На этой не слишком оптимистичной ноте и пришлось бы, по-видимому, завершить рассказ о трудных путях возвращения Православия на нашу землю, если бы не довелось мне в этой поездке самому сделаться свидетелем Чуда…

Кто не помнит стихотворения М. Ю. Лермонтова «Бородино»!

Строки его:

с самых ранних лет входят в сознание каждого россиянина.

А вместе с ними и одна из главнейших идей Православия.

Господня Воля — превыше всего для верующего. Человек может прозреть эту Волю, сделаться исполнителем Ее, но выйти из Нее не может.

Когда я думаю о всей этой Вознесенской ситуации с Одерышевым, больше всего меня смущает мысль, почему попустил Господь, чтобы люди лишились и надежды на создание в здешней местности храма!

И это здесь, на земле, в которой покоятся под спудом мощи местночтимого святого Ферапонта Вознесенского, одного из учеников Александра Свирского…

Здесь, где больше года прожил в избе у здешнего крестьянина преподобный Филипп, митрополит Московский. Тот самый, которого задушил подушкой Малюта Скуратов, когда он отказался благословить карательный поход Иоанна Грозного на Новгород. Этот чтимый по всей России угодник в бытность свою еще боярином Колычевым, сбежав из родительского дома, останавливался в наших краях на пути в Соловецкий монастырь…

Понятно, что за грехи попущено это, но получается, что и места нет, где можно осознать совершенные грехи и раскаяться в них.

Нелепо и мечтать, что при Вознесенских доходах удасться собрать деньги на строительство нового храма…

И от этого безвыходность кругом, безнадежность…

Но безвыходность эта чисто человеческая.

Неисповедимыми путями Господь устраивает все, что необходимо устроить.

Сегодня разговаривал с главой местной администрации Русланом Гириным.

Он рассказывал, что сейчас завершается строительство нового четырехэтажного дома. Первый этаж планировалось отдать под торговые площади, но охотников на них не сыскалось, и поэтому часть помещения приобрел Сбербанк, чтобы перевести туда и сберкассу. Другую часть хорошо бы занять под узел связи. В прежнем помещении связистам сейчас не очень-то удобно работать.

— Это ведь не для почты и строилось здание… — сказал Руслан Яковлевич. — Это церковь из деревни Консельга. В сорок шестом и перевезли сюда, переделали крышу и разместили тут почту.

И, заметив мое удивление, добавил:

— А вы разве не обращали внимания, как построена почта?

Странности архитектуры этого здания я, конечно, замечал, но для меня почта всегда была почтой, и даже и мысли о храмовом происхождении не возникало.

А вот ведь оно как!

Храм-то всегда тут в нашем поселке и был, только стоял, спрятавшись.

И ведь как чудесно, что именно когда начала нарастать в поселке тоска по своему храму, так сразу и началось самоосвобождение его. Вот-вот покинет это помещение сберкасса, а следом и сама почта.

Уже возвращаясь домой, я остановился возле почты-церкви…

И тут меня ждало еще одно открытие, которое можно назвать настоящим чудом…

Плотники, перевозившие церковь в поселок после войны, ставили ее для почтовых нужд, но поставили почему-то именно так, как и положено ставить храм — алтарем на восток…

Ну, а если сказать, что поставлен этот храм рядом с братской могилой наших солдат, погибших в боях за освобождение Вознесенья от финнов, то о чем же говорить еще?

Можно ли усомниться, что именно этот храм и был вымолен святыми, некогда подвизавшимися в Вознесенье…

И именно тогда и открылся он глазам людей, когда дошла с этой церкви-почты весть до небес о той тоске по храму, которую начали ощущать в поселке…

Отец Михаил — настоятель ближайшей от Вознесенья действующей церкви — сказал, что это — Чудо. Что, конечно, Воскресенская церковь поможет и с иконами новому храму, если, конечно, его удастся открыть.

Если удастся…

Вознесенье — Санкт-Петербург

Июль 1994 года