Глава 28

Ребекка обсушивала волосы полотенцем, стоя в купальном халате перед окном своей комнаты в мотеле. Стекла покрылись морозными узорами, и новые кристаллы нарастали на старые прямо у нее на глазах. Нечто похожее разрасталось и в груди, пока она смотрела на темную центральную улицу.

Новое снаряжение, приобретенное в универсаме, было разложено на кровати. Она не ожидала найти ничего особенно модного в магазине, который стоял на этом перекрестке, сколько она себя помнила. Так и оказалось. Но купленного хватит с лихвой: термобелье, шарф-труба, варежки, перчатки, теплые носки, фланелевые рубашки, шапка, пуховик и зимние ботинки. Сейчас ей были нужны теплота и функциональность.

Ребекка повесила полотенце на спинку стула, включила обогреватель и стала срезать этикетки с новой одежды.

Она натянула теплые шерстяные носки серого цвета с красной полоской наверху, за которыми последовали кархартские брюки с утепленной подкладкой, довольно жесткие и неуклюжие. На верхнюю половину комплекта термобелья с длинными рукавами Ребекка надела фланелевую рубашку. Досушив волосы феном, она сложила грязные вещи в мешок, предназначенный для прачечной мотеля. Двигаясь по комнате, Ребекка уловила свое отражение в зеркале и остановилась посмотреть еще раз. На нее смотрела старая Бекка – отголосок того ребенка, которым она когда-то была. Никакого макияжа. Фермерская одежда, предназначенная для работы под открытым небом. Это потрясло ее. Ощущая внезапное одиночество, как будто недавнее прошлое осталось позади, Ребекка потянулась к телефону и набрала номер Лэнса.

Звук его голоса должен вернуть ее к реальности.

Пока в трубке раздавались гудки, Ребекка повернулась к окну. Она слегка улыбнулась, когда представила Лэнса в безупречно обставленной квартире, с юридическими бумагами, разложенными на столе и на кофейном столике.

– Ребекка?

Его голос был едва слышен из-за шума: Лэнс находился в каком-то многолюдном общественном месте. Он заговорил громче:

– Эй, Ребекка, подожди минутку. Здесь слишком шумно; я найду место, где можно будет поговорить.

Она ждала, а он пошел искать более тихое место. На заднем плане она услышала отчетливый женский голос, обращавшийся к Лэнсу. Она знала, кто это. Хизер Уайтхолл, младший партнер в его юридической фирме.

– Прошу прощения. – Он вернулся к разговору. – Здесь у нас небольшое торжество; сегодня фирма выиграла дело.

За его спиной снова раздался женский голос.

Ребекка услышала, как Лэнс тихо ответил «я сейчас вернусь», вероятно прикрыв ладонью микрофон. Она испытала странное ощущение ускользающей перспективы, как будто ее связь с другим концом страны истончилась до нити, готовой лопнуть.

– Это была Хизер? – спросила Ребекка.

Лэнс немного замешкался, но пауза все равно была слишком долгой. Тогда Ребекка все поняла, как может понять только женщина, слишком долго игнорировавшая тревожные признаки.

– Да, мы все здесь собрались, – жизнерадостно отозвался он. – Но мне интересно, как продвигаются твои дела? Как ты там, держишься? Когда вернешься? Дата поминальной службы уже назначена?

Ребекка почувствовала, как замыкается в себе. Мир ее отца, пейзажи юности и ее собственные противоречивые чувства по этому поводу – все это не имело отношения к Лэнсу и к показным проявлениям его интереса. Ее прежняя часть, прежняя Бекка находилась здесь, в «Карибу-Лодж». Ее место здесь. Она должна была самостоятельно искупить вину перед отцом.

– Еще не знаю. Есть некоторые осложнения.

– Например?

– Я… мне просто нужно кое в чем разобраться. Его смерть была не слишком очевидной.

Лэнс уловил перемену в ее настроении.

– Хочешь, я приеду к тебе, Ребекка? Тебе нужно…

– Нет, – ответила Ребекка, сама удивившись неожиданной убежденности, прозвучавшей в ее голосе. – У меня все в порядке, правда.

Она снова услышала голос Хизер на заднем плане. Знакомое ощущение измены было похоже на холодный камень в животе.

– Я позвоню, когда у меня будут новости и даты, – бодро сказала Ребекка. – Поздравляю с выигранным делом.

– Ребекка…

Она повесила трубку, оцепеневшая и отчужденная. Какой-то момент смотрела на свое искаженное отражение в заиндевевшем оконном стекле. На улице стало еще темнее. Может быть, как и на душе.

Ее непостоянный любовник Лэнс спал с другой женщиной. Ребекке не следовало удивляться этому. Он предлагал ей замужество, но она не торопилась с ответом. А теперь отношения, о которых ей следовало бережно заботиться, безнадежно зачахли, и Лэнс начал зондировать почву в другом месте и обращаться к другим со своим желанием близости. Ребекке снова жестко продемонстрировали, что без внимания и заботливости, без настоящей любви любые отношения разрушаются. Они увядают и умирают.

Ребекка провела рукой по волосам. Что в ней было плохого? Как она дошла до этого? До неспособности полностью довериться другому человеку?

Но где-то глубоко внутри она уже знала ответ.

Что-то надломилось в ней тем жарким летом много лет назад. Вероятно, это случилось даже раньше, когда ее мать покинула этот мир. Когда Ребекке было двенадцать лет. С тех пор она поклялась, что станет неуязвимой для такой душевной боли. И это было глупое решение. Другие люди тоже теряли родителей в раннем возрасте и оказывались преданными молодыми любовницами, которые при этом были их лучшими подругами. Но они как-то смогли справиться с этим.

Ребекка посмотрела на часы. Она проголодалась и надеялась на то, что при достаточном везении найдет Солли Мичем на ее посту в баре.

Ребекка уложила волосы в небрежный и все еще слегка влажный узел и надела новые ботинки. Перед уходом из номера она рассовала по карманам куртки бумажник, телефон и ключ-карту. Спустившись вниз, Ребекка направилась в сторону шума, доносившегося из бара «Лось и Рог».

Теперь она не могла повернуть назад; оставалось только пройти весь путь до конца. Она решит эту загадку. Она похоронит своего отца так, чтобы он мог гордиться прожитой жизнью. И одна из путеводных нитей может находиться в баре, где выпивал ее отец в то утро, когда позвонил ей, а вечером умер с ружейным стволом во рту.