Глава 12

Живин с закрытыми глазами качался в кресле. В кабинете царил полумрак, верхний свет был выключен, тускло горела настольная лампа. Он был спокоен. Все дела сданы помощникам, преступники сидят по камерам, пора идти домой. Но Григорий медлил. Приятная истома грузно и мягко обволокла все его тело, не отпускала, да он и не пытался вырваться из этого состояния полудремы.

Стук в дверь привел его в чувство. В кабинет заглянул Воркутов.

Увидев его, Живин резко поднялся и сказал:

– Алексей, проходи. Чего ты опять приехал?

– Съездил к родным Юли, поговорил, порешал вопросы, и меня потянуло обратно к вам. Душа беспокоится.

– Посиди со мной. Давай поговорим, – сказал Живин и включил чайник.

Когда вода вскипела, он заварил чай прямо в чашках, пододвинул одну из них ближе к Воркутову и сказал:

– Возьми еще и сахар.

Воркутов положил себе несколько кусков рафинада, кивнул в сторону Лапина и Кириллова, отключившихся прямо здесь, в кабинете.

– Ребята давно спят? Уморились, конечно, сердечные.

– Леша, мы всех задержали. Они уже дают показания. У преступников, кроме тех сережек, изъяли цепочку с кулоном. Должны найти и кольцо. Если можешь, объясни мне, почему Юля вдруг выскочила из машины без верхней одежды. Что такое между вами могло случиться? Почему она так поступила и села в машину к посторонним парням?

– Для меня самого это тайна, которую я не могу разгадать. В последнее время мне казалось, что отношения между нами изменились не в лучшую сторону. Она стала холодна ко мне. Когда я ее в последний раз забирал с работы, Юля была под градусом, причем довольно сильно. Никогда такого за ней не наблюдалось. Все шло к тому, что случится несчастье. Если бы мы поехали к ней домой, то ничего не произошло бы. Но она ни с того ни с сего начала капризничать, предъявлять мне претензии, что совсем уже было на нее не похоже, требовала ехать то туда, то сюда. Да и в парикмахерскую ей по большому счету не надо было, разве что немного поправить укладку. А когда Юля выскочила из машины без шубы, для меня это был удар! Все ее выходки говорили мне только об одном: она меня разлюбила и хочет расстаться. Поразительно! Юля каталась со мной по всему городу, но вышла из машины именно в том месте, где сидели эти подонки и словно ждали ее! Если бы на ней была шуба, то убийцы на нее даже внимания не обратили бы. Мало ли женщин вокруг. То обстоятельство, что она была в одном платьице на морозе, подействовало на этих уродов как красная тряпка на быка.

– А любовь между вами была?

– Я же говорил, что Юля – моя первая и, скорее всего, последняя любовь. Тогда, на вечере, увидев ее в первый раз, я влюбился как мальчишка, и это чувство живо до сих пор. Но мне казалось, что она в последнее время ненавидела меня.

– Когда эти уроды силком увозили ее от парикмахерской, она кричала твое имя. Ненавистного ей человека она не звала бы на помощь.

– Так было?!

– Да, она звала тебя.

Воркутов закрыл лицо ладонями и горько, безутешно, навзрыд расплакался.

– Почему я не заметил эту машину?! Я мог спасти Юлю!

Живин встал из-за стола, подошел к Воркутову и положил руку ему на плечо.

– Успокойся. Ничего вернуть уже нельзя. Надо смириться с этим и жить дальше. Раз ты ее так любишь, то живи ради нее.

– Да, ради нее. А ведь получается, что она меня намеренно отталкивала от себя в последнее время, чувствовала свою смерть и не хотела брать меня с собой туда. А я-то, дурак, лез со своей ревностью. Любит – не любит. Прости, милая.

– Успокойся, – повторил Живин и растолкал спящих оперативников: – Орлы, подъем! У меня для вас есть сюрприз. – Он открыл сейф и достал бутылку. – Бренди «Плиска»! – объявил он торжественно. – Давайте отметим Новый год и разбежимся по домам!

– Алексеич, я удивляюсь твоей способности при любых ситуациях иметь заначку! – восхищенно заметил Лапин. – Раньше надо было ее вытаскивать, чтобы отметить праздник по-человечески.

– Раньше я ее доставать не хотел. Дело надо было доделать. Всему свое время.

– Давай. – Лапин быстро собрал со всех столов четыре чашки. – Разливай!

Живин покопался в своей тумбочке, вынул корку засохшего хлеба и первым взял слово:

– Сегодня особенный день. Дорогие мои Самсон и Тимофей, вы даже сами не представляете, что мы сделали за эти два дня! Да, было трудно, да, валились с ног от усталости, но выдержали и завершили дело. Друзья мои, к коим относишься и ты, Алексей, я хотел вас поздравить с праздником, но язык не поворачивается, когда рядом такая трагедия, которая коснулась нас всех. Поэтому я хочу помянуть Юлию, эту молодую и красивую женщину, которая пала от рук гнусных негодяев. Она могла жить, рожать детей, быть заботливой хозяйкой, но судьба распорядилась иначе. Алексей, ты крепись, не поддавайся слабости и, как мы с тобой договорились, живи ради нее. Давайте помянем.

Все молча опустошили свои чашки.

Когда Воркутов вытирал слезы, Живин подумал:

«Откуда они у него? Он же вроде все выплакал?»

Потом слово взял Воркутов:

– Ребята, земной поклон вам за то, что восторжествовала справедливость. Я потерял самое дорогое в жизни, но если бы вы не нашли Юлю, пусть даже и мертвой, а преступники разгуливали бы на свободе, то мне было бы намного хуже, чем сейчас. Все-таки есть у меня чувство удовлетворения от того, что похороним Юлю по-людски и подонки понесут заслуженное наказание. А жить я буду, как говорит Григорий Алексеевич, ради нее.

Когда все за это выпили до дна, в кабинете наступила гробовая тишина.

Прервал ее голос Кириллова:

– Какая-то сопка смерти, а не любви. Все, что там творится, ничего общего не имеет с этим святым словом. Таинство любви происходит при других обстоятельствах и в иных местах, а то, что на сопке, – это животная страсть и плотские утехи.

– Тебе бы в проповедники пойти, – с улыбкой сказал Живин. – В твоих словах есть доля правды, но все же любовь всегда побеждает смерть. Пусть сопка Любви таковой для всех и останется. Вот за это надо поднять тост!

Прошло десять дней.

На планерке у начальника уголовного розыска города личный состав изучал последние приказы и циркуляры МВД. Зачитывал эти документы старый опер-аналитик Шапошников. Среди прочего был и приказ по МВД республики.

Прежде чем его зачитать, Шапошников анонсировал содержание документа:

– А теперь только не падайте со своих стульев. Очень уж любопытный приказ! Итак, слушайте.

«Приказ по Министерству внутренних дел Якутской АССР. За умелые и профессиональные действия при раскрытии особо тяжкого преступления (убийства гражданки Местниковой) наградить денежной премией в размере 120 рублей капитана милиции Дохова Александра Сергеевича».

Далее следовали еще несколько фамилий сотрудников аппарата МВД.

Начальник уголовного розыска удивленно посмотрел на Шапошникова и заявил:

– Почему наших сотрудников нет в приказе министра? Мы же отправляли в МВД представление на трех танкистов.

– Да, отправляли, но они вернули его назад. Отец этого Харина, малолетки-убийцы, пожаловался в прокуратуру республики, что его несовершеннолетнего сына украли наши опера и не поставили родителей в известность. Понаписал всякого. Мол, грубо обошлись с сыном при задержании, допросили без родителей и много-много чего. Так что в прокуратуру их будут таскать вместо поощрения. Идиотизм полнейший! С другой стороны, почему Дохова тогда не таскают? Он же вроде как причастен к раскрытию. Да ну их! – Шапошников махнул рукой и возмущенно сел на свое место.

– Вот те на! – еще больше удивился начальник уголовного розыска. – Этому Харину надо было за сыном смотреть в свое время, чтобы он не убивал людей, а не ходить и жаловаться. Нет, я пойду в прокуратуру и во всем разберусь! А Дохов, конечно, молодец, в своем репер- туаре, всегда за счет других. Какая несправедливость!

– Я хочу пояснить по этому поводу, – сказал Живин, поднявшись. – Нам не нужны никакие поощрения. Работая по этому убийству, мы настолько тесно сошлись с Воркутовым в едином, искреннем порыве найти исчезнувшую девушку, столько узнали из личной жизни их обоих, что они для нас стали как родные. А за помощь родным людям вознаграждения не требуют. Так что все нормально.

В кабинете стало тихо.

Начальник уголовного розыска поерзал в кресле и негромко проговорил:

– Все свободны.