«Процесс пошел…»

В феврале-марте 1986 г. состоялся XXVII съезд КПСС. С отчетным докладом выступал Горбачев. Но партийные «традиции» пока еще не изменились. Планы одиннадцатой пятилетки, как и опасался Косыгин, провалились. Но цифры подтасовали, и в докладе бодро звучало, что национальный доход вырос на 17 %, объем промышленной продукции – на 20 %, зарплата рабочих и служащих – на 13 %, а колхозников – на 29 %. В общем, страна развивается, жить стали лучше. Горбачев дал высокую оценку правлению Брежнева, Андропова, Черненко. Однако прозвучали и новые нотки. Он впервые заговорил о «периоде застоя», о «застойных явлениях» как в экономической, так и в социальной сферах [202]. Хотя с Брежневым и его окружением эти обвинения пока не связывались. Осуждались как бы обезличенно.

По докладу Рыжкова был принят план на двенадцатую пятилетку – «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на перспективу до 2000 года». Хотя он заранее оказывался сомнительным! Потому что в основе планов лежала все та же программа «ускорения». А возникшие финансовые проблемы уже обозначили угрозу ее провала.

На этом же съезде приобрел широкую известность Ельцин. Заменив во главе Москвы Гришина, он вел себя очень активно. Самолично приезжал с проверками в магазины, на склады. Разогнал многих чиновников. Появлялся вдруг в поезде метро или рейсовом троллейбусе, вроде бы желая узнать о нуждах граждан. Для улучшения их положения организовал продовольственные ярмарки (хотя столица жила не в пример лучше, чем провинция). Об этом пошли слухи, обрастали легендами. «Народный» начальник!

А выступление Ельцина на съезде стало самым смелым по тем временам. Он раскритиковал вмешательство партийных органов в хозяйственные дела. Поднял вопрос, что руководители, даже самого высокого ранга, должны отчитываться о своей работе. Затронул и тему привилегий «номенклатуры», «там, где блага руководителей всех уровней не оправданы – их надо отменить». Эта речь распространила его репутацию поборника справедливости на весь Советский Союз. Впрочем, на самом-то деле никакой чрезмерной смелости не было. Выступление полностью ложилось в струю тогдашней линии Горбачева. Пропагандировался возврат к «ленинскому стилю руководства». Что подразумевало отказ от роскоши, строгое соблюдение партийных норм. Правда, сами новые начальники отказываться от привилегий не собирались. Но нарушение «ленинского стиля» было удобным оружием против неугодных.

На съезде Михаил Сергеевич говорил и о сближении с Западом, маскируя его программой мира. Называл такие задачи как взаимную ликвидацию Варшавского Договора и НАТО, общее ядерное разоружение. Шаги в этом направлении уже предпринимались. И Горбачев, и Рейган в своих новогодних выступлениях высказали стремление смягчить международную напряженность. 15 января прозвучало заявление Михаила Сергеевича о необходимости уничтожить ядерное оружие во всем мире. Но он учел и пожелания американского президента относительно «прав человека». Самых видных диссидентов, находившихся в заключении, начали освобождать. Еще без амнистии, с заменой наказания на высылку из СССР.

Первым стал будущий министр Израиля Натан Щаранский (хотя осужден он был отнюдь не за инакомыслие, а за измену Родине и шпионаж). Но и этот жест был не случайным. С 1967 г. дипломатические отношения между СССР и Израилем были разорваны. А теперь, впервые за 19 лет, между ними в Хельсинки начались переговоры. Причем их темой стало… положение евреев в Советском Союзе! Казалось бы, какое дело может быть одному государству до граждан другой державы? Но нет, Израилю позволили вмешиваться в наши внутренние дела, не отвергли, стали обсуждать.

Ну а Рейган, чувствуя настроения в Москве, уже примерял на себя роль распорядителя мировых судеб. Дошло до прямой агрессии против Ливии, дружественной Советскому Союзу. Американский флот входил в ее территориальные воды, провоцировал столкновения с пограничными катерами, после чего самолеты с авианосцев бомбили их базы. А 5 апреля в Западном Берлине произошел взрыв на дискотеке, которую посещали американские солдаты, 3 человека погибли, около 250 получили ранения. Без всяких расследований Рейган объявил: у него есть «неоспоримые доказательства», что за терактом стоит Ливия. Авиация США подвергла бомбардировке ливийские города, погибло более 40 мирных жителей, в том числе приемная дочь главы государства Мамуара Каддафи, 226 человек были ранены и искалечены. В США как раз собирался лететь Шеварднадзе. Пришлось отменить визит, чтобы не потерять лицо перед странами, ориентирующимися на СССР. Но никакой другой реакции со стороны Москвы не последовало.

А из уст Горбачева в эти же апрельские дни впервые прозвучал лозунг перестройки. Его мгновенно подхватили партработники, пропагандисты, средства массовой информации. Но смысл этого термина еще очень отличался от того, во что он вылился. Он был старым, «андроповским». Генеральный секретарь посетил Волжский автозавод в Тольятти, и перестройка в его выступлении означала не политические, а экономические реформы, завод преобразовывался в научно-технический центр.

Использовались и другие андроповские установки «наведения дисциплины и порядка». В мае в рамках повышения «дисциплины» Совет министров принял постановление «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами». Подразумевались меры по искоренению теневой экономики. Но на деле все вылилось в еще одну карикатурную свистопляску. Администрация и правоохранительные органы на местах вовсю принялись шерстить репетиторов, подрабатывающих частными уроками, бабушек, продающих на углах цветы или овощи со своего огорода, хозяев, сдающих внаем жилплощадь, работающих на дому портных, кустарей.

А между тем положение Советского Союза, и без того непростое, усугубилось катастрофой. Ночью 26 апреля случилась авария на 4-м энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции. Реактор останавливался для перезагрузки и планового ремонта. На этапе остановки обычно проводились разные эксперименты. Вот и сейчас было решено проверить работу реактора в несколько ином режиме. По расчетам, это давало экономию электроэнергии. Но обслуживающий персонал допустил грубые ошибки, реактор стал неуправляемо разгоняться, и произошел взрыв.

Пострадавших сперва было немного. Один человек погиб при взрыве и один скончался от полученных травм. Но в атмосферу выбросило радиоактивные отходы из реактора. Было эвакуировано население городка Припять и сел из 30-километровой зоны – 115 тыс. человек. Из тех, кто тушил пожар, 28 умерли от лучевой болезни. Горбачев и его команда сперва попытались действовать чисто по-советски. То есть скрыть катастрофу. На 1 мая в Киеве и других городах Украины и Белоруссии были назначены обычные праздничные демонстрации, чтобы показать: ничего экстраординарного не произошло. Хотя многие из этих городов располагались в опасной близости к Чернобылю, радиоактивные осадки выпали в воду Припяти, попали в Днепр.

О бедствии наперебой извещали западные «голоса». Но советские средства массовой информации привычно оспаривали их сообщения, объявляли «клеветой», а то, что случилось – рядовой и совсем нестрашной аварией. Однако масштабы катастрофы были такие, что спрятать их все равно не получалось. Для ликвидации последствий, замуровывания разрушенного реактора под «саркофагом», пришлось мобилизовывать множество людей (общее их количество превысило 600 тыс.) А по стране растекались слухи, приводя народ к однозначному выводу – правительство, телевидение, радио, газеты беспардонно врут.

Но беда не приходит одна. 1986 г. вообще был богат на катастрофы. В августе под Новороссийском, столкнувшись с грузовым судном, затонул теплоход «Адмирал Нахимов», погибло 423 человека. Потом взорвалась ракета на атомной подводной лодке К-219. Здесь большинству экипажа удалось спастись, жертвами стали 8 моряков, но лодка погибла. А кроме человеческих трагедий все это влекло колоссальные непредусмотренные затраты.

И даже мероприятия вроде бы светлые, праздничные в данном отношении тоже становились бедственными. После обмена бойкотами Олимпийских игр в 1980 и 1984 гг. американский миллиардер и медиамагнат Тэд Тернер (хозяин канала CNN) озаботился вдруг, что негоже мешать спорт с политикой, и надо учредить альтернативные «Игры доброй воли». Со своей идеей он почему-то обратился не в Белый дом, а в Кремль. Разумеется, встретил самый радушный отклик со стороны Горбачева. Летом 1986 г. эти игры прошли в Москве – пышно, торжественно. Даже американцы не отказались, приехали. Но в финансовом плане они обернулись очередной «дырой». На подготовку и проведение истратили огромные суммы, а отдача стала мизерной…

И как раз сейчас, в 1986 г., стали в полной мере сказываться последствия антиалкогольной кампании, падения мировых цен на нефть. Доходы бюджета провалились. «Замораживались» стройки начатых объектов. А чтобы как-то поддерживать народное хозяйство, платить людям зарплату, пенсии, обеспечивать другие насущные расходы, наращивалось печатание бумажных денег. Поползла вверх инфляция. Вместо «ускорения» советская экономика покатилась к кризису.

В этой мутной атмосфере стало подниматься еще одно поколение «реформаторов». В Москве его составили сотрудники НИИ системных исследований, который под эгидой Римского клуба создал и возглавил Джермен Гвишиани. Этими сотрудниками были Шаталин, Гайдар, Авен и др. На их группу обратил внимание советник Рыжкова и Горбачева академик Агенбелян, с 1984 г. привлекал к разработке реформаторских проектов вместе со своими «специалистами» из Новосибирского академгородка. Но пока их разработки казались слишком уж крутыми, ЦК разворачивал их назад. Кружок «прогрессивных» экономистов существовал и в Ленинграде, в нем лидировал Анатолий Чубайс. Собирались, обсуждали разные модели. Точнее, мечтали о разных моделях, чтобы поближе к капиталистическим. Московский и ленинградский кружки установили связи между собой. С 1986 г. стали проводить совместные семинары в комфортабельных пансионатах под Ленинградом (кстати, обратим внимание: ведь кто-то финансировал эти мероприятия).

А в Горьком выделился молодой физик Борис Немцов. Он закончил здешний университет, где преподавал его дядя Вилен Эйдман, остался работать под руководством того же дяди, быстро защитил кандидатскую диссертацию. Вроде бы перед ним открывалась неплохая научная карьера. Но у Немцова стали завязываться другие связи. Три его студенческих друга – Рабинович, Цыбрин и Постмарк – перебрались на жительство в США. Туда же переехала его двоюродная сестра Елена. А родная сестра Юлия примкнула к адвентистам и позже возглавила в России филиал американской телекомпании «Три ангела». Сам же Немцов вдруг присоединился к движению «За ядерную безопасность», возникшему невесть откуда после Чернобыльской катастрофы. Хотя профессиональный физик не мог не знать, что множество атомных электростанций во всем мире функционируют нормально. Но он принялся вербовать активистов, пугать народ и собирать подписи против строительства Горьковской АЭС. Отметим, она была уже почти завершена, но усилиями «общественности» ее так и не ввели в эксплуатацию. В результате в Нижегородской области до сих пор худо с электричеством.

Ну а Горбачев в условиях обострения экономических проблем снова обратился к политическим. 30 сентября направил Рейгану просьбу о второй встрече, и тот откликнулся сразу же. 11 октября лидеры двух держав прибыли в Исландию, в Рейкьявик. Их переговоры, казалось бы, опять зашли в тупик. Рейган пугал Советский Союз системой СОИ, вовсю прессовал Михаила Сергеевича «правами человека». Кстати, на самом-то деле бояться СОИ было нечего. Программа «звездных войн» была настолько дорогостоящей, что попросту разорила бы США. Суть маневра была в другом. Заманить СССР, чтобы он начал эти безумно дорогие разработки и окончательно подорвал свои финансы.

Но Горбачев то ли не представлял, что шантаж СОИ нереален, то ли делал вид, будто не понимает этого. Он озабоченно сетовал, что СОИ даст Америке преимущества для первого удара, развивал свой вариант – взаимное уничтожение ядерных арсеналов, отказ от перенесения гонки вооружений в космос. Переговоры прервались ничем, и в мировых СМИ их оценивали как провал. Однако Горбачев вернулся воодушевленным! Заявлял: «Рейкьявик не провал, а прорыв… Мы заглянули за горизонт». Невнятно пояснял, что Рейган осознал, «насколько мы близко подошли к спасению всего мира от ядерной угрозы». В Советском Союзе встречу преподносили как величайший успех. Горбачев специально выступил о ней по телевидению, материалы переговоров тиражировали в газетах, издали миллионным тиражом [157].

Что ж, насчет «спасения мира» позволительно усомниться. Но в определенном смысле в Исландии действительно произошел «прорыв». На переговорах с Рейганом Михаил Сергеевич впервые дал официальное согласие на дальнейшее обсуждение «прав человека» в нашей стране. То есть на иностранное вмешательство в нашу жизнь. А кроме официальных бесед между главами государств происходили и скрытные. Между сопровождающими лицами, советниками, приближенными. Советский Союз нуждался в займах, поставках западных товаров. И вот здесь-то договоренности были достигнуты. А на каких условиях, стало ясно в самое ближайшее время.

13 ноября Политбюро приняло постановление – вывести из Афганистана все наши войска в течение 2 лет. Еще одним жестом «доброй воли» стало возвращение Сахарова из Горького в Москву. Советская и западная «прогрессивная общественность», всякого рода либералы с правозащитниками, восприняли это как собственную величайшую победу. А 19 ноября Верховный Совет СССР принял закон «Об индивидуальной трудовой деятельности», по сути легализовавший частный бизнес. И перечеркнувший закон о борьбе с «нетрудовыми доходами», принятый всего полгода назад. Отныне работа тех же кустарей, репетиторов, частных торговцев признавалась вполне допустимой. Но и подпольные предприниматели получали возможность легализоваться, если получат лицензии и будут платить налоги. Не прошло и месяца, как последовал новый шаг в данном направлении. 13 января 1987 г. Совет министров принял постановление «О порядке создания на территории СССР и деятельности совместных предприятий с участием советских организаций и фирм капиталистических и развивающихся стран» – в нашу страну открывали двери иностранцам. Приходите, внедряйтесь, пользуйтесь.

И в это же время впервые открыто прорвались националистические настроения, которые уже четверть века исподволь распространялись в СССР при попустительстве местного руководства, КГБ и милиции. Расчищая органы власти от «брежневцев», Горбачев добрался до Кунаева, первого секретаря компартии Казахстана. В его республике злоупотреблений творилось не меньше, чем в соседнем Узбекистане, где продолжало крутиться «хлопковое дело». Кунаеву намекали на них, подталкивали к отставке. Он упирался, но все же подписал требуемое заявление. А может, даже и не подписывал. 11 декабря Политбюро без его присутствия «удовлетворило просьбу» об уходе на пенсию.

На место Кунаева претендовал его ставленник, председатель правительства Казахстана Нурсултан Назарбаев. Но Горбачев решил поставить «своего» человека, Геннадия Колбина – он возглавлял Ульяновский обком. 16 декабря в тогдашней столице Казахстана Алма-Ате республиканский пленум, продолжавшийся всего 15 минут, послушно избрал Колбина. В Советском Союзе с 1953 г. действовало правило, что в национальных республиках первым секретарем ЦК должен быть представитель «титульной» национальности. Хотя на него порой не обращали внимания. В том же Казахстане в свое время первыми секретарями были Пономаренко, Брежнев. Но в Алма-Ате прямо в день пленума на площади перед ЦК Казахстана стала собираться молодежь, требовала отменить решение. Ее разогнали, а на следующий день к ЦК хлынули массы казахов. Несли плакаты: «Требуем самоопределения!», «Каждому народу – свой лидер!», «Не быть 37-му!», «Положить конец великодержавному безумию!» Переворачивали и жгли машины, били стекла.

На усмирение вызвали войска, на предприятиях мобилизовали дружинников (в то время казахи составляли лишь 25 % населения Алма-Аты). Но у мятежников существовали какие-то центры руководства, и историки высказывают самое вероятное предположение, что за организацией беспорядков стоял Назарбаев. Самолеты с десантом, приземлившиеся в аэропорту, были блокированы бензовозами. Колонны автомашин на улицах закидывали камнями. Еще по дороге у машин перебили все стекла, было много раненых. Солдат и курсантов отправили на усмирение без оружия. Они стояли в оцеплении, а в них кидали камни, казахи вооружались арматурой, кольями. Когда возбужденная толпа ринулась штурмовать ЦК, солдаты и курсанты взялись за свои ремни, тоже хватали подручные предметы. На площади завязалась безобразная драка. К военным подоспело подкрепление, и казахов одолели, погнали прочь.

По официальным данным, погибло 3 человека – русский дружинник, зарезанный русский мальчик и умерший избитый казах [19]. Получило телесные повреждения 1700 человек. Задержали 8,5 тыс. человек. С виновными разбирались не в пример мягче, чем во времена Хрущева, но все же еще «по-советски». 99 активистов посадили. Около 3 тыс. наказали партийными и комсомольскими взысканиями, штрафами, исключениями из вузов, увольнениями с работы. ЦК КПСС принял постановление, квалифицировавшее мятеж как проявление казахского национализма. Перед местным КГБ ставилась задача борьбы с ним… Таким образом, уже и структура Советского Союза стала проявлять непрочность. Но реформаторов это не остановило.

27 января открылся пленум ЦК, который дал старт уже полномасштабным преобразованиям, бросивший в народ «триединую» формулу: «Перестройка – ускорение – гласность». Правда, «ускорение» к этому времени уже превращалось в пустой звук. Зато «гласность» приобретала новое содержание. Новые реформы опять обосновывались как бы возвратом к «истинному ленинизму». И подразумевалось, что его порушил Сталин. А теперь требовалось восстановление «ленинской демократии». Для этого вводились альтернативные выборы в Советах, в рабочих коллективах.

Одновременно пленум постановил развивать кооперативное движение. Для этого очередной раз притянули Ленина, одну из его предсмертных работ «О кооперации». «Кооперирование – это все необходимое и достаточное для построения социализма», а «строй цивилизованных кооператоров» – это и есть социализм. Хотя Ленин имел в виду совершенно другое. В этой статье излагался план коллективизации крестьян, который и был потом выполнен Сталиным, только термина «коллективизация» еще не было, и Ильич использовал слово «кооперация». Но сейчас из статьи просто надергали цитат, вот и получалось: социализм строили неправильно! Нужны кооперативы, и они приведут страну к процветанию. Фактически в СССР провозглашался нэп. Такой же, как в 1920-х, но с существенной разницей. В те времена «демократия» всячески зажималась (и в первую очередь Лениным), а теперь ее предписывалось расширять.

Во исполнение решений пленума Совет министров издал постановление «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления». Была проведена амнистия для диссидентов, из тюрем и лагерей освободили 140 человек. А на заводах начали… избирать директоров. Первые показательные выборы прошли на рижском автозаводе РАФ. Было выдвинуто 15 кандидатур, и рабочие голосовали, кому из них руководить предприятием. Следом покатилось по всей стране. Народ приучался высказывать претензии, требовать, митинговать. При этом выдвигались «правдолюбцы», демагоги, будущие «общественники».

И как раз сейчас, с началом кардинальных преобразований, сразу же оказались востребованы «прогрессивные» экономисты. Гайдар успел приобрести такое мощное покровительство в ЦК, что его поставили заведовать экономическими отделами сразу двух главных партийных изданий – журнала «Коммунист», а затем и «Правды». А между тем на семинарах с «прогрессивными» ленинградцами именно он выступал сторонником не компромиссных социалистических моделей вроде «венгерской» или «югославской», а обычной западной схемы капиталистических отношений. Редакцию журнала «Вопросы экономики» возглавил еще один убежденный «западник» – Гавриил Попов. Он был одним из тех, кто внедрил термин «командно-административная система». По самому звучанию сразу чувствуется: плохая, грубая, кондовая. А ей противопоставляется «рыночная», стало быть, хорошая.

Хотя бурное размножение кооперативов ничего хорошего стране не принесло и население от дефицитов не спасло. Потому что кооператоры не производили жизненно необходимые товары. В бизнес ринулись те, кто нацелился на быструю и легкую наживу. На спекуляции. Всюду открывались кафешки и ресторанчики более чем сомнительного свойства, мелкие торговые точки, пышно расцвели базары. Кооперативы стали прекрасной отдушиной для теневых структур (которые и не думали легализовываться) – через них пошел сбыт «левой» продукции, отмывка денег. Расцветала преступность. Появились банды, «крышующие» кооператоров, собирающие с них дань. Закрутились махинации – зарегистрировать кооператив, взять под него государственный кредит и исчезнуть. Это был горбачевский «строй цивилизованных кооператоров». Как любил говорить Михаил Сергеевич, «процесс пошел»…