Глава 47

Дэллоуэй положил кулон в ящик шкафчика в ванной. Его хирургические перчатки лежали наготове рядом с раковиной. Ему также положили щеточку для ногтей и мыло. Повернув смеситель, хирург приступил к мытью рук, скользя мылом до локтей и водя по ним щеткой.

Мередит отвечала за подготовку к операции: проверяла лекарства, жидкости, капельницы и мониторы, которые понадобятся во время такой операции, как эта. К данному моменту свою часть работы она почти выполнила. Ее роль была крайне важна в двух операциях, которые ему предстоит осуществить. Он же просто отрежет Эмили меньшую, левую долю печени, которая, как сказала Шелли, через несколько недель регенерируется. Когда он вошьет этот кусочек своему сыну, у того будет точно такой же темп роста.

Надев перчатки, Дэллоуэй посмотрел на себя в зеркало и увидел, что за маской хирурга скрывается человек, который точно знал, что собрался сделать нечто плохое. За это его ждет тюрьма – возможно, на всю оставшуюся жизнь, – но он готов пожертвовать собственной жизнью ради спасения жизни своего сына.

Полностью готовый, Дэллоуэй вернулся в комнату, которая уже во второй раз была превращена в операционную.

Джеральдин из последних сил пыталась поспевать за Рут, однако остановилась, чтобы отдышаться. Двум констеблям она велела подняться по склону холма и обойти дом в поисках незапертого входа. Но они ни при каких обстоятельствах не могли войти в дом, не получив на то ее согласия. Рут подала инспектору руку и почти потащила ее за собой по идущей вверх дороге. Они были примерно одного возраста, но в отличие от нее Рут была стройной и подтянутой, в отличной физической форме. Джеральдин подумала, что, как только все закончится, она возьмется за себя – сбросит лишний вес и перестанет есть всякие гамбургеры.

Вскоре они подошли к гравийной дороге. Джеральдин с досадой посмотрела вперед. Чтобы неслышно подойти к дому, им придется крадучись пойти через цветочные клумбы. Следуя примеру Рут, она осторожно передвигала ноги, памятуя о том, что дом оснащен датчиком, который при малейшем шорохе мгновенно включает наружное освещение. Рядом с «Альфа Ромео» Дэллоуэя были припаркованы еще две машины, одна из которых, как она подозревала, принадлежала Джемме Дэллоуэй. На первом этаже горел свет, но Джеральдин не услышала ни звуков включенного телевизора, ни музыки, ни даже звуков кухни. Эх, лучше б у Дэллоуэев, как у Джейкобсов, на всю громкость был включен телевизор! В их дом могла вторгнуться целая армия, но они поняли бы это лишь после того, как выключили бы свой орущий ящик.

Джеральдин осторожно шла по следам Рут. Если она ошиблась и Эмили в доме нет, инспектор станет отрицать, что это они нанесли клумбам ущерб, обвинив в этом грехе барсука. Она напряглась, услышав голос. «Задняя дверь открыта», – сообщил один из констеблей. Джеральдин мгновенно застыла на месте как вкопанная. Не потому, что она услышала его в наушнике, а потому что, хотя им и было приказано соблюдать конспирацию, чтобы их присутствие осталось незамеченным, лучше бы он не притрагивался к своей рации, – она услышала бы его и без нее. С тем же успехом этот болван мог просто выйти из темноты и окликнуть ее.

– Замолчи! – прошипела в ответ инспектор.

Зря она не приказала им не пользоваться рацией так близко к дому. Или, что еще лучше, не пользоваться ею вообще… Выждав с минуту, Джеральдин похлопала Рут по плечу – мол, можешь идти дальше. Они подберутся к задней двери. Стучать в парадную дверь им нет никакого смысла.

Дэллоуэй в замешательстве уставился на пациентку на операционном столе. Она была в том же состоянии, в каком он оставил ее почти час назад.

Находясь под действием наркоза, Эмили просто лежала на столе. Не считая дыхательной трубки в горле, он не увидел никаких капельниц, никаких инфузий, никаких датчиков кровяного давления. Никаких широких канюль в локтевых сгибах. Лишь все та же розовая канюля, которую он вставил прошлой ночью. Для того количества жидкости, которое понадобится Эмили, ее будет явно недостаточно. Начнем с того, что кровь просто не пройдет через такой узкий просвет.

Он вопросительно посмотрел на Мередит:

– В чем дело? Почему она не готова?

– Спросите у своей жены, – ответила Мередит.

– Ей не выжить, Руперт, – сказала Джемма. Тон ее голоса был холодным. Вернее, ледяным.

Хирург смотрел на жену, желая убедиться, что правильно ее понял.

– Я не могу просто позволить ей умереть, Джемма.

– Придется, Руперт, – сказала она твердо. – Ты сам это знаешь.

– На что ты надеешься? Что я отрежу ей часть печени и просто позволю ей истечь кровью?

– Ты можешь вырезать всю печень, – тихо сказала она.

– Я не убийца! – крикнул он.

– У тебя нет выбора, Руперт. В противном случае все мы попадем в тюрьму.

– Я готов пойти в тюрьму, Джемма, тебе наверняка это понятно! Я готов пойти в тюрьму за то, что уже сделал. Я не позволю ей умереть – она спасает жизнь нашего сына!

– А как насчет нас? – холодно спросила жена. – А как насчет Изабель и Уолтера? Я ведь тоже сяду в тюрьму. Кто будет заботиться о них? Мередит тоже угодит за решетку. Ее сын нуждается в матери. А Шелли грозит срок куда больший, чем всем остальным, – прошипела она.

Дэллоуэй посмотрел на Шелли. Та отвела взгляд, отказываясь смотреть ему в глаза.

– Почему больший?

Шелли с вызовом сложила руки в перчатках:

– Тебе не надо это знать, Руперт. Просто сделай то, что будет лучше для твоего сына. Ты – единственный, кто может спасти его. И ты понадобишься ему, когда это закончится.

С этими словами подошла к столу, задрала на Эмили рубаху и ловко повернула ее на левый бок. Мередит включила рабочее освещение. Джемма вышла вперед с лотком, в котором лежал скальпель с металлической рукояткой и бритвенно-острым лезвием.

– Давай, Руперт. Спаси нашего сына.

Дэллоуэй посмотрел на свою пациентку. Область ее живота от бока и выше, до нижних ребер, была окрашена в оранжево-коричневый цвет. Шелли уже подготовила операционное поле. Твердой рукой он взял скальпель и сделал первый надрез.

Джеральдин неслышно проскользнула в кухню и, жестом приказав двум молодым констеблям оставаться на своих местах, поманила за собой Рут. При необходимости они всегда могут воспользоваться рациями.

Если они все четверо протопают через дом, то наверняка наделают шума. Джеральдин была убеждена: если кто и способен пройти без единого шороха, то это Рут – она гораздо проворнее.

Они вышли из кухни и по каменному коридору прошли к каменной арке, которая, в свою очередь, привела их в просторную жилую зону. Потолок над их головами был из темных балок и формой напоминал церковь. Здесь наверняка поместилась бы конгрегация приличных размеров, подумала Джеральдин. Дэллоуэя в этом зале не было.

Рут указала на лестницу. Посмотрев на деревянные ступени, по которым им предстояло подняться, Джеральдин нахмурилась. Они наверняка будут громко скрипеть и выдадут их присутствие. Рут сняла туфли и кивнула инспектору, чтобы та сделала то же самое.

Джеральдин босиком шла впереди, стараясь ставить ноги твердо и уверенно. Дойдя до верхней ступени, она остановилась и прислушалась. Ее ухо тотчас различило звуки, доносившиеся из комнаты в конце коридора. Дверь была закрыта, что помогло им с Рут подняться наверх, оставаясь незамеченными. Но если она откроется, их тотчас увидят.

Джеральдин бочком двинулась вдоль лестничной площадки. Звуки за дверью зазвучали четче. Там как будто работал насос. Было похоже на звук пылесоса, когда в трубку засасывает носок.

Взявшись за дверную ручку, инспектор легко повернула ее и толкнула дверь. Она никак не ожидала увидеть то, что предстало ее взгляду. Как будто открылась дверь в кинозал, где на экране была эта комната, эпизод в режиме 3D.

Затем она услышала голос Дэллоуэя:

– Всасывание, пожалуйста.

Четыре человека, стоявшие за операционным столом, не заметили их, и Джеральдин бочком подошла ближе. Сунув голову между Дэллоуэем и тем, кто стоял с ним рядом, она увидела на столе тело. В широком разрезе в коже, оттянутой хирургическими инструментами, виднелась скользкая бордовая масса. Джеральдин метнулась взглядом по столу и увидела бледное лицо, обрамленное короткими темными волосами, убранными за ухо. Эмили.

– Отойдите от стола, мистер Дэллоуэй, – сказала она громко и четко. Лишь легкое подергивание плеча выдало его беспокойство.

– Не могу, детектив. Я только что разрезал ее.

Внутренности Джеральдин взбунтовались. Съеденный ранее сандвич грозил вырваться наружу. Испугавшись, что ее сейчас вырвет, инспектор сделала несколько глубоких вдохов. От ужаса ее передернуло. Увы, она опоздала.

– Вы убили ее, – произнесла Джеральдин.

– Вряд ли, – спокойно ответил хирург. – Просто нужна диатермия. Больше всасывания, пожалуйста.

– Отойдите от стола! – рявкнула она. Рут шагнула следом за ней и встала рядом. Джеральдин услышала резкий щелчок – это Рут нажала кнопку на дубинке; подняв руку над головой, она приготовилась пустить ее в ход.

На ватных ногах Джеральдин подошла чуть ближе к столу. Она неправильно поняла слова Дэллоуэя, и теперь ей было дурно. Инспектор увидела, как он при помощи длинного инструмента прижигает кровоточащую область. Всякий раз, когда Дэллоуэй включал его, тот громко жужжал, и в нос ей бил запах подгоревшей человеческой плоти, похожий на запах приготовленного на гриле мяса. Затем она услышала тот же звук, который слышала, стоя на лестничной площадке, и увидела вставленную в разрез трубку. Та отсасывала лужу крови, которая ничуть не уменьшалась. Тогда Дэллоуэй промокнул кровь белой марлей, пристально посмотрел на операционную область и отступил от стола.

– Что ты делаешь, Руперт? Продолжай. Не обращай на нее внимания!

Джеральдин мгновенно узнала женский голос за хирургической маской. Джемма Дэллоуэй.

– Срочно вызывайте хирургическую команду, – распорядился ее муж.

– Руперт, пожалуйста! Прошу тебя, продолжай! – умоляла его жена.

– Моему сыну также немедленно требуется «Скорая помощь», – сказал он.

Джеральдин оторопела:

– Вашему сыну?

Дэллоуэй указал куда-то перед собой. Две фигуры по другую сторону операционного стола отступили, чтобы детектив смогла взглянуть. На втором операционном столе лежал маленький мальчик. На его бледном лице была кислородная маска, худое тельце подключено к многочисленным медицинским аппаратам и опутано проводами.

– Мой сын умирает, так что, пожалуйста, поторопитесь, – произнес он срывающимся голосом.

Пронзительный крик Джеммы. Джеральдин вздрогнула. Так могла кричать только мать, потерявшая последнюю надежду. Ей не раз доводилось слышать этот крик на работе, когда мать в отчаянии прижимала к себе умирающего ребенка. Джеральдин тотчас вытащила телефон.

Дэллоуэй между тем вновь шагнул к операционному столу.

– Что вы делаете? – подозрительно спросила инспектор.

– Зашиваю ее, – ответил он недрогнувшим голосом. Обернулся, и Джеральдин по его глазам поняла: он знает, что все кончено, и потому не лжет. – Так будет быстрее, меньше риска. Мы вовремя доставим ее к машине «Скорой помощи», когда та приедет за ней.

Джеральдин, медленно кивнув, прочла на его лице благодарность.

– Две кареты «Скорой помощи», как можно быстрее. И, детектив-инспектор Саттон, еще одна вещь: в ящике в моей ванной комнате лежит кулон Эмили. Пожалуйста, проследите, чтобы ей его вернули. Это важно для нее.

Джеральдин отошла, чтобы позвонить, и две женщины из команды Дэллоуэя подошли к столу, чтобы помочь ему. Обведя взглядом окружающую ее обстановку, она поняла: независимо от того, какие сюрпризы преподнесет ей в будущем ее работа, она вряд ли когда-нибудь еще столкнется с чем-то подобным. Врач, которого она собиралась арестовать, спасал жизнь своей жертвы.