VIII. Как в период между 1919 и 1939 г. померкла победа

1. Главной проблемой для Франции оставалась угроза ее безопасности. С самого начала существования национального государства она страдала от германских вторжений. В течение последних пятидесяти лет она вновь дважды подвергалась нападениям со стороны Германии. После победоносной войны Франция вполне закономерно ожидала, что будут приняты меры для предотвращения грозящей ей опасности. Но союзники не позволили ей самой принять эти меры и отказались принять их совместно. Францию охватило глубокое и горькое разочарование. Клемансо, кумир страны в 1918 г., в 1920 г. потерпел неудачу на выборах президента республики, проиграв Дешанелю, наследнику знатного республиканского имени, но человеку без личного авторитета. Новый и опасный способ голосования (голосование по мажоритарным спискам) привел в Бурбонский дворец палату «Голубого горизонта», Национальный блок, и вернул агрессивно настроенных нотаблей. Патриотизм благоприятствовал ветеранам войны; страх перед коммунизмом вредил всем левым партиям. Русская революция внушала одновременно большие надежды европейскому пролетариату и серьезные опасения парламентским государствам. Вскоре социалистическая партия раскололась надвое: сторонники близкой революции основали Французскую коммунистическую партию; остальные продолжали поддерживать Объединенную социалистическую партию, глава которой Леон Блюм, писатель и очень талантливый оратор, подчинялся парламентской дисциплине. Профсоюзы рабочих также разделились на ВКТ (Всеобщую конфедерацию труда) социалистической приверженности и УВКТ (Унитарную всеобщую конфедерацию труда) коммунистической ориентации.

Церемония на площади перед Ратушей. У знамени президент Пуанкаре. Фотография. 14 июля 1919 г.

2. Из-за тяжелейшего финансового положения усилились опасения буржуазии. До 1914 г. бюджет постоянно испытывал дефицит, но это не вызывало беспокойства. В 1920 г. военные расходы, пенсии жертвам войны и семьям, потерявшим кормильца, создали огромный долг, который должен был еще увеличиться на 80 млрд – сумму возмещения ущерба пострадавшим от военных действий. Требовалось восстановить весь север и северо-восток Франции. «Германия заплатит!» – заявил министр финансов Клотц. Однако вскоре стало ясно, что заставить Германию платить представляется неразрешимой задачей. Сумма репараций была раздута выше всякой разумной меры по требованию Ллойда Джорджа, который включил в нее и пенсии. Германия, решившая не платить, изображала банкротство и стремилась сама обесценить свою валюту, что освобождало ее от собственного внутреннего долга. В то же самое время она получала от Англии и Соединенных Штатов частные займы, что делало ее финансовое положение, официально катастрофическое, фактически куда более устойчивым, чем положение победившей Франции. Последняя была вынуждена направить бо́льшую часть денег, полученных в качестве репараций, на выплаты своих военных долгов. Изощренный механизм, созданный немецкими финансистами, позволял перекачивать золото в Соединенные Штаты, а затем возвращать его в рейх под видом американских кредитов и переводить во Францию и в другие страны в виде платежей по репарациям, а затем вновь отправлять в Соединенные Штаты как погашение военных долгов. Это превращалось в замкнутый круг, изнурительный и бесполезный для всех заинтересованных сторон, кроме самой Германии, которая искусно присваивала часть этого денежного потока и использовала его для строительства новых городов и военных заводов.

3. Между тем Франции необходимо было найти деньги или объявить о своем банкротстве. В 1920 г. Мильеран, бывший социалист, а теперь надежда консерваторов, сменил тяжелобольного Дешанеля на посту президента республики. В 1922 г. он назначил на пост председателя совета Пуанкаре, одного из своих предшественников, который попытался заставить расплатиться Германию, оккупировав Рур. Это был лучший и даже единственно возможный выход из положения, но он ущемлял интересы великих держав. Против Пуанкаре была организована кампания, и, когда его решительные действия уже начинали приносить плоды, электорат добился отставки Пуанкаре, так же как раньше парламент отклонил кандидатуру Клемансо. После выборов 1924 г. Мильеран, который поддержал кандидатуру Пуанкаре и тем самым занял позицию, несовместимую с традиционным и должностным нейтралитетом президента, был смещен палатой депутатов, которая отказалась вступать в контакт с министрами, выбранными президентом. Как и в 1914 г., власть вновь перешла к радикалам. Президентом республики был избран Думерг; Рур был освобожден; Кайо, отец подоходного налога, стал министром финансов. Он тоже наткнулся на «денежную стену».

4. Подоходный налог, имевший успех в Англии, во Франции не привел к ожидаемым результатам. Во-первых, потому, что еще со времен королевского правления в традициях страны была тайна ведения дел и всеобщий ужас перед налоговым произволом, тогда как подобные чувства были неизвестны в Англии, где на протяжении веков налог добровольно согласовывался. Во-вторых, так как во Франции капитал распределялся шире, чем в других странах, то любые действия, угрожавшие капиталу, затрагивали большинство избирателей и, следовательно, вызывали политическую реакцию. Поэтому радикальная партия, которую с блеском и очень добросовестно возглавлял тогда Эдуар Эррио, оказалась вынужденной маневрировать между социалистами, союз с которыми, конечно, ее устраивал больше, и умеренными, чья поддержка была ей необходима для успешного получения займов. «Сердце – слева, бумажник – справа», – писал Андре Зигфрид. В 1926 г. кредит страны обрушился из-за недостатка золота, из-за фунта стерлингов, поднявшегося до 225 франков, что вынудило вспомнить о «семейном нотариусе» Пуанкаре. Тот, не изобретая ничего гениального, воспользовался доверием, которое он внушал вкладчикам, и вновь поднял франк до 20 % его предыдущей, довоенной стоимости. Франк стоимостью четыре су – таков был размер огромных потерь, которые понесла Франция за время войны и усиленной утечки капиталов. Эта практика вызывала обоснованное осуждение и делала неэффективными высокие проценты подоходного налога. На выборах 1928 г., благодаря авторитету Пуанкаре, победила умеренная партия. Тардьё, умный и искушенный представитель крупной буржуазии, предполагаемый политический лидер этой палаты, уступил Министерство иностранных дел Бриану, последней надежде миролюбивых и либеральных умов Европы.

Портрет премьер-министра республики Жоржа Клемансо. Фотография Феликса Надара. Конец 1910-х

Раймон Пуанкаре – президент республики. Фотография. 1913

5. Аристид Бриан, одаренный и неторопливый мастер дипломатии и парламентской трибуны, человек, склонный к компромиссу и наделенный интуицией, начиная с 1918 г., искренне стремился к восстановлению реального мира в Европе. Он безраздельно посвятил работе в Лиге Наций свое мастерство и красноречие, но деятельность Женевской организации была подорвана неучастием Соединенных Штатов и уклончивой политикой Великобритании. В 1924 г. Эррио тщетно предлагал разумный протокол, который сделал бы пакт «зубастым»: он потерпел неудачу в борьбе с оппозицией Рамсея Макдональда. Бриан попытался заставить Англию гарантировать Франции ее безопасность другими способами. Используя возникшую личную дружбу с Остином Чемберленом и Штреземаном, он добился заключения Локарнских договоров (1925), по которым Франция, Германия, Польша, Италия и Великобритания предоставляли друг другу взаимные гарантии в случае любой агрессии. Таким образом, Англии пришлось бы защищать Германию в случае нападения Франции. Бриан знал, что такая ситуация никогда не возникнет, но тем самым он сумел вывести Англию из ее послевоенного изоляционизма. В действительности же в тот единственный день, когда Локарнские договоры могли бы оказаться полезными (в марте 1936 г.), ими не воспользовались. Но Бриан приложил все усилия, чтобы использовать этот шанс, как позднее он пытался использовать Европейскую федерацию и пакт Келлога. В тот период, когда пост канцлера занимал довольно умеренный католик Брюнинг, он еще надеялся на прямое сближение с Германией. Но Бриан потерпел неудачу. Его многолетние старания упрочить мир, столь достойные и столь необходимые, не принесли ему признания парламента. Когда в 1931 г. он выставил свою кандидатуру на пост президента республики, то проиграл Полю Думеру. Некоторое время спустя Бриан умер.

Аристид Бриан. Фотография. 1905

Гастон Думерг – президент Французской республики с 1924 по 1931 г. Фотография

6. Внешне во Франции ничто не изменилось. Все институты власти функционировали, казалось, нормально; палата депутатов заседала; избиратели голосовали; учителя преподавали; солдаты занимались строевой и боевой подготовкой; полиция поддерживала порядок. Но во многих умах парламентский строй подвергался серьезной критике. Нападки на институты Третьей республики совершались и слева и справа. Слева Третий интернационал поддерживал тезисы о единственной партии и диктатуре пролетариата. Справа опасный пример итальянского фашизма внушал французским реакционерам преступные надежды. Вновь правые втягивались в гибельную «политику худшего», и различные неуместные и достойные осуждения кампании дискредитировали республиканских государственных деятелей. Они ожесточились еще сильнее, когда всплыло дело Ставиского, куда менее серьезное, чем Панамская афера, но которое вскрыло коррупцию среди некоторых политиков и должностных лиц. Инцидент должен был бы быстро завершиться судебным процессом, но так не случилось. Проблемой занялись парламентские комитеты, и вдруг, как во времена «дела Дрейфуса», Франция оказалась расколотой надвое. В Париже начались спорадические беспорядки, которые быстро переросли в бунт, и 6 февраля 1934 г. Бурбонский дворец в буквальном смысле слова оказался осажденным толпой. Войскам пришлось стрелять. Такого в Париже не случалось со времен Коммуны. Чего хотели эти демонстранты? Они кричали «Долой воров!», но те, кто ими манипулировал, надеялись свергнуть республику. Успехи тоталитарных режимов привлекали многих. Неумелые действия кабинета министров играли заговорщикам на руку. Запрет шекспировского «Кориолана» в театре «Комеди Франсез», «потому что это антидемократическая пьеса», назначение руководителем того же театра шефа сыскной полиции – все вызывало скандал и превращалось в фарс. Но эта комедия привела к жертвам. Неужели, подобно Июльской монархии, окропленной кровью, Третьей республике предстояло рухнуть, превратившись в посмешище?

7. Республику спасли. Сначала социалисты, которые, объявив всеобщую забастовку, показали, что парижские рабочие не отдадут столицу в руки фашистских лиг, а затем обращение президента Лебрена к его предшественнику Гастону Думергу, которого он попросил сформировать кабинет примирения: «правительство национального единства». Думерг отлично себя проявил на посту президента республики. Его простота и тонкость обращения делали его более влиятельным, чем многих его предшественников. Он сформировал «большое министерство» – объединенный республиканский кабинет министров, в который вошли различные политики, от Эдуара Эррио (радикала) до Андре Тардьё (умеренного), включая Шерона и Петена. Левые принимали кандидатуру Думерга, потому что он сам был человек левых взглядов, но каждого искреннего сторонника парламентского правительства неприятно поразило, что президент республики смирился с тем, что министерство, имеющее большинство в обеих палатах, было отправлено в отставку бунтовщиками. В самом начале существования кабинета Думерга произошел новый поворот «в деле Ставиского». Господин Пренс, судебный следователь, который вел это дело, был найден мертвым на железнодорожном пути недалеко от Дижона. Самоубийство или убийство? Левые утверждали, самоубийство, правые – убийство, и снова разгорелись неистовые страсти. Господин Думерг уже давно предполагал, что Франция становится неуправляемой страной. Министерства падают каждые три месяца потому, что исполнительная власть безоружна, говорил он; потому, что право роспуска слишком сложно для применения; потому, что партии чересчур многочисленны и слишком слабо организованы, и, наконец, потому, что депутаты обладали инициативой осуществления расходов. Думерг, желавший внести поправки в конституцию, чтобы приблизить ее к британским обычаям, которые он признавал более правильными, решил созвать с этой целью Национальное собрание. Однако авторитет бывшего президента уже испарился. Он хотел говорить со страной напрямую, по радио, но этот способ, весьма действенный в Америке, еще шокировал французский парламент. Считалось, что это «обращение к народу» Бонапарта. Всем надоело слушать, как Думерг «сам себя называет праведником» (Д.-У. Броган). Правые газеты, прервав перемирие, несправедливо порицали радикалов из министерства, которые в результате вышли в отставку. В ноябре 1934 г. Думерг, подвергавшийся нападкам со всех сторон, вынужден был уйти. Французы оставались непримиренными.

8. Однако эти внутренние разногласия были тем более опасны, что в Европе нарастали сила и агрессивность фашистских государств. Не только Муссолини превратился в абсолютного властителя Италии, но и в Германии в 1933 г. некий смутьян-антисемит, «мистический зверь» Адольф Гитлер пришел к власти и открыто заявлял о намерении создать «великую Германию». За ним следовали молодые фанатики. Библия Гитлера, «Майн кампф», провозглашала, что окончательное уничтожение Франции – это цель, а дружба с Англией – средство. Французские правители не решались реагировать. На каких союзников могли они положиться? В 1933 г. Муссолини предложил заключить пакт четырех великих держав (Великобритания – Франция – Италия – Германия), вариант Локарнских договоров без Польши. Предприятие потерпело неудачу, но обеспокоенная Польша отдалилась от Франции. Как поступит теперь Италия? В 1935 г. Муссолини стал угрожать Эфиопии. Если бы между этими странами, членами Лиги Наций, началась война, то как должна была бы повести себя Франция? По прихоти злой судьбы английское и французское правительства действовали невпопад. Уже на протяжении пятнадцати лет Франция жила в постоянном напряжении, потому что Англия отказывалась участвовать в организации коллективной безопасности; она испытала недовольство, узнав, что Англия в 1935 г. одна подписала новый морской договор с гитлеровской Германией; она была удивлена, когда мощная волна общественного мнения во время событий в Италии и Эфиопии вынудила английское правительство неожиданно высказаться за коллективную безопасность и обращение к санкциям. Вне всякого сомнения, Лига Наций была обязана поддерживать каждого из своих членов, но это стало понятно слишком поздно и только тогда, когда политические последствия толкнули Италию в объятия Германии. До этого момента Европе везло: оба диктатора не любили друг друга. Каждого из них обижала надменность другого. После эфиопских событий они пришли к соглашению и потребовали пересмотра договоров 1919 г. Если до 1914 г. число друзей Франции и их могущество ежегодно возрастали, то к 1936 г. наблюдался постоянный рост числа ее врагов и уменьшение количества ее друзей. Когда в марте 1936 г. Гитлер, вопреки Версальскому договору, решил военизировать левый берег Рейна, Англия, связанная Локарнскими договорами, должна была вместе с Францией выступить с протестом. Но английское общественное мнение, и, странное дело, либеральные и передовые круги в частности, согласилось, что Германия имеет право на равенство (Д.-У. Броган) и что беспокойство Франции о своей безопасности не имеет под собой основания. Во Франции временный кабинет министров, занимавшийся подготовкой выборов, полагал, что не обладает достаточными полномочиями для развязывания войны. С этого дня Германия поняла, что ей позволено не считаться с мнением своих бывших победителей.

Леон Блюм, лидер партии социалистов. Фотография. 1932

9. К несчастью, в этот час смертельной опасности Францию больше занимала внутренняя, а не внешняя политика. Мятеж 6 февраля объединил все левые партии ввиду угрозы прихода фашизма. До этого момента коммунисты и социалисты, социалисты и радикалы яростно враждовали между собой. Между радикалами и коммунистами не существовало никаких единых научных доктрин, но ничто так не объединяет людей, как общий враг. 6 февраля три самые крупные левые партии слились в Народный фронт, который одержал на выборах блестящую победу. Надежда социалистов и их главы Леона Блюма, человека честного, высокообразованного и мужественного, состояла в осуществлении социальной, законной и мирной революции, аналогичной в своей основе и в своих целях американскому «Новому курсу» Рузвельта. Препятствия были многочисленны. Во-первых, победа 1936 г. была победой не социалистов, а победой Народного фронта; в палате депутатов Леон Блюм мог получить большинство только в том случае, если все три партии оставались солидарны. Во-вторых, коммунисты стремились увлечь Леона Блюма дальше и быстрее, чем он сам того хотел. В-третьих, радикалы чинили ему препятствия, и в этом им содействовал сенат, который оставался более умеренным, чем Народный фронт. Блюм предупредил коммунистов, что не имеет никакого намерения становиться Керенским, добавив, что если они сделают его задачу невыполнимой, то отнюдь не Ленин придет ему на смену. Он смог провести несколько полезных реформ, но натолкнулся, как это происходило со всеми левыми правительствами, на «денежную стену». В сентябре 1936 г. пришлось девальвировать франк. Когда правительство запросило свободу действий (то есть право издавать законы в форме декретов), сенат отклонил его просьбу. Старые вояки от радикализма сменили во власти социалистов.

10. С момента ремилитаризации Рейнской области Гитлер знал, что может принимать любые решения. Теперь его военные приготовления происходили открыто. Немецкая авиация по численности сравнялась, а затем и превзошла авиацию союзников. Отдельные голоса, такие как голос Уинстона Черчилля, предупреждали об ужасной опасности. Когда в Испании началась гражданская война, Германия и Италия поддержали фашиствующие элементы и испытали там новые методы ведения войны, в то время как Франция и Англия искали иллюзорного убежища в политике невмешательства. Эта политика, осужденная коммунистами, способствовала развалу Народного фронта. В Великобритании кабинет Чемберлена, несмотря на предупреждения Идена, который к тому времени вышел в отставку, еще надеялся умиротворить Гитлера. Премьер-министр наивно полагал, что если уступить Германии в некоторых вопросах, то она будет готова сотрудничать в поддержании европейского порядка. Гитлер использовал в своих интересах это стремление к миру, которое, как он знал, было столь же горячим и во Франции. По его словам, Германия не стремилась к новым завоеваниям; она лишь хотела защитить своих братьев по крови. Под этим предлогом он аннексировал одну область за другой. Уставшая от сражений Европа смирилась. Перепуганная жертва, оказавшаяся в изоляции, быстро поглощалась. И тотчас правительство рейха выбирало новую добычу на следующий год. Таким образом, в марте 1938 г. немецкие армии вторглись в Австрию, в октябре – в Чехословакию. Вторая операция должна была бы привести к войне, поскольку у Парижа с Прагой был заключен союзнический договор. Но французское правительство пожертвовало всем ради сохранения отношений с Англией, которая отказалась ввязываться в конфликт и привела традиционные объяснения для оправдания своей позиции (невозможность обсуждать всего лишь предположение; необходимость проконсультироваться с доминионами); и в Мюнхене (в сентябре 1938 г.) произошла ампутация Чехословакии. Дипломатия западных держав теряла свой авторитет на востоке. Мюнхенские решения были приняты без согласования с Россией, которую эта дипломатическая ошибка окончательно отдалила. Франция, уже обескровленная войной 1914–1918 гг., истощенная в экономическом и военном отношении, все еще отказывалась видеть неизбежность опасности и тщетность подобных компромиссов. Министров, возвратившихся из Мюнхена, встретили радостными приветствиями, а в Ратуше Чемберлена принимали как миротворца.

11. В марте 1939 г., несмотря на Мюнхенские договоренности, Гитлер захватил и аннексировал всю Чехословакию. Подобное вероломство потрясло Невилла Чемберлена, который, резко изменив свою политику, предложил Польше, следующей намеченной жертве, договор о взаимопомощи. Франция уже была связана с Польшей договором. Новая политика Англии укрепила позиции тех французов, которые, понимая неизбежность войны, постоянно думали о подготовке к ней. Даладье, председатель совета с радикальным большинством, резко отреагировал на череду забастовок с занятием заводских помещений и восстановил авторитет государства. В ответ на выпады Муссолини, который заставлял кричать завербованных демонстрантов: «Ницца! Савойя! Тунис! Корсика!» – Даладье совершил поездку на Корсику и в Тунис, успех которой пролил бальзам на сердца французских патриотов. Но царившее беспокойство оставалось всеобщим. Русско-немецкие соглашения поразили французских и английских министров. Неравенство сил становилось страшной угрозой. Но вслед за желанием получать заверения наступило отчаянное решение, твердая воля покончить с компромиссами, за которыми всегда следует новый шантаж. Франция и Англия сделали все (и даже слишком много) для поддержания мира. Они потерпели неудачу, потому что столкнулись с проявлением дьявольской воли и с бессмысленной гордостью. Когда Германия без объявления войны захватила Польшу, Данциг послужил лишь поводом, а завоевание всей Европы – реальной целью. Вслед за Англией Франция направила Гитлеру ультиматум, и 3 сентября 1939 г. в 17 часов для французов началась Вторая мировая война. За свою долгую историю Франция выдержала много войн, но ни одна из них не была войной идей и принципов. Вопрос состоял в том, чтобы выяснить, что победит в мире: насилие и цинизм или международное право.

Члены Народного фронта – марионетки Советов. Пропагандистский плакат партии республиканцев. Предвыборная кампания 1936 г.

Женщины Франции отстаивают свои права