Когда вас вожделеют

См.: Новый Сатирикон, 1917, № 25. С. 2

Беспредел – это беспрепятственный доступ к тебе. К тому, что ты есть. К скарбу, к переворошенным бумагам, к двери, из-за которой идет жилой дух, к тому, что ты нацарапал ручкой. К твоим рукам, к слову, которое ты даже произнести не можешь – опасно. Опасно. Доступ к плечам. К наклоненной голове, доступ к взгляду, коже, ко всему, что есть ты. Ты есть предмет, в обращении других людей, которых знать не знаешь. Ты – предмет рассуждений и действий: зайти, взять, доставить, обеспечить, сверить, закрыть, если так придется, воздействовать. Воздействовать. Как? Как повезет. Хорошо, если ты потом еще будешь существовать.

Красный. Гиппиус.

«Третий обыск, с Божией помощью! Я уже писала, что, если не гаснет вечером электричество – значит обыски в этом районе. В первую ночь, на 5-ое сентября, была, очевидно, проба. На 6-ое, вечером… около 12 часов – шум со двора. Пришли! …Всю ночь ходили по квартирам, всю ночь… (Поразительно, в эту ночь почти все дома громадного района были обысканы. В одну ночь! По всей нашей улице, бесконечно длинной, – часовые). Я сидела до 4-х часов ночи. Потом так устала – что легла, черт с ними, встану. На минуту уснула – явились… – Да вы чего ищите? – Спрашиваю. Новый жандарм заученным тоном ответил: – Денег. Антисоветской литературы. Оружия. Вещей они пока не забирали. Говорят, теперь будет другая серия. Странное чувство стыда, такое жгучее…».

Белый. Шульгин.

«– Грабь награбленное!

Разве не это звучит в словах этого большевизированного Рюриковича, когда он небрежно нагло роняет:

– От благодарного населения.

Они смеются. Чему?

Тому ли, что, быть может, последний отпрыск тысячелетнего русского рода прежде, чем бестрепетно умереть за русский народ, стал вором? Тому ли, что, вытащив из мужицкой скрыни под рыдания Марусек и Гапок этот полушубок, он доказал насупившемуся Грицьку, что паны только потому не крали, что были богаты, а, как обеднели, то сразу узнали дорогу к сундукам, как настоящие “злодни”, – этому смеются? “Смешной” ли моде грабить мужиков, которые “нас ограбили”, – смеются?

Нет, хуже… Они смеются над тем, что это население, ради которого семьи, давшие в свое время Пушкиных, Толстых и Столыпиных, укладывают под пулеметами всех своих сыновей и дочерей в сыпно-тифозных палатах, что это население “благодарно” им…

“Благодарно” – т. е. ненавидит…! Вот над чем смеются. Смеются над горьким крушением своего “белого” дела, над своим собственным падением, над собственной “отвратностью”, смеются – ужасным апашеским смехом, смехом “бывших” принцев, “заделавшихся” разбойниками…

Я видел, как зло стало всеобщим».

Желто-голубой. Короленко.

«Центральная рада и гетманщина… Хватают подозреваемых в большевизме по указанию каких-то мерзавцев-доносчиков, заводят во дворы и расстреливают… Приводят в юнкерское училище, страшно избивают нагайками и потом убивают… Избивать перед казнью могут только истые звери…».

Это и был красно-бело-черный, а, может быть, и зеленый, желтый с голубым беспредел.

Нет, он был мертвенного цвета.

Всё возможно, всё дозволено – над каждой душой, прямо, ровно или по доносу.

Обыск, разлом пространства, уход.

За что вас выселят

Дом, в котором еще родителями пахнут стены? Вечно горящее свое окно? Дом – ракушка? Наши стены – прочны, мы в них – навек, а то, что было – то было когда-то и к нам – никогда, ни за что и, если вы думаете – как, то отвернитесь и идите. Хотя сходить в 1935-й год рекомендуется.

«С 28 февраля по 27 марта 1935 г. в Ленинграде прошла операция по выселению бывших дворян, фабрикантов, царских чиновников, офицеров и т. д.». Доклад наверх: за три дня, с 27 февраля по 1 марта «арестовано 330 человек, из них бывших князей – 21, бывших баронов – 38, бывших графов – 9, бывшей знати (сенаторов – 3, столбовых дворян и т. д.) – 48, бывших генералов – 13, бывших полковников – 26, бывших служащих полиции и жандармерии – 11, бывших банкиров, крупных купцов – 17».

«Всего в ходе этой операции Особым совещанием при НКВД были осуждены к заключению в лагеря, ссылке и высылке 11072 человека».

Не будьте ни банкиром, ни полковником, ни бывшим князем. Будьте никем, станьте недочеловеком, не помнящим родства, а лучше – улиткой. Вашего дома не будет никогда.

А пока свернитесь в клубочек и живите. Вдруг вы и ваши стены, и ваше место не будут никому нужны.

Ваша ценность. Как заложника

См.: Новый Сатирикон, 1917, № 11. С. 2. Рис. В. Лебедева

Вы – годитесь в заложники?

Взяли ли бы вас в своей квартире сто лет назад, летом 1918 года?

Заложник должен быть ценным. «Кем дорожат… Высокопоставленными сановными лицами, крупными помещиками, фабрикантами, выдающимися работниками, учеными, знатными родственниками находящихся при власти у них лиц и т. п.…Из этой среды и следует забирать заложников».

Доктор наук – у него ценность есть? А выдающийся работник – это кто? Чью-то дочку в заложники можно?

Это решит практика. Пока же «взять на учет: а) всё буржуазное население, могущее служить заложниками…».

Взять на учет. Как это мудро. «За какого-нибудь сельского учителя, лесника, мельника или мелкого лавочника, да еще еврея, противник не заступится и ничего не даст».

Конечно, не даст.

В Пензу. «Пензенскому Губисполкому… Необходимо <…> провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города… Предсовнаркома Ленин. 9 августа 1918 г.».

Попы и кулаки, сомнительные.

В Нижний. «В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов <…> навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления… Ваш Ленин. 9 августа 1918 г.».

Девушек – расстрелять и вывезти.

В Саратов. «Предлагаю “заложников” не взять, а назначить поименно по волостям. Цель назначения: именно богачи, как они отвечают за контрибуцию, отвечают жизнью за немедленный сбор и ссыпку излишков хлеба… Ленин. 10 августа 1918 г.». «От селений, лежащих на пути следования отрядов (поднявших восстание – Я.М.) <…>брать заложников, дабы предупредить возможность содействия… Предсовтрудобороны Ленин. 2 августа 1920 г.».

Богачей – назначить. Соседи назначат. Брать – от селений.

В Ливны. «Арестовать заложников из богачей и держать их, пока не будут собраны и ссыпаны <…> все излишки хлеба… Предсовнаркома Ленин. 20 августа 1918 г.».

Богачей – взять.

И, наконец, везде. «Надо усилить взятие заложников с буржуазии и с семей офицеров – ввиду учащения измен… Ваш Ленин. 8 июня 1918 г.».

Жены и дети. Семьи.

Сентябрь 2018 г. «Всем гражданам города Торжка и уезда… За голову и жизнь одного из наших вождей должны слететь сотни голов буржуазии и всех ее приспешников… Чрезвычайная комиссия уведомляет, что ею арестованы и заключены в тюрьму – как заложники – поименованные ниже представители буржуазии и их пособники: правые эсеры и меньшевики. При малейшем контрреволюционном выступлении, направленном против Советов, при всяком покушении на вождей рабочего класса – эти лица Чрезвычайной комиссией будут немедленно расстреляны».

Вот этот список. Директор завода, священник, еще один директор, купец, настоятель мужского монастыря, владелец завода, инженер, офицер, офицер, инженер, офицер, охранник полиции, маклер, правый эсер, купец, спекулянт, правый эсер, купец.

«Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс… Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета с оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть Красного Террора».

«Работающие в Чрезвычайных Комиссиях товарищи – фанатики своего дела. История им минусов не поставит».

Вот и всё.

Вас должны взять. Если вы имеете хоть какую-то ценность. Как предмет, ценный для общества, когда оно мечется и ищет слово.

Взять.