11. Плаке ищет и находит

Шофера такси, на котором Робинс-2 приехал к причалу в понедельник в 11 часов 15 минут, Плаке нашел без особых трудов по справочнику Манга. Там, в разделе «Такси», как раз был указан его телефонный номер и марка машины. Плаке связался с ним, и в восемь вечера владелец «Пежо-407» подъехал к комиссариату. Он узнал по фотографии своего пассажира и сообщил Плаке, что взял его около универмага «Карфур» у шоссе А-13 на въезде в Манг и ждал минут двадцать, пока тот был на барже. А потом отвез его туда же, где взял. Пассажир говорил по-французски очень чисто, с легким акцентом. По пути он с ним в разговор не вступал.

По номеру мобильного телефона Плаке выяснил в компании «Бюиг телеком», что он был зарегистрирован на имя некоего Мориса Годэ, а вовсе не Робинса. Только во вторник Боле сообщил Плаке, когда тот приехал его навестить в госпитале и расспросить, как он познакомился с Робинсом, что его свел с ним месье Мину, его давний знакомый по пабу Жерара. Покопавшись в своей куртке, Боле нашел записную книжку и выудил оттуда номер Мину.

Мину оказался очень разговорчивым и доброжелательным стариком. Он охал и ахал, узнав от Плаке новость о гибели своего постояльца, которого сразу же опознал по фотографии, а затем – в морге. Он рассказал о Робинсе примерно то же самое, что и Боле. Парень был весьма контактен и явно не походил на человека, который заметал следы. Наоборот – он их оставлял повсюду, словно намеренно. С помощью английской полиции Плаке легко проследил его путь от Лондона до Манга и еще раз в этом убедился. В доме, который снимал Робинс, Плаке с помощью Мину нашел только его небольшой саквояж, в котором не было ничего из ряда вон выходящего, кроме весьма оригинального пистолета системы Walter Red Hawk, калибра 4,5 мм. Он мог стрелять и патронами с газом, и боевыми. В очень удобной кобуре, приспособленной под верхнюю одежду, Плаке нашел две обоймы по восемь патронов в каждой. «Экипировка для профессионалов, – подумал Плаке. – Если бы Робинс взял свой „вальтер“ с собой в тот вечер… Но если все же не взял, значит, он был уверен, что ему ничего не угрожало. Фидо говорил, что его оглушили сзади, а потом дали подышать хлороформом. Чтоб уж наверняка отключить». Забрав свои вещдоки, Плаке отправился в комиссариат, попросив на прощанье Мину позвонить ему, если он что-то вспомнит.

На его запрос о пистолете английские коллеги ответили ему, что он зарегистрирован на МВД Англии, но конкретный владелец его не указан. В справке о Робинсе было сказано, что он закончил биологический факультет в университете г. Норвича по кафедре бактериологии в 1996 году.

Результаты расследования Плаке весьма заинтересовали комиссара. Особенно его вывод о том, что Робинс будто нарочно везде оставлял о себе память.

– У меня лет десять назад был такой случай. Два брата-близнеца специализировались на ограблениях банков. Мы составили робот-портрет, как только их засекли. И пошли по следу. А наш грабитель банков и не прячется, светится во всю. Мы за ним, он подводит нас к самому банку, заходит туда, мы тоже. Смотрим, он берет какую-то банковский формуляр и тихо его заполняет. Ну, думаем, сейчас подойдет к окошу, достанет пистолет и скажет: «Всем лежать, деньги в мешок!». Ну, что обычно говорят в таких случаях. У нас уже пистолеты в карманах на взводе. А он берет свою бумажку, рвет ее, бросает в корзину и выходит из банка. Брать его нет никакого повода. А в это время, пока этот близнец светится, его братец грабит банк в другом конце города. Точно таким же образом они уходили от погони – мы бросались за тем, кто не прятался. А другой в это время уходил с награбленным. В конце концов мы разобрались, в чем дело, но не сразу. Я не исключаю, – сказал Бросс, – что у Робинса тоже был двойник, для которого наш покойник служил прикрытием. Кто он и откуда, я даже не хочу сейчас думать. Но это единственная гипотеза, с помощью которой я могу объяснить явление Робинса № 2 на «Би-Би» за три часа до того, как был обнаружен труп Робинса № 1. Надо начинать искать его по фотографии Робинса. По всей Франции, включая все аэропорты, паромы и поезда через Евротоннель. Тут что-то очень круто замешано.

12. Степан обещает помочь следствию

О том, что единственный в округе грузовик «Рено Мидлайнер», работавший на газе и дизельном топливе, был зарегистрирован на имя Мохового, Бросс узнал от Готье. Комиссар тут же связался с «Мандрагорой». Моховой подтвердил, что такой грузовик у него действительно есть, но неделю назад он отправил на нем груз в Россию и, если господину комиссару угодно, может предоставить ему справку о пересечении им границ по всему маршруту следования.

Когда Бросс сообщил ему об этом, Готье тут же «пробил» номера грузовика Мохового через германо-польскую границу, и ему сообщили, что машина с такими номерами в последние две недели границу с Польшей не пересекала. Готье еще только раздумывал о том, как ему сообщить начальству, что пришло время восстановить наружное наблюдение за «Русским замком», включая виллу «Мандрагора», как ему вновь позвонил Бросс.

– У меня еще один русский след, – сказал он. – Наши эксперты обнаружили отпечатки пальцев коменданта «Русского замка» месье Козырева, – они у нас были в его досье – в вещдоках, взятых на барже Боле. Это – достаточное основание подозревать его в убийстве Робинса. Хотел с тобой посоветоваться – ждать, пока он выйдет в город из замка, и брать его прямо на улице, либо сообщить в посольство и потребовать его выдачи.

– А что там за вещдоки? – спросил Готье.

– Плаке нашел на барже Боле на палубе моток веревки и монтерку. Парень, который управлял баржой, говорит, что это не его вещи, и он не знает, как они попали к нему на борт. Владелец баржи Боле говорит то же самое.

– Странно это. Что у Козырева могло быть общего с этим англичанином? Не исключено, конечно, что он стоял на стреме, пока Робинса допрашивали и пытали. Если так, то тут прямая связь этого убийства с русскими, в том числе с теми, кто служит в их посольстве. Непонятно только какая. Ну, попробуй, потормоши этого русского. У него нет дипломатической неприкосновенности. Можете брать его даже на улице. А в посольство обязательно сообщите, как возьмете, но не сразу.

Для Готье в этой затяжке с информацией для посольства был свой смысл. Если Козырев что-то действительно собой представляет, его начнут срочно разыскивать и выручать. Если нет – пришлют ему своего адвоката в лучшем случае. И то не сразу. Так в ДСТ и выясняли обычно, кто есть кто у русских.

Степана взяли во вторник утром, когда он выехал на своем мопеде на рынок закупать продовольствие для Мохового. Плаке на этот случай пригласил с собой переводчика из комиссариата, и арест Степана прошел без каких-либо осложнений. В комиссариате ему без лишних церемоний объявили, что его задержали по подозрению в совершении убийства гражданина Англии Стивена Робинса. Степан ответил, что никакого Робинса не знает и никого не убивал, но как-то сразу сник и попросил разрешения позвонить по телефону. Мобильник был при нем и, набрав номер, он кому-то сказал: «Меня тут в полицию притащили. Спрашивают что-то про убийство, но я знать ничего не знаю об этом. Хорошо, так и скажу. Пока». Переводчик перевел его слова, и Плаке задал ему всего лишь один вопрос: «Что вы можете сказать о преступлении, в котором вас подозревают?». На это Степан заявил, что впредь отвечать на вопросы будет только в присутствии своего адвоката, и потребовал его немедленно освободить. Бросс велел посадить его в камеру, а сам пошел звонить в русское посольство.

К вечеру в комиссариат к Броссу явился молоденький русский консул в сопровождении высокого грузного грузина, который в посольстве России в Париже работал в должности адвоката.

Бросс со своей стороны вызвал из департаментского суда переводчика русского языка, давно офранцузившегося и, судя по всему, обедневшего потомка когда-то знатных русских дворян г-на Петра Ильича Зубова. Минут пять русские дипломаты побеседовали со Степаном, а затем в их присутствии ему измерили рост, он сдал отпечатки пальцев, слепок с обуви и анализ крови. Со всем этим хозяйством Плаке ушел в комнату экспертов.

Бросс включил видеозапись, еще раз мысленно поблагодарив префекта округа, который помог ему оборудовать комиссариат по последнему слову техники. Он предъявил Степану монтерку и моток веревки, спросил его, знакомы ли ему эти вещи, и попросил объяснить, как они попали на баржу господина Боле. «А почем я знаю? – ответил Степан. – Вы еще мне якорь с этой баржи предъявите!» Бросс ответил, что его отпечатки пальцев нашли не на якоре, а на предъявленных ему предметах, обнаруженных следствием на барже, где в ночь с субботы на воскресенье было совершено убийство гражданина Великобритании господина Стивена Робинса.

Степан сам отвечать не стал. От его имени адвокат сказал, что указанные предметы Степану не принадлежат, но он только что вспомнил, что в субботу обнаружил похожие вещи лежавшими на земле, когда проходил мимо пристани, где стояла баржа Боле. На судне никого не было, и он решил, что лучше забросить эти вещи на борт, чтобы никто не унес. Так, возможно, и появились его отпечатки на них.

Плаке вернулся от экспертов и шепнул что-то на ухо Броссу. Тот предложил ему самому задать вопрос Степану.

– Господин Козырев, – сказал Плаке. – Монтерка, которую вы не признаете за свою, произведена в России, о чем свидетельствуют заводские клейма. Может быть, все-таки она принадлежит вам?

Адвокат запротестовал, сказав, что во Франции продаются русские машины, «Нива», например, и монтерка вполне могла принадлежать кому-то из французов.

– Вам не приходилось бывать на барже Жака Боле, господин Козырев? – спросил Бросс.

Степан с минуту соображал, что ответить, а затем молчаливо обратился за помощью к своим сопровождавшим. Его адвокат посоветовал ему не отвечать на этот вопрос, как не имеющий отношения к вопросу об убийстве.

– Это уже позвольте решать нам, господин адвокат, что имеет отношение к этому убийству, а что нет. Я повторяю свой вопрос, – сказал Бросс.

Адвокат принялся уточнять, о какой барже идет речь, где она стоит, как называется. Но Бросс прервал его:

– Господин Козырев стоял около этой баржи в 12 часов 30 минут в воскресенье с сумкой из магазина «Симпа». Я его там видел своими глазами.

– А, на этой-то барже… – сказал Степан. – Да, бывал. Я у ее хозяина рыбу брал.

– Не помните, когда вы там были в последний раз?

– Давно, – ответил Степан. – Месяца два назад.

– Отпечатки вашей обуви, однако, а также отпечатки ваших пальцев обнаружены в районе рубки баржи господина Боле. И отпечатки свежие. Что вы на это скажете? Предлагаю вам не вводить следствие в заблуждение, что только усугубит вашу вину, и рассказать, что вы знаете об убийстве г-на Робинса.

С этими словами Бросс положил перед Степаном увеличенную фотографию Робинса с паспорта.

– Я не знаю никакого Робинса, – ответил Степан.

– Вглядитесь внимательнее. Не признаете?

Бросс достал еще и фотографию мертвого Робинса, сделанную после его смерти, со следами пыток на лице и выжженной свастикой, и показал ее коменданту.

Степан среагировал на это мгновенно. Обращаясь к консулу-переводчику, которого он, видимо, считал старшим, Степан вдруг вскочил со стула и заорал что есть силы:

– Ну, вы, дипломаты! Что сидите-то? Он мне тут мокрое дело шьет, жмурика какого-то мне, блин, подсовывает, а вы будто воды в рот набрали! Да в гробу я все это видел!

– Успокойтесь, Козырев, сядьте! – тихо, но очень внушительно сказал молоденький консул. В его голосе зазвенел такой металл, что Степан как-то сразу осекся и рухнул на стул.

– Да я чего? Я ничего, – сказал он безнадежно.

– Он хотел сказать, – уточнил адвокат, – что на барже не был, убитого не знает, а отпечатки его пальцев если и оказались на барже, то, очевидно, случайно, во время одной из его встреч с владельцем баржи, у которого он брал рыбу, хотя он этого и не помнит.

– Ну да, я так и хотел сказать, – вылез было Степан, но тут же сник снова под ледяным взглядом консула.

Зубов, который с трудом переводил на французский далеко не всегда доступные ему обороты современного русского языка, искренне наслаждался драматургией этого триалога.

На прощание Бросс сказал, что пока Степана отпускает под подписку о невыезде, но им, видимо, придется еще встречаться не раз вплоть до полного выяснения его роли в печальных событиях, разыгравшихся в Манге. Русские среагировали на это спокойно: «Надо так надо», оставили свои визитные карточки с номером коммутатора посольства России в Париже и ушли вместе со Степаном.