Глава 29

Ребекка вошла в «Лось и Рог» через темную деревянную дверь. Внутри было тепло и оживленно, а в воздухе витали спиртные пары – настоящий уголок дружелюбного общения вдали от темных и пустынных мерзлых улиц.

В баре работал мужчина лет тридцати, в старомодной белой рубашке с подтяжками и галстуком-бабочкой. Он склонился над старинным кассовым аппаратом. Ребекка прошла к середине длинной стойки, отодвинула высокий табурет и села, оглядываясь вокруг.

За стойкой над рядами бутылок находились выцветшие цветные фотографии со сценами из недавней истории города. Ребекка с легким изумлением обнаружила, что на одной фотографии были изображены ее родители и она сама, совсем крошечная, на каком-то городском празднике. Ее отец был при мундире, а мать в красивом летнем платье, она удерживала маленькую Ребекку на одном колене.

Ее сердце забилось чаще, пока она глядела на фотографию. Какая-то частица ее существа находилась в этом баре, вместе с остальными реликвиями городского прошлого. Несмотря на то, что она пыталась убежать от прошлого и забыть о нем.

Бармен подошел и протянул меню с приложенным списком особых коктейлей.

– Только позовите, – сказал он.

Ребекка взяла меню и повернулась на табурете, чтобы получше рассмотреть помещение. Со своего наблюдательного пункта она могла видеть вход в соседний стейк-хаус «Красный Бык». Громкое клацанье бильярдных шаров, сопровождаемое смехом и одобрительными возгласами, привлекло ее внимание к бильярдному столу в дальнем конце зала. Вокруг стола собралась группа мужчин, расступившихся перед фигуристой амазонкой с ирокезом из обесцвеченных волос. Она была в облегающих джинсах и черных мотоциклетных бутсах. Ребекка увидела, как женщина наклонилась над столом, тщательно прицелилась и нанесла удар. Вокруг снова раздались одобрительные выкрики. Мужчина, стоявший рядом с ней, положил руку ей на копчик и стал что-то шептать на ухо, поглаживая по ягодицам. Женщина откинула голову и рассмеялась.

Но тут, словно почувствовав на себе взгляд, мужчина замер и повернулся. Ребекка моментально узнала его.

В гражданской одежде.

Бак окинул ее долгим взглядом. Люди рядом с ним тоже стали поворачиваться, чтобы посмотреть, что привлекло его внимание. С легкой дрожью Ребекка опознала лысого здоровяка рядом с ним, это был тот байкер, который вошел в круглосуточный магазин при бензоколонке «Петрогаз». Другими игроками были Уэс Стил, Дэйв Бранниган и темноволосый мужчина, которого она не знала. Ребекка кивнула им.

Бак неопределенно отсалютовал ей двумя пальцами, а Уэс поднял пивную бутылку в знак приветствия. Ребекка вспомнила, что ей так и не сообщили, можно ли будет починить отцовский автомобиль. Они вернулись к игре, но мужчины сблизили головы, как будто что-то тихо обсуждали. Наверное, Бак что-то сказал о Бекке, потому что блондинка вызывающе уставилась на нее.

На Ребекку снизошло странное спокойствие. Она чувствовала себя посторонней, намеренно изолированной от стада.

– Могу я что-нибудь принести для вас? – Она вздрогнула, но голос принадлежал бармену. Ребекка повернулась на табурете и увидела, что по-прежнему может наблюдать за компанией у бильярдного стола в зеркале.

Бармен улыбнулся:

– Я не хотел вас испугать. Вы недавно в городе? Или только проездом?

– Вроде как давно жила здесь и теперь вернулась.

Он снова улыбнулся. Ей понравилось его открытое лицо. Неужели она и ее сверстники когда-то выглядели такими молодыми и доброжелательными? Она быстро просмотрела меню, вспомнив о голоде.

– Я возьму лосиный бургер и чипсы из сладкого картофеля, – сказала она. – И бокал «Гиннесса».

В честь отца. Он любил «Гиннесс», хотя обычно сопровождал пиво стопкой виски.

– Солли здесь сегодня вечером? – поинтересовалась Ребекка, протягивая бармену меню.

– Да… а вы знаете Солли? – Он вынул из-под крана полный бокал.

Ребекка улыбнулась и сразу почувствовала себя лучше.

– Если вы родом отсюда, то, конечно, знаете Солли. Спасибо, – добавила она, когда он поставил пиво с шапкой пены на пробковый кружок перед ней.

– Солли! – позвал бармен через раздвижную дверцу, ведущую на кухню, когда продиктовал заказ.

Солли вышла за стойку в фартуке с логотипом «Лося и Рога» на линялых джинсах, в рубашке с открытым воротом и кожаном жилете. Джинсы были небрежно запиханы в видавшие виды ковбойские сапоги.

Ребекка испытала резкий толчок полузабытого чувства близости. Солли Мичем осталась такой же, но вместе с тем стала другой. Она была почти на восемь лет старше Ребекки, но годы обошлись с ней суровее, чем Ребекка думала о самой себе. Впрочем, разве так бывает не всегда? Ты ежедневно смотришься в зеркало и со временем замечаешь мелкие перемены. Но если ты кого-то долго не видела и не замечала никаких перемен, то новая встреча может стать потрясением. У Солли были изможденные черты заядлой курильщицы. Ее когда-то густые светлые волосы песочного оттенка выглядели сухими и ломкими и были коротко острижены.

Но улыбка была очень широкой.

– Ну, черт меня побери, – произнесла Солли, вытирая руки о фартук. – Смотрите-ка, кого занесло в мой бар! Бекка Норд! Возвращение блудной дочери.

– О-ох, – протянула Ребекка.

Солли хрипло и дружелюбно рассмеялась.

– Как поживаешь, Сол? – спросила Ребекка. Мать Солли немного сдвинулась на природе, луне и звездах, поэтому назвала свою дочь Саммер Солстайс. Но сколько Ребекка себя помнила, все звали ее Солли.

Солли смерила Ребекку долгим взглядом, отмечая ее рабочую одежду и неряшливый узел на затылке.

– Ха, только посмотри на себя. Девушку можно забрать в город из сельской глуши, но нельзя вытравить из нее фермерский дух, а, Бекка? А я-то думала, что ты теперь похожа на лощеного детектива из большого города. Как там это называется? Охотница за белыми воротничками?

Ребекка фыркнула:

– Коммерческие преступления. Но, думаю, это место каждому может напомнить, откуда он родом.

Улыбка Солли померкла, когда между ними возникла невысказанная причина возвращения Ребекки.

– Мне очень жаль Ноя, Бекка. Нам всем жаль. Будь оно проклято, что все так вышло. Ты в порядке? Собираешься устроить поминальную службу? Потому что мы уже обсуждали это дело между собой, если ты не… – Выражение ее лица изменилось, когда она осознала смысл сказанного. – Я… Господи, мне так жаль. Просто Эш говорил, что ты участвуешь в каком-то громком судебном процессе, который освещается в прессе и по телевидению, что ты являешься важной свидетельницей и, возможно, не сможешь приехать сюда просто из-за формальной обязанности присутствовать на суде. По крайней мере, не сразу.

– Эш сказал тебе об этом?

Солли выглядела так, словно ступила на минное поле.

– Он… Думаю, он интересовался, как идут твои дела. Я хочу сказать, он часто заезжал в гости к Ною, а тот всегда рассказывал, чем ты занимаешься.

Бармен принес еду, и Солли облегченно вздохнула. Но у Ребекки пропал аппетит.

Позади раздался очередной треск сталкивающихся бильярдных шаров, сопровождаемый бурными возгласами. Певица закончила свой номер, и немногочисленные клиенты вежливо захлопали. Она начала очередную композицию из репертуара Кэтрин Ланг.

– Я организую поминальную службу, когда получу тело отца.

– Какие-то проблемы?

– Я просто… стараюсь связать концы с концами.

Солли нахмурилась.

– Отличные фотографии, – заметила Ребекка, откусив кусок гамбургера и глотнув пива. – Тут есть даже я вместе с родителями.

Солли повернулась и посмотрела.

– Да, это со старого парада на Первое июля. – Она кивнула в сторону фотографии. – Просто не верится, насколько ты стала похожа на свою маму.

Эти слова огорошили Ребекку. Полузабытые воспоминания о матери вдруг стеснились в ее голове, обретая новую жизнь. Новые цвета. Она никогда не думала о том, что похожа на свою мать. Это наполнило Ребекку теплом и странным ощущением принадлежности к дому, к этому месту.

– Да, я получила фотографии из музея и городского фотоархива. Это была идея Льюиса. Реконструкция на историческую тему. А еще здесь есть старая киноафиша «Охоты на бешеного» по книге Коула Мадона. Это был памятный вечер. Майрон зашел за пивом и лосиными бургерами, но принес с собой DVD и экземпляры книги на подпись. Мы все смотрели фильм на большом экране прямо здесь, в баре. – Солли встретилась взглядом с Ребеккой. – Майрон даже пригласил твоего отца, можешь себе представить? – Солли рассмеялась. – Прошло не более получаса, как между ними началась перебранка. На это стоило бы посмотреть, если бы сохранилась запись.

Ребекка невольно улыбнулась.

– Как поживает Льюис? – спросила она, имея в виду мужа Солли. – По-прежнему все время занят мотелем или немного отошел от дел?

Льюис управлял мотелем «Карибу-Лодж» в интересах своего отца, а Солстайс Саммер Хобсон работала официанткой в «Красном Быке», когда Ребекка оканчивала среднюю школу. В то время Льюис Мичем считался чертовски хорошей добычей для покладистой Солли, которая выросла вместе со своей разведенной матерью в обшарпанной квартирке в Девилс-Батт. В роду Мичемов были потомственные скотоводы с огромными стадами, которым привалило богатство еще в XIX веке, когда предок Мичема нашел золото на Хорсфлай-Ривер. Отец Льюиса Мичема когда-то владел половиной всех деловых заведений на Мейн-стрит и построил «Карибу-Лодж». Расчетливый и чрезвычайно прижимистый, даже когда речь шла о его собственных детях, он в конце концов передал свои дела Льюису и его младшему брату Микки, а вскоре ушел в мир иной.

– О да, мы оба занимаемся делом. Только посмотри на меня! – Солли опустила руки, демонстрируя свой фартук, и издала хриплый смешок. Ребекка заметила пачку сигарет в кармане фартука. – Льюис оставил дела на ранчо на попечении Микки, но все, так или иначе, идет в семью. Что, твой бургер невкусный?

– Нет, просто я не очень голодна, – Ребекка подцепила листик жареной картошки. Пиво ударило в голову, наложившись на пустой желудок и долгую бессонницу… а также на горе, стресс, чувство вины и собственной неполноценности. Внезапно почувствовав слабую тошноту, Ребекка отодвинула тарелку.

– Расскажи о моем отце, Сол. Бак сказал, что он был здесь утром в день своей смерти.

Солли потянулась за тряпкой и вытерла пятнышко, замеченное на стойке.

– Да. Когда Ной приезжал в город, то всегда останавливался здесь. В тот день он ждал у двери, когда мы откроемся.

– Полагаю, это было необычно?

Тыльной стороной ладони Солли убрала прядь волос, упавшую на лоб, и рассеянно кивнула нескольким посетителям, которые пришли с мороза и потирали руки, стараясь согреться.

– Типа того. – Она помедлила. – Почему бы нам не сесть в той кабинке? Там будет потише. Хэнк, принеси мне кофе, ладно?

Ребекка взяла свое пиво вместе с тарелкой, и они перешли в маленькую кабинку, отгороженную деревянной стенкой. Перед Солли поставили большую кружку кофе, и она отхлебывала оттуда, пока Ребекка задавала вопросы.

– Ты говорила с ним в тот день?

– Да, конечно. Я производила опись в баре. Он сидел за стойкой и смотрел телевизор. Мы немного поболтали.

– Он говорил, зачем приехал в город тем утром?

– Он сказал, что рано утром ездил в Кэш-Крик встретиться с кем-то насчет старого закрытого дела, которое он взялся расследовать. Но не сказал, с кем именно. Или что это было за дело… но ходили слухи, будто он расследует давнее исчезновение Уитни Ганьон и Тревора Бьючемпа, поэтому у меня сложилось впечатление, что он встречался с женщиной. Боюсь, он был уже под мухой. Тот человек, с которым он хотел встретиться, накануне попал в ужасную катастрофу. То ли обледенелая трасса, то ли еще что. Автомобиль упал в реку с берега каньона.

У Ребекки зачастило сердце.

– Она выжила? Что сказал мой отец?

– Судя по всему, скончалась на месте. Дорожная авария без свидетелей. Правда, в очень плохом месте. Ной не знал о ее гибели, пока не приехал туда. Так что он вернулся и пришел сюда, наверное, чтобы успокоить нервы, а потом слишком глубоко залез в бутылку, как с ним обычно бывало.

Кровь горячо пульсировала в жилах Ребекки. Она вспомнила слова Дикси, произнесенные в морге.

«Кроме того, Ной публично заявлял о разочаровании в жизни… В пабе «Лось и Рог». Не менее трех раз за последние несколько месяцев. Это выяснилось в ходе полицейского опроса. По словам бывших начальников и друзей, он утверждал, что считает себя полным неудачником в качестве полицейского и отца».

– Он выглядел угнетенным или подавленным?

– Наоборот. Он казался… нервным и возбужденным. Или это было похмелье, потому что он немного успокоился после пары стаканчиков. – Солли помолчала. – Он был хорошим человеком, Бекка. Просто очень много пил, а это бьет по мозгам, понимаешь? У него всегда была куча безумных теорий и забот, и он казался одержимым старыми делами, которые, пожалуй, с самого начала не стоили выеденного яйца.

Ребекка нахмурилась, вглядываясь в лицо Солли и напряженно размышляя. С кем хотел встретиться отец в Кэш-Крик и какое отношение это имело к его расследованию? И почему он был вынужден уехать так рано для разговора с этим человеком? За этими вопросами скрывалось нечто темное и глубокое.

«Он был в моем домике и забрал кое-какие бумаги из моего досье… Позавчера вечером кто-то следовал за мной в темноте до самого дома».

Была ли гибель этого человека перед визитом ее отца обычной случайностью? Или чем-то более зловещим?

– Значит, ты рассказала Баку об этом свидетеле из Кэш-Крик? – спросила Ребекка.

– Да, конечно. – Солли отпила кофе. – Но, повторяю, твой отец часто нес чепуху о своих проектах. Со временем у него появилась мания преследования, и он беспокоился из-за любой мелочи. А в тот день он уже около полудня был пьян в стельку. Люди в городе поговаривали, что мы должны были предвидеть такой конец. Да, мы ожидали чего-то в этом роде. Мне просто жаль, что я лично ничего не сделала для него. Но погляди на половину мужиков, которые приходят сюда. Я продаю им выпивку. Их жизнь вращается вокруг этого простого удовольствия. Что я могла ему сказать? «Эй, старина, соберись с силами и перестань тратить деньги в этом месте?»

– С кем еще он разговаривал в «Лосе и Роге» в то утро?

– Ну, я не помню всех, кто приходил или уходил. Он обращался к каждому, кто подходил к стойке бара.

– Выходит, все знали, что он хочет раскрыть тайну исчезновения Уитни и Тревора?

– Очень многие. Он конкретно расспрашивал меня об Уитни, потому что она работала здесь по выходным на полставки. В то самое лето, пока не уехала из города.

– То есть он задавал конкретные вопросы?

Солли скорчила недовольную гримасу и задумалась.

– Например, помню ли я, как часто она встречалась с Тревором до отъезда. – Последовала еще одна пауза. – Или видела ли я ее с другим парнем. Его особенно интересовало, видела ли я ее с Эшем.

Ребекка сделала медленный вдох и кивнула.

– Что-нибудь еще?

– Например, выглядела ли Уитни чем-то обеспокоенной или встревоженной. Он как будто хотел составить картину ее жизни в том году. Он спрашивал, говорила ли она о своем намерении уехать в Лос-Анджелес, и не возникало ли у меня подозрения, что в ее жизни происходит что-то плохое.

– Какой-нибудь из твоих ответов вызвал у него особенный интерес?

Солли тихо фыркнула:

– Двадцать лет – это долгий срок, и я сказала ему об этом. В том году мне особенно запомнилось, что Уитни на какое-то время отправилась на одну из экскурсий с лагерем для проблемной молодежи, которые организовывал доктор Миллер.

Ребекка снова нахмурилась:

– Не помню такого.

– Тем не менее так оно и было. Ах да: еще я рассказала ему, что Уитни видели вместе с Эшем в баре для байкеров в «Девилс-Батт» за несколько месяцев до ее отъезда с Тревором.

– Да, – тихо ответила Ребекка. Ей было хорошо известно об этом.

Судя по всему, в расследовании ее отца был один явный подозреваемый. Эш. Но нашел ли отец какие-то улики или доказательства? Это донимало Ребекку.

– Еще я сообщила Ною, что Уитни сама начала болтать о предстоящей поездке в Лос-Анджелес. Она сказала, что теперь у нее наконец-то есть деньги для этого. Но я не думала, что она сделает это вместе с Тревором.

– Деньги? Что ты имеешь в виду?

Солли пожала плечами:

– Говорю же, Бекка, это было очень давно. Мы с Льюисом тогда только поженились, и моя голова была забита планами о постройке нового дома. Я не обращала особого внимания на болтовню официанток насчет их ухажеров и намерений. Но все же у меня сложилось впечатление, будто у нее завелись неплохие деньги.

– Сколько?

– Не знаю, но довольно прилично.

– Наличные деньги?

– Правда не знаю. Это могли быть деньги Тревора. Он работал по контрактам на севере и на нефтеносных песках. Там можно было крупно заработать. Кроме того, Тревор занимался мелкой торговлей легких наркотиков, стимуляторов и тому подобных вещей. Со своей стороны, могу лишь сказать, что в один прекрасный день она ушла и больше не вернулась на работу. Потом мы услышали, что она оставила записку своей матери, а Тревор сказал друзьям, что уезжает из города.

– Каким друзьям?

– Боже мой, это было двадцать лет назад! Понятия не имею.

Пока Солли говорила, Ребекка увидела группу из нескольких человек, пришедших пообедать в соседнем ресторане. Она узнала Дикси. Та была вместе со своим мужем, доктором Бобом Маккракеном, который выглядел гораздо старше, чем помнила Ребекка. Дикси заметила ее и помахала рукой. Ребекка кивнула, ощущая позабытую клаустрофобию, возникающую от жизни в маленьком городке. Здесь все знали друг друга и сплетничали друг о друге, что вызывало чувство, похожее на удушье.

Солли посмотрела через плечо и увидела, что привлекло внимание подруги.

– Ох, мне пора. У Маккракенов намечается большая праздничная вечеринка в честь дня рождения, и мы подготовили специальное меню, которое мне нужно проверить. Ты знаешь, что в прошлом году его выбрали мэром? Слава богу, Клейтон Форбс вовремя исчез со сцены. Перед Рождеством его арестовали по обвинению в мошенничестве. Дело еще не дошло до суда, но с тех пор его не видели в городе.

Солли нетерпеливо заерзала на месте.

Внимание Ребекки по-прежнему было сосредоточено на группе посетителей стейк-хауса «Красный Бык». Она вспомнила, что в детстве, когда Боб Маккракен был их семейным врачом, она недолюбливала его, сама не зная почему.

– Маккракен сохранил свою семейную врачебную практику после того, как стал мэром?

– Он сократил свою клиентуру до нескольких пациентов. Его бывшей практикой занимается новый врач и специалисты, которые приезжают время от времени. Прошли те времена, когда он лечил всех и каждого.

Солли как будто собралась встать, но помедлила.

– Ты ведь не считаешь, что Ной… покончил с собой?

Внезапная тревога заставила Ребекку снова обратить внимание на Солли.

– Почему ты так говоришь?

– Из-за твоих вопросов. По городу поползли слухи. – Она кивнула в сторону компании, собравшейся за бильярдом; те как раз собирались уходить. – А еще эти ребята. Уэс сказал, что он отбуксировал автомобиль Ноя для ремонта и что ты осмотрела место пожара и заклеила дверь сарая. По словам Браннигана, ты приехала на ранчо Броукен-Бар и расспрашивала о свидетелях пожара.

По спине Ребекки пробежал холодок страха. Меньше всего ей хотелось выставить ту девочку на всеобщее обозрение или подвергнуть ее опасности. Нужно было срочно что-то предпринять, а главное – быть более осторожной.

Она смотрела, как Бак уходит из бара вместе со своими друзьями. Солли поднялась на ноги.

– Ты в порядке? Может, я попрошу Хэнка принести что-нибудь еще?

– Пожалуйста, Солли, еще один вопрос. Это не займет много времени. Ты знаешь, что мой отец связался с женщиной?

– С Торой Баттерсби? Ну да. Вот она – в дальнем конце бара, сидит с Доном Бартоном и Джерри Фиббсом.

Ребекка посмотрела туда. Женщина около семидесяти пила вино с двумя мужчинами того же возраста. По телевизору перед ними шла трансляция хоккейного матча. Они разразились одобрительными возгласами, когда игрок забил шайбу в ворота.

– Это Тора?

Солли скорчила гримаску.

– Хорошему пьянице нужен хороший собутыльник, – тихо сказала она. – Тора была собутыльницей Ноя.