику два с половиной года, девочке лишь на несколько месяцев больше.
И вот через три года она потеряла еще и обоих детей. Они погибли у нее на глазах, когда она тщетно пыталась спасти их из горящего дома. После утраты мужа в этих детях была вся ее жизнь. Сейчас Джио в больнице, куда она поступила, сама пострадав от огня, но в сознании, которе не дает ей забыть о том страшном одиночестве, что теперь ее окружает.
План дома Джио Петре из материалов расследования пожара
