Не безрассудно ли учить детей искусствам, посылать их для этого в училище, ничего не жалеть для этого, а о воспитании их в учении и наставлении Господнем (Еф. 6, 4) не заботиться? Сами же мы первые и пожинаем плоды такого воспитания детей своих, видя их дерзкими, невоздержными, непослушными, развратными. Не будем же поступать таким образом и послушаем увещания блаженного Павла — станем воспитывать их в учении и наставлении Господнем, подадим им пример, заставим их с раннего возраста упражняться в чтении Писаний.

Увы! Я постоянно говорю это, только, мне думается, понапрасну. Но при всем том я не перестану исполнять свой долг.

Доколе же мы будем оставаться плотскими? Доколе будем пресмыкаться по земле? Все у нас должно быть второстепенным по сравнению с заботой о детях и с тем, чтобы воспитывать их в учении и наставлении Господнем. Кто прежде всего научится быть любомудрым, тот через это приобретет богатство, превосходящее всякое богатство, и величайшую славу. Не так полезно образовать сына, преподавая ему искусство и внешнее знание, посредством которых он станет приобретать деньги, как научить его искусству презирать деньги.

Если хочешь сделать его богатым, поступай таким образом. Богат не тот, кто нуждается в большом имуществе и владеет многим, а тот, кто ни в чем не имеет нужды. Это внушай твоему сыну, этому учи его: в этом — величайшее богатство. Не заботься о том, чтобы сделать его известным по внешней учености и доставить ему славу, но старайся, чтобы научить его презирать славу настоящей жизни — от этого он будет славнее и знаменитее. Это возможно сделать и богатому, и бедному; этому научаются не от учителей и не при пособии наук, а из Божественных Писаний.

Не заботься, чтобы сын твой здесь пожил долго, но чтобы там удостоился жизни безпредельной и нескончаемой. Давай ему великое, а не малое. Внимай словам Павла: Воспитывайте их в учении и наставлении Господнем. Не ритором старайся сделать его, но научи его любомудрствовать. Если он не будет ритором, отсюда не произойдет еще никакого вреда, а при отсутствии любомудрия самое обильное риторство не принесет никакой пользы. Нужно благоповедение, а не остроумие, нравственность, а не сила речи, дела, а не слова — вот что доставляет Царство, дарует действительные блага. Не язык изощряй, но душу очищай. Говорю это не с тем, чтобы запретить образование, но чтобы не привязывались к нему исключительно.

Не думай, будто одним монахам нужны наставления от Писаний: весьма многие из этих наставлений потребны и для тех детей, которые должны вступить в эту (мирскую) жизнь. Как при снаряжении корабля нужен бывает кормчий и полное число пловцов не тому, кто всегда стоит на пристани, но тому, кто постоянно занимается мореходством, точно то же должно сказать и относительно монаха и мирского человека. Первый, как бы находясь на необуреваемой пристани, проводит жизнь беззаботную и огражденную от всякого волнения, а последний постоянно обуревается и плывет среди моря, сражаясь со множеством треволнений. Хотя бы он сам (мирской человек) и не имел нужды в наставлении, но ему оно может быть нужно, чтобы, если случится, он был в состоянии заградить уста других.

Поэтому, кто чем большим пользуется почетом в настоящей жизни, тем более нужно для него такое образование. Вращается ли кто в царском дворце, — там много эллинов, философов, людей, надутых временной славой, — здесь точно место, наполненное страдающими водянкой. Таков именно царский двор. Там все напыщены и надуты, а кто нет, те стараются сделаться такими. Каково же, подумай, если сын твой, вступив туда, входит, как самый лучший врач, с инструментами, которые в состоянии укротить надменность каждого, подходит к каждому и разговаривает, врачует больное тело, прикладывает лекарство из Писаний, расточает любомудрые речи!

И если тебе угодно, знай, что он с таким образованием и в свете будет самым приятным человеком. Все станут уважать его за такие речи, когда увидят, что он не вспыльчив и не домогается власти; впрочем, он получит власть и не домогаясь ее и у царя будет в большом почете. Ведь такому нельзя укрыться: здоровый среди множества здоровых может остаться незамеченным, но если между множеством больных найдется один здоровый, то слух о нем скоро достигнет ушей царских и ему будет поручено начальство над многими народами. Зная это, воспитывайте их в учении и наставлении Господнем.

А если кто-нибудь беден? Пусть останется бедным. Что он не будет находиться при дворе, этим он нисколько не будет ниже того, кто служит при дворе, — напротив, может сделаться предметом удивления и скоро получить власть, какую ему угодно, а не ту, какая достается по назначению. Если эллины — люди, стоящие не более трех оболов, циники, принявши такую же, стоящую не более трех оболов, философию (подлинно такова эллинская философия!), или вернее, не самую философию, а только ее имя, облекшись в мантию и отрастив волосы, посрамляют многих, то не к большему ли способен истинный философ? Если ложная личина, только кажущаяся тень философии так возвышает, то что, когда мы полюбим истинную светлую философию? Не все ли станут уважать ее? Не поручат ли таким философам без всякого опасения и дома, и жен, и детей?

Итак, если столько возвышены истинные любомудры в этом мире, где Владыка не обещал нам никакого блага, — в мире, в котором, по Его словам, мы чужие, то размыслим, какие блага уготованы для них на небесах? Если здесь, где они пришельцы, такая им честь, то какой славой они будут наслаждаться там, где они — граждане? Если здесь, где обещана скорбь, таков им почет, то каково будет успокоение их там, где обещаются действительные почести?

Скажи мне, какие из растений самые лучшие? Не те ли, которые сами в себе содержат силу и ни от дождя, ни от града, ни от стремления ветров, ни от других каких-нибудь подобных причин не терпят вреда, но, стоя открыто и не имея нужды ни в кровле, ни в ограждении, как бы все презирают? Таков истинный философ, таково его богатство! Он ничего не имеет — и все имеет, все имеет — и ничего у него нет. Стена не внутри, а извне, и ограда не от природы, а отвне воздвигается.

Еще, скажи мне также, какое тело бывает особенно крепко? То ли, которое здорово, которое удобно переносит голод, не требует пресыщения, не терпит от стужи, равно как и от жара, — или то, которое не способно переносить всего этого и, кроме того, для своего здоровья нуждается в поварах, ткачах, охотниках и врачах? Подлинно, только истинный философ, который не нуждается ни в чем подобном, есть богач. Поэтому-то блаженный Павел и говорил: Воспитывайте их в учении и наставлении Господнем!

Итак, не во внешних благах ищите ограждения для детей своих: в этом богатство, в этом слава. Когда временная слава и богатство пройдут — а они непостоянны, — то люди, обладавшие ими, бывают подобны безпомощному, поврежденному растению, которое не только не приносило никакой прибыли в прошедшем, но еще производило убыток. Так защита, которая должна была ограждать от стремления ветров, теперь вдруг произвела падение. Значит, богатство скорее вредит, если делает нас неподготовленными к перенесению превратностей жизни.

Итак, образуем детей так, чтобы они могли переносить все, и знали, как должно поступать среди несчастий, — воспитаем их в учении и наставлении Господнем, и нам воздастся великая награда. В самом деле, если люди, делающие изваяния царей и пишущие их портреты, пользуются большим почетом, то мы, которые украшаем образ Царя Небесного (потому что человек есть образ Божий), не будем ли наслаждаться гораздо бо́льшими благами за то, что восстанавливаем Божие подобие? Именно с этим может сравниться добродетель души, когда научим детей быть добрыми, нераздражительными, непамятозлобными, готовыми на благодеяния, человеколюбивыми (что все свойственно Богу) и когда наставим их не дорожить земными благами.

Итак, образовать и упорядочить себя и их — вот наша обязанность. Иначе как мы дерзнем предстать Престолу Христову? Итак, позаботимся о женах, будем особенно предусмотрительны в отношении к детям, домашним и к себе самим, когда же начнем приводить в порядок и себя, и их, то станем молить Бога, чтобы Он помог нам в трудах наших. И Он поможет, когда увидит, что мы об этом стараемся, к этому прилагаем свои заботы; если же мы ничем не заняты, то и Он не подаст нам Своей помощи. Ведь не тогда Бог дарует нам помощь, когда мы спим, но когда и сами мы трудимся. Помощник помогает не праздному, а тому, кто и сам работает. Впрочем, Благой Бог силен Сам Собой совершить дело, чтобы все мы сподобились наследовать обетованные блага благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому с Отцом и Святым Духом слава, держава, честь ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.