Главный инженер «Звезды Кейз-Ола», полковник Фредди Крайн проснулся в очень плохом настроении. Всю ночь ему снилось что-то призрачное, устрашающее; оно забылось, как только он открыл глаза, но неприятное чувство осталось.

— Проклятые нервы! — пробормотал полковник, вставая с кровати.

Его взгляд скользнул по непритязательной обстановке каюты, наткнулся на портрет Тесси Торн рядом массивной бронзовой чернильницей на столе.

Девушка смотрела на своего бывшего жениха через плечо с победной улыбкой, словно спрашивала: «Ну, что же ты скажешь теперь?»

Фредди опустил взгляд, закурил сигарету. Здесь, в среде с уменьшенной силой тяжести, дым не расплывался, а собирался в большие клубки, которые причудливо колыхались, как призраки.

Полковник подошел к столу, взял в руки портрет. Долго смотрел на него, потом прошептал:

— Тесси, родная моя… Ведь я тебя люблю…

«Ну и что с того?!» — насмешливо спрашивали глаза девушки.

— И ты тоже любишь меня…

Фредди Крайн понимал, что между ним и Тесси Торн было что-то более значительное и глубокое, чем обычный флирт. Но чего-то недоставало в их чувствах. Чего именно? Разве он не был заботливым и нежным? Разве не пытался потакать нелепым женским капризам? Ей этого оказалось мало. Она потребовала, чтоб полковник Крайн нарушил присягу, переметнулся на сторону врагов Монии. А это уже не шутки.

— Ты просто глупенькая девчонка, Тесси… Если декаду назад «Звезда Кейз-Ола» действительно могла быть орудием нападения, то теперь, когда на орбиту вышел искусственный спутник коммунистов, она стала только средством защиты.

Девушка на портрете не желала признавать никаких доказательств, которыми пытался успокоить себя полковник Фредди Крайн. Фотография была достойна своего оригинала.

Фредди вздохнул, повертел в руках портрет и положил его в верхний карман комбинезона, у сердца. Сегодня заканчиваются работы на космодроме, а завтра «Звезду Кейз-Ола» покинет весь персонал. Искусственный спутник перейдет на радиорелейное управление… и пусть тогда с ним случается все, что угодно. Скорее бы уже на Пирейю. Сегодня седьмой день Второго месяца. До свадьбы осталось еще два дня. Может, Тесси все-таки одумается, может, повезет ее уговорить. У нее в голове бродит буйный хмель юности. Но это с годами пройдет. Когда Тесси выйдет замуж и станет матерью, она станет посерьезнее…

Фредди Крайн даже попытался представить себе своего будущего, еще не известного сына, и в груди вдруг разлилась нежность, остро захотелось семейного уюта. Рассеялось плохое настроение. Захотелось жить.

Направляясь в столовую, Фредди Крайн встретил инженера Проута.

Тот, обхватив голову руками, шел как ненормальный.

— Что с вами? — спросил Фредди. Он не любил своего помощника, но невольно преклонялся перед его великолепными знаниями по радиоэлектронике.

— А?.. Ах, да. — Проут вздрогнул, сфокусировал невидящие глаза на Фредди, потер рукой лоб. — Разве вы не знаете?

— Что именно?

— Только что сообщили, что в пятом секторе космодрома вырвало двери. Как раз во время завтрака. Погибло более пятидесяти каторжников.

— Гм, обидно…

— Обидно? — губы Проута скривились в злой улыбке. — А вы знаете, что после окончания монтажа «Звезды» тоже вырвало дверь? Тогда погибло вдвое больше.

— Не хотите ли вы сказать, что…

— Не хочу! Ничего не хочу! — Проут пожал плечами, опустил глаза и пошел дальше.

«К черту все! — раздраженно думал Фредди Крайн, машинально копаясь вилкой в тарелке. — Какое мне дело до каторжников и до вырванных дверей?! Я не командир "Звезды Кейз-Ола", а инженер. Мое дело — машины!»

Он даже не подозревал, что станет командиром искусственного спутника буквально через час.

Каторжники-коммунисты на «Звезде Кейз-Ола» ожидали «несчастного случая» уже давно. Окончание монтажа причальной станции означало приближение того дня, когда прихвостни мистера Кейз-Ола, выполняя его приказ, попытаются уничтожить опасных свидетелей. Для этого вряд ли используют оружие: в межпланетном пространстве значительно быстрее и надежнее убивает температура абсолютного нуля и почти полный вакуум. Достаточно открыть герметичные двери помещения, в котором находятся люди без скафандров, и уже никто из них не спасется.

Каторжники были все время начеку, особенно после предупреждения, которое передала Тесси. Они не снимали скафандров, даже когда надзиратели угрожали карцером. Но, чтобы жить, человек должен есть. А для этого надо снять хотя бы шлем.

«Несчастный случай» произошел именно во время завтрака.

С молчаливого согласия надзирателей, которые опасались бунта обреченных, каторжники ели в две смены. Ожидающие своей очереди шлемов не снимали.

Когда прогремел взрыв, и на месте двери появилась огромная дыра с острыми рваными краями, туда мигом бросились несколько десятков человек. Люди пытались заслонить проем своими телами, чтобы хоть немного задержать воздух, дать возможность другим надеть шлемы. Но все это было бесполезно — спастись не успел никто.

В молчаливой скорби принесли каторжники тела своих боевых друзей, примкнули их швартовыми цепями друг к другу: они вместе прошли трудный путь борьбы, так пусть так и останутся навеки вместе в пустынном межпланетном пространстве.

Пятьдесят три человека. Каждый из них был воплощением мужества и честности, мечтал дожить до светлых дней победы коммунизма на всей планете… И вот теперь они висят страшной лентой посреди длинного узкого тоннеля, а вокруг них причудливой гроздью расположились пятьдесят живых.

Ни движения, ни звука в туннеле, откуда вытек воздух. Только видно при свете тусклых лампочек, как шевелятся губы людей за стеклами шлемов. Голосов в тоннеле не слышно, зато их слышно в скафандрах каторжников, где есть приемники — это звучит, нарастает мощная песня. Коммунисты поют свой партийный гимн.

Прощайте навек, дорогие друзья! Вы были настоящими людьми, и человечество не забудет вас никогда. Может, и мы погибнем в тяжелой борьбе, но партия — бессмертна! Она победит!

Даже надзиратель, который заглядывает в проем бывших дверей, не решается нарушить торжественную скорбь этих минут. И только когда зашевелилась, распалась гроздь людей, в наушниках скафандров каторжников прозвучала команда:

— По одному — выходи!

Никто не пошевелился.

— Сколько раз повторять?! — надзиратель просунулся в отверстие и поднял встроенный в рукав скафандра пистолет. — Марш вперед по одному!

Блеснул и погас прожектор на шлеме каторжника с числом «17» на груди. Видимо, это был какой-то условный знак, потому что из множества людей выплыл один и, оттолкнувшись от стены, медленно двинулся вперед. Он плыл боком, держа правую руку сзади. Но это не привлекло внимания надзирателя. Следом за ним отправился второй.

Надзиратели никогда не подпускали к себе каторжников слишком близко: доведенный до отчаяния человек мог напасть на своего палача. Этот надсмотрщик тоже предусмотрительно посторонился, пропуская каторжника. А тот, проплывая мимо, быстро поднял руку.

Не было слышно выстрела — только блеснула неяркая вспышка, и каторжник, вместо того, чтобы вылететь в проем, ударился о стену туннеля, отброшенный отдачей оружия. Надзиратель вдруг скорчился, схватился пластмассовой рукавицей за грудь. Если бы даже пуля не пробила ему легкие, он все равно погиб бы, потому что воздух быстро устремился из скафандра в межпланетное пространство.

Блеснула вспышка еще одного выстрела — в дверях туннеля, — и в следующее мгновение, подтолкнутый сильной рукой, сюда влетел второй, уже мертвый надзиратель.

Пистолеты Тесси Торн сыграли свою роль. Начальный этап борьбы был выигран.

Собственно, восстание вспыхнуло раньше определенного времени. Мало убить нескольких надзирателей: безоружные, лишенные возможности свободно передвигаться в космическом пространстве каторжники могли надеяться на спасение, если была бы захвачена вся база или хотя бы одна из ракет. А их сейчас на стартовой площадке, к сожалению, не было. Именно их ждал повстанческий комитет, чтобы подать сигнал к восстанию. «Несчастный случай» ускорил дело.

Еще одного надзирателя, обеспокоенного отсутствием своих коллег, и неосторожно заглянувшего в туннель, постигла судьба его предшественников. Теперь у каторжников было уже три ракетных ранца, три радиопередатчика, три больших пистолета, кроме пистолетов Тесси Торн.

Чтобы избежать лишних свидетелей, преступный взрыв был устроен тогда, когда большинство наблюдателей и техников отдыхали. И это способствовало успеху восстания. Караульное помещение, склад оружия и обмундирования повстанцы захватили без единого выстрела. Они мигом переоделись в скафандры для охраны, более комфортные и снаряженные всем необходимым, и сразу же из бессильных стали могучими: теперь они могли свободно передвигаться с помощью ракетных ранцев, обороняться и наступать, поддерживать связь по радио.

Наступление было таким неожиданным и стремительным, что ошеломленные охранники и техники не успели воспользоваться оружием, а герметичные двери кают и переборок в коридорах глушили все звуки борьбы.

Через час все было кончено. Стартовая площадка оказалась в руках коммунистов, а на «Звезде Кейз-Ола», — за каких-то тридцать-сорок миль от космодрома — об этом никто ничего и не знал.

Не подозревал о восстании и командир космической базы генерал Спик. Он возвращался на «Звезду» с Пирейи в прекрасном настроении: за успешное окончание монтажа искусственного спутника он был награжден орденом и солидной денежной премией.

Можно представить удивление и испуг генерала, когда в его ракету, как только она пришвартовалась к космодрому, ворвались вооруженные люди, связали его и куда-то потащили. А еще через несколько минут генерал принимал участие в самом необычном в своей жизни военном «совещании».

Грозный генерал Спик, узнав о положении на базе, решил спасти свою жизнь. Он охотно и подробно отвечал на все вопросы тех, кто час назад были его рабами, а сейчас держали в своих руках его судьбу.

Повстанцев, прежде всего, интересовал вопрос, можно ли захватить «Звезду Кейз-Ола» или хотя бы нанести ей непоправимый вред.

Нет, генерал Спик такой возможности не знает. Даже если использовать его ракету, то захватить охрану «Звезды Кейз-Ола» врасплох не удастся. Достаточно тревожного сигнала — и включатся автоматы защиты каждого сектора. Обстрелять искусственный спутник из мелкокалиберных пушек противометеоритной защиты космодрома? Но это все равно, что бросать камни в танк. У уважаемых господ повстанцев есть только одна возможность: запереть генерала Спика в какой-нибудь из кают космодрома и, воспользовавшись его ракетой, рвануть на Пирейю… Конечно, он, генерал Спик, просил бы не разглашать подробностей этого благородного соглашения…

Генерал был прав: попытка захватить «Звезду Кейз-Ола» была заранее обречена на неудачу. Повстанческий комитет отдал приказ готовиться к вылету. Но крайне перегруженная ракета не смогла бы опуститься на Пирейю, не хватило бы горючего для торможения, поэтому повстанцы решили отправиться в направлении «Звезды Надежды», чтобы попросить убежища у Союза Коммунистических Государств.

Как не умолял, как не выкручивался генерал Спик, но ему все равно пришлось вызывать локационную станцию «Звезды Кейз-Ола» и заявлять, что по поручению Генштаба вылетает в направлении «Звезды Надежды» для выполнения важного задания. Обязанности командира базы генерал Спик временно передает главному инженеру, полковнику Крайну.

Ракета с повстанцами и генералом Спиком на положении заложника спокойно вылетела в сторону «Звезды Надежды».

И только когда радиостанция космодрома замолчала и не отвечала в течение долгого времени, туда было посланы люди, которые узнали о восстании от запертых в каютах инженеров и надсмотрщиков.

— Вы что — с ума сошли?! — инженер Проут резко оттолкнул полковника Фредди Крайна и захлопнул пластмассовую крышку пульта управления ракетной защитой «Звезды Кейз-Ола».

— Прочь! — Фредди выхватил пистолет и наставил его на Проута. — Я — командир базы!

Проут безразлично махнул рукой, сел на стул возле пульта.

— Если вы командир базы — не делайте глупостей! Там — люди. А вы на них — атомную бомбу!

— Там беглецы-каторжники!

— А генерал Спик?

— Генерал, который предал, уже не генерал!

— Согласен. Тогда учтите: ракета с беглецами уже слишком близко от «Звезды Надежды». Вы помните предупреждение коммунистов? — Проут злорадно улыбнулся. — И еще одно: мистер Кейз-Ол собственноручно подписал закон о запрете атомного оружия.

Фредди Крайна передернуло, но он не ответил ничего, и лишь раздраженно вернул пистолет в карман. Действительно, Проут прав. И потому, что этот мрачный тип оказался более рассудительным и выдержанным, неприязнь к нему вдруг превратилась почти в ненависть.

«Проклятые нервы! — думал Крайн, пытаясь оправдаться хотя бы перед самим собой. — Но что же делать, в конце концов?..»

Если бы это случилось хотя бы час назад — можно было бы послать вдогонку беглецам несколько сотен реактивных снарядов-малюток, которые, в итоге, преодолели бы противометеоритную защиту ракеты и уничтожили бы ее. Сейчас это мог сделать только атомный взрыв снаряда-перехватчика.

«Неужели они все-таки убегут?»

Полковник Фредди Крайн не хотел думать о тех неприятностях, которые, несомненно, ожидают его в Генштабе Монии. Это несущественно. Главное — выполнить свой долг.

В новоиспеченном командире базы вдруг проснулся не известный ему до сих пор воинственный дух, горделивое ощущение собственной значимости и ответственности. Как главный инженер «Звезды Кейз-Ола», Фредди Крайн отнесся бы к бегству каторжников довольно равнодушно. Но теперь полковник Крайн был руководителем базы, и предпочитал лучше понести наказание, чем осознать, что командир из него — плохой.

Тесси Торн поняла суть Фредди Крайна еще тогда, когда он сам себя не знал. Его мнимый пацифизм вызывался подсознательным нежеланием быть пешкой в опасной игре. Но достаточно было ему почувствовать себя незаурядной фигурой, чтобы он сразу же покончил с миролюбием.

— Ладно! — Фредди нахмурился, сделал многозначительную паузу. — Инженер Проут, немедленно вылетайте на космодром и готовьте все к полной эвакуации. Я сейчас вызову из Монии ракеты. К сожалению, генерал Спик знал слишком много. Следует покинуть «Звезду Кейз-Ола», чтобы включить полную защиту.

— Слушаюсь, господин полковник! — сказал с насмешливым вызовом Проут. — Разрешите выполнять?

— Выполняйте! — сухо бросил Фредди Крайн.

Это было единственно правильное решение. Если включить полную защиту, к «Звезде Кейз-Ола» не сможет приблизиться ни один предмет. И чем раньше это будет сделано, тем лучше.

По приказу Крайна, эвакуация искусственного спутника началась уже через несколько минут. Небольшими группками надзиратели и инженеры проходили через шлюзовую камеру и, включив ракетные ранцы скафандров, направлялись к причалу космодрома, который сиял на фоне черного неба огнями красных фонарей.

Как и подобало командиру, Фредди Крайн покидал «Звезду Кейз-Ола» последним.

Он еще раз проверил работу электронного мозга и защитных устройств космической станции, заглянул в каждое помещение. Надел скафандр, и через шлюзовую камеру медленно выплыл в межпланетное пространство.

— Ну, прощай, моя «Звезда»!.. — на мгновение ему стало жалко покидать этот огромный тороид. На нем сейчас не светился ни один иллюминатор, только кроваво-красным сияли кольцо и стержень маяка, который указывал направление на космодром. — Прощай, моя «Звезда»! — Фредди Крайн решительно обернулся и, оттолкнувшись от борта искусственного спутника, полетел к ракете, что крепилась к корпусу станции.

Аппарат для передвижения в космосе может иметь какую угодно форму: ведь только наличие сопротивления воздуха заставляет конструкторов наделять самолеты и скоростные автомашины обтекаемыми формами. Ракета, в которой Фредди Крайн должен был лететь к космодрому, походила на корзину для бумаг, проткнутую несколькими рядами труб-ракетниц.

Если бы не эта особенность конструкции и если бы ракета не висела как раз напротив освещенной части Пирейи, Фредди Крайн не заметил бы опасности, что ждала его.

Вдруг его внимание привлекло что-то темное за решетчатой кабиной ракеты.

Едва полковник схватился за ручку пистолета, вмонтированного в рукав скафандра, как из-за ракеты блеснула вспышка, и Крайн почувствовал тупой толчок в грудь.

Видимо, пуля ударила в пластиковый баллон с кислородом, и это спасло Крайна. Он выстрелил в ответ, но, видимо, не попал, потому что из-за ракеты блеснуло снова.

«Это — Проут! — почему-то мелькнула мысль. — Ну, держись!»

Полковник понимал, что искать спасения на «Звезде Кейз-Ола» бесполезно: его противник, имея прикрытие, может метко стрелять по нему; к тому же, он может воспользоваться ракетным ранцем, чтобы броситься в погоню. Надо заманить его в межпланетное пространство.

Включив на полную силу ракетный ранец, Фредди Крайн метнулся в сторону, чтобы укрыться в непроницаемой тьме тени от «Звезды Кейз-Ола». Противник бросился следом.

— Ага, мерзавец, мне только этого и надо!

Но полковник торжествовал слишком рано. Уже через несколько секунд он убедился, что до спасительной темноты добраться не успеет. Итак, скорее обратно, к ракете!

Неудачным был и этот маневр: противнику посчастливилось оттеснить полковника Крайна и от «Звезды Кейз-Ола» и от ракеты. Неизвестный передвигался в межпланетном пространстве, как в собственной комнате: он крутился вокруг Крайна, словно оса. Но стрелял он не метко, поэтому Фредди решил рискнуть — подпустить врага на более близкое расстояние.

Двое людей в межпланетном пространстве мчались навстречу друг другу со скоростью курьерского поезда. Фредди Крайн спокойно и сосредоточенно целился. Вот сейчас… сейчас… Еще секунда…

И вдруг ему в глаза брызнула яркая вспышка света: хитрый противник включил прожектор скафандра. Полковник невольно закрыл глаза. Это и решило его судьбу.

Фредди почувствовал, как его что-то сильно толкнуло; прямо перед собой он увидел злобные глаза инженера Проута.

Он еще заметил, как к рычагу на груди его скафандра метнулась рука… А потом что-то невыносимо жгучее устремилось ему в легкие, залило глаза, врезалось в уши. Это длилось какую-то долю секунды. А потом наступила вечная тишина и покой.

Фредди Крайн не шевелился. Его скафандр был раскрыт, шлем отстегнут. Не шевелился и Проут. Глаза инженера были закрыты, губы сжаты. И вот они болезненно скривились. Проут тряхнул головой, подтянулся ближе. Руками в грубых пластмассовых перчатках начал ощупывать карманы замерзшего. В левом верхнем нашел то, что искал — плоскую радиостанцию, по которой передавались сигналы управления автоматам защиты искусственного спутника.

Проут выдернул радиостанцию. Вместе с ней из кармана вылетела и медленно поплыла фотография Тесси Торн.

Проут взял портрет, долго смотрел на него.

— Ты спрашивала, девочка, женат ли я… Какая ты смешная и милая! Прости, что я убил твоего жениха… А впрочем, какой он тебе жених. Лети в космос, в вечность… — инженер подлетел к ракете, прикрепил к ней фотографию и включил ракетные двигатели. Ракета, набирая скорость, помчалась вперед и вскоре исчезла в темноте.

Проут проводил ее взглядом и направился к «Звезде Кейз-Ола».

Пройдя в рубку управления, он сел к столу, достал лист бумаги, написал: «Прощайте все — знакомые и незнакомые…» Задумался. Потом смял листок: кому и зачем это нужно?.. Встал, прошелся по рубке управления, снова сел, зажав виски руками. У него невыносимо болела голова. Болела так, что глаза вылезали из орбит; хотелось не то что кричать, а выть, биться об стенку, пустить себе пулю в голову, чтобы только прервать муки. Эту боль не могли унять никакие лекарства. Но если бы это было основной проблемой, Проут терпел бы и еще и бога благодарил бы. Самое страшное начиналось позднее, когда, обессиленный, он падал на кровать и зря ждал сна. Секунды растягивались в минуты, минуты — в часы. И так несколько суток! А мысли! Проклятые мысли не давали покоя ни на миг. И одна из них, самая страшная, так и плясала в мозгах: «Сумасшедший! Сумасшедший!»

Нет, это не было болезненное самовнушение: именно так начинали — и заканчивали сумасшествием — трое его старших братьев. Невинные потомки горько расплачивались за грехи своих развратных предков.

Какая злая ирония судьбы: почти все Проуты были не только одаренные, но и талантливые!

Были… Сейчас остался только один, да и тот обречен.

Он сбежал сюда, на «Звезду Кейз-Ола», от девушки, которую безумно любил. Сбежал, чтобы не сделать ее несчастной, чтобы не стала она матерью детей-уродов.

Страдание не ожесточило Проута, наоборот, он поклялся отдать свою жизнь для счастья человечества.

Как и много других, честных людей Монии, он соблазнился на льстивые обещания Братства Сынов Двух Солнц. Его завербовали уже здесь, на «Звезде». Спасение инженера Айта, каторжника БЦ-105, было первым заданием нового члена Братства.

Проут давно задумал уничтожить искусственный спутник Монии, хорошо зная, зачем его строят. Но, к счастью, он вовремя понял истинные намерения Братства и не поделился ни с кем своими планами.

Как временный главный инженер «Звезды» и специалист по радиоэлектронике, Проут в свое время проложил потайные дублирующие линии управления и так их замаскировал, что никто никогда не догадался бы об их существовании. Ну, кому придет в голову, что если на кнопки на пульте, которые включают или выключают вентиляторы, нагреватели и другие бытовые устройства, нажать ОДНОВРЕМЕННО, немедленно произойдет взрыв всех ста двадцати водородных бомб искусственного спутника?!

Проут встал, подошел к пульту. Его рука уже поднялась: нет, надо все-таки написать письмо той, которая, любя его, до сих пор не вышла замуж.

Проут сделал шаг к столу… вдруг у него все поплыло перед глазами. Он не знал, что это — конец, что сердце не выдержало перенапряжения. Ослепленный, оглушенный инженер бросился к пульту, стал лихорадочно нащупывать кнопки…

Но пальцы его уже не слушались. Тело безвольно упало на пол. Еще какое-то мгновение — и инженера Проута не стало.

Не хватило нескольких секунд жизни… И вот плывет в космическом пространстве огромный тороид, заряженный ста двадцатью водородными бомбами. Притаились ракеты, в которых спрятаны электронные мозги. Каждая ракета нацелена на определенный город Союза Коммунистических Государств и только ждет зашифрованный сигнал, чтобы начать свой страшный полет.

…Настали времена, когда судьба миллионов зависит, по воле случая, от секунд жизни одиночек.