Светлый сегодня у нас праздник и торжественнее обыкновенного собрание. Какая же тому причина? Это, я знаю, дело поста еще не наступившего, но ожидаемого. Он нас собрал в отеческий дом, он сегодня привел в материнские объятия и тех, которые доселе были ленивы. Если же пост, только еще ожидаемый, внушил нам столько ревности, то сколько благочестия он произведет в нас, когда явится и наступит! Так и город, ожидая прибытия страшного начальника, отлагает совсем безпечность и выказывает великую рачительность.

Но, услышав о посте, не испугайтесь его, как страшного начальника: он страшен не нам, но демонам. Если кто одержим злым духом, покажи ему лицо поста, и он, сковываемый страхом и удерживаемый как бы какими цепями, станет неподвижнее самых камней, особенно когда увидит в союзе с постом сестру и подругу поста — молитву. Поэтому и Христос говорит: Сей же род изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17, 21).

Если же он так прогоняет неприятелей нашего спасения и так страшен врагам нашей жизни, то надобно его любить и принимать с радостью, а не бояться. Если чего должно бояться, то бояться надобно пьянства и объедения, а не поста. Те, связав у нас сзади руки, предают нас рабами и пленниками жестокому владычеству страстей, как некоему свирепому господину, — а пост, найдя нас в рабстве и в узах, разрешает от уз, избавляет от жестокого владычества и возвращает на прежнюю свободу.

Так, когда пост и воюет против наших врагов, и освобождает нас от рабства, и возвращает на свободу, то какого еще большего надобно тебе доказательства его дружбы к нашему роду? Ведь величайшим доказательством дружбы считается то, когда другие и любят, и ненавидят тех же самых, кого и мы.

Хочешь узнать, какое украшение для людей — пост, какая он оборона и защита? Подумай о блаженном и чудном роде монашествующих. Они, убежав от мирского шума и востекши на вершины гор и построив кельи в тишине пустыни, как в некоей спокойной пристани, взяли себе пост в товарищи и сообщники на всю жизнь. Зато он и сделал их из людей Ангелами, да и не их одних, но кто и в городах соблюдает его — всех возводит он на самую высоту любомудрия. И Моисей, и Илия, столпы ветхозаветных пророков, хотя знамениты и велики были по другим добродетелям и имели великое дерзновение, однако же, когда хотели приступить к Богу и беседовать с Ним, сколько это возможно человеку, прибегали к посту и на его руках возносились к Богу.

Поэтому и Бог, лишь только создал человека, тотчас отдал его на руки посту, ему поручил его спасение, как нежной матери и наилучшему наставнику. От всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него (Быт. 2, 16–17) — это ведь род поста. Если же пост необходим в раю, то гораздо более вне рая: если лекарство полезно прежде раны, то гораздо более после раны, если оружие было нужно нам еще до начала войны с похотями, то гораздо более необходимо споборничество поста по открытии такой брани со стороны похотей и демонов. Если бы Адам послушал этого голоса, то не услышал бы другого: Прах ты, и в прах возвратишься (Быт. 3, 19). Но как не послушал он того голоса, так за это постигли его смерть, и заботы, и горести, и печали, и жизнь тягостнее всякой смерти; за это терния и волчцы, за это труды и болезни и полная скорбей жизнь.

Видел ты, как Бог гневается, когда презирают пост? Узнай же и то, как Он радуется, когда чтут пост. За пренебрежение поста Он наказал преступника смертью — напротив, за уважение к посту избавлял от смерти и, чтобы показать тебе силу поста, дал ему власть уже после произнесения приговора и отправления преступников на казнь брать ведомых на смерть с самой середины пути и возвращать к жизни. И это сделал пост не с двумя, или тремя, или двадцатью человеками, но даже с целым народом.

Тогда как великий и дивный город ниневитян лежал уже на коленах, склонил голову к самой пропасти и готов был принять направленный сверху удар — пост, как некая свыше слетевшая сила, исторг его из самых врат смерти и возвратил к жизни. И вот он (Иона. — Ред.), придя в город, прочел приговор, как царскую грамоту о наказании, и воззвал, говоря: Еще сорок дней, и Ниневия будет разрушена! (Ион. 3, 4). Услышали это ниневитяне и не показали неверия и пренебрежения, но тотчас поспешили к посту, все: мужи, жены, рабы, господа, начальники, подчиненные, дети, старцы, даже и безсловесные не были изъяты из этого общественного подвига; всюду вретища, всюду пепел, всюду плач и вопль.

И сам облеченный диадемой, сойдя с царского престола, разостлал под собой вретище, посыпал пепел и таким образом исхитил город от опасности. Открылось необычайное явление: порфира уступила вретищу! В самом деле, для чего безсильна была порфира, то могло сделать вретище, чего не сделала диадема, то совершил пепел. Видишь, не напрасно сказал я, что бояться надобно не поста, но пьянства и объедения? Пьянство и объедение поколебали и грозили ниспровергнуть город, когда он стоял, а пост поддержал его и тогда, когда он колебался и готов был упасть.

С постом и Даниил, войдя в ров львиный, вышел оттуда так, как будто был там с кроткими овцами. Львы, хоть и кипели яростью и бросали убийственные взгляды, однако же не коснулись лежавшей перед ними трапезы, но отказались от этой пищи, тогда как и сама природа побуждала их (потому что нет ничего лютее этих зверей), и голод (потому что они не ели семь дней), как некий внутренний палач, понуждал их растерзать пророческую утробу.

С постом и три отрока, войдя в вавилонскую печь и долгое время пробыв в огне, вышли из печи с телами светлее самого огня. Но если тот огонь был действительно огонь, как же он не сделал того, что свойственно огню? Если тела отроков были точно тела, как же они не потерпели того, что свойственно телам? Как? Спроси у поста, и он ответит тебе и сам разрешит тебе загадку — это действительно была загадка. Природа тел боролась с природой огня, и победа осталась за телами!

Видел ты чудную борьбу? Видел также и чудную победу? Подивись посту и прими его с распростертыми руками. Если он и помогает в печи, и сохраняет во рве львином, и изгоняет демонов, и изменяет определение Божье, и укрощает неистовство страстей, и возводит нас к свободе, и производит великую тишину в помыслах наших, то не крайне ли было бы безумно убегать и бояться его, когда столько благ в руках у него?

«Он, — говорят, — измождает наше тело до немощи». Но чем более внешний наш человек… тлеет, тем более внутренний со дня на день обновляется (2 Кор. 4, 16). А лучше сказать, если захочешь тщательно исследовать дело, то найдешь, что пост есть мать и здоровья телесного. И если не веришь моим словам, спроси об этом у врачей, и они яснее покажут это. Воздержание они называют матерью здоровья, а о болезнях в ногах, и о болезнях головных, об апоплексии и о рвоте, и о водяной болезни, и о воспалениях и опухолях, и о безчисленном множестве других болезней говорят, что они происходят от лакомства и пресыщения, как от самого нечистого источника нечистые ручьи, пагубные и для здоровья тела, и для целомудрия души.