Глава 35

Дарий

Тюрьма для магов или темница, как её испокон веков предпочитали называть сами инквизиторы, слыла довольно мрачным и тихим местом, где заключённым надлежало размышлять о том, как они докатились до жизни такой. На самом же деле шум там не затихал ни на минуту. Постоянно кто-то или декламировал стихи, или пел песни, или беседовал с другими заключёнными, или пытался качать права и вызывал на разговор меланхоличных охранников, которые сначала не реагировали, а затем выходили из себя и начинали выражать недовольство – тоже на редкость громко.

В металл, из которого были сделаны решётки на окнах и дверях темницы, было добавлено серебро. Считалось, что оно блокирует магию, хотя сложно было найти того, кто попытался бы поколдовать, находясь в темнице, и этим прибавить себе ещё несколько месяцев либо лет заключения. Во всяком случае, таких отчаянных магов уже много лет не попадалось, разве что кто-то выходил из себя, и всплеск магии получался непроизвольным, но без амулетов не слишком сильным.

Лучше бы и на Веронике в тот день не было амулета. Дарию успели в подробностях рассказать, что именно случилось в Университете Магии. Разумеется, инквизиторы поверили ему, потому что не ожидали, будто такое смогла устроить недоучившаяся ведьма, столь хрупкая на вид. «Пальцем переломить можно!» – сказал инквизитор, который говорил с ней. Должно быть, ему ещё не приходилось иметь дело с магами и ведьмами, внутренняя сила которых имела мало общего с их внешним обликом.

Обращались с Княжевичем в темнице несколько хуже, нежели с другими заключёнными. Несмотря на то, что Магический Надзор вынужден был постоянно сотрудничать с Инквизицией, специалистов МН инквизиторы недолюбливали. Впрочем, так уж открыто они своих эмоций не показывали, но всё же это чувствовалось.

– Эй, к тебе пришли! – крикнул охранник.

Дарий сделал вид, что не слышит его.

– Эй, я к тебе обращаюсь!

Видеть постную рожу Аркадия Фогля, который подозрительно к нему зачастил, совершенно не хотелось. Вспомнился их предыдущий разговор. Фогль тогда пришёл и рассказал, что ему выпала честь присутствовать на одном весьма любопытном мероприятии, а именно на помолвке в знаменитом магическом семействе.

– И что тут интересного? – спросил тогда Княжевич.

– Да вот, невестой эту девушку я никак не ожидал увидеть, – с усмешкой ответил ему Фогль. – Ты бы на моём месте тоже весьма удивился. Хочешь узнать, кто она?

– Ну и?

– Небезызвестная Вероника Солнцева, по милости которой ты очутился в этом милом местечке, – произнёс начальник, обводя пухлой рукой комнатку для встреч с визитёрами. – Как видишь, она даром времени не теряет. Жених – какой-то английский маг.

– Её заставили родственники? – стараясь ничем не выдать своих чувств, поинтересовался Дарий.

– Откуда же я знаю? – пожимая плечами, отозвался Фогль. – Старший Воронич со мной своими планами не делится. Если и заставили, то колечко надеть она всё же согласилась. Да и кто бы отказался? В Британии магическое сообщество отлично развито, как я слышал.

Фогль рассказал ему об этом несколько дней назад – явившись буквально на следующий день после помолвки. Дарию даже показалось, что Аркадий испытывал при этом своего рода странное удовольствие – рассказать ему новость и проследить за реакцией. Впрочем, Княжевич успел научиться контролировать эмоции и их внешнее проявление.

Но сейчас начальник явился снова и, судя по всему, не собирался уходить, пока не встретится и не поговорит с ним.

В сопровождении охранника Дарий вошёл в помещение для встреч и сел напротив Фогля, который листал какую-то газету. Начальник благоухал дорогим мужским парфюмом и пребывал в прекрасном настроении. Это ещё раз подтверждало тот факт, что Аркадия ничуть не огорчало временное отстранение Княжевича от работы в МН.

Над этим следовало бы подумать, и да, чёрт возьми, времени на то, чтобы размышлять, у него имелось предостаточно. Впереди полгода. Из темницы крайне редко выпускали кого-то раньше срока – амнистии здесь были не приняты.

– Вероника уехала в Лондон, – проговорил Фогль, с присущей ему педантичностью сворачивая и откладывая в сторону газету. – Вернее, улетела. Как птица – фьють, и нету!

– Очень остроумно, – пробормотал Дарий, садясь на жёсткий стул напротив, отвернулся и пробежал взглядом по выкрашенной в унылый серо-жёлтый цвет стене. – И это всё? Или ещё какие-нибудь новости есть?

– Карл Розенберг передал часть своих дел будущему зятю, – произнёс разочарованный почти полным отсутствием его реакции Фогль и сложил перед собой руки. – Правда, Шталь не выглядит особо довольным таким раскладом. Дорого бы я дал, чтобы прочитать его мысли.

– До этого магия ещё не дошла. Даже псионика, – поморщившись, отозвался Княжевич. – Насколько я знаю, и наука тоже.

– Ты прав, друг мой, но почему бы не помечтать? – с философскими нотками в голосе проговорил начальник.

– Наша работа не располагает к мечтам, – заметил в ответ Дарий.

– Кстати, о работе, – о чём-то вспомнив, сказал Фогль. – Мы взяли секретарём ведьму. Увы, по протекции, но кто сейчас устраивается иначе? Её имя – Велимира Вишневская. Очень хочет с тобой познакомиться и задать ряд вопросов о твоих отчётах. Я устрою ей посещение.

– Я не думаю, что…

– А это уж предоставь мне решать, – не дослушав конец его фразы, произнёс Фогль и встал с места. – В конце концов, я пока ещё твой начальник. Даже сейчас, когда ты протираешь штаны за решёткой. Кстати, жениха Солнцевой зовут Марк Теодор Тревельян.

С этими словами Аркадий покинул комнату. Охранник подошёл к столу, напоминая о том, что заключённому магу пора возвращаться в камеру. Дарий встал, выпрямился и пошёл вперёд, не обращая внимания ни на кого и ни на что.

Последнюю фразу Фогль произнёс, чтобы посильнее достать его, побольнее задеть, напомнить о том, что начальник располагает информацией, которая самому Княжевичу пока не известна. Вот только на кой пень ему сдалось знать о том, как именно зовут человека, с которым у Вероники состоялась помолвка? Что ему это даст? Был бы хоть местный маг, а то англичанин. Да и имечко ему досталось, надо сказать, чересчур сложное.

Трёхэтажное.

Дарий злился. Как бы он ни старался скрывать собственные чувства и от Фогля, и от самого себя, те не желали его покидать. Предательская фантазия заставляла представлять в красках описанную Аркадием помолвку и злиться.

Он не хотел привязываться к Веронике. Не желал чувствовать к ней что-то большее, чем покровительственно-дружеское расположение. Пытался сделать вид, будто ему безразлична её судьба. Но всё происходило совсем иначе, и в ту ночь перед первым днём занятий в Университете Магии он не смог её оттолкнуть. А теперь – не мог этого забыть.

Неловкая и неопытная, трогательная и смешная ведьмочка, перепуганная всеми происходящими с нею событиями, неожиданно начала значить для него куда больше, чем кто-либо другой. То, что тогда произошло между ними, казалось естественным, как дыхание, и по-настоящему нужным им обоим в ту ночь. Вот только это ещё больше запутало отношения между ними. А на следующее утро у него не хватило духа сказать ей, что она не должна придавать случившемуся большого значения, потому что он ничего не может ей обещать – во всяком случае, пока.

Дарий вспоминал, как щекотали ему лицо её мягкие волосы, как приоткрывались нежные губы от его поцелуев. Не мог забыть, как вздрагивали длинные ресницы, какими тёплыми были руки девушки. Всё это осталось в памяти и сейчас мучило и дразнило.

Несколько дней, которые они провели вместе, из вынужденной необходимости каким-то образом превратились в напряжённое, но на удивление счастливое время. Дарий помнил вечера, когда они обсуждали прочитанные ею книги, и вопросы, которые Вероника ему задавала. С улыбкой оживлял в памяти то, как они вместе готовили ужины и смеялись. Вспоминал, как злился и переживал за неё, когда она без предупреждения ушла из квартиры. И как гневно сверкала глазами, когда Княжевич пригрозил ей наказанием за самовольный побег…

Неужели эта девушка, первым мужчиной которой он стал, могла так просто всё это забыть, оставить в прошлом и, не оглядываясь, пойти дальше? Что заставило её сделать этот шаг? Что мог предложить ей этот парень с трёхэтажным именем?

Княжевич всё-таки не удержался и с размаху саданул кулаком по стене, мимо которой они проходили.