Глава пятая
Лондон и его окрестности

Мистер Бертрам со вздохом откинулся на спинку стула.

– Я думал, если кому-то и удастся разведать об этом деле, так только тебе. Видимо, мисс Уилтон права.

– В чем права?

– Она сказала, что глупо с моей стороны возлагать на тебя непомерные надежды.

Мне немедленно захотелось не просто выложить ему все, что я знала, но и поделиться собственными соображениями по этому поводу, однако матушкино воспитание, видимо, оказалось куда качественнее, чем она сама полагала. Я опять удержала язык за зубами.

– Мне кажется, в этом доме оставаться опасно, – сказал мистер Бертрам. – Не люблю рисковать, поэтому я решил на время куда-нибудь уехать.

– Конечно, сэр, как пожелаете, – сухо произнесла я, ибо не привыкла считать своего нанимателя трусом.

– У мисс Уилтон слабое сердце, и второго потрясения она не переживет, а у тебя есть печально известная склонность вмешиваться в дела, грозящие смертельной опасностью. – Мистер Бертрам встал и принялся мерить шагами библиотеку. – У меня нет другого выхода, кроме как увезти подальше отсюда вас обеих. Как думаешь, ты справишься с обязанностями компаньонки для леди, Эфимия? Ты слишком молода для этого, но, если вы обе поедете со мной, мы таким образом избежим пересудов.

Я уставилась на него во все глаза, так, будто он сейчас изъяснялся на незнакомом мне языке.

– Вы же это не всерьез, сэр? – в конце концов удалось мне выговорить.

– Думаешь, наш отъезд будет выглядеть подозрительно? – Мистер Бертрам обернулся с торжествующей ухмылкой: – Я все предусмотрел. Мне, конечно, придется сказать полицейским, куда мы направляемся, но я возьму с них слово держать это в тайне. Уверен, никто не догадается, куда мы едем.

– Вы тоже пострадали во время ночного нападения, сэр? Преступник и вас ударил?

Мистер Бертрам расхохотался:

– Нет-нет, Эфимия. Не только ты способна строить хитроумные планы. Я решил помочь мисс Уилтон с ее новой статьей.

– Для колонки сплетен?

Мистер Бертрам снова разразился хохотом. Я никогда не слышала, чтобы он так много смеялся, и начала всерьез опасаться за его рассудок. Он сел рядом на краешек дивана и взял меня за руку.

– Знаю, я могу тебе доверять, поэтому все объясню. Би, конечно же, на меня не обидится. – Он замолчал, нахмурился и продолжил: – Ну ладно, наверняка обидится, но когда она познакомится с тобой поближе, все утрясется. А пока оставим это строго между нами.

Я уже не знала, что и думать. Что бы там мисс Уилтон ни наговорила мистеру Бертраму, можно было не сомневаться в одном: она бы не хотела, чтобы он пересказывал это своей прислуге. По крайней мере прислуге женского пола, а конкретно – той, кому он особенно благоволит. Предостережение Рори снова показалось мне весьма уместным.

Я попыталась сесть:

– Мистер Бертрам, вы не должны…

– Мы поможем Би с ее первым настоящим журналистским расследованием! Ты и я. Наши детективные способности и опыт, а также писательский дар Беатрис – все это в совокупности сделает ее звездой.

– И она одобрила ваш замысел?

– Гм, пока нет, но я не такой уж тупица, каким ты меня считаешь, Эфимия. Мы с ней долго беседовали, и мне стало ясно, что она крайне недовольна своей ролью ведущей светской хроники.

– О, – сказала я, поскольку больше тут сказать было нечего.

– Она обмолвилась, что наткнулась на сюжет, из которого можно сделать хорошую статью, но никто ей не позволит довести дело до конца. Беатрис пожаловалась, что у нее просто не хватит сил бросить вызов, как она выразилась, бастионам прессы, безраздельно принадлежащей мужчинам. И я сразу же подумал, что мы обязаны ей помочь!

– Мисс Уилтон пришлась по душе ваша затея?

– Я ей пока об этом не говорил. Она и не подозревает, что навела меня на подобные мысли.

– Наверняка, – покивала я. – Даже не догадывается. Она всего лишь поделилась с малознакомым человеком своими сокровенными мечтами.

– О да! – воскликнул мистер Бертрам, взволнованно вскочив на ноги. – Это же так трогательно, правда?

– Что именно она хочет расследовать?

– Условия содержания людей с затуманенным рассудком в современных домах умалишенных.

– Как актуально.

– Не думаю, что ты знаешь значение этого слова, Эфимия. «Актуально» означает…

– Не берите в голову, сэр. Вы действительно думаете, что мисс Уилтон примет мою помощь? Я ведь всего лишь прислуга.

– Для начала мы ей сообщим, что в этом путешествии ты будешь ее компаньонкой. Я стану рассказывать тебе все, что нам удастся узнать, а ты – делиться со мной своими соображениями. Как в старые добрые времена!

Я лишилась дара речи.

– Когда подвернется удобный случай, я объясню Беатрис, насколько полезной ты оказалась. В мои намерения не входит присваивать себе все лавры, но если какое-то время Беатрис будет думать, что тут только моя заслуга, и это нас сблизит… О, Эфимия, ты же мне поможешь, правда?

– Я ваша прислуга, сэр, потому не вправе отказаться.

– Эфимия, я же никогда не просил тебя делать то, чего бы ты сама не желала, верно?

Тут я поняла, что, вопреки моим чаяниям, мистер Бертрам, как и все господа, пребывает в сладостном заблуждении, что слуги находят высшее удовольствие в том, чтобы им служить.

– В конце концов, – продолжил мой послабевший на голову хозяин, – пока это всего лишь моя идея. Беатрис может не согласиться.

– Не сомневаюсь, она обязательно примет от вас помощь, сэр, – опрометчиво сказала я.

– Спасибо, Эфимия, тебе не придется жалеть о своей доброте! Мы отлично проведем время! – воскликнул этот джентльмен в состоянии помешательства и бросился прочь из комнаты.

Вот тут я сделала то, чего мне никогда не доводилось делать в этом доме, – позвонила в колокольчик для вызова прислуги.

Через несколько минут примчалась запыхавшаяся Мэри:

– Что с тобой?! Стало хуже?

Я обессиленно откинулась на подушки.

– Прости, Мэри, что пришлось позвонить, но мне нужно немедленно увидеть Рори. Дело чрезвычайной важности.

Еще через несколько минут я поняла, что надо было поаккуратнее выбирать слова, потому что Рори примчался быстрее, чем Мэри, и, не успев отдышаться, с бешеными глазами выпалил:

– Эфимия!..

– Со мной все хорошо, – снова ляпнула я, не подумав, в результате чего выдержала громокипящую шотландскую отповедь и лишь после этого получила возможность рассказать о своем затруднительном положении, созданном стараниями мистера Бертрама и мисс Уилтон.

– Ай, вот теперь я вижу, что дело и правда чрезвычайной важности, – под конец признал Рори.

– И что же мне делать?

– Могу предположить, что твоя репутация, так же, как и моя, не поможет тебе найти новое место службы.

– Боюсь, что так, – неохотно согласилась я. – Мне, конечно, не предъявляли обвинения в убийстве, но наверняка на меня все будут показывать пальцами, куда бы я ни пошла.

– Да уж, если служанка попала в поле зрения господ, слухи разлетятся во все стороны.

– Мисс Риченда постарается, – вздохнула я.

– Не стану подтверждать это или отрицать, но…

– Мне нужно кормить семью.

– Тогда у тебя нет выбора. Подчиняйся своему нанимателю, однако советую тебе ничего не видеть, не слышать и не делиться с ним собственными мыслями. Притворяйся тупицей, какой тебя считает Беатрис Уилтон, даже если это ранит твое самолюбие. И хотя я, в отличие от леди Грей, не сомневаюсь в остроте твоего ума, обстоятельства слишком запутанные, а такие, как мы с тобой, Эфимия, созданы не для того, чтобы их распутывать.

Рори взглянул на меня со странным выражением, и я ему улыбнулась:

– Ничего, я не обиделась. Ты прав. Но если уж я остаюсь на службе, можно мне… можно положиться на твою поддержку?

– Конечно, лэсс.

– То есть если я все-таки что-то увижу и услышу…

– Тебе будет трудно держать собственные мысли при себе, так?

– Да, и мне понадобится помощь, чтобы выстроить свои догадки в систему или хотя бы попытаться это сделать.

– То есть сложить два и два и, как обычно, получить шесть? – усмехнулся Рори.

– Пока все это выше моего понимания.

– Я буду рядом, лэсс. Можешь рассказывать мне все без утайки.

– А если ты меня выслушаешь и подумаешь, что надо обратиться в полицию?

– Я так тебе и скажу, лэсс, но, честно признаться, пока что я думаю, у тебя не будет ничего, кроме домыслов и подозрений, и ты не найдешь ни единой улики, которую можно предоставить суду. У них, у господ, всегда так. Все шито-крыто.

– Но я могу попробовать связаться с мистером Эдвардом. Он сказал мне, как его найти.

– Неужели сказал? И Фицрой  тоже?

Я покачала головой.

– Одной проблемой меньше, – мрачно пробормотал Рори. – Однако мне кажется маловероятным, что ты нароешь нечто, имеющее отношение к государственной безопасности.

– Со Стэплфордами никогда и ни в чем нельзя быть уверенной, – устало сказала я.

– Ай, вот тут уж с тобой не поспоришь, лэсс.

К автомобилю мистера Бертрама я вышла через два дня. Мисс Уилтон не терпелось отправиться в путь, и понадобились объединенные усилия доктора Симпсона и Рори, чтобы выторговать мне эту небольшую отсрочку. Голова у меня все еще кружилась, и казалось, что я смотрю на мир из-под воды. Стоило мне появиться с маленьким чемоданчиком в руке на крыльце для слуг, мисс Уилтон заявила, что я поеду на «тещином месте» , и разумеется, я решительно воспротивилась. К тому моменту, когда спустился мистер Бертрам, мы с ней уже вовсю обменивались уколами, как заправские дуэлянты, при этом я держалась с надменной вежливостью. Мистера Бертрама я никогда не считала находчивым и сообразительным человеком; он, конечно, был импульсивным, но эти импульсы чаще заставляли его демонстрировать недостаток ума, нежели избыток, однако на сей раз хозяин меня удивил.

– Дамы, умерьте пыл, – спокойно произнес мистер Бертрам. – Мой автомобиль останется здесь. Мы едем на машине Ричарда, я с ним договорился. Поведет Меррит, а Эфимия сядет рядом с ним впереди, там, где и должна сидеть сопровождающая леди слу… – Наши взгляды пересеклись, он запнулся и поправился: – Компаньонка.

Меррит уже ждал нас, одетый в ладную шоферскую униформу.

– Не знала, что ты умеешь водить, – сказала я, когда он галантно помогал мне устроиться на переднем пассажирском сиденье.

– Вот сейчас и проверим. Что тут сложного? – пожал он плечами.

Я, должно быть, побледнела, потому что Меррит рассмеялся:

– Не волнуйтесь, мисс Сент-Джон. Вы и моргнуть не успеете, как это гнездо мрака и погибели под названием Стэплфорд-Холл останется далеко позади.

Я украдкой бросила взгляд через плечо – заднюю часть салона автомобиля от нас отделяла панель из толстого стекла.

– Они смогут нас услышать только через переговорную трубку, – пояснил Меррит. – Это дает ощущение уединенности.

– Кому? – резко спросила я.

– И нам, и пассажирам на заднем сиденье. Кстати, давно хотел вас кое о чем спросить, мисс Сент-Джон, и сейчас, по-моему, подходящий случай. Ой, погодите минутку, они просят трогаться.

К моему облегчению, оказалось, что Меррит и правда отлично водит, так что вскоре мы уже плавно выехали за ворота.

– Я тут озаботился своей карьерой и потолковал на эту тему с мистером Маклеодом, – снова заговорил наш лакей. – Он готов заняться моим обучением, и я подумал, что переход на службу в Стэплфорд-Холл сулит уйму преимуществ.

– Уйму? – усмехнулась я. – Правда?

Меррит трогательно покраснел.

– Хотя лорд Стэплфорд будет рад видеть меня на должности старшего лакея, я, конечно же, не могу просто так бросить вас с мистером Бертрамом в сложных обстоятельствах…

– Ох, Меррит, тебе нужно обсуждать это не со мной, – грустно сказала я. – Столько всего произошло…

– Но если наш хозяин женится, возможно, ему все-таки понадобится дворецкий? – гнул свое Меррит. – И я надеюсь, вы не станете возражать против еще одной служанки в штате?

– Ты имеешь в виду… Но вы ведь с ней только что познакомились!

– При нашем с вами образе жизни, мисс Сент-Джон, нельзя упускать ни единой счастливой возможности. Мы во всем зависим от воли наших господ, поэтому должны не зевать и все успевать.

– Это мистер Маклеод так говорит?

– Ай, – кивнул Меррит. – И как по мне, он совершенно прав. Только почему-то сам своим советом не пользуется. Мэри говорит, все юные девицы из прислуги от него без ума, так что возможностей у него хоть отбавляй.

– Это уж точно.

– Я сказал что-то обидное, мисс Сент-Джон?

– Нет, но мы проехали слишком близко к тому дереву. Думаю, тебе лучше сосредоточиться на дороге.

– Вы ведь замолвите словечко за Мэри, да, мэм? Поговорите с хозяином?

– Разумеется, – буркнула я. – Мэри – моя лучшая подруга, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы ей помочь. Однако я еще не решила, считать ли тебя хорошей партией для нее.

После этих слов Меррит погрузился в молчание. И только тут я поняла, что никто еще не потрудился сказать мне, куда мы едем, а теперь не у кого было спросить.

Видимо, последствия удара головой все еще давали о себе знать, потому что всю дорогу я провела, будто во сне: сидела с открытыми глазами, но в сознании теснились диковинные образы. На лорда Стэплфорда вероломно напали его же собственные усы, и он яростно оборонялся за столом на званом ужине, ерзая рядом со своим покойным отцом и покойным кузеном Жоржем; оба мертвеца при этом были в сорочках с расстегнутыми воротничками и умоляли открыть все окна, чтобы ветерок их остудил хоть немножко, перед тем как они вернутся обратно в пекло. Жорж между делом осведомился, не видела ли я его запасные парадные панталоны. Вдалеке мелькнуло лицо миссис Уилсон, но она тут же провалилась в горлышко гигантской бутылки и забилась внутри о стекло, как муха-великанша. Миссис Дейтон извлекала из печи одно мясное блюдо за другим для Рори, а тот кидал и кидал их под ноги; я хотела было вмешаться, но мне тут же заявили, что упавшее на пол мясо – к свадьбе, такая, мол, примета. Все это происходило под исполинскими облаками в форме глаз. Одна пара была голубая и блестящая, другая – тусклая и неопределенного оттенка, но я знала, что эти глаза принадлежат мистеру Фицрою, который выполнил свое грозное обещание присматривать за Стэплфордами. В том полусне я чувствовала: мистер Фицрой только и ждет, когда дом обрушится им на голову, потому что хочет забрать все бесхозное оружие. Я увлеченно объясняла Рори, как пройти по коромыслу и не упасть на пол вслед за мясом, но тут до меня донеслись голоса.

– Эфимия! – звал мистер Бертрам.

– Мисс Сент-Джон! – вторил ему Меррит.

– О, Бертрам, прекрати уже, девица просто спит. Идем в гостиницу, я замерзла, – перебила обоих Беатрис Уилтон.

Мир вокруг постепенно обретал резкость и объем. На улице толпа прохожих шумела и галдела, высились огромные здания, а в воздухе пахло сажей. Мы были в Лондоне. Я дрожала от холода и не чувствовала рук и ног. Ко всему прочему, голова у меня раскалывалась, и пришлось сделать титаническое усилие, чтобы окончательно вернуться к действительности.

– Кажется, мне нужно прилечь, – выговорила я дрожащими губами.

– Конечно, – засуетился мистер Бертрам, помогая мне выбраться из автомобиля.

– Вообще-то это меня ты должен отвести в гостиницу, а не служанку! – раздраженно бросила мисс Уилтон.

– Мерриту нужно отогнать автомобиль на стоянку, – тихо сказал ей мистер Бертрам.

– Это не оправдание!

Мы сделали несколько осторожных шажков – мне пришлось собрать все силы и сосредоточиться на каждом движении. Без поддержки мистера Бертрама я бы наверняка упала.

– Скажу портье, что она наша дальняя родственница, которая сопровождает тебя в качестве компаньонки, – шепнул мой хозяин мисс Уилтон.

– Бертрам, нельзя так бессовестно лгать людям.

– Беатрис, Эфимия еще не оправилась от сотрясения мозга, а ты со своим репортерским рвением вытащила ее из постели. Она здесь по твоей милости.

– Эта девица притворяется, да еще получает удовольствие оттого, что ты вокруг нее хлопочешь.

Я висела на руке мистера Бертрама, навалившись на него всем телом, и не участвовала в этом разговоре. В конце концов он дотащил меня до номера. Меня не отправили на половину для прислуги – портье, судя по всему, верно оценил и мое положение, и неодобрение мисс Уилтон, однако имел любезность сделать вид, что ничего не понял. В итоге я оказалась в небольшой комнате, предназначенной для бедных родственниц богатых господ, но даже по сравнению с моей спальней в «Белых садах» это были настоящие хоромы. Мистер Бертрам сказал, что распорядился доставить ужин в номер, и выразил надежду, что к утру мне станет лучше.

– А если ты вдруг почувствуешь себя хуже, обязательно вызови гостиничного врача, – добавил он. – Я попрошу Би заглянуть к тебе перед сном, проверить, все ли у тебя в порядке. Сам я наведаться к тебе не смогу, потому что… – он неуклюже переступил с ноги на ногу, – это будет нарушением приличий… А Беатрис искренне беспокоится о твоем самочувствии.

– Спасибо, – сказала я, мечтая лишь об од-ном – чтобы он поскорее ушел и оставил меня одну греться у растопленного камина.

– Она из тех, кто плохо переносит длительные поездки…

– Понятно.

– Она вовсе не хотела тебя обидеть… Я уверен, когда ты узнаешь ее поближе…

– Я бы предпочла лечь поспать, сэр.

– Конечно, конечно. На случай, если тебе что-нибудь понадобится, я дал указания портье… э-э… снабжать тебя всем необходимым. О счете, пожалуйста, не беспокойся. Я чувствую себя виноватым из-за того, что привез тебя сюда, когда ты еще очень слаба. Видимо, я не вполне верно понял доктора Симпсона. Беатрис заверила меня, что поговорила с ним – ей ведь проще, вы обе девушки, – и, по его словам, ты уже вполне оправилась для путешествия.

Мне стало ясно, что заставить мистера Бертрама немедленно покинуть мой номер может лишь какое-то сильнодействующее средство, поэтому я решительно уселась на кровать и принялась развязывать шнурки на своих сапожках. Мистера Бертрама как ветром сдуло.

Сытный ужин и крепкий сон подготовили меня к встрече со своими спутниками за завтраком. Я надеялась, что завтрак мне тоже подадут в номер, но явился служитель гостиницы и сообщил, что меня ждут внизу. В голове немного прояснилось, и я уже представляла себе, какое лицо будет у Би Уилтон при известии, что ей придется сидеть за одним столом со мной.

Когда я подошла к столику в ресторане гостиницы, она как раз читала познавательную лекцию мистеру Бертраму и повела себя единственным возможным для истинной леди способом – проигнорировала меня, ибо ничего иного истинная леди, обнаружившая, что ей предстоит завтракать в компании экономки своего возможного жениха, сделать не могла.

– Практика лечения душевнобольных появилась в девяностые годы восемнадцатого века, – говорила Беатрис, – и во многом основывается на квакерских идеях . Это чрезвычайно увлекательная тема. Ты же слышал о квакерах?

– Ну разумеется, – пробормотал мистер Бертрам, не сводя глаз с яйца, сваренного «в мешочек». Он еще не разбил скорлупу и заметно нервничал, как человек, не уверенный в том, что ему удастся справиться с жидким желтком под взором леди, на которую необходимо произвести впечатление.

На его месте я бы заказала омлет и теперь, глядя на мучения хозяина, так и сделала, окликнув проходившего мимо официанта. Тот кивнул, но при этом хмыкнул себе под нос, тем самым любезно дав понять, что понимает мое положение за этим столом. Би в благодарность одарила его лучезарной улыбкой.

– Лечение состоит в том, что душевнобольным пациентам предлагается выполнять несложные задания, делать самые простые, обыденные вещи, чтобы со временем они могли вернуться в общество и найти там свое место.

Бертрам срезал верхушку яйца таким размашистым движением, что она отлетела на скатерть.

– Ох черт! Ты хочешь сказать, что этих людей выпускают из сумасшедших домов?

Би мелодично рассмеялась:

– Только не тех, кто принадлежит к знатным семьям. Они самые опасные для общества. Интересно, почему?

Я воздержалась от ответа, хотя могла бы пролить свет на этот вопрос.

– Выпускают простых людей, Бертрам. Простые люди, вернув себе рассудок, могут быть полезными. Некоторые дома умалишенных даже продают плоды их труда.

– И кто-то это покупает? – спросил мистер Бертрам, героически пытаясь делать вид, что непричастен к устроенному на столе безобразию, и одновременно подзывая официанта.

Беатрис пожала плечами:

– Понятия не имею. Мне лишь известно, что долгое время в дома умалишенных не допускали посетителей. Однако теперь все меняется. Ты читал труды доктора Фрейда? Идеи у него странные, но весьма занятные.

Бертрам побледнел:

– Беатрис, это неподобающее чтение для женщины!

– Совершенно согласна, – спокойно отозвалась мисс Уилтон, откусив от тоста. – Но я читала Фрейда не как женщина, а как журналистка. Не знаю, практикующий ли он алиенист. Из его сочинений следует, что он считает всех нас без исключения душевнобольными, а не сосредоточен на изучении истинных безумцев. Впрочем, я могла что-то неправильно понять.

– Что такое алиенизм? – осмелилась я спросить.

– Определение меры вменяемости или невменяемости преступников, – ответила Беатрис с ледяной улыбкой. Она сделала знак официанту, тот отозвался с первого раза, и беспорядок, устроенный на столе мистером Бертрамом, был немедленно устранен.

Последовала неловкая пауза.

– Не хочешь ли ты сказать, что всех преступников нужно считать безумными? – в конце концов нарушил молчание мистер Бертрам.

Беатрис снова рассмеялась:

– Ну конечно, дорогой. Чтобы совершить преступление, необходимо быть безумным. Верноподданные империи гордятся ее законами и блюдут их неукоснительно.

– Это если они сыты и довольны жизнью, – пробормотала я.

Беатрис сверкнула на меня глазами, и я поспешно укрылась за кофейной чашкой, но все-таки успела заметить по лицу мистера Бертрама, что он шокирован.

– Ты что, не согласен, Берти? – полюбопытствовала мисс Уилтон.

– Я об этом никогда не думал в таком ключе. – Он нервно промокнул рот салфеткой, покосившись на меня – ждал, что я вступлю в разговор, но не дождался и продолжил сам: – Тот дом умалишенных, куда мы сегодня отправимся, как-то связан с Фрейдом или с алиенистами?

– Возможно, там работают алиенисты, но меня интересует совсем другое – что понимает под безумием само общество. Я имею в виду, что вердикт может вынести врач, но, по сути, мы сами решаем, кого хотим изолировать. Ты наверняка догадываешься, о чем я толкую, Бертрам. Время от времени даже в самых знатных семействах случается нечто, выходящее за рамки общественных норм, и гораздо проще отправить источник беспокойства в какой-нибудь приют, подальше от чужих глаз и ушей, иначе, сам понимаешь, пойдут слухи и пересуды. В каком-то смысле родственники таким образом защищают и себя, и своих безумцев.

Я звякнула кофейной чашкой о блюдце, перехватила заговорщический взгляд Беатрис, но мистер Бертрам выглядел совершенно растерянным, будто не понимая, о чем речь.

– В таком старинном аристократическом роду, как твой, наверняка были подобные случаи, – продолжала Беатрис.

– Наш род не такой уж старинный, – сказал Бертрам.

– Но очень влиятельный. Особенно сейчас, когда на нас в любую минуту могут напасть зло-вредные немцы.

Бертрам закашлялся, затем расправил плечи:

– По-моему, о намерении начать войну еще никто не объявлял.

– О, дорогой мой, кто же объявляет о таких вещах? Все просто берут и нападают. Впрочем, если бы ты прочитал ту книгу, о которой я говорила, ты бы все об этом знал. Там каждое слово – правда.

– Я не читаю беллетристику, – отрезал Бертрам. – И не вхож в круг политиков. Моя семья не имеет никакого отношения к международным дрязгам.

Передо мной на столе остывал завтрак, а я была слишком увлечена их беседой. Не знаю, был ли увлечен мистер Бертрам – скорее, он начинал испытывать опасения. Но потом Беатрис сказала то, что выдало – по крайней мере в моих глазах – ее полную неосведомленность о чем-либо:

– Когда работаешь в газетном деле, чего только не наслушаешься.

– О да, конечно, – сказал мистер Бертрам. – Так когда у нас встреча с мистером Фрейдом?

– Дорогой, ну что ты, мы не увидимся с Фрейдом. Мы едем в чудесное современное заведение для умалишенных, где не держат преступников. А потом я напишу более чем пристойную заметку о том, как общество заботится о тех, кому повезло чуть меньше, чем нам с тобой.

Спустя некоторое время мы с мистером Бертрамом стояли у входа в гостиницу и ждали Беатрис, которая пошла надевать шляпку. Поскольку стояли мы там уже минут двадцать, я могла лишь предположить, что шляпка имела замысловатое устройство.

– Однако это может оказаться занятным, – вдруг сказал мистер Бертрам. – Если Беатрис права насчет отношения общества к безумию. Можно будет расспросить алиениста, как определить меру умопомешательства.

Я вздохнула:

– По-моему, люди совершают преступления по самым заурядным причинам: любовь, зависть, жадность, голод, стремление к власти или даже праведный гнев перед лицом несправедливости.

Бертрам кивнул:

– Согласен. Но мысль о том, что специалист может просто указать пальцем на безумца, очень даже обнадеживает, ты не находишь? Тогда дело моего покойного отца…

– Тссс! – прошипела я, потому что на ступеньках крыльца показалась Беатрис.

– Ах вот ты где, Эфимия! Ты что, не слышала, как я сказала, что иду надевать шляпку? Ты, похоже, не в курсе своих обязанностей.

Бертрам подхватил ее под ручку и увлек к стоянке экипажей.

– Эфимия – твоя компаньонка, а не служанка, – напомнил он, когда мы все уселись и карета тронулась в путь.

– Но мне говорили, что она нанялась в Стэплфорд-Холл как служанка Риченды. – Беатрис понизила голос. – И что, вы предпочитаете не распространяться о ее прошлом. Разве нет?

Я вспыхнула от возмущения и неловкости. Мне хватило ума понять, что любые возражения и оправдания с моей стороны вызовут слишком много вопросов, на которые я не намерена отвечать, поэтому ограничилась тем, что дала волю своему воображению: представила себе, как от души пну ее в этом тесном экипаже, если она позволит еще одно подобное высказывание в мой адрес.

– Нет, – лаконично ответил ей мистер Бертрам.

– Нет? – подняла бровь Беатрис.

– Нет, – отрезал он.

– О, какое облегчение! – заулыбалась мисс Уилтон. – Когда я услышала, что ты предложил ей место экономки…

Бертрам сердито засопел, и Беатрис похлопала его по руке:

– Просто мне не нравятся все женщины, с которыми ты общаешься. К тому же я журналистка, поэтому привыкла задавать вопросы, которые никто задать не осмеливается.

– Похоже, знакомство с тобой – дело опасное, – сказал Бертрам.

– Безусловно. Мои знакомые трепещут, но моим друзьям нечего бояться.

Я тем временем поражалась, насколько хитроумную игру затеяла эта женщина. Она уже намекнула, что внебрачный ребенок миссис Уилсон может находиться в доме умалишенных – неужели сейчас хочет дать понять мистеру Бертраму, что его ухаживания оградят семейство Стэплфорд от огласки? При этом я не сомневалась, что она выбрала не того мужчину – Бертрам явно не догадывался, о чем она толкует.

Экипаж загромыхал, останавливаясь, и мы дружно высадились. Бертрам взглянул на карманные часы.

– Не опоздали? – спросил он.

– О, дорогой, ты думаешь, я договорилась о встрече, дав им шанс подготовиться? – С этими словами мисс Уилтон устремилась по мощеной дорожке к большому белому зданию.

Мы с мистером Бертрамом некоторое время с ужасом смотрели ей вслед.