Я почувствовала запах поджаренного хлеба.

Я потянулась в постели и улыбнулась, потому что Райл знал, как я люблю тосты. Я полежала еще немножко, прежде чем попытаться встать. У меня было такое ощущение, что потребуется усилия трех мужчин, чтобы поднять меня с постели. В конце концов, я сделала глубокий вдох, потом спустила ноги на пол и подняла себя с матраса.

Первым делом я пошла писать. Я только и делала, что писала. До родов оставалось два дня, но врач сказал, что я могу проходить еще неделю. На прошлой неделе я ушла в отпуск по беременности, поэтому я только писала и смотрела телевизор. Такой стала моя жизнь.

Когда я пришла в кухню, Райл жарил омлет. Услышав мои шаги, он обернулся.

– Доброе утро! – сказал он. – Пока никакого ре-бенка?

Я покачала головой и положила руку на живот.

– Нет, но за ночь я писала девять раз.

Райл рассмеялся:

– Это новый рекорд. – Он положил на тарелку немного омлета, добавил бекон и тост, протянул тарелку мне и быстро поцеловал меня в висок. – Мне пора идти. Я уже опаздываю. Телефон я выключать не буду.

Я улыбнулась, посмотрев на свой завтрак. Ладно, значит, я еще и ем. Писаю, ем и смотрю телевизор.

– Спасибо, – весело поблагодарила я, взяла тарелку, уселась на диван и включила телевизор. Райл суетился в гостиной, собирая свои вещи.

– Я забегу тебя проведать во время перерыва на ланч. Вечером мне придется задержаться, но Алиса сказала, что она может принести тебе ужин.

Я округлила глаза.

– Я в порядке, Райл. Врач рекомендовал легкий постельный режим, а не говорил о полном расстройстве здоровья.

Он начал открывать дверь, но остановился, как будто что-то забыл, бегом вернулся ко мне и прижался губами к моему животу.

– Я вдвое увеличу твое содержание, если ты решишь появиться на свет сегодня, – сказал он малышу.

Райл много разговаривал с ребенком. Пару недель назад я наконец почувствовала себя достаточно комфортно, чтобы позволить ему приложить руку к моему животу и ощутить, как толкается малыш. С тех пор он иногда заходил ко мне, но не для того, чтобы пообщаться со мной, а для того, чтобы поговорить с моим животом. Но мне это нравилось. Мне нравилось то, с каким восторгом он относился к тому, что станет отцом.

Я взяла одеяло, которым укрывался Райл, когда спал этой ночью на диване, и закуталась в него. Уже неделю он оставался в квартире на ночь, ожидая, когда у меня начнутся роды. Поначалу меня смущало его присутствие, но Райл мне очень помог. Я так и спала в гостевой спальне. Третья спальня превратилась в детскую, и это означало, что главная спальня была свободна, и он мог бы спать там. Но по какой-то причине Райл предпочел спать в гостиной на диване. Вероятно, воспоминания о том, что произошло в нашей спальне, так же мучили его, как и меня, поэтому никто из нас даже не заходил туда.

Последние несколько недель прошли по-настоящему хорошо. Если не считать того факта, что между нами не было абсолютно никаких физических отношений, все остальное выглядело так, как это было когда-то. Райл все так же много работал, но в его свободные вечера я начала приходить ужинать к ним наверх. Но мы никогда не ели вдвоем как пара. Я избегала всего, что могло бы напоминать свидание или супружескую жизнь. Я все еще пыталась сосредоточиться только на одной важной вещи в единицу времени, и пока не родился ребенок, а мои гормоны не пришли в норму, я отказывалась принимать решение относительно моего брака. Я знала, что использую беременность как предлог, чтобы оттянуть неизбежное, но беременность позволяет женщине быть немного эгоисткой.

Зазвонил мой телефон, и я уронила голову на диван и застонала. Он остался в кухне, на расстоянии в целых пятнадцать футов.

Тьфу ты.

Я попыталась поднять себя с дивана, но у меня не получилось.

Я попыталась еще раз, но опять осталась сидеть.

Я схватилась за ручку кресла и сумела-таки встать. Третья попытка оказалась удачной.

Когда я встала, то опрокинула на себя стакан с водой. Я застонала… Потом ахнула.

Черт подери.

Я посмотрела вниз и увидела, что по ногам течет вода. Телефон продолжал звонить на столе в кухне. Переваливаясь, я дошла до кухни и ответила на звонок.

– Алло?

– Привет, это Люси! Короткий вопрос: заказанные нами красные розы повредили при доставке, а у нас сегодня похороны Левенберга. Заказчики особенно настаивали на красных розах, чтобы положить в гроб. У нас есть запасной план?

– Да. Позвони флористу на Бродвее. Он у меня в долгу.

– О’кей, спасибо!

Я уже собралась нажать на «отбой», чтобы позвонить Райлу и сказать ему, что у меня отошли воды, как услышала голос Люси:

– Подожди!

Я опять поднесла телефон к уху.

– Это насчет тех инвойсов. Ты хочешь, чтобы я оплатила их сегодня или подождала…

– Ты можешь подождать, все в порядке.

Я опять опустила телефон, чтобы закончить этот разговор, но Люси опять окликнула меня и начала задавать следующий вопрос.

– Люси, – спокойно сказала я, прерывая ее. – Я позвоню тебе завтра, и мы все это обсудим. Кажется, у меня только что отошли воды.

После паузы Люси отреагировала:

– О. О! Вперед!

Я повесила трубку как раз в тот момент, когда первый приступ боли пронзил мой живот. Я поморщилась и начала набирать номер Райла. Он ответил после первого же звонка.

– Мне нужно вернуться?

– Да.

– О боже. Правда? Началось?

– Да.

– Лили! – возбужденно воскликнул Райл, и телефон отключился.

Следующие несколько минут я собирала все необходимое. Когда я закончила сборы, я почувствовала себя грязной и залезла под душ, чтобы ополоснуться. Второй приступ боли начался примерно через десять минут после первого. Я согнулась, вцепилась в живот, позволяя воде литься мне на спину. Когда схватка уже заканчивалась, дверь в ванную распахнулась.

– Ты в душе? – удивился Райл. – Лили, вылезай, надо ехать!

– Передай мне полотенце.

Спустя несколько секунд рука Райла появилась из-за шторки. Странно, я прятала свое тело от собственного мужа.

Полотенце оказалось мало. Оно прикрыло грудь, а потом расходилось в стороны на животе, словно перевернутая буква V.

Следующая схватка началась, когда я выходила из душа. Райл схватил меня за руку и помог мне справиться с ней, потом отвел в спальню. Я спокойно выбирала чистую одежду для больницы и посмотрела на Райла.

Он не отводил глаз от моего живота. На его лице появилось выражение, которое я не смогла расшифровать.

Наши глаза встретились, и я замерла.

В следующую секунду я не могла сказать, собирается он нахмуриться или улыбнуться. Он как-то умудрился сделать и то и другое одновременно, быстро выдохнул, и его глаза снова посмотрели на мой живот.

– Ты прекрасна, – прошептал он.

Боль пронзила мою грудь, и она не имела никакого отношения к схваткам. Я поняла, что он впервые увидел мой обнаженный живот. Он первый раз увидел, как я выглядела, пока его ребенок рос во мне.

Я подошла к Райлу, взяла его руку, положила себе на живот и удержала там. Он улыбнулся мне, поглаживая живот большим пальцем. Это был прекрасный момент. Один из самых лучших наших моментов.

– Спасибо, Лили.

Это было написано у него на лице, понятно по тому, как он прикасался к моему животу, ясно по его взгляду. Он благодарил меня за все те моменты, которые я позволила ему пережить с его ребенком.

Я застонала и согнулась.

– Черт возьми!

Момент закончился.

Райл схватил мою одежду и помог мне одеться. Он взял все то, что я ему сказала, и мы направились к лифту. Медленно. На полпути к лифту у меня началась новая схватка.

– Позвони, пожалуйста, Алисе, – сказала я, когда мы выехали с парковки.

– Я за рулем. Я ей позвоню, когда мы доберемся до больницы. И маме твоей позвоню.

Я кивнула. Собственно, я и сама могла бы им позвонить из машины, но мне просто хотелось сначала доехать до больницы, потому что у меня было такое чувство, что ребенок проявляет нетерпение и хочет появиться на свет прямо в автомобиле.

До больницы мы доехали. Но схватки повторялись уже через минуту. К тому моменту, когда врач переоделся и меня положили на акушерское кресло, шейка расширилась уже до девяти сантиметров. И уже через пять минут мне сказали тужиться. Райл не успел никому позвонить, все случилось слишком быстро.

При каждой потуге я сжимала руку Райла. В какой-то момент я подумала о том, насколько важна была для его карьеры та рука, которую я стискивала, но он ничего не сказал. Он просто позволял мне сжимать ее изо всех сил, и именно это я и делала.

– Головка почти вышла, – объявил врач. – Еще немного надо потужиться.

Следующие несколько минут я даже описать не могу. Все смешалось: боль, тяжелое дыхание, тревога и чистая, ни с чем не сравнимая радость. А еще давление. Такое сильное давление, как будто я вот-вот взорвусь, а потом:

– Это девочка! – сказал Райл. – Лили, у нас дочка!

Я открыла глаза, и врач показал мне малышку. Я видела только ее очертания, потому что в моих глазах было слишком много слез. Потом дочку положили мне на грудь, и это был величайший момент в моей жизни. Я сразу же коснулась ее красных губ, щек, пальчиков. Райл перерезал пуповину, а когда дочку унесли, чтобы вымыть, я почувствовала пустоту.

Спустя несколько минут она уже снова лежала у меня на груди, завернутая в одеяльце.

Я могла только смотреть на нее.

Райл сел на кровать рядом со мной и чуть оттянул одеяльце вниз, чтобы мы могли лучше рассмотреть лицо дочки. Мы пересчитали ее пальчики на руках и ногах. Девочка попыталась открыть глаза, и мы подумали, что это самая забавная вещь в мире. Она зевнула, а мы оба улыбнулись и влюбились в нее еще сильнее.

Когда последняя медсестра вышла и мы наконец остались одни, Райл спросил, можно ли ему подержать дочку. Он поднял изголовье моей кровати, чтобы нам обоим было удобнее сидеть. Я передала ему малышку и положила голову ему на плечо. Мы просто сидели и смотрели на нее.

– Лили, – прошептал Райл. – Голая правда?

Я кивнула.

– Она намного красивее дочки Маршалла и Алисы.

Я рассмеялась и ткнула его локтем.

– Я шучу, – прошептал он.

Но я точно знала, что он имел в виду. Райли очень красивая малышка, но никто и никогда не сравнится с нашей дочерью.

– Как мы ее назовем? – спросил Райл. Во время беременности у нас не было типичных супружеских отношений, поэтому имя девочки мы еще не обсуждали.

– Мне бы хотелось назвать ее в честь твоей сестры, – сказала я, глядя на него. – Или, может быть, в честь твоего брата?

Я не знала наверняка, что он об этом думал. Мне казалось, что, назвав нашу дочку в честь его брата, мы немного залечим рану в его душе, но он, возможно, думал иначе.

Райл посмотрел на меня, не ожидая ответа.

– Эмерсон? – Он как будто пробовал это имя на вкус. – Необычное имя для девочки. Мы могли бы звать ее Эмма или Эмми. – Райл с гордостью улыбнулся и посмотрел на малышку. – Идеально, честно говоря. – Он нагнулся и поцеловал Эмерсон в лоб.

Через некоторое время я отстранилась от плеча Райла, чтобы лучше видеть, как он держит дочку. Это было прекрасное зрелище. Я видела, сколько в нем уже любви к ней. Я видела, что он готов на все, только бы защитить ее. Готов на что угодно.

И только в эту минуту я приняла решение на его счет.

Насчет нас.

Насчет того, что будет лучше для нашей семьи.

Райл удивительный человек во многих отношениях. Он умеет сочувствовать. Он заботливый. Он умный. Он харизматичный. Он амбициозный.

В моем отце кое-что из этих качеств тоже было. В нем не было сочувствия к другим людям, но иногда мы проводили время вместе, и я понимала, что он любил меня. Отец был умным. И харизматичным. И амбициозным. Но ненавидела я его куда больше, чем любила. Я не видела в нем лучшего, потому что была ослеплена его худшими проявлениями. Даже пять хороших лет не могли компенсировать те пять минут, когда в нем просыпалось все самое худшее.

Я посмотрела на Эмерсон, посмотрела на Райла. Я знала, что должна поступить так, как будет лучше для нее. Для отношений, которые, как я надеялась, она выстроит со своим отцом. Я принимала решение не ради себя и не ради Райла.

Я приняла его ради нее.

– Райл?

Когда он посмотрел на меня, на его лице была улыбка, но она исчезла, как только он оценил выражение моего лица.

– Я хочу развестись.

Райл дважды моргнул. Мои слова ударили его, словно электрический разряд. Он сморщился и снова посмотрел на дочь. Его плечи поникли.

– Лили, – сказал он, качая головой, – пожалуйста, не делай этого.

В голосе Райла прозвучала мольба, и мне было неприятно, что он держался за надежду, что я в конце концов приму его обратно. Я понимала, что это была частично моя вина, но едва ли я осознавала, какой выбор сделаю, пока не взяла дочку на руки в первый раз.

– Дай мне всего один шанс, Лили. Пожалуйста. – Его голос дрогнул от слез.

Я знала, что причиняю ему боль в самый неподходящий момент из всех возможных. Я разбила ему сердце, а ведь это должен был быть лучший момент в его жизни. Но я знала: если я не сделаю этого теперь, я, возможно, никогда не смогу ему объяснить, почему я не могу рисковать и принять его обратно.

Я заплакала, потому что мне было так же больно, как и ему.

– Райл, – мягко начала я, – что бы ты сделал, если бы твоя девочка однажды подняла на тебя глаза и сказала: «Папочка? Мой бойфренд меня ударил». Что бы ты сказал ей, Райл?

Он прижал Эмерсон к груди и уткнулся лицом в ее одеяльце.

– Прекрати, Лили, – взмолился он.

Я села прямее на кровати, положила руку на спину Эмерсон и попыталась заставить Райла посмотреть мне в глаза.

– Что, если она пришла бы к тебе и сказала: «Папочка! Мой муж столкнул меня с лестницы. Он сказал, что это была случайность. Как мне поступить?»

У Райла затряслись плечи, он плакал. Впервые с момента нашей встречи. Настоящие слезы текли по его щекам, а он крепко прижимал к себе дочь. Я тоже плакала, но продолжала. Ради ее блага.

– Что, если… – Мой голос сорвался. – Что, если бы она пришла к тебе и сказала: «Мой муж попытался изнасиловать меня, папочка. Он не отпускал меня, хотя я умоляла его прекратить. Но он клянется, что это больше никогда не повторится. Как мне поступить, папочка?»

Заливаясь слезами, Райл снова и снова целовал дочку в лоб.

– Что бы ты сказал ей, Райл? Скажи мне. Мне нужно знать, что бы ты сказал нашей дочери, если человек, которого она любит всем сердцем, когда-нибудь ударит ее.

Из груди Райла вырвалось рыдание. Он потянулся ко мне и обнял меня.

– Я бы умолял ее уйти от него, – ответил он сквозь слезы и в отчаянии прижался губами к моему лбу. Я чувствовала, как его слезы падают мне на лицо. Райл прижал нас обеих к себе, его губы зашевелились у моего уха. – Я бы сказал ей, что она достойна лучшего. И я бы умолял ее не возвращаться к нему, как бы сильно он ее ни любил. Она достойна лучшего.

Мы оба превратились в мешанину из слез, разбитых сердец и несбывшихся мечтаний. Мы обнимали друг друга. Мы обнимали нашу дочь. И каким бы тяжелым ни был выбор, мы разрушили шаблон, пока этот шаблон не разрушил нас.

Райл передал мне дочку и вытер глаза. Он встал, продолжая плакать, все еще пытаясь отдышаться. В последние пятнадцать минут он потерял любовь своей жизни. В последние пятнадцать минут он стал отцом красивой маленькой девочки.

Вот что могут сделать с человеком пятнадцать минут. Они могут его разрушить.

Они могут его спасти.

Он жестом указал на коридор, давая мне понять, что ему нужно выйти и прийти в себя. Райл был печальнее, чем когда бы то ни было. Он направился к двери, но я знала, что он скажет мне «спасибо» за этот день. Я знала, что когда-нибудь он поймет, что я сделала правильный выбор для его дочери.

Когда за Райлом закрылась дверь, я посмотрела на нее. Я знала, что не дам ей ту жизнь, о которой я для нее мечтала. У нее не будет дома, где она станет жить с обоими родителями, которые любят ее и воспитывают вместе. Но я не хотела, чтобы она жила так, как жила я. Я не хотела, чтобы она видела своего отца в худших проявлениях. Я не хотела, чтобы она видела его в тот момент, когда он выходит из себя до такой степени, что она не узнает в нем его отца. Потому что не имеет значения, сколько хороших моментов она разделит с Райлом за ее жизнь, я знала по опыту, что запомнит она только худшее.

Замкнутый круг существует, потому что его невыносимо больно разорвать. Требуется астрономическое количество боли и смелости, чтобы изменить привычный шаблон. Порой кажется, что легче просто двигаться по знакомому кругу, а не прыгнуть в сторону без гарантии приземлиться на ноги.

Моя мать прошла через это.

Я прошла через это.

Будь я проклята, если позволю своей дочери пройти через это.

Я поцеловала ее в лоб и дала ей обещание:

– На этом все заканчивается. На мне и на тебе. Все закончится на нас.

Эпилог

Я шла через толпу по Бойлстон-стрит, пока не добралась до перекрестка. Я замедлила шаг и остановила прогулочную коляску на краю тротуара. Я опустила колпак и посмотрела на Эмми. Она била ножками и, как обычно, улыбалась. Она была очень счастливым ребенком. В ней была спокойная энергия, и это был своего рода наркотик.

– Сколько ей? – спросила какая-то женщина. Она стояла на переходе вместе с нами и с удовольствием смотрела на Эмерсон.

– Одиннадцать месяцев.

– Настоящая красавица. И точная ваша копия. У вас одинаковые рты.

Я улыбнулась:

– Спасибо. Вам следовало бы посмотреть на ее отца. У нее определенно его глаза.

Зажегся зеленый свет, и я попыталась обогнать толпу, пока переходила улицу. Я опаздывала уже на полчаса, и Райл дважды присылал мне сообщения. Он еще не испытал всех прелестей морковки. Ему предстояло выяснить, во что она превращается в руках Эмми, потому что я положила много моркови в ее сумку.

Я выехала из квартиры, которую купил Райл, когда Эмерсон исполнилось три месяца, и купила собственную квартиру поблизости от магазина, куда я могла теперь ходить пешком, и это было замечательно. Райл вернулся в нашу бывшую квартиру, но благодаря визитам к Алисе и тем дням, которые Райл проводил с Эмерсон, я все еще чувствовала себя как дома в их многоэтажке.

– Мы почти на месте, Эмми. – Я повернула за угол и так спешила, что какому-то мужчине пришлось отступить в сторону и вжаться в стену, чтобы я его не переехала. – Простите, – пробормотала я, опуская голову и обходя его.

– Лили?

Я остановилась.

Я медленно обернулась, потому что я почувствовала этот голос всем телом, до кончиков пальцев ног. Существовало только два голоса, которые могли так действовать на меня, но голос Райла больше так на меня не действовал.

Когда я посмотрела на мужчину, его голубые глаза сощурились от солнца. Он поднял руку, чтобы прикрыть их, и улыбнулся.

– Привет.

– Привет. – Мой мозг пытался затормозить и позволить мне ответить.

Атлас посмотрел на прогулочную коляску и указал на нее.

– Это… Это твой малыш?

Я кивнула, и он встал перед коляской, опустился на колени и широко улыбнулся Эмми.

– Вау. Она у тебя красавица, Лили. Как ее зовут?

– Эмерсон. Мы иногда называем ее Эмми.

Он вложил палец ей в руку, и девочка принялась его раскачивать вперед и назад. Атлас с удовольствием смотрел на нее несколько минут, а потом снова встал.

– Ты великолепно выглядишь, – сказал он.

Я постаралась не разглядывать его слишком явно, но это было сложно. Атлас выглядел, как всегда, хорошо, но в этот раз я не пыталась отрицать, каким красавцем он стал с годами. В нем почти ничего не осталось от бездомного парня в моей спальне. И все же… он каким-то образом остался прежним.

Я почувствовала в кармане сигнал телефона, опять пришло сообщение от Райла.

Я кивком указала в конец улицы.

– Мы опаздываем, – пояснила я. – Райл ждет нас уже полчаса.

Как только я произнесла это имя, в глазах Атласа появилась печаль, но он попытался ее скрыть. Он кивнул и медленно отошел в сторону, пропуская нас.

– Сегодня его день, – пояснила я, и в этих трех словах я сказала больше, чем в течение целого разговора.

Я увидела облегчение в глазах Атласа. Он кивнул и ткнул пальцем себе за спину.

– Ага, я тоже опаздываю. В прошлом месяце открыл новый ресторан на Бойлстон-стрит.

– Ого! Поздравляю. Надо будет привести туда маму, чтобы проверить.

Атлас улыбнулся:

– Тебе следовало бы это сделать. Дай мне знать, и я буду готовить для вас сам.

Повисла неловкая пауза, а потом я кивнула в сторону улицы.

– Нам пора…

– Идите. – Атлас улыбнулся.

Я снова кивнула, опустила голову и пошла прочь. Я понятия не имела, почему я так реагировала. Как будто я не умела поддержать нормальный разговор. Отойдя на несколько ярдов, я посмотрела через плечо. Атлас стоял на месте и все еще смотрел мне вслед.

Мы зашли за угол, и я увидела Райла, который ждал меня у своей машины возле цветочного магазина. Его лицо просветлело, когда он нас увидел.

– Ты получила мое электронное письмо? – Он – опустился на одно колено и принялся отстегивать Эмерсон.

– Отзыв на манеж? Да.

Он кивнул и вытащил малышку из коляски.

– Мы разве не покупали ей манеж?

Я нажала на кнопки, чтобы сложить прогулочную коляску, а потом подвезла ее к багажнику его машины.

– Покупали, но он сломался около месяца назад. Я его выбросила.

Райл открыл багажник и поддел пальцем подбородок Эмерсон.

– Ты слышала это, Эмми? Твоя мамочка спасла тебе жизнь. – Она улыбнулась ему и весело шлепнула его по руке. Он поцеловал малышку в лоб, взял коляску и положил ее в багажник. Я захлопнула багажник и нагнулась к дочке, чтобы поцеловать ее.

– Люблю тебя, Эмми. Увидимся вечером.

Райл открыл заднюю дверцу и усадил Эмми в автомобильное кресло. Я попрощалась с ним и побежала в том направлении, откуда пришла.

– Лили! – крикнул он. – Ты куда?

Райл наверняка ждал, что я подойду к магазину и открою его, так как я и без того опоздала. Вероятно, мне так и следовало поступить, но тянущее чувство в животе меня не отпускало. Мне нужно было что-то с этим сделать. Я развернулась и пошла спиной вперед.

– Я кое-что забыла сделать! Увидимся вечером, когда я буду ее забирать!

Райл поднял ручку Эмерсон, и они вместе помахали мне. Как только я повернула за угол, я пустилась бежать. Я огибала людей, на кого-то налетела, и одна дама даже выругалась мне вслед. Но это того стоило, когда я увидела затылок Атласа.

– Атлас! – закричала я. Он уходил от меня, поэтому я продолжала проталкиваться сквозь толпу. – Атлас!

Он остановился, но не обернулся, а склонил голову к плечу, как будто никак не мог поверить своим ушам.

– Атлас! – снова крикнула я.

На этот раз он обернулся осознанно. Наши глаза встретились, и мы замерли на три секунды, глядя друг на друга. А потом мы решительно зашагали навстречу друг другу. Двадцать шагов разделяли нас.

Десять.

Пять.

Один.

И ни один из нас не сделал этот последний шаг.

Я задыхалась, хватала ртом воздух и нервничала.

– Я забыла сказать тебе второе имя Эмерсон. – Я положила руки на бедра и выдохнула: – Ее второе имя Дори.

Атлас отреагировал не сразу, но потом его глаза сощурились от улыбки. Губы дернулись, как будто он пытался эту улыбку спрятать.

– Какое замечательное имя.

Я кивнула, улыбнулась и замерла.

Я не знала, что делать дальше. Мне просто нужно было ему это сказать. Но вот я сказала, но не подумала заранее, что буду говорить или делать потом.

Я снова кивнула, огляделась и ткнула большим пальцем себе за плечо.

– Ну что ж… Думаю, я…

Атлас сделал шаг вперед, притянул меня к себе и крепко прижал к своей груди. Я тут же закрыла глаза. Его рука легла мне на затылок, и он не давал мне пошевелиться, пока мы стояли неподвижно посреди суматошной улицы, сигналов машин, торопливо проходящих мимо нас людей. Он нежно поцеловал меня в волосы, и мир вокруг исчез.

– Лили, – негромко сказал Атлас, – я чувствую, что теперь моя жизнь достаточно хороша для тебя. Так что, если ты готова…

Я вцепилась руками в его куртку и по-прежнему крепко прижималась лицом к его груди. Мне вдруг показалось, что мне снова пятнадцать лет. Мои лицо и шея вспыхнули от его слов.

Но мне было не пятнадцать.

Я была взрослой женщиной с обязанностями и ребенком. Я не могла позволить моим подростковым чувствам взять верх. Во всяком случае, не проверив сначала кое-что.

Я отстранилась и подняла на него глаза.

– Ты жертвуешь на благотворительность?

Атлас смущенно рассмеялся:

– В несколько фондов. А что?

– Ты хочешь детей?

Он кивнул:

– Разумеется.

– Как ты думаешь, тебе когда-нибудь захочется уехать из Бостона?

Атлас покачал головой:

– Нет, никогда. Все лучшее здесь, помнишь?

Его ответы дали мне ту уверенность, в которой я нуждалась. Я улыбнулась ему.

– О’кей. Я готова.

Атлас крепко прижал меня к себе, и я рассмеялась. С того дня, когда он вошел в мою жизнь, столько всего случилось, что я никогда не ожидала такого итога. Я надеялась на это, но до этой минуты я не была уверена, что это когда-нибудь произойдет.

Я закрыла глаза, когда почувствовала его губы на моей татуировке. Он нежно поцеловал это место, и у меня было такое чувство, как будто это был наш первый поцелуй много лет тому назад. Он приблизил губы к моему уху и прошептал:

– Теперь ты можешь перестать плыть, Лили. Мы наконец достигли берега.