Помню, будучи еще школьником в поселке Вознесенье на Свири, я пошел в лес за грибами, заблудился и только к вечеру сумел выйти в районе Карнаволока на берег Свири.

Там жили старушки Митькины, и я отогревался у них на печи, сложенной, как я узнал много лет спустя, из кирпичей взорванной остречинской церкви Рождества Пресвятой Богородицы.

Какой страшный и жутковатый смысл — спасительное тепло превратившейся в печь взорванной церкви…

Тогда я, разумеется, не постигал этого страшного смысла… Просто, задремав на печи, обжег о раскаленные кирпичи руку…

Точно так же не постигаем мы и сейчас грозного, страшного смысла плавучих островов, в которые превратились затопленные остречинские болота…

И сейчас, полстолетия спустя, выплывают на фарватер эти куски погибшей остречинской атлантиды и, спускаясь к плотине, забивают агрегаты ГЭС, погубившей старинное русское село…

Как ни различны эти истории, но объединяют их неразумно и преступно затопленный Леушинский монастырь, село Остречины, вся та православная Русь, что скрылась от нас на дне рукотворных морей…

Уже четыре года в ночь с 6 на 7 июля на Престольный праздник Леушинской обители на берегу Рыбинского водохранилища в селе Мякса близ Череповца, напротив затопленного Леушинского монастыря, пред образом Божией Матери «Аз есмь с вами, и никтоже на вы» совершается Всенощное бдение.

Звучат молитвы над пустынной водой водохранилища, и словно бы, исполняя пророчество матушки Таисии, возрастают из них нерукотворные стены обители, и в прозрачном белоночном воздухе очерчиваются контуры Святой Руси…

Ведь разве только вода Ивинского и Рыбинского водохранилищ отделяет Святую Русь от нас…

Нет, это еще и пелена беспамятства, в которое пытались погрузить нашу страну и прорвать которую помогло бы нам прославление боровичских подвижников благочестия: Иоанна Великова — мученика Остречинского, матушки Таисии Леушинской — игуменьи, как ее называли при жизни, как ее называют и сейчас, Всея Руси…