«В Новой Ладоге, при самом въезде, встретило меня другое, сердцу моему приятное, зрелище. На правой стороне находится деревянная церковь, существующая более 40 лет. Она построена Суворовым, и в ней — хвала мудрым пастырям! — еще и ныне курится жертва Богу.

Храм сей украшен внутри богатыми дарами благочестия, и жители намерены учредить при нем кладбище в память Рымникскому герою, который будучи еще полковником стоял в Новой Ладоге с суздальским пехотным полком.

Сей ревностный сын веры (выделено нами. — Н.К.) каждое воскресенье и праздник ходил в оный храм для принесения сердечной хвалы Всемогущему.

По выходе из церкви он имел свойственное быстрому своему духу обыкновение кричать офицерам: “Ребята! Приступом на водку!” — тотчас по легкости своей перепрыгивал через довольно широкий ров, вырытый для лагерного времени. Все офицеры и бывшие с ним дворяне и жители должны были сему обычаю следовать, те же, которые по непроворству или по старости, не могли перепрыгнуть такого пространства, оставались в самом рве, обращали на себя дружеский смех и к водке допускались уже после»…

Мы приводим этот эпизод из очерка Д.И. Хвостова, чтобы показать, как изменилось после Петровских реформ отношение к Православию даже у лучших русских людей. Сохраняя внешнее благочестие, они как будто и не подозревали о необходимости внутренней духовной работы.

Грустно, что А.В. Суворов, «сей ревностный сын веры», едва выходил из церкви, сразу отстранялся от возносимых там молитв.

Еще грустнее, что автор очерка даже и не замечает неестественности подобной метаморфозы. Его нисколько не смущает, что столь стремительный переход от молитв к распитию водки — не нормален. Что заставлять пожилых людей перепрыгивать через ров, а потом «дружески» посмеиваться над их немощью — занятие несовместимое с православной моралью.

«Сей безсмертный герой любил весьма природу, — пишет Д.И. Хвостов. — И одобрял на свежем воздухе все забавы, сопряженные с большим телодвижением и не растлевающие нравы. Он часто посещал Старую Ладогу, колыбель Российского могущества, любовался замком Рюрика, которого остатки и в развалинах своих еще показывают величество строителя оных»…

Память о полковнике Суздальского полка А.В. Суворове сохранилась в староладожских монастырях.

Широкой известностью пользовалась история, когда во время летних маневров, проводившихся в Старой Ладоге, Суворов неожиданно приказал своим суздальцам идти на штурм стен Успенского девичьего монастыря.

Выучку суздальцы продемонстрировали отменную. Монахини и сообразить ничего не успели, когда со всех сторон со стен посыпались на них бравые гренадеры.

Повторяю, я привожу эти истории не для того, чтобы бросить тень на великое русское имя, а чтобы показать, в каком бедственном положении находилась тогда Русская Православная Церковь. Поощрялось строительство монументальных, по западным образцам, храмов, поддерживалось внешнее благолепие, но внутреннее, сокровенное и светоносное бытие Православия было объявлено как бы вне закона.

Об этой униженности Православной Церкви очень точно и верно сказал преподобный Амвросий Оптинский в «Ответе благосклонным к Латинской Церкви о несправедливом величании папистов мнимым достоинством их Церкви».

«Еще вопрос: если же, как сказано, кроме Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, каковою называется и есть Церковь Православная, так сомнительно спасение других вероисповеданий: то почему же в России не проповедуется открыто истина сия?» — спрашивал великий оптинский старец. И тут же дал исчерпывающий ответ на свой вопрос: «На это ответ очень простой и ясный. В России допущена веротерпимость, и иноверцы наравне с православными занимают у нас важные должности: начальники учебных заведений по большей части иноверцы; начальники губерний и уездных городов часто бывают иноверцы; полковые и батальонные командиры — нередко иноверцы. Где ни начни духовное лицо открыто проповедовать, что вне Православной Церкви нет спасения, сановитые иноверцы оскорбятся. От такого положения русское православное духовенство и получило как бы навык и укоренившееся свойство говорить об этом предмете уклончиво».

Но это святой оптинский старец говорил так…

Жестокой войны, которая велась с Православием, практически до начала правления Николая I, дворянская литература старательно не замечала, сосредотачивая свое внимание на грандиозных успехах, достигнутых наследниками Петра I в военном и государственном строительстве.

Успехи эти, действительно, неоспоримы, и весь вопрос только в цене, которой были оплачены они.

Русским трудом и русской кровью воздвигалась могущественнейшая империя, чтобы основная часть населения ее, сами русские, находились в рабстве в своей собственной стране. Строительство империи обернулось в результате тем, что народ оказался окончательно расколот и, хотя после Екатерины II и предпринимались попытки преодолеть этот раскол, ликвидировать его так и не удалось.

И не могло удаться.

Слишком разным стало все.

Язык…

Культура…

Само Православие и то было разным у дворян и у крестьян.