Глава 20

Слава богу, в кабинете было прохладно. Джеральдин облегченно вздохнула – по крайней мере, ей не грозит обливаться по́том. Как только хирург устроился за своим столом, инспектор прокомментировала ситуацию, свидетельницей которой она стала:

– Похоже, у вас недовольная пациентка…

Дэллоуэй поморщился:

– Это да. Миссис Джеффрис, когда чем-то недовольна, бывает вспыльчивой. Но справедливости ради у нее на глазах едва не задохнулся муж.

– Кажется, она обвиняла медсестру…

Доктор пожал плечами:

– Если честно, я понятия не имею, чем это вызвано. Мы только что вытащили его из могилы, и у меня еще не было возможности расследовать ситуацию.

Джеральдин изобразила неловкость:

– Сейчас я отнимаю ваше драгоценное время…

– Администратор сказала, что у вас ко мне срочный разговор.

– Скажем так, – она пожала плечами, – его лучше не откладывать. Я не знаю, является ли то, о чем я хочу поговорить с вами, срочным делом или нет. Вот почему я здесь.

Хирург поставил локти на подлокотники кресла и сцепил пальцы, изображая внимание и сосредоточенность.

– Сегодня утром я была у вас дома, мистер Дэллоуэй.

– У меня дома? – Он явно не ожидал ничего подобного.

Джеральдин подняла руку.

– Да, но вам нет причин беспокоиться. С вашей женой и дочерью всё в порядке, а миссис Дэллоуэй очень мне помогла.

– Доктор Дэллоуэй, – с нажимом произнес он.

– Простите?

– Моя жена тоже врач.

Джеральдин подумала, что этот факт не имеет прямого отношения к их разговору, но если уж он настаивает, так тому и быть. Интересно, подумала она, его жена врач общей практики, если он назвал ее доктор Дэллоуэй? Она знала: только к хирургам, особенно старшим и консультантам, было принято обращаться «мистер», «мисс», «миссис». Причиной тому была некая многовековая традиция в медицинском мире.

– Хорошо, в таком случае доктор Дэллоуэй оказала мне неоценимую помощь, рассказав о пропавшей племяннице вашей няни.

Дэллоуэй подался вперед и сел прямо:

– Извините, боюсь, я плохо вас понял… Вы приезжали ко мне домой из-за племянницы Марии? Она нашлась?

Джеральдин покачала головой:

– Это пока неизвестно. Я полагаю, Мария благополучно вернулась домой, чего нельзя сказать о ее племяннице.

Хирург нахмурился:

– Да, неприятно… Как я понимаю, Мария позвонила вам или в полицию из своей страны?

Джеральдин не сводила глаз с его лица.

– Нет, Мария ничего не сообщала нам. Вчера вечером от одного вашего сотрудника поступило заявление о том, что три недели назад из вашей клиники пропала пациентка, и есть мнение, что эта пропавшая женщина – племянница вашей няни.

Дэллоуэй был явно ошарашен.

– О господи… Значит, после того как ушла от меня, она отправилась к вам? Боюсь, я точно знаю, кто сделал такое заявление. Медсестра Джейкобс. Что ж, крутую кашу она заварила… Бедная Мария. Должно быть, она сходит с ума от беспокойства. Прежде всего позвольте мне сказать вам… извините, кто вы по должности?

– Детектив-инспектор Джеральдин Саттон из полиции Эйвона и Сомерсета.

Дэллоуэй кивнул:

– Спасибо. Что ж, позвольте сказать вам, детектив-инспектор Саттон, что ни то, ни другое не соответствует действительности. Уверяю вас, никакая пациентка из нашей клиники не пропадала, а Катка никогда не была здесь в качестве пациентки.

– И вы можете легко это доказать?

Он снова кивнул:

– Я искренне на это надеюсь. Вы можете поговорить со всеми, кто работал здесь в тот день, даже на той неделе. Я могу показать вам все списки операций за ту неделю. Я могу пригласить сюда всех сотрудников, которые ухаживали за сестрой Джейкобс в день ее операции, чтобы вы могли расспросить их. В частности, могу привести анестезиолога, которая вела медсестру Джейкобс, и старшую сестру отделения Бэрроуз. Последняя высказывала некоторые опасения по поводу медсестры Джейкобс с момента ее операции… Если честно, мы жалеем, что толком не знали, кто она такая, когда брали ее сюда.

Джеральдин никак не ожидала слышать такое.

– То есть вы не знали, что Зои Джейкобс – ее сестра?

– Нет, – тихо ответил Дэллоуэй и, сложив ладони вместе, продолжил: – Поймите, я не могу сказать вам, куда пропала Катка. И чувствую себя ответственным за то, что она так и не вернулась домой, поскольку именно я должен был отвезти ее в аэропорт и убедиться, что она села на свой самолет. Но возникла чрезвычайная ситуация, и я не смог покинуть больницу. Поэтому и вызвал ей такси. Это я тоже могу доказать. И, конечно же, в аэропорту могут сообщить, зарегистрировалась она на рейс или нет, села ли в самолет и даже была ли она в тот день в аэропорту. – В его голосе прозвучала надежда.

– Почему вы не сообщили в полицию, что Катка пропала?

Выражение его лица не изменилось, как будто он ожидал этот вопрос:

– Потому что я не верю в то, что она пропала. Прошу прощения, если это звучит наивно, но за те четыре недели, которые Катка провела с нами, она показала свой вольнолюбивый дух. Мария вечно проверяла, где ее племянница, когда та не возвращалась домой в обещанное время… Одно я знаю точно: она не собиралась улетать домой. Жаль, что не могу сказать вам больше, но я не могу вспомнить ничего, что было бы для вас важно. Однако хочу, чтобы этот вопрос прояснился. На карту поставлена репутация клиники «Виндзор-Бридж». Возможно, это звучит напыщенно, но если что-то подобное попадет в газеты, это будет катастрофа. Поэтому, пожалуйста, задавайте свои вопросы, проверяйте, что и где хотите, в этой больнице. Только, прошу вас, делайте это тактично.

– Если вы не против, я поговорю с другими сотрудниками. Сестра Бэрроуз сегодня дежурит?

– Нет. Но сейчас она здесь. Я пойду и найду ее. Можете воспользоваться этим кабинетом. – Дэллоуэй встал и, подойдя к двери, добавил: – Эмили Джейкобс – прекрасная медсестра, высококвалифицированная и компетентная, что бы там ни говорила миссис Джеффрис. За то короткое время, что работает у нас, она доказала это. Страшно представить, что она пережила и продолжает переживать, но я искренне верю, что мисс Джейкобс нездорова, и это не может не беспокоить меня, если она хочет работать здесь дальше.

Пока Джеральдин ждала старшую медсестру, ее посетили похожие мысли. Больница была далека от зловещего описания, которое Эмили дала в своем заявлении. Она вообще была не похожа на больницу – скорее на роскошный отель, что не шло ни в какое сравнение с другими медучреждениями, в которых ей довелось побывать. Будь ей это по карману, она была бы только счастлива попасть сюда в качестве пациентки!

Перед тем как уйти, инспектор должна попросить Дэллоуэя сбросить ей по электронной почте информацию о его няне. Необходимо связаться с этой женщиной и расспросить ее о племяннице. Хирург сказал, что Мария постоянно проверяла ее местонахождение. У нее наверняка есть номер ее мобильного телефона, что послужит хорошей отправной точкой для ее розыска.

Состояние Эмили, когда Эрик Хадсон увидел ее, вселило в него тревогу. Лицо девушки было бледным как мел, и, даже сидя на стуле, она не переставала дрожать. Эрик не был врачом, однако с первого взгляда определил шок. Сунув ей стакан воды, он велел его выпить. Затем дал ей спокойно посидеть и стал ждать. Прошло несколько минут, прежде чем Эмили поняла, где находится. Она растерянным взглядом обвела его кабинет, словно удивляясь тому, как сюда попала.

– Я звонила вам, не так ли?

– Да. Вы позвонили с работы и приехали сюда на такси.

Она покачала головой:

– Я не помню, как садилась в такси. – Посмотрела на свою больничную форму. – Я даже не переоделась… – Обвела глазами пол вокруг своего стула. – У меня была с собой сумка?

– Нет.

– Как я тогда расплатилась с таксистом?

– Это сделал я, Эмили. Я вышел, чтобы помочь вам.

Она медленно покачала головой и с горечью в голосе произнесла:

– Похоже, все начинается снова… Я не помню, как попадаю в разные места. Просто внезапно понимаю, что я там, но хоть убей, не помню, как я там оказалась. Однажды стояла в очереди в «Сэйнсбери» с тележкой, полной продуктов, которые я никогда не купила бы. Я выложила их на конвейерную ленту и смотрела, как они ползут к кассе, где сканер считывал их цену и пищал. Бип, бип… Когда все мои покупки прошли через сканер, кассирша спросила меня, как я хотела бы расплатиться, но я просто стояла, как статуя. Я сказала, что не знаю. У меня не было денег.

Эрик помнил этот эпизод. На тот момент Зои отсутствовала несколько недель, и Эмили, если только не занималась поисками сестры, то и дело оказывалась в местах, куда не помнила, как попала. Она ездила в поездах на какие-то дальние, пустынные станции, и однажды просидела на одной из них целый день, пока пассажир – полицейский не при исполнении служебных обязанностей – не заметил ее и не посадил на поезд, ехавший обратно в Бат. Она ходила в ночные клубы, и как одинокая привлекательная женщина, естественно, привлекала к себе внимание. Особенно когда однажды заявилась туда в пижаме и тапочках, и кто-то позвонил в полицию.

Эмили была уязвима и не должна была оставаться одна. В конце концов, такие случаи прекратились, и она вела себя в целом нормально. Главное – заниматься делом: заботиться о родителях, разыскивать Зои… В последние месяцы она добилась больших успехов, и Эрик начал узнавать настоящую Эмили Джейкобс. Эта Эмили ему импонировала – у нее были острый ум, душевное тепло и внутренняя сила, просто она растеряла их в те первые страшные дни. Вынырнув из глубин депрессии, Эмили начала бороться, и ее единственным намерением было вернуться на работу, которую она так любила. Теперь, глядя на нее в эти минуты, Эрик перенесся в те ранние дни и почувствовал то, что чувствовала она. Да, похоже, все начинается снова…

– Вчера вечером я ходила к Джеральдин Саттон. Подала заявление в полицию. Сообщила, что пропала пациентка. И теперь она в больнице, допрашивает мистера Дэллоуэя, но они не найдут никаких улик, Эрик. И тогда она подумает, что я все выдумала. Уверена, она думает, что я все это выдумала. Она думает, что это я написала письмо от имени Зои. На письме только мои отпечатки. Но я видела Зои. Я бежала за ней по дороге и догнала бы ее, если б машина не сбила меня. Все в заговоре, Эрик. Я приехала домой к мистеру Дэллоуэю, а их няни больше нет. Они пытаются убедить меня, что все это в моей голове. Надеюсь, вы так не думаете?

Эрика встревожило то, что она говорила, особенно ее вера в то, что она видела Зои. Он не мог дать ей ответ, который она хотела, и даже подумал, не направить ли ее к психиатру. С момента их последней встречи произошло многое, и состояние Эмили явно обострилось. Она не в себе. Она не вняла его совету. Она сделала еще один шаг и обратилась в полицию.

Хотя Эрик, как психотерапевт, имел право облегчать ее психические и эмоциональные страдания, он все же был врачом: мог назначить лекарства и даже выявить физическую причину недуга. До недавнего времени дела у Эмили шли хорошо, однако Эрик не мог закрывать глаза на свои опасения. Если у нее случались психотические эпизоды и галлюцинации, значит, он должен рассмотреть вероятность шизофрении.

– Эмили, я хочу, чтобы вы встретились с одним моим коллегой.

Она посмотрела на него, а затем как будто сквозь него. Когда же заговорила, ее голос показался ему пустым, лишенным эмоций. Постепенно шок от того, что она оказалась здесь, прошел, и теперь Эмили прислушивалась к тому, что он говорил.

– Хорошо, Эрик. Если вы настаиваете.

Он кивнул:

– Так будет лучше. Я договорюсь, чтобы он принял вас как можно скорее. А пока я хочу, чтобы вы отдохнули. Хорошо питайтесь и спите. Вы все еще принимаете зопиклон, чтобы помочь вам уснуть?

– Да, если мне не надо рано вставать. В противном случае я весь день чувствую сонливость.

– Хотите, я позвоню вашим родителям? Может, ваша мать осталась бы с вами сегодня вечером?

Эмили покачала головой и отвела взгляд:

– Я сегодня ночую у них. Мы уже договорились.

Эрик облегченно вздохнул. Ее чувства и эмоции не настолько ослаблены, чтобы она нуждалась в госпитализации. Тем не менее ему будет спокойнее, если этим вечером она не будет одна.

Посадив ее в такси, Эрик ощутил не свойственную ему волну досады. Эмили – его пациентка, и, казалось, у нее все хорошо. Он был уверен, что их сеансы в конце концов закончатся, и она вернется к нормальной жизни. Увы, похоже, он ошибался. Она была его пациенткой, но он так и не смог ей помочь.

После разговора с полицией Нина Бэрроуз чувствовала себя не в своей тарелке. Ее никогда раньше не допрашивали, и, хотя это скорее была неформальная беседа, ощущение было такое, словно ее сунули под микроскоп. Джеральдин Саттон задала ей несколько вопросов, связанных с операцией Эмили Джейкобс. Нина ответила, как могла, не разглашая конфиденциальных сведений о пациенте. Она подтвердила, что после операции у пациентки Эмили Джейкобс был кошмар и что ночью ей ввели успокоительное, а на следующее утро она проснулась, полагая, что на соседней кровати была еще одна пациентка.

Нина Бэрроуз была встревожена, потому что не была уверена в том, что именно увидела Эмили. Ей нужно поговорить с мистером Дэллоуэем, чтобы тот успокоил ее, сказал, что ей не о чем беспокоиться. Но было одно «но»: в тот день она видела молодую женщину, соответствовавшую описанию, которое дала Эмили, стоящую с чемоданом возле больницы. И она видела, как та девушка вошла.

Эмили проглотила полстакана неразбавленной водки. Затем вошла в душ и, дрожа, стояла под холодной водой, пока не намокла каждая клеточка ее кожи. Сегодня на нее свалилось столько всего, что она чувствовала себя ходячим трупом. В какой-то момент ей показалось, что голова ее вот-вот взорвется от боли. Войдя в квартиру, Эмили поняла, что может выбрать одно из двух: лечь и согласиться с тем, что она сошла с ума, или же убедить полицию, Эрика и ее коллег, что это не так.

Она не знала, была ли девушка на соседней кровати Каткой. Теперь она хотела доказать лишь одно: что действительно кого-то видела. Ей было все равно, кто этот кто-то, посетительница или работница больницы, и по какой причине ее занесло к ней палату – то ли она устала, плохо себя почувствовала, забрела не туда или просто заблудилась по дороге в туалет… Эмили хотелось одного: поставить в этом деле точку. Если ей не остается ничего другого, то она отыщет эту женщину и, когда найдет ее, проведет перед всеми, кто когда-либо сомневался в правдивости ее слов.

Выйдя из душа, Эмили почувствовала, что озябла, однако была этому даже рада. Она сжала синяк на бедре, пока от боли не стиснула зубы. Она была жива, живее, чем долгое время до этого, – и зла. Всего за неделю люди, на которых она привыкла полагаться, показали себя совсем с другой стороны. Например, Джеральдин, напугавшая ее своим неожиданным появлением. Почему она хотя бы не предупредила Эмили, что собирается поговорить с Дэллоуэем? Почему не дала ей возможность заранее уйти? Ведь Джеральдин наверняка понимает, в какой сложной ситуации она оказалась. И Эрик с его быстрым решением отослать ее к одному из своих «коллег»… Ну-ну. Почему бы не назвать вещи своими именами? Так бы и сказал – к психиатру! Как бы соглашаясь с его предложением, она солгала, сказав, что заночует в доме родителей. Ага, еще чего… Встреча с психиатром тоже не входила в ее планы.

Она не позволит считать себя сумасшедшей. Она будет сражаться одна, и когда победит и найдет Зои, то уедет – может быть, в Калифорнию – и начнет жизнь сначала…

Откинув назад мокрые волосы, Эмили посмотрела на себя в зеркало. Ее голубые глаза смотрели решительно. У нее был план, единственный, какой она смогла придумать; последняя попытка доказать, что эта женщина – не плод ее воображения…