III
Санкт-Петербург
30 декабря 2017 года
20:15
Таксист оказался разговорчивым.
– А вот в марте выборы будут, – говорил он, всё время поворачивая голову к заднему сиденью, где сидел Хромов. – Слышали про Собчак? Вот это цирк, да? За кого голосовать пойдёте?
И сразу, не дожидаясь ответа:
– А голосовать-то и не за кого! Вот помяните моё слово. Будет опять Путин, Жириновский, кто там ещё… Ну и Собчак, господи, вот цирк с конями… А выберут угадайте кого? Что тут гадать!
Хромов угрюмо кивнул.
За окном пролетали огни вечернего Невского проспекта, украшенного к Новому году жёлтыми гирляндами, дававшие мягкий, теплый свет. В машине играл Корнелюк – «Город, которого нет» из сериала «Бандитский Петербург». Идеально для такой поездки.
– Я на выборы никогда не ходил… Нет нормального кандидата. А нам нужен кандидат от народа! – продолжал таксист. – А где его взять, кандидата от народа? Вы думаете, они все о нас заботятся? Им бы только карманы свои набить за наш с вами – да-да, за наш с вами счёт. И все боятся, что коммунисты придут. Я при коммунистах таксистом не работал! На заводе пахал, нормальная зарплата была… А они же боятся, – он снова повернулся к Хромову, – что придут коммунисты и отберут у них всё!
– Боятся, – вздохнул Хромов.
– А нам нужно страну развивать! Чтобы как в 1913 году! Знаете, какой тогда рывок экономики был при Николае Втором? А потом Ленин пришёл и за немецкие деньги… – он махнул рукой. – Эх, жили бы сейчас…
Хромов почему-то вспомнил того юношу из больницы, который рассказывал о летающих рыбах, и поймал себя на том, что замечает в речи таксиста те же интонации. Да и степень осмысленности речи примерно такая же.
«Там для меня горит очаг», – пел Корнелюк в динамиках.
– Крым у хохлов отняли! – продолжал таксист. – А жить простому россиянину стало лучше? Вот вам?
– Следите за дорогой, пожалуйста, – сказал Хромов.
Таксист сделал недовольное лицо, но замолчал и стал смотреть на дорогу. Впрочем, надолго замолчать он не смог.
– Вот вы кем работаете? – спросил он через несколько минут, выезжая на Дворцовый мост.
– Я психиатр, – ответил Хромов, глядя в окно.
– А… – сказал водитель и снова замолчал. На этот раз, кажется, надолго.
Хромов обрадовался молчанию таксиста и уткнулся в телефон.
Как раз остались недочитанные фрагменты из записей Поплавского. За ними и можно скоротать остаток поездки – последние пятнадцать минут. Если таксист не будет отвлекать.
«Как много мы сделали!
Мы покорили океан, построив тысячи кораблей, линкоров, боевых дредноутов, мы возвели огромные плавучие города для учёных и торговцев.
Мы покорили небо, подняв в воздух дирижабли и винтокрылы, способные пересечь всю Империю за несколько часов.
Мы покорили земные недра, выкопав тысячи шахт и карьеров, где добывают металлы, мрамор, уголь, самоцветы и горящий газ.
Мы изобрели механических пауков, шагающих по нашим бескрайним просторам. Построили железные дороги, по которым мчатся паровозы.
Мы придумали оружие, испепеляющее врага смертоносными лучами. Создали непобедимую армию, которая смогла подчинить Империи весь обозримый мир.
Мы изобрели приборы, способные передавать мысли прямо в голову на неограниченном расстоянии. Охватили всю Империю сетью радиовышек, чтобы все граждане могли слышать музыку и новости.
Наша культура достигла небывалых высот. Мы построили амфитеатры, чтобы показывать грандиозные световые пьесы. Представьте себе, как это выглядит! Тысячи прожекторов и лучевых установок рисуют в воздухе объёмную сцену – и зрители с замиранием сердца следят за представлением. Вот на сцене сражаются два огромных гладиатора, а вот капитан торгового судна отбивается от пиратов, а вот влюблённые вдыхают воздушное вино на главной площади Города Первого Солнца, держась за руки.
И при этом мы сохранили то, с чем жили тысячелетиями. Мы берегли храмы старых богов, даже когда переставали в них верить. Мы хранили наследие предков в музеях. Мы сохранили стиль нашей архитектуры, строя такие же здания, как и пятьсот, шестьсот, семьсот лет назад. Величественные дворцы с портиками, колоннами и хрустальными шпилями, белоснежные виллы, роскошные амфитеатры – мы сберегли их и думали, что они останутся стоять в веках.
Теперь всего этого нет.
Корабли потоплены, плавучие города разорены.
Разбитые дирижабли лежат в пустыне, и их ржавые остовы заносит пылью.
В заброшенных шахтах свили гнёзда белые черви.
Железные дороги разбиты, и паровозы ржавеют под откосами.
Оружие не спасло нас от нашествия пустынных тварей.
У меня остался только передатчик мыслей – это единственное, что я смогла сохранить от старого мира и унести с собой из города. По ночам, во время редких остановок в пустыне я говорю это, отсылая неизвестно куда – может быть, за пределы нашей планеты, в иные миры, иные галактики – может быть, хотя бы через тысячу лет кто-то сможет услышать это и узнать, что мы когда-то существовали.
До сих пор трудно поверить, что это произошло. Что наш мир погиб».
– А Трамп? Слышали, что Трамп отмочил? – снова заговорил таксист. – Он же совсем больной на голову! Хуже Обамы! Помните, все шутки шутили, думали, что он наш… Ага. Наш, как же. Он же как Жириновский! Совсем без головы. На Северную Корею ещё гонит… А у них же там тоже поехавший сидит, толстый этот… Как его…
– Ким Чен Ын, – машинально ответил Хромов, не скрывая раздражения в голосе.
– О. Точно. Ким Чен Ын. У него ведь тоже ядерная бомба! А мы? Тоже не лыком шиты, да. На Сирию посмотрите. Тут малейшая провокация – и что будет-то, а? Весь мир в труху! Вот посмотришь новости – реально страх иногда берёт. А вдруг и правда возьмут и жахнут? А?
– Могут и жахнуть, – невозмутимо сказал Хромов.
– И что тогда? Будем снова, как обезьяны, палками воевать. Если выживем… Приехали. Вам какую парадную?
– Первую. Можно остановить прямо здесь.
Выйдя из машины, Хромов поднял воротник пальто и решил, что не будет спешить домой, а постоит у парадной и покурит. Достал сигарету, чиркнул зажигалкой, затянулся.
Поплавский никак не выходил из головы.
Всё, всё, ведь можно расслабиться, впереди целых семь выходных. Завтра они с женой и Яной поедут в Волочаевку и проведут там несколько прекрасных дней. В деревянном доме с печкой, на природе, с хрустящим под ногами снегом и прогулками по лесу. Это будет замечательный Новый год.
Выбрось ты эту работу из головы, сказал он себе, резко затягиваясь дымом.
Зачем-то посмотрел в небо. Звёзд не было: только грязно-оранжевая шапка света.
Ему захотелось пригласить Поплавского домой – просто так, как старого друга – усадить на кухню, угостить чаем и говорить, говорить, говорить…
Да ну нахрен.
Совсем уже поехал на работе.
Мёрзли руки.
Докурил сигарету, втоптал окурок в снег, пошёл к парадной.
Таня и Яна смотрели на кухне с выключенным светом кубриковскую «Космическую одиссею». Фильм близился к концу: на экране Дейв неторопливо и сосредоточенно отключал HAL 9000.
«Не надо, Дейв. Пожалуйста, остановись, Дейв. Не надо, Дейв. Я боюсь. Я боюсь, Дейв. Дейв, мой мозг разрушается».
Хромов снял ботинки, повесил пальто и тихими шагами прошёл на кухню. Таня прижала палец к губам и кивнула в сторону Яны, которая сидела на диване, прижав руки к коленкам, и не отрывала взгляд от экрана.
Хромов усмехнулся и сел рядом.
Когда на экране появился висящий в чёрной пустоте Юпитер, Таня поставила фильм на паузу и включила свет.
– Привет, – сказал наконец Хромов.
– Приучаю ребёнка к классике. И немного издеваюсь, – улыбнулась Таня.
– Очень круто! – сказала Яна.
– Серьёзно? – улыбнулся Хромов.
– Да!
– Лучше «Интерстеллара»?
– Намного. Досмотрим? Там же немного осталось.
Таня кивнула.
– Радость моя, – сказала она Хромову. – Достань из холодильника пиво. Себе тоже можешь достать.
Хромов послушно поставил на стол две бутылки и потянулся в ящик стола за открывашкой.
– Мы собрали вещи на завтра? – спросил он.
Таня снова кивнула.
– Кто из нас будет за рулём? – спросила она.
– Ты, конечно. Я боюсь этих машин.
– Мудрый психиатр боится больших стальных чудовищ, ми-ми-ми.
– У твоего мудрого психиатра скоро поедет кукуха, – сказал Хромов, открывая первую бутылку и подавая Тане. – Кстати, дочь, насчёт кукухи и твоего рэпа.
– Да? – Яна с недоумением покосилась на пивную бутылку.
– У меня в палате лежит девушка, которая тоже поехала крышей из-за всей этой движухи. Биполярное расстройство. Как раз сегодня общались. Ей уже лучше, но работы там выше крыши. Так вот, если ты вляпаешься в отношения с рэпером…
– Кажется, я её знаю… – тихо проговорила Яна.
– Тем более. Я в твои годы носил косуху и ходил на концерты «Гражданской Обороны»…
– То есть подожди, – сказала вдруг Таня, отхлёбывая из бутылки. – Хочешь сказать, что когда-то ты не был старым и скучным?
Яна хихикнула в кулак. Хромов сделал дурацкую гримасу и картинно развёл руками.
– Кстати, – продолжила Таня. – Как там твой инопланетянин?
– Он врёт мне, что ему стало лучше. На самом деле, я уверен – он продолжает общаться с этой инопланетной бабой. Хитрый. Умный. Не знаю, как с ним справлюсь… Давай не будем об этом. Досмотрим кино?
– Досмотрим. – Таня выключила свет и снова запустила фильм.
* * *
Когда Таня с Яной улеглись спать, Хромов остался на кухне, заварил чай и сел курить за столом.
Часы показывали половину первого. Уже полчаса как тридцать первое декабря. Сегодня Новый год.
Утром они сядут в машину и поедут в Волочаевку, в маленькую деревню Выборгского района. Там они растопят печку в своём деревянном доме на отшибе, у самого леса, будут весь день готовить еду, а потом встретят праздник вместе. На природе. Без суеты. Без фейерверков. С костром во дворе. С шампанским и поздравлением Путина на экране старенького дачного телевизора. Как в прошлом году. И позапрошлом.
Будет хорошо.
Хромов вздохнул. Выпитая бутылка пива ощутимо дала в голову после тяжёлого дня.
Ему нестерпимо захотелось выпить чего-нибудь покрепче. И ещё. А потом ещё и ещё. Но нельзя. Совсем нельзя. Да и нет здесь ничего покрепче – Таня прекрасно знала о проблеме Хромова, и в доме бывало только пиво.
Разве что завтра будет водка. Но тоже – немного, совсем символически. Какой же Новый год без ледяной водки в запотевшем стакане.
Своих демонов надо держать в узде, сказал себе Хромов. Держать крепкой рукой. И не выпускать. Даже чуть-чуть.
В сентябре из-за разгульных пьянок он чуть не потерял работу и семью. Печальные последствия в виде дыры в семейном бюджете ощущались до сих пор.
Нет, никакого «покрепче» нельзя. Особенно в одиночестве, как он раньше любил.
Разгул, кутёж, бары, кабаки, непонятные знакомства, измены с клубными девками, падкими до взрослых умных дяденек, случайные драки… Стакан за стаканом, бутылка за бутылкой, бар за баром.
Нет. Нельзя.
Сказал себе в октябре – начать новую жизнь, значит, нельзя срываться. Пока что получалось. Пусть получается и дальше.
Он сделал глоток горячего чая, достал телефон и уткнулся в экран.
«В детстве, гуляя по цветущим садам Города Первого Солнца и вдыхая аромат разноцветных газовых фонтанов, я часто думала о том, есть ли в этом мире кто-то, кроме нас. Ведь наверняка на других планетах, в других звёздных мирах и галактиках тоже кто-нибудь живёт. Ведь не может быть такого, чтобы мы были совсем одни!
Сейчас, когда наш мир лежит в руинах, пожираемый отвратительными белыми червями, я думаю об этом всё чаще. Вокруг ночь и пустыня, в нашем лагере горит костёр, а я сижу на камне и думаю.
Есть ли кто-нибудь, кроме нас?
А как они выглядят? Как ходят? Как разговаривают? Какого цвета у них кожа? Какие у них глаза? Сколько у них рук и ног? Может, они умеют летать по воздуху? Может, они дышат под водой, как рыбы?
Верят ли они в богов? Есть ли у них такие же красивые города, как у нас?
А вдруг они научились вылетать за пределы своей планеты? Вдруг они построили огромные дирижабли для полётов в космосе?
Тогда, наверное, когда-нибудь они прилетят и к нам.
Но что будет в нашем мире? Как он будет выглядеть после нас? Я не знаю.
Этот мир захватят пустынники, но не будут же они царствовать вечно? Что будет после них? Может, наша цивилизация сумеет возродиться?
А может быть, вообще будет что-то совсем другое, непостижимое нашему уму, огромное, вечное и страшное?
Скоро рассвет: из-за гор выглянула белая точка Второго Солнца, а край чёрного неба на горизонте окрасился бледно-зелёным.
Все остальные спят. Скоро я разбужу их, мы сядем на механических пауков и отправимся дальше.
Мы идём к Городу Белой Башни. Мы хотим добраться до моря».
Это была последняя запись, которую Поплавский успел оставить в своём дневнике.
Хромов выключил экран и закурил ещё одну сигарету.
К чёрту, к чёрту. Пора выкинуть всё это из головы. Хватит. На хер всё это. На хер Поплавского и его бредни. На хер инопланетян. На хер всех этих психов с рыбами. Надо отдыхать. Уже сегодня Новый год. Волочаевка, дом в деревне, снег, Таня, Яна, шампанское, Путин.
Докурив, Хромов выключил свет на кухне и пошёл спать.
* * *
Море по-прежнему было чёрным, песок – ослепительно белым, а небо – серым, без солнца, луны и звёзд. Молчаливые волны бесшумно набегали на ровный песок и отступали, потом снова набегали и отступали. Не было звуков и запахов, только три цвета – чёрный, белый и серый, и только море, песок и небо.
Трое в серых капюшонах и с зеркальными масками сидели на блестящем диване, обитом чёрной кожей. Они молчали. Волны катились к их ногам.
Вдруг на водной глади появилось светлое пятно. Оно стало приближаться к берегу. Трое в зеркальных масках подняли головы.
Пятно приближалось, оно напоминало человеческую фигуру.
Волны выбросили на берег человека. Он лежал у их ног в позе эмбриона, лысый и абсолютно голый, и на его бледную кожу налипал мокрый песок. Он дрожал.
Первый в зеркальной маске наклонился к человеку и прикоснулся пальцем в перчатке к его затылку.
Человек перевернулся на спину, истошно закричал и забился в истерике, судорожно шлёпая ладонями по песку.
Второй в зеркальной маске наклонился к человеку и прикоснулся пальцем к его лбу.
Человек крепко сжал зубы, выгнул спину, сжал кулаки и затрясся в мелких судорогах, хрипя и мыча. Из губ его пошла пена.
Третий наклонился к человеку и прикоснулся пальцем к его груди.
Человек мгновенно загорелся искристым пламенем и испарился в клубах белого дыма, оставив только мокрый след на песке.
– Это не четвёртый, – сказал тот, что прикоснулся к его груди.
– Да. Это не четвёртый, – сказал тот, что прикоснулся к его лбу.
– Не четвёртый, – сказал тот, что прикоснулся к его затылку.
Они замолчали. Мокрое пятно на песке стало высыхать и вскоре совсем исчезло.
Море по-прежнему ровно и бесшумно набегало волнами на берег.
– Почему четвёртый не приходит? – спросил один из них.
– Не знаю, – сказал другой.
– Может быть, он спит, – ответил третий.
Они помолчали несколько минут, глядя на волны перед собой.
– Тогда его надо разбудить, – сказал первый.
