От карикатуры к портрету
Почти все именитые московские купеческие фамилии – крестьянского происхождения. Когда-то их предок с котомкой за плечами пришел в Москву и благодаря крестьянской сметке повел удачную торговлю. Его потомки умножили капиталы и стали ворочать тысячами, а то и миллионами рублей. С середины XIX века, и даже немного раньше, самым богатым московским жителем становится купец. Он хоть и ходит как мужик в бороде и сапогах, но живет в бывших дворянских особняках, ездит учиться за границу и ворочает миллионными капиталами. Ох, и досталось же купцу от литераторов-разночинцев! Губернатора в фельетоне высмеять боязно, да и цензура не позволит, мастерового – зазорно, а вот московский негоциант – сущий подарок для любителей насмехаться. В «Будильнике», «Развлечении», других сатирических журналах и газетах помещали бесчисленное множество карикатур на одну и ту же тему: купец с короткими ножками, огромным животом и бычьей шеей, подстриженный в кружок, хлещет по трактирам водку и произносит глупые речи. Рядышком пустят пару анекдотов о патриотизме купца и любви к гусю и каше. Не обойдется и без юмористического стишка. Сколько злых завистливых слов потрачено литераторами, завидовавшими быстрому богатению вчерашних крестьянских пареньков!
Фамилия текстильных фабрикантов Хлудовых гремела по Москве во второй половине XIX века. Конечно, большую роль в этом играло их многомиллионное состояние – одно из самых значительных в первопрестольной. Но слава знаменитой купеческой династии создавалась не только деньгами…
Иван Иванович Хлудов
Родоначальником хлудовского богатства стал Иван Иванович Хлудов – уроженец деревни Полеваново Егорьевского уезда Рязанской губернии. Он весьма тяготился крестьянской жизнью, особенно терпеть не мог полевых работ. «Пойду в Москву, – мечтал он, – буду лучше торговать моченой грушей, чем печься на солнце».
Так и случилось. В день Георгия Победоносца, 26 ноября 1817 года, отслужив молебен и получив благословение родителей, Иван Иванович вместе с женой Маланьей Захаровной и малыми детьми отправился в Москву, где и поселился в убогой хижине на берегу Яузы. Но торговать он стал не моченой грушей, на которой лишь медные деньги можно нажить, а пестрыми купеческими кушаками, которые сразу же принесли ему хорошие барыши.
Покровский ставропигиальный женский монастырь в конце XIX века
Стройный, высокий, с русой бородой и орлиным взглядом, он быстро выбился в купеческое сословие и, когда скончался 24 марта 1835 года на сорок восьмом году, оставил шестерым сыновьям и дочери свое доброе имя, приличный капитал, лавки в Гостином дворе и Городских рядах, большой дом на Швивой Горке.
Старший сын Тарас ненадолго пережил отца († 1837). Савелий († 1855) продолжил дело отца и основал Егорьевскую бумагопрядильную фабрику. Он «был холост, ходил в цилиндре и был приятелем Л.И. Кнопа». Назар († 1858) считался в семье «философом XIX века». Младший Давыд († 1886) в 1857 году был избран городским головой Егорьевска, и с этого времени стал отходить от фамильного дела, направив свою деятельность в русло благотворительности. Алексей († 1882) и Герасим († 1885) стали московскими купцами первой гильдии, совладельцами Торгового дома «А. и Г. Ивана Хлудова сыновья», нескольких бумагопрядильных и ткацких фабрик. Оба были не только уважаемыми коммерсантами, но и известными коллекционерами: первый собирал древнерусские рукописи и книги, второй – русскую живопись.
Семейство Хлудовых все больше разрасталось, приумножались его капиталы и недвижимое имущество. Одну за другой возводили они обители милосердия – богадельни для бедных и прочие богоугодные заведения – дома бесплатных квартир, ремесленные училища, народные школы, больницы, бани и библиотеки для рабочих, кельи для монахов, храмы…
Но людская молва завистлива. Люди больше обращали внимания не на достоинства, а на пороки богатых негоциантов.
«Хлудовы были известны в Москве, – вспоминает М.К. Морозова, – как очень одаренные, умные, но экстравагантные люди. Их можно было всегда опасаться как людей, которые не владели своими страстями».
Наиболее яркой эксцентричной фигурой в семействе был Михаил Хлудов, сын Алексея Ивановича. Он послужил прототипом богатого подрядчика Хлынова в комедии А.Н. Островского «Горячее сердце», под именем купца Хмурова был изображен в романе Н.Н. Каразина «На далеких окраинах»; черты его характера, как и его отца, нашли свое воплощение в собирательном образе Ильи Федосеевича – главного героя рассказа Н.С. Лескова «Чертогон».
Но художественное произведение – это выдумка, в которой действительный факт, как катящийся с горы снежный ком, обрастает неудержимой фантазией автора. Это же свойство присуще большинству старческих воспоминаний и биографических очерков, которые только с виду похожи на правду, а на самом деле представляют собой набор слухов и легенд, в которых мемуарист или литератор желаемое выдает за действительность, создает мнимую реальность. Но, к сожалению, более достоверных сведений о жизни Михаила Хлудова почерпнуть негде. Увы, ни он, ни его близкие не оставили потомкам своих искренних дневников, где события излагались бы по свежим следам, без оглядки на «мировые катаклизмы» и без мечтаний увидеть свое сочинение когда-нибудь напечатанным.
В санях.
Художник Н.Д. Дмитриев-Оренбургский
Итак, о чем главным образом пишут мемуаристы, когда речь заходит о Михаиле Хлудове?..
Во-первых, о том, что в его доме в Хлудовском тупике (ныне Хомутовский тупик) жила ручная тигрица Сонька, которая пугала посетителей. «Через неделю повел меня отец к Хлудову, – вспоминает художник К.А. Коровин. – Против Садовой части, в тупике, его большой особняк. Со двора ведет лестница на второй этаж. Входим. Большая столовая, за столом, во главе его, сидит сам Хлудов… В столовой сзади – стена стеклянная, за стеклами пальмы: зимний сад. Вдруг из стеклянной двери, где пальмы, выбежал пудель, а за ним. Я окаменел от неожиданности – за пуделем показалось чудовище длиною, по крайней мере в сажень, могучее, оранжевое, как бы перевитое черными лентами».
Во-вторых, о его кутежах, пьянстве, разврате и безумии. «Огромная толпа окружала большую железную клетку, – вспоминает о собачьей выставке 1885 года В.А. Гиляровский (кстати, очень любивший приврать). – В клетке на табурете в поддевке и цилиндре сидел Миша Хлудов и пил из серебряного стакана коньяк. У ног сидела тигрица, била хвостом по железным прутьям, а голову положила на колени Хлудова».
В-третьих, что он, по словам Е.Б. Новиковой, «сорил деньгами направо и налево, выдавал без счета векселя и даже, как говорили, подделывал подпись отца».
В-четвертых, как утверждает А.А. Шамаро, что он в открытую высмеивал православие. По Москве будто бы расходились его каламбуры, в которых он высмеивал общеизвестные молитвы: «Во имя овса и сена, и свиного уха, овин…..» или: «Господи, владыка живота моего и прочих внутренностей…..»
В-пятых, что он допился до белой горячки, вторая жена, В.А. Максимова, стала ему изменять и отправила его раньше времени на тот свет. «У нее был защитник среди ее девичих друзей, – вспоминает Н.А. Варенцов, – доктор Павлинов, с которым она и сошлась близко. При его содействии она мужа, болевшего белой горячкой, сделала сумасшедшим, поместила в комнате с железными решетками в окнах, со стенами, обитыми толстым слоем ваты. И никого из родственников к нему не допускала».
Портрет, судя по вышеприведенным фактам (вернее, преданиям и сплетням), получился весьма неприглядный. Но, может быть, представление о Михаиле Хлудове изменится в лучшую сторону, если к пренебрежительному шаржу прибавить несколько подлинных штрихов его деятельности и характера.
Михаил Хлудов первым из русских купцов посетил в 1863–1865 годах Бухару и установил с нею торговые отношения. В последующие два года он, опять же первым, приехал в Коканд, организовал там русскую контору покупки хлопка и устроил в Ходженте современную европейскую шелкомотальную фабрику. Это стоило ему громадного риска и затрат, так как все оборудование для фабрики пришлось переправлять волоком по пустынным песчаным степям. Кроме того, он проник с караваном в Кашгар и завязал непосредственные торговые отношения с владельцем Алтышара Якуб-беком.
Михаил Хлудов участвовал в завоевании Средней Азии, бескорыстно снабжая русскую армию продовольствием. Он присутствовал при взятии русскими войсками Ташкента и Коканда, штурмовал Ура-Тюбе и Джюзак.
В 1869 году он воевал в Афганистане, после чего был представлен российскому императору и получил орден Владимира четвертой степени.
В русско-турецкую войну 1877–1878 годов состоял адъютантом при генерале М.Д. Скобелеве, снабжал на свои средства военные лазареты медикаментами и корпией. Однажды, пробравшись в турецкий лагерь, взял «языка» и получил за храбрость Георгиевский крест.
Прием поезда раненых в Москве во время Русско-турецкой войны в 1878 году
Михаил Хлудов умел укрощать как зверей, так и людей.
Приехав к своему знакомому на дачу, он решил подойти к собаке, привязанной двумя цепями. Хозяин пытался остановить его, уверяя, что собака очень сильная и злая, может разорвать даже две цепи и наброситься на человека.
– Вздор! – сказал Хлудов и быстро подошел к цепному псу.
Тот вдруг трусливо завизжал и скрылся в конуре. Хлудов вытащил его за цепь наружу и пошлепал ладонью по морде. Пес только скулил, поджав хвост.
Забастовали рабочие на Ярцевской мануфактуре. Отец, Алексей Иванович, наотрез отказался ехать на свою фабрику, опасаясь эксцессов. Поехал Михаил. Его встретила возбужденная толпа рабочих, что-то возмущенно кричавшая и кому-то грозившая. Михаил без страха посмотрел на толпу, поднял руку, и все замерли. Он подошел к зачинщикам бунта, одного похлопал по плечу, другого по животу, третьему погладил бороду. И все это с прибаутками. Рабочие рассмеялись. Примирение состоялось. После угощения повсюду слышались возгласы: «Вот это хозяин!.. Настоящий хозяин!»
В память о безвременно умершем сыне Михаил Хлудов завещал для создания детской больницы свой богатый дом и триста пятьдесят тысяч рублей. Больница была закончена строительством и открыта в 1891 году на Большой Царицынской улице. Она существует до сих пор, хотя в советский период и перестала носить имя своего создателя (Большая Пироговская улица, дом 19).
Ну, вот теперь получился, хоть и миниатюрный, но все же портрет Михаила Хлудова, а не карикатура на него.
