Глава 11
Охота на человека

Охота на рыжего начинается с осмотра лондонских тюрем. Типтофт быстро находит рыжеволосого юнца в Ньюгейтской тюрьме и радуется, что поручение оказалось таким легким. Риверс, переглянувшись с Энтони, объявляет, что этот рыжий не годится. Типтофт в недоумении, и они отправляются в Ладгейтскую тюрьму. Здесь рыжих двое. И снова Вудвиллы настаивают, что кандидаты не подходящие. Спешить некуда, ибо пройдут еще месяцы, прежде чем Рипли получит достаточно кунжутного масла. Риверс предлагает Типтофту представить поиски им с Энтони. Совершенно сбитый с толку Типтофт пожимает плечами и соглашается: у него найдутся дела поважнее. Энтони уже направляется к выходу из тюрьмы, когда его догоняет тюремщик и передает сообщение. Оно от сэра Томаса Мэлори, который умоляет Энтони посетить его.

Как оказывается, камера у Мэлори большая и удобная. Сочувствующие Ланкастеру заплатили, чтобы узнику вдоволь хватало еды, вина, свечей и дров. У Мэлори даже есть слуга, который живет в соседней камере. Когда Энтони входит, Мэлори с трудом поднимается из-за стола, за которым пишет, и они приветствуют друг друга, заключив в объятия. Мэлори выглядит не совсем здоровым. Указывая на бумаги на столе, он говорит, что рукопись «Смерть Артура» продвигается успешно. Затем, поздравив Энтони с победой на турнире в Смитфилде, Мэлори уговаривает его взять роман под покровительство: по его словам, Энтони подходит как никто другой, ибо нет в Англии лорда, более известного своими приключениями и рыцарской доблестью, чем лорд Скейлз. Мэлори предлагает послушать несколько страниц, которые он только что написал. Энтони интересуется окончанием истории про оленя, собаку и плачущую леди, но Мэлори утверждает, что эта часть еще не дописана. Вместо этого он читает, как сэр Тристрам, сэр Паломидес и сэр Динадан были заключены в тюрьму. Заканчивает он так: «А дальше, как рассказывает французская книга, к сэру Дарасу приехали сорок рыцарей, которые были его родственниками, и они хотели убить сэра Тристрама и обоих его товарищей, однако сэр Дарас не позволил, но оставил их в заточении и дал им мяса и воды. А сэр Тристрам испытал там сильную боль, ибо его одолела болезнь, величайшее бедствие узника. Ибо покуда есть здоровье в теле заключенного, он может держаться с Божьей помощью и надеждой на благополучное вызволение, но когда болезнь касается его тела, тогда заключенный может попрощаться с любыми надеждами, и остается ему лишь плакать и стенать. Так и делал сэр Тристрам, когда болезнь овладела им, ибо столь сильная печаль пришла к нему, что он едва не лишил себя жизни».

– Но я далек от мыслей о самоубийстве, – говорит Мэлори. – Как вы знаете, мои сочинения – вот спасение для меня, и роман позволяет мне выходить далеко за пределы Ладгейтской тюрьмы. К тому же я почти закончил с сэром Тристрамом. Он хоть и был великим рыцарем, но впереди рассказ о еще более великом, о сэре Ланселоте. И я намерен описать его облик и подвиги по образу и подобию ваших.

Раньше Энтони фигурировал только в сочинениях Рипли, которые ему совсем не нравились. Возможно, у Мэлори получится лучше. Однако работа, задуманная Мэлори, так огромна и сложна, что в ее завершение верится с трудом, поскольку автор, похоже, уже не жилец. И все-таки перед уходом Энтони кладет на стол кошелек с деньгами.

После осмотра тюрем Флит и Маршалси охота перемещается на улицы Лондона. Вооруженные приказом короля Вудвиллы и их слуги галопом скачут по кварталам, выискивая рыжеволосых и тут же задерживая их. Завидев верховых, разносчики, носильщики, погонщики лошадей и гуртовщики разбегаются. Вслед за всадниками Вудвиллов бегут конюхи и любопытствующие горожане. Через несколько дней рыжеволосые лондонцы начинают понимать, что на них идет охота, и кое-кто пытается спастись, ныряя в слишком узкие для лошадей переулки или прячась в чужих домах.

Погоня возбуждает, и вскоре отряд Вудвиллов оказывается в той части города, где Энтони никогда раньше не бывал. Они скачут через грязные трущобы многоквартирных домов Олдерсгейта и мимо таверн на Темз-стрит, прочесывают внушительную территорию Стального двора, подворья ганзейских купцов, и циклопическую крепость Бейнардс. Они проносятся мимо складов леса на берегу Темзы и предназначенной для пиратов виселицы сразу за доком Святой Екатерины. Если всадникам случается заблудиться, шпиль собора Святого Павла, точно путеводная звезда, направляет их. Они останавливаются отдохнуть и выпить в таверне «Паунтни», затем пересекают реку и врываются в бордели и балаганы Саутуорка. Сторожа всех ворот – Олдгейта, Мургейта, Олдерсгейта, Ньюгейта, Ладгейта и Блэкфрайерса – получили приказ задерживать всех рыжеволосых для проверки и допроса. Благородные охотники даже ныряют в смог Уоппинга, где их провожают угрюмыми взглядами и плевками.

Обычно по утрам на Темзу опускается туман, и тогда лодки словно плывут по белому дыму. Хорошо выезжать весенними вечерами, когда улицы залиты светом заходящего солнца, а темно-красное небо отражается в реке, и люди шепчутся, что это знамение скорого кровопролития. Черные обрывки облаков проплывают над изломанными силуэтами двускатных крыш, башенок, колоколен и дымоходов. Шпили сотни церквей указывают в небо, словно пальцы множества рук, призывающих Бога. Дым из тысяч труб поднимается темный густым фимиамом. Лондон видится Энтони обитаемыми руинами: фахверковые домишки кренятся и врастают в улицы, крыши провисают, а двери косо болтаются в проемах. Сквозь почву запущенных внутренних двориков пробивают себе дорогу деревья. Следуя примеру великих разрушенных городов – Вавилона и Камелота, – Лондон теряет свое волшебство, цепляясь обрывками последних чар за горстку древних зданий.

Скоро наступит лето. Энтони еще молод, он богат и удачлив. Вспоминая охоту на Воксхоллских болотах несколько лет назад, когда был пойман белый кречет, он удивляется, каким ничтожным он тогда себя чувствовал и как страстно хотел завоевать благосклонность короля. Теперь все изменилось. А больше всего ему нравится скакать рядом с отцом, ибо со времен битвы на Вербное воскресенье они слишком мало времени проводили вместе.

Слух об охоте дошел до королевского двора, и вскоре к Вудвиллам присоединяются другие господа, с головой окунаясь в новое развлечения. Среди преследователей – лорды Гастингс, Пембрук, Стаффорд и Одли, а также сэр Джон Пастон. Это своего рода мода, и кавалеров иногда сопровождают дамы. (Не присоединившийся к охоте Типтофт занят подтверждением своего постулата о достоинствах плеши.) Обычно охотники встречаются у развалин Савойского дворца. Когда-то здесь находилась резиденция Джона Гонта. Почти сто лет назад восставшие крестьяне с помощью пороха взорвали большой зал дворца, а затем подожгли остальное здание. Теперь там только величественная каменная лестница, ведущая в никуда, и кусты, растущие из обломков парапета, некогда обрамлявшего лестницу. Строй потрепанных и изуродованных геральдических зверей, вырезанных в камне, – английский лев, грифон Эдуарда II, сокол Плантагенета, бык Лайонела, герцога Кларенса, лев Мортимера и йель Бофорта – отмечает периметр угодий. У стен этих руин, где сейчас обитают только совы, всадники выпивают по кубку вина на дорожку. Когда здесь пировали Джон Гонт и его приближенные, Лондон был велик, но тех дней уже не вернуть. Затем звучит рог, и охотники выдвигаются.

Слухи наводняют город. Кто – то говорит, что рыжеволосых хватают и допрашивают, поскольку недавно в Англию незаконно проникла группа евреев. Другие возражают, что проблема в пресловутой похотливости рыжих, а их цвет волос является предвестником огня Страшного суда. Вовсе нет: скорее всего, рыжие волосы собирают для набивки матраса по прихоти королевы. А может, Иуда сбежал из ада и разгуливает по улицам Лондона и охотятся именно на него. Некоторые считают – и эта версия гораздо ближе к истине, – что охота устроена по просьбе королевского алхимика, ибо ему для превращения меди в золото нужна кровь рыжеволосого человека. Но большинство называет мероприятие капризом графа Риверса. Магазины и постоялые дворы дают рыжим от ворот поворот: по-человечески их жалко, но рисковать никто не хочет. Ползут слухи о Лиге рыжих, образованной несчастными созданиями для самозащиты, но остальные, более робкие, предпочитают либо обратиться за освидетельствованием прямиком в городской дом Вудвиллов, либо сбежать из города, пока непонятная шумиха не уляжется.

Поскольку рыжеволосые лондонцы привыкают выходить на улицу только в темноте, отряд Вудвиллов охотится и ночью, с факелами и фонарями. Видно, как в неверном свете танцуют тени. Энтони считает, что окна домов на Чипсайде, освещенные тусклыми желтыми отблесками, похожи на глаза гоблинов, и говорит об этом Уильяму Герберту, графу Пембруку, который едет рядом с ним. Ответ графа удивляет.

– Вот именно, – соглашается он. – Я рассказывал вам, как однажды охотился на гоблина? Охота проходила в болотистой местности Уэльса, кишмя кишевшей этими ужасными тварями. Они нападали на детей, поэтому было просто необходимо убавить их численность. Гоблинов выдают светящиеся глаза. И особый запах, по которому их легко выслеживают гончие. Мелкие твари так напоминали людей, особенно валлийцев, что было даже совестно их убивать, но мы все-таки убивали и отрезали им уши для подсчета. Оглядываясь назад, я согласен, что мы могли и перегнуть палку, ведь теперь в Англии и Уэльсе гоблинов осталось совсем мало. Они могут даже исчезнуть.

Дважды за эти зачарованные недели охота минует обнесенный стеной сад, дверь которого в обоих случаях открыта. И когда Энтони проезжает мимо, он видит за оградой виноградные лозы, и подвешенные на деревьях клетки с птицами, и женщин, танцующих в лунном свете, и слышит переборы лютни. Поневоле думается, как было бы приятно, расслабившись, отдохнуть и помечтать там. Но отец, человек одержимый, боится, что Энтони не будет в безопасности, пока они не схватят рыжего, который пытался убить его в прошлом году. Как бы там ни было, охотники не достигают поставленной цели, и потихоньку Лондонская охота сходит на нет, ибо ее участников призывают другие важные дела.

Теперь Риверс проводит больше времени наедине с королем, поскольку угрозы, о которых несколько месяцев назад Эдуард только догадывался, сейчас становятся все более очевидными. Уорик и Джордж Кларенс встретились в Кале, и Кларенс против воли Эдуарда женился на Изабелле, дочери Уорика. Через несколько дней после того разговора о гоблинах граф Пембрук получает приказ вести на север армию против повстанцев Робина из Редесдейла. За ним на север медленно продвигаются Эдуард, Риверс, Энтони и другие верные лорды. И только добравшись до Ноттингема, они узнают, что Пембрук и его уэльсская кавалерия потерпели поражение в битве при Эджкоте, а самого Пембрука вместе со Стаффордом северные повстанцы казнили. Услышав новости, Риверс безрадостно усмехается и восклицает: «Гусь! Опять этот гусь!» Энтони спрашивает отца, о чем речь, и Риверс отвечает, что Жакетта верит в проклятие съеденной живьем птицы и что все те, кого Рипли заставил тогда есть мясо гуся, умрут насильственной смертью. Впрочем, Риверс советует Энтони не беспокоиться: вряд ли такое глупое существо, как гусь, может нести проклятие. Старший Вудвилл вообще не верит в проклятия. А также в амулеты, и поэтому отказывается носить на шее одну из тех маленьких фигурок, какие делает Жакетта.

В армии, которую Эдуард привел с собой, учащаются случаи дезертирства. Отряды находятся на территории Невилла, и вскоре Эдуард обнаруживает, что он «гость» Джорджа Невилла, которого совсем недавно уволил с поста канцлера. И хотя о пленении короля вопрос не встает, тем не менее ему не позволено покидать замок Уорика.

Энтони с отцом не успевают вовремя сбежать, и их размещают в Кенилвортском замке, не оставив ни тени сомнения, что они-то как раз пленники. Камера Энтони намного менее удобна, чем камера Мэлори в Ладгейтской тюрьме. Когда их будут судить? И где? Наверное, в Йорке. Энтони, которому нечего читать, продумывает речь в свою защиту, а точнее, сразу несколько версий речи, поскольку он даже толком не знает, в чем враги обвинят их с отцом. Жаль, что ему так мало довелось разговаривать с отцом и он не успел как следует разузнать о мире, который существовал до его рождения. Теперь Энтони размышляет о том, что хотел бы послушать о детстве отца в Нортгемптоншире, и о его службе во Франции с Джоном Бедфордом, и о знаменитом поединке в Смитфилде против испанца Педро де Васкеса; а еще о тайном браке отца с вдовой Джона Бедфорда Жакеттой де Сен-Поль и о скандале, который разразился из-за этого мезальянса; о помиловании королем Генрихом. Кроме того, Энтони интересно, что́ отец помнит об их с сестрой детстве.

Через несколько дней смотритель замка находит для Энтони книгу. Это неполный манускрипт, в котором содержится последняя часть «Рассказа Франклина» и весь «Рассказ Сквайра» из «Кентерберийских рассказов» Джеффри Чосера.

Вот «Рассказ Сквайра»: «Великий царь Камбускан правил на земле Тартарии. У него было два сына, старшего звали Альгарсиф, младшего – Камбало, а самым младшим ребенком была дочь по имени Канака. Камбускан устроил праздник в честь двадцатой годовщины своего правления, но пиршество было прервано неким рыцарем, въехавшим в зал на механическом коне из меди. В руке у рыцаря было зеркало, на большом пальце – золотой перстень, а на боку висел меч. Он сказал Камбускану, что прибыл от короля Аравии и Индии и этот конь – подарок на праздник. Механический скакун может доставить короля в любую точку мира за один день. Зеркало и перстень предназначались для Канаки. Зеркало откроет любую опасность, а также обман со стороны любимого. Надев кольцо, царевна научится понимать язык птиц. Меч разрубит любые доспехи, а если им кого-нибудь ранить, рана не заживет, пока к ней не приложат этот клинок.

Странного рыцаря отблагодарили и отвели в покои, и праздник продолжился. В ту ночь пировавшие заспались – все, кроме Канаки. Выйдя в придворный парк на восходе солнца, она услышала гомон птиц и благодаря кольцу подслушала их разговоры. Соколица плакала о том, что бывший возлюбленный забыл ее и поэтому она чуть не попала в ловчие сети. Птица опустилась в руки Канаки и замерла, и царевна принесла ее во дворец и окружила нежной заботой. Но тяжелая участь соколицы научила девушку не доверять мужчинам».

Энтони читает дальше: «Позже тем же утром таинственный посланец предложил показать Камбускану, как работает медный конь. Сначала рыцарь открыл крышку на спине коня и бросил внутрь горящие угли. Далее потянул за рычаг. Конь затопал ногами, и пар повалил из ноздрей. Затем посланец пригласил Канаку сесть вместе с ним на коня и немного покататься. И как только она села сзади рыцаря в седло, конь развернул крылья и тут же взмыл в воздух. Он дважды облетел дворец Камбускана, а затем направился в сторону Индии. Посланец успешно справился со своим поручением, ибо оно заключалось в похищении Канаки».

История продолжается рассказом о том, как Камбускан повел свою могущественную армию на Индию. Камбало берет волшебный меч и намерен спасти Канаку. Аргальсиф хочет сделать то же самое, но с помощью волшебного зеркала. Тем временем индийский принц влюбляется в портрет Канаки. Он советуется с говорящей головой, затем появляется фреска, на которой изображен сокол: его пленила более крупная птица, поэтому он не может спасти свою подругу… В «Рассказе Сквайра» полно экзотических чудес, и по мере чтения разум Энтони отрывается от страниц и стремится дальше. Энтони хочется отправиться на Восток и увидеть тех, кто молится в языческих храмах. А еще поглядеть на растительную овцу Тартарии, Магнитную гору, дворец Клингзора или даже на райский сад Старца Горы. Ему интересно было бы поговорить с индийскими отшельниками, людьми с собачьими головами и чернокожими мудрецами. Он воображает, что отдыхает на солнечных просторах Счастливой Аравии, а позже встречает Царицу Снов в темных лесах Азии. Вот бы полететь в эти земли! Когда же человек наконец покорит воздух?

Вот бы… Но его раздумья прерываются тюремщиком, который явился заковать узника в кандалы перед тем, как вывести из камеры. Теперь Энтони старается опять сосредоточиться на суде и на том, что он скажет в свою защиту.

Оказавшись во дворе, он с ужасом узнает новости: Уорик и Кларенс решили, что нет необходимости в суде, поскольку вина «злых советников короля» для всех очевидна. Кроме того, как любит говорить Уорик: «Мертвые не воюют». Отец стоит рядом с колодой в дальнем конце двора. Кандалы с него сняты, и он с трудом опускается на колени, чтобы помолиться. Затем Риверса заставляют снова встать на колени и положить голову на колоду. Через несколько минут топор падает. Глядя на происходящее, Энтони почти убежден, что все они находятся в каком-то страшном сне.

Потом наступает его очередь освободиться от кандалов. Но…

– Вы никогда не были одним из злых советников короля, – произносит добродушный сержант, который снимает с него цепи. – Великий лорд Уорик милостив, а кроме того, он считает вас лишь любителем покрасоваться на турнирах. Вот ваш меч, и ворота открыты. Поспешите, пока граф не передумал.

Когда Энтони, пошатываясь, выходит из Кенилвортского замка, ему в голову приходит совершенно абсурдная мысль: теперь он никогда не узнает, чем закончился «Рассказ Сквайра». Затем его рвет. И только гораздо позже он принимается оплакивать отца. Путь в Лондон совсем нескорый, и в дороге Энтони узнает, что множество других лордов встретили свою смерть. Лучшие мужчины Англии убиты, и вскоре, думает Энтони, королевство окажется в руках купцов, крестьян и женщин. И последуют новые сражения, ибо на севере поднимается очередное восстание. Его возглавляет Хамфри Невилл – пусть и родственник графа Уорика, но совсем не друг Делателю королей. Хамфри выступает от имени Генриха Ланкастера и Маргариты Анжуйской.

Когда Энтони добирается до Лондона, осень уже вступает в свои права. Направляясь в городской дом Вудвиллов, он мысленно готовится утешать мать в ее горе. Но управляющий сообщает ему, что утешать некого: матери здесь нет, ибо ее заточили в Тауэр и скоро будут судить как ведьму. Обвинение выдвинул один из людей Уорика, некий Томас Уэйк. Доносчик утверждает, что эта «женщина-змея» изготовила свинцовую фигурку мужчины в доспехах длиной в палец, сломала ее посередине и завязала ниткой, таким образом заставив Эдуарда влюбиться в ее дочь. Уэйк обещает привести священника, который подтвердит, что Жакетта на его глазах колдовала с помощью этой фигурки, а потом забыла ее у него в церкви. Обвинение продолжает: «Эта хитрая змея вскормлена ядом честолюбия, который, проникая в умы принцев, поражал их своим зломыслием; он затронул даже короля и стал разгораться в нем злой отравой, в результате чего король не прибегнул к оружию, чтобы усмирить лихорадку этого яда». Также его мать обвиняют в колдовстве с целью отравления разума короля ненавистью к Уорику до полного уничтожения последнего. Если Жакетту признают виновной, ее сожгут на костре. А пока она содержится в башне Уэйкфилд в Тауэре.

Энтони разрешен краткий визит. Он находит мать сильно изменившейся. Как ни ужасно, после казни – а на самом деле убийства – мужа и обвинения в колдовстве она и правда изрядно напоминает ведьму, какой представляет ее себе Энтони. Она сильно похудела, лицо у нее заострилось. Волосы поседели, и она даже не потрудилась их расчесать. На коленях клубком свернулся серый кот, которого, по словам матери, зовут Малкин. Глаза Жакетты сверкают, когда она разражается злобной тирадой против Уорика и Кларенса. Они горько пожалеют о том дне, когда решили пойти против нее. Если они считают ее беспомощной старухой, то сильно заблуждаются. Не менее сурово она относится и к своему зятю, королю, и не только потому, что тот не сумел защитить ее мужа от убийства без суда, но и потому, что Эдуард полностью простил Уорику и Кларенсу все проступки, совершенные за последний год. У Энтони возникает ощущение, что мать и ему бросает невысказанный упрек, ведь его пощадили, а отца нет.

Пока они разговаривают, Энтони приходит к пониманию, что дело Жакетты совсем не безнадежно. Эдуард постепенно высвобождается из-под контроля Уорика. Кроме того, Жакетта может воззвать к мэру Лондона и членам парламента, поскольку лондонцы до сих пор благодарны ей за спасение города от беспорядков и грабежей в те дни, когда она еще была герцогиней Бедфорд. Потом Жакетта хитро улыбается:

– Кроме того, мне по-прежнему служат мои маленькие человечки. – И тут же, как ни странно, она кричит: – Им еще неведома моя сила! – С этими словами она хватает кота и, поднеся его к лицу, силой вытягивает одну из его лап на всю длину и прижимает себе к горлу. Отшвырнув кота, она выплевывает кровь, но при этом ликует. – Они у меня еще узнают!

Невероятно, но на выходе из Тауэра Энтони неожиданно встречает у самых ворот прибывшего Типтофта. Тот рассудил, что теперь вполне может вернуться в Лондон, и король снова назначил его верховным констеблем. Типтофт обещает, что Жакетту переведут в более удобную камеру Тауэра, а когда Энтони объясняет суть обвинений против матери, Типтофт вызывается побеседовать с Томасом Уэйком и его прикормленным священником, чтобы прояснить дело для всех. Томас Уэйк обязательно поймет, что ошибается. Перед тем как расстаться, Энтони спрашивает Типтофта, есть ли у того рукопись «Рассказа Сквайра». Да, есть такая, но неполная: только начало истории длиной в несколько страниц. Вместо нее он предлагает Энтони дать почитать «Книгу Льва», ибо это гораздо более увлекательная и, пожалуй, лучшая работа Чосера.

Кларенс давит на Уорика, чтобы тот объявил Эдуарда незаконным королем, и тогда герцог мог бы занять трон брата. Но Уорик не столь могуществен, как кажется на первый взгляд. Сейчас ему необходимо собрать армию, чтобы справиться со своим дальним родственником Хамфри Невиллом, поднявшим на северной границе проланкастерское восстание. Однако великие лорды весьма неохотно признают превосходство Уорика, и призыву Делателя королей последует лишь жалкая горстка воинов. По всей Англии вспыхнет междоусобица.

Эдуард же остается популярным: даже растолстев, он все еще красив, и его речи всегда приятны. Он высоко ценит Кларенса и Уорика: «Возлюбленный брат и справедливый кузен – вот мои лучшие друзья. Все будет прощено, и дела минувшие должны уйти в прошлое». Затем Эдуард, под охраной отряда, предоставленного его братом Ричардом Глостером и лордом Гастингсом, отправляется на север для усмирения восстания Хамфри Невилла и собирает в Йорке большую армию.

Граф Уорик торжественно прибывает в Лондон; Мэлори и некоторые другие заключенные освобождены из тюрьмы. Из своего особняка в Ньюболд-Ревел сэр Томас посылает Энтони готовые главы «Смерти Артура». Так Энтони узнает о фее Моргане, сводной сестре Артура, которая, проведя долгое время в монастыре, стала искусной служительницей некромантии. Будучи замужем за королем Уриенсом, она страстно влюбилась в рыцаря по имени Акколон. Из-за этой любви она пыталась убить своего мужа и украла у Артура меч Экскалибур, оставив королю подделку. Однако, хотя Акколон завладел чудесным мечом и чуть не убил Артура в смертельной схватке, Нимуэ, Владычица Озера, наблюдавшая за поединком, поняла, что у Акколона настоящий Экскалибур, и при помощи чар заставила рыцаря выронить меч. После чего Акколон был обречен. Умирая, он признался Артуру: «Этот меч хранился у меня уже двенадцать месяцев; и фея Моргана, жена короля Уриенса, прислал мне его вчера с карликом, чтобы я убил короля Артура, ее брата. А вы должны понимать, что короля Артура она ненавидит больше всех на свете, поскольку его ценят за доблесть и благородство. А меня она безмерно обожает как любовника, а я обожаю ее. Доведись ей хитростью убить Артура, она убила бы и своего мужа короля Уриенса, а потом, реши она сделать меня королем этих земель, я бы правил, она стала бы моей королевой. Но теперь все кончено, – произнес Акколон, – ибо я уверен в своей смерти».

И это было правдой, ибо через четыре дня Акколон умер от ран, и Артур приказал отправить его тело фее Моргане.

Моргана передала Артуру дерзкое послание: «Я не боюсь его, поскольку могу превратить себя и тех, кто со мной, в подобие камней; и пусть знает, что я сумею гораздо больше, когда увижу, что пришло мое время». Но позже, будто в раскаянии, она посылает к Артуру деву, которая передает ему в дар самую богатую мантию, которую видывал свет, расшитую драгоценными камнями. Артур доволен и хочет тут же примерить мантию, но Нимуэ является ему наедине и предупреждает об опасности, и по научению Нимуэ Артур велит деве феи Морганы накинуть мантию на себя, и в тот же миг посланницу охватывает пламя, и нет больше ни мантии, ни девы. Вот так Нимуэ во второй раз спасла Артура, но та же самая волшебница зачаровала Мерлина, мудрейшего доверенного советника Артура, и погубила его.

Энтони приходит в голову, что в книге Мэлори не сыщешь положительных женских персонажей: фея Моргана, Нимуэ, Гвиневра, Линетт, Элейн – все они лгуньи, прелюбодейки или колдуньи, а то и всё сразу. Когда Хелависа из замка Ниграмус сходила с ума по живому Ланселоту, она готова была убить его, чтобы затем ласкать его труп. В «Смерти Артура» некоторые девы объявляют сэра Мархальта женоненавистником, но он отвечает: «Они называют меня неправильно, ибо так поступают только девы, обитающие в башне, и прочие с ними. Теперь скажу вам, по какой причине я ненавижу их так: ибо многие из них – ведьмы и чародейки или стремятся стать таковыми. И это главная причина, по которой я ненавижу их».

Эдуард, подавив восстание и взяв в плен Хамфри Невилла, остается в Йорке посмотреть на его казнь, а затем победоносно возвращается в Лондон. Там он немедленно созывает доверенный совет лордов. Энтони обнаруживает, что унаследовал не только титул отца – граф Риверс, но и некоторые из его обязанностей, ибо его назначают лордом верховным констеблем Англии, и в этом качестве он теперь командует королевскими армиями и вершит военное правосудие. Кабальная, хоть и почетная должность приносит мало радости, и Энтони задумывается, не прав ли был Уорик насчет того, что в глубине души ему хочется лишь «красоваться на турнирах». Обвинение против Жакетты вынесено на рассмотрение Великого королевского совета. Приходской священник, который должен был свидетельствовать против нее, отказался от своих слов, а теперь еще и пропал. Что касается Томаса Уэйка, он с готовностью признает, что мог ошибиться, и Эдуард, соглашаясь с ним, объявляет, что Жакетта, скорее всего, невиновна. Никто не собирается спорить с королем, а Гастингс однажды замечает, что навеки лишился бы сна, случись ему ненароком навлечь на себя неприязнь этой женщины.

Энтони регулярно советуется с Типтофтом относительно обязанностей верховного констебля, поскольку сэр Джон, занимавший эту должность до него, лучше всех знает, что надо делать. Именно от него Энтони получает новости о Рипли и схеме выявления изменнических заговоров до их возникновения. Поскольку Рипли, несмотря на низкий род, снискал скандальную известность, Уорик и его причислил к «злым советникам короля», и на время краткого возвышения Уорика и Кларенса алхимик нашел убежище в Вестминстерском аббатстве. Теперь он снова вернулся в свою лабораторию во дворце. Рипли говорит, что у него почти набралось достаточное количество кунжутного масла, вот только последняя закупка таинственно исчезла по пути во дворец. Следующую партию взамен утерянной ожидают с судна, зафрахтованного Перуцци в Кале. Типтофт предлагает Энтони встретиться на рассвете на Темзе и лично убедиться, что груз в сохранности отправлен в Тауэр, где сейчас хранятся предыдущие порции кунжутного масла.

Назавтра утром Типтофт с Энтони прибывают в Биллингсгейт. Это большая гавань с плавучим затвором для кораблей и барж, с которых разгружают свежую и соленую рыбу, соль, апельсины, лук, пшеницу, рожь и прочие товары. В гавани их встречает Уильям Кэкстон, который, будучи управляющим Компании купцов-авантюристов Лондона, также получил жалобу от итальянцев по поводу недавнего исчезновения одного из грузов. Все трое ждут прилива в окружении большой толпы барочников, портовых грузчиков и носильщиков. Вдруг, едва появляются первые лучи восходящего солнца, Энтони указывает на лысого человека у самой кромки воды:

– Это он! Это рыжий!

Типтофт кивает, и его люди бросаются к лысому парню, который дико озирается вокруг в поисках помощи. Впрочем, даже если есть желающие ему помочь, они не осмеливаются выступить против объединенной свиты двух графов и главы Компании купцов-авантюристов. Парень в отчаянии прыгает с причала, но не достигает воды, а ломает ногу, упав в лодку, где его без труда и ловят. При ближайшем осмотре он и правда оказывается не лысым, а бритым, ибо на голове у него уже пробивается рыжеватый пушок.

Задержанного доставляют в Тауэр, а позже в тот же день Рипли наполняет бочку кунжутным маслом почти до краев, и они приступают к накачиванию рыжего вином. Сначала Типтофт хотел отвести арестанта в одно из подземелий и там допросить с пристрастием, чтобы тот все рассказал о себе и о тех, кто его нанял. Но Рипли настаивает, что участник ритуала должен быть здоров и душой, и телом. Алхимика даже немного беспокоит сломанная нога рыжего. В последние два бокала вина, которые парня заставляют выпить, Рипли добавляет немного настойки опиума. Одурманенного рыжего, который не в состоянии оказать какое-либо сопротивление, опускают вперед ногами в бочку.

Рипли говорит, что теперь надо ждать сорок дней. Он возбужден, но и волнуется, ибо, как он напоминает, такой опыт в христианском мире прежде не проводился. Типтофт тоже обеспокоен, поскольку сорок дней – срок немалый, и он подозревает, что за это время в Англии может многое произойти. Положение Эдуарда на троне по-прежнему под угрозой.

Сорок дней проходит, и Рипли посылает к королю с известием, что он готов раскрыть будущее. На следующий день Эдуард, Типтофт и Энтони приходят в башню Байуорд, которая входит в состав внешнего периметра лондонского Тауэра. В одном из помещений наверху они находят ожидающего их алхимика, который стоит перед занавесом.

Рипли произносит:

– Пусть пророчества не сбудутся, языки замолчат, пусть знание исчезнет. Ибо мы лишь отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда с тем, что отчасти, будет покончено.

Затем он отдергивает занавес, и они видят бочку и голову человека, торчащую над ее краем. Рыжие волосы у парня уже отросли, и даже появилась щетина на подбородке. Глаза у него закрыты.

– Наверное, ему было очень неудобно стоять в этой бочке все сорок дней, – замечает Эдуард.

– Он не стоит, – возражает Рипли. – Голова просто плавает. – И с этими словами алхимик огибает бочку и, встав на невысокий табурет, хватает голову за уши и поднимает ее, насколько хватает рук. Теперь все видят настоящее чудо, ибо, хотя голова по-прежнему соединена с сердцем, печенью и некоторыми другими жизненно важными органами, ни плоти, ни костей не видно, они растворились в кунжутном масле. Сеть кровеносных сосудов и сухожилий мотается под головой, словно гигантская паутина или призрак человеческого тела. Когда голову вытаскивают из масла, она открывает глаза и свирепо смотрит на собравшихся, точно василиск.

Король прикрывает рот рукой. С него хватит. До чего ужасно это сарацинское колдовство. Сказав, что оставляет допрос Типтофту и Энтони, он поспешно покидает Тауэр.

– Это кощунство! – восклицает Типтофт. Однако он скроен покрепче короля и начинает задавать вопросы: – Как тебя зовут?

Голова молчит.

– Кто был твоим хозяином, перед тем как мы взяли тебя под стражу?

Глаза рыжего пусты, и Рипли поясняет:

– У Говорящей Головы нет памяти о прошлом. Она способна отвечать только на вопросы о будущем.

Типтофт ворчит, но задает еще один вопрос:

– Завтра будет дождь?

Говорящая Голова долго молчит, и спрашивающие почти отчаиваются получить ответ. Наконец она произносит:

– Дождь завтра не пойдет, хотя будет пасмурно весь день.

– Есть ли сейчас крупный заговор против короля? По-видимому, этот вопрос намного легче, чем вопрос о погоде, ибо Говорящая Голова довольно скоро отвечает:

– Определенно есть крупный заговор против короля. Его возглавляют граф Уорик и герцог Кларенс. Через два дня в Линкольншире произойдет восстание под предводительством лорда Уэллса, подкупленного Уориком и Кларенсом. Армия короля легко одолеет лорда Уэллса и его последователей. Уэллс умрет. Поскольку я открыл вам, что за восстанием стоят Уорик и Кларенс, король будет разыскивать их, чтобы задержать, но они убегут на запад к побережью и соберут флот, который используют для нападения на бургундские и другие корабли. Но граф Риверс, коего я вижу перед собой, отправится в Саутгемптон и примет командование королевским флотом, и разгромит повстанцев в проливе, и захватит некоторые корабли и много людей. Он привезет пленников обратно в Саутгемптон, где по приказу короля граф Вустер, коего я также вижу перед собой, будет вершить суд над ними. И их будут вешать и четвертовать, перед тем как посадить на кол. За эту жестокость графа Вустера сильно возненавидят.

Типтофт пожимает плечами.

– Прямо напугал, – ворчит он, затем спрашивает: – Каким будет мой конец?

– Ты потеряешь голову, – получает он ответ.

– Теперь, когда я предупрежден, постараюсь подольше сохранить ее на плечах, – говорит Типтофт, но выглядит расстроенным. Потом он смотрит на Энтони, словно подзуживая того спросить о своей смерти. Но Энтони такое неинтересно, ибо однажды он уже умер и знает, как это происходит. Вместо этого он спрашивает:

– Кто станет королем после смерти Эдуарда?

– Ричард Третий, – ответствует Голова.

Энтони и Типтофт обмениваются взглядами. Ричард Глостер! Этот благочестивый калека! Совершенно невероятно! К тому же Джордж Кларенс старше Ричарда.

– Что произойдет после поражения повстанческого флота? Уорик и Кларенс будут среди пленников?

– Уорик и Кларенс сбегут во Францию, где Людовик даст им убежище.

– Что будет дальше? – Теперь Типтофт входит в азарт, поскольку знание будущего возбуждает, и уже не остановиться. Сначала чуть-чуть, а дальше человек обретает вкус и требует все больше и больше. Но Голова закрывает глаза и не отвечает.

– Говорящей Голове надо поспать, – произносит Рипли. – Ей нравится спать.

Когда они выходят после первого дня допроса, Типтофт спрашивает Рипли, откуда Голова знает будущее.

– Она отправляется в Тайную библиотеку и там находит нужную книгу, – отвечает Рипли.

Естественно, Типтофт, обожающий литературу, хочет знать, что такое Тайная библиотека.

– По-моему, это собрание книг, которые еще не написаны, – отвечает Рипли.

Слыша такое, Типтофт взволнован идеей погружения в литературу будущего:

– А где она находится?

– Кто ж знает? – И Рипли добавляет: – Давайте будем довольствоваться тем, что у нас есть. Через Говорящую Голову мы являемся владыками всего знания. Говорящая Голова – великое достижение, она дает нам власть над всем королевством.

Типтофт недовольно крякает.

– Но как же может быть библиотека книг, которые еще не написаны? – не унимается он.

– Можно ответить вам словами из «Утешения философией» Боэция: «Nunc fluens facit tempus, nunc stans facit aeternintatum» – «Преходящее создает время, постоянное создает вечность». Под оком Бога все времена сосуществуют, и таким образом будущее здесь, в настоящем. Вот так и получается nunc stans.

Типтофт рассеянно кивает. Ему надо поспешить и передать королю все, что он узнал от предсказателя о заговоре. Он решает вернуться к Тайной библиотеке позже и все-таки выяснить, где она находится. По приезде в городской дом Вудвиллов Энтони рассказывает матери о том, что видел и слышал в этот день. На лице Жакетты появляется недовольная гримаса, когда она слышит о новейшем оккультном ритуале. Затем, когда Энтони рассказывает ей, как Типтофт поинтересовался своей смертью, она с замиранием сердца спрашивает, задавал ли сын такой вопрос о себе самом, сестре или матери. И когда он говорит, что не задавал, она испытывает огромное облегчение и добавляет:

– Никогда не спрашивай о своей будущей участи, ведь есть поговорка, что судьба человека следует за устами его астролога.

На следующее утро, когда Энтони подъезжает к Тауэру, он замечает, что погода облачная, но нет никаких признаков дождя. Он проходит в комнату Рипли, который читает Говорящей Голове.

– Вы рано, – говорит Рипли. – Говорящей Голове скучно в бочке. Поэтому я читаю ей интересные книжки.

Энтони замечает, что у книги и в самом деле интересное название: «Как женщина, которая так велика, проникает в глаза, которые так малы».

– И еще ее надо покормить, – продолжает Рипли и с этими словами, отложив книгу, подходит к коробке в углу, из которой выуживает несколько горстей фруктов и орехов. Все это он скармливает Говорящей Голове, совсем как мать, которая нежно заботится о своем маленьком ребенке.

Тут влетает Типтофт, и алхимик прекращает кормить Голову.

– Что такое Тайная библиотека и где она находится? – требует граф Вустер ответ от Говорящей Головы.

– Я не могу отвести вас туда. В нашем теперешнем языке нет названия для этого места, и на карте его не найдешь.

Типтофт рычит. Рипли просит его отказаться от дальнейших дознаний по этой теме и добавляет, что Говорящая Голова может ответить в день только на несколько вопросов.

– Ладно, что произойдет после того, как Людовик примет Уорика и Кларенса ко двору? – спрашивает Типтофт.

Ответ мгновенный:

– Людовик примирит Уорика и Кларенса с Маргаритой Анжуйской, и они согласятся поддержать дело Генриха Ланкастера.

Типтофт и Энтони не верят своим ушам, что не кто-нибудь, а сам Уорик станет союзником Маргариты, но с Говорящей Головой не поспоришь.

Затем Типтофт хочет знать, умрет ли Генрих Ланкастер в заключении. Он получает ответ, что Генрих умрет в тюрьме, но не раньше, чем еще раз будет восстановлен на троне.

Теперь вопрос задает Энтони:

– У Эдуарда и Элизабет будут еще дети?

– Да, Элизабет родит ему двух сыновей, их будут звать Эдвард и Ричард.

Энтони и Типтофт смотрят друг на друга. Они думают об одном и том же. Значит, вовсе не Ричард Глостер станет следующим королем. Интервалы между ответами длинные, поскольку каждый раз, выслушав вопрос, Говорящая Голова прикрывает глаза и переносится духом в Тайную библиотеку, отыскивая там нужную книгу.

– Каким будет конец мира? – спрашивает Типтофт.

– А вот таким, – следует ответ. – Тьма будет сгущаться; холодный ветер начнет дуть порывами с востока, и снег тогда станет тяжелым. По волнам пойдут рябь и шорох. Кроме этих мертвенных звуков, в мире все умолкнет. Трудно передать столь полное безмолвие. Все звуки жизни – блеяние овец, голоса птиц, жужжание насекомых – все это исчезнет. По мере того как сгустится тьма, снежные хлопья засыплют землю, и станет все холоднее. Один за другим белые пики далеких гор стремительно растворятся в темноте, и небо поглотит абсолютная чернота. И наступит конец.

Типтофт недоволен ответом. Неужто Говорящая Голова послушалась лживого демона? И теперь Типтофт разражается лекцией о том, каков на самом деле будет конец мира.

Сначала евреи будут обращены в истинную веру. Затем Енох и Илия снова появятся среди живых. Антихрист, рожденный в Дамаске, воцарится в Иерусалиме, пока его не убьет последний император. Хотя как знать? Может, он уже и родился, грязный мальчонка, играющий сейчас в пыли за магометанским храмом, и у него на лбу вот-вот вырастет рог. После Последней Битвы, в которой его убьют, моря начнут вздыматься, а затем опадать. Рыба, выброшенная на мель, поднимет стон. Деревья и растения будут кровоточить, дома рушиться, а горы взрываться. Люди потеряют дар речи. Звезды падут на землю. Четыре всадника Апокалипсиса поскачут по всей земле, а предводитель их – бледный всадник на бледном коне, и имя ему «смерть», и ад следует за ним. И все они служат женщине, облеченной в порфиру и багряницу, которая держит чашу, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее. На челе имя ее написано: тайна, Вавилон великий, мать БЛУДНИЦАМ и МЕРЗОСТЯМ земным.

И кости мертвых снова соединятся, а живущие умрут, и земля будет гореть. Звучит трубный глас, возвещая о Втором Пришествии Христа. Все воскреснут из праха, и Типтофт ожидает встречи с Аристотелем, Юлием Цезарем, Вергилием, Черным Принцем и Иудой Искариотом. Но скоро наступит время для Страшного суда. Бог, Вечный судья, председательствует, одетый в белое и императорский пурпур, в окружении ангельской свиты. Крылья ангелов переливаются, как павлиньи хвосты. Некоторых мужчин и женщин, раздетых донага, ангелы поведут вверх и облачат в свет, в то время как других, тоже голых, скинут в вечный огонь, и не будет одежд для их грехов. Все это известно из наших священных книг.

Картина великолепная и чудесная: добро вознаграждено, а зло наказано. Конец света, как его представляет себе Типтофт, полон ярких красок и населен толпами людей, которые кричат и визжат, а находятся и такие, кто до последнего момента похотлив и не перестает блудить. Так что конец света выглядит грандиозным диким пиршеством, вышедшим из-под контроля.

Его описание не производит впечатления на Говорящую Голову.

– Моя книга говорит совсем другое, – замечает она. Вопросы, которые интересуют Энтони, не столь масштабны. Мгновенно позабыв предостережение Жакетты, он хочет знать:

– Переживет ли меня жена?

– Нет, она умрет через четыре года.

– Я женюсь еще раз?

– Да.

– У меня будут дети?

– Нет.

– Как выглядит Тайная библиотека? – Типтофт решительно настроен прояснить эту тему, но Говорящая Голова не сдается:

– Вы слишком глупы, чтобы понять мои слова, даже если я вам расскажу.

Пораженный, Типтофт потирает лысину. Как его только ни называли, но вот глупцом – ни разу.

Говорящая Голова устала и, похоже, хочет поспать. Допрашивающим пора уходить. Но глаза открываются снова.

– Вы не спросили, что случится со мной завтра, – произносит Говорящая Голова.

Типтофт тут же разворачивается:

– И что же случится с тобой завтра?

– Ничего со мной завтра не случится.

– Ничего? Как ничего?! – Говорящая Голова манит Типтофта и в то же время жутко раздражает. – Богом клянусь, я только и мечтаю вытащить тебя из бочки и хорошенько отколошматить, чтоб куски по всему полу летели.

– Это было бы весьма милосердно, – отвечает Говорящая Голова. – Но увы, такому не бывать. – Вид у Головы печальный. Затем она продолжает: – Завтра со мной ничего не случится, потому что я предупреждаю вас сейчас. На следующий день группа вооруженных людей попытается силой прорваться в башню, чтобы вынести меня, а если не удастся, уничтожить прямо в бочке. Но теперь, будучи предупреждены, вы усилите охрану и устроите засаду. Поэтому я буду в безопасности, и ничего со мной завтра не случится.

– Кто пошлет этих людей? – хочет знать Типтофт.

Говорящая Голова будто пожимает плечами – если бы у нее были плечи, чтобы пожать ими.

– Этого нельзя знать, так как они все умерли, пытаясь добраться до меня, – следует ответ.

Покинув башню Байуотер, Типтофт сразу принимается за подготовку завтрашней засады. Он отдает приказ, чтобы любой ценой хотя бы одного из налетчиков взяли живым.

Все происходит согласно предсказанию. На следующее утро восемь мужчин пытаются силой прорваться в башню Байуотер, но охрана, которую разместил Типтофт, окружает их и легко превосходит в численности. Одного за другим налетчиков зарубают, пока не остается всего один. Он не ранен и окружен со всех сторон солдатами, которые хорошо помнят приказ Типтофта. Сержант призывает: «Сдавайся на милость графа Вустера!» Увы, загнанный в угол человек бросает меч к ногам своих врагов, а затем вытаскивает кинжал и, несомненно помня о пресловутом мастерстве графа Вустера по работе с дыбой и ножными кандалами, перерезает левое запястье и всаживает кинжал себе в горло.

Когда Типтофту рассказывают, что произошло, он снова потирает лысую голову. Он скорее смиряется с обстоятельствами, чем злится.

– Прямо как у Мерлина с Нимуэ, – говорит он, а потом объясняет, что Нимуэ, также известная как Владычица Озера, училась волшебству у Мерлина, а затем воспользовалась этим волшебством, чтобы заточить мага в ствол дерева. Разумеется, Мерлин, имевший сильный дар пророчества, предвидел такой исход, но поскольку он знал, что его ждет именно такое будущее, он был бессилен предотвратить случившееся.

Теперь Типтофт задается вопросом, кто знал о человеке в бочке. Как тайна вообще вышла наружу? Безобразие. Он говорит Энтони, что пока больше не будет допрашивать Говорящую Голову. И добавляет, что не позволит какой-то башке без тела вершить его судьбу.

– Я сам себе хозяин, – заявляет он, а позже в тот же день его вызывают по делам на юго-запад.

На следующий день Энтони возвращается в башню Байуотер, чтобы объявить Рипли: пока Говорящую Голову больше не будут допрашивать. Он застает Рипли читающим Голове другую странную книгу под названием «Обнадеживающие уроды». Энтони восхищается преданностью алхимика существу в бочке, поскольку последнее время его стало трудно кормить, и он часто выплевывает еду, а иногда даже выкрикивает проклятия, бултыхаясь в кунжутном масле. В другое время Голова просто плачет о том, что потеряла, хоть и не знает, что именно она потеряла, поскольку у нее нет памяти. Но в Тайной библиотеке она прочла о зеленых полях и голубых небесах и жаждет увидеть их.

С минуту Энтони с удовлетворением созерцает страдания рыжего обидчика, а затем сообщает Рипли, что допросы пока завершены. Рипли, по обыкновению, пьян и задерживает Энтони в приступе пьяной словоохотливости.

– Мы все персонажи истории, которую создает Бог, великий рассказчик, – произносит алхимик. – Иногда, как мы знаем из Библии, Он вмешивается в собственные сюжеты, а бывает, что Его творения восстают против Его воли. Жители Содома, и почитатели золотого тельца, и царь Саул, возвысивший колдунью из Аэндора, – все это примеры людей, которые стремились не поддаваться повествованию Бога.

Особая причина для сегодняшнего пьянства Рипли заключается в том, что недавно его постигла та же проблема, что и у Бога. Ибо сейчас его больше всего беспокоит, что персонажи историй, которые он сочиняет, готовы вот-вот сбежать, а некоторые из них весьма сердиты на него.

– Поскольку я создал своих персонажей, я их бог. Как и наш Господь, я решил наделить своих героев свободной волей, а следовательно, они должны уметь освобождаться из-под моего контроля, особенно если они смелы и энергичны. На данный момент они все еще слушаются меня, но надолго ли. – Тут алхимику приходит в голову новая мысль. – Умеете хранить тайну?

Энтони кивает.

– Вы уверены? Вы уверены в том, что уверены? Энтони снова кивает.

– По-моему, сюжет Библии проработан совсем никудышно. Я бы сделал лучше, – шепчет Рипли. – Если мои братья-клирики прознают о моих мыслях, не миновать мне костра.