Я смотрю на висящий над столом календарь, и какая-то мистическая связь чудится в колонках дней и штрихов на не существующей пока маковке купола, шатра колокольни. Словно бы наперегонки с надвигающимися страшными временами восстанавливался поруганный храм.

А начиналось все с того, что местная жительница, заведующая детским садиком, Анна Анатольевна Сергевина, собрала общину, которую принял под окормление священник из ближайшей — село Сомино — церкви, отец Геннадий Беловолов.

Прихожанам удалось договориться с властями, и храм освободили. И, конечно, не обошлось тут без знаменательных событий. В церковь, когда еще только снимали ненужные перегородки и выносили мусор, пришел Василий Смирнов и сказал, что его мать, Таисия, завещала передать в храм точный список с Чудотворной Толгской иконы Божией Матери.

— Когда у вас тут все решится наверняка, я принесу икону… — сказал он.

И надо же, именно в эту минуту и принесли письмо — официальную бумагу на разрешение открытия храма в Ефимовском. Тут же пошли к Смирнову и торжественно перенесли в еще не убранную церковь икону, пожертвованную на помин души рабы Божией Таисии.

Образ оказался дивного письма, прекрасной сохранности. «Мера в меру с чудотворной», — гласила надпись, сделанная на обороте иконы.

— Не жалеете, что отдаете? — спросили тогда у Василия. — Это очень дорогая икона…

— Я знаю… — ответил Василий Смирнов. — Мне предлагали продать ее, но мама просила в церковь отдать…

И так получилось, что, когда встал вопрос, в честь кого освятить Престол, сомнений не было — в честь Божьей Матери, в честь Ее Толгского Образа… День освящения совпал с днем рождения Государя императора Николая II, благотворителя и жертвователя Ефимовского храма.

Ильинский храм стал теперь Ильинско-Толгским.

Еще более чудесно другое совпадение.

Василий Смирнов, инвалид с детства, ненадолго пережил свою мать. Вскоре после освящения Ильинско-Толгского храма Господь призвал к Себе его душу.

И отпевали Василия в возрожденном храме, как раз возле «мера в меру с чудотворной» писанной иконы. Василий стал первым, кого после шестидесятилетия разрухи отпели здесь.