Глава шестнадцатая

Я наткнулся на Дину на очередной второстепенной пресс-конференции, где третьестепенные спикеры будоражили воображение общественности рассказами о том, как скоро Украина догонит и перегонит соседей по уровню жизни населения и прочим актуальным параметрам.

– Господи, а тебе-то что тут с утра надо? – изумилась Дина, всплескивая мне навстречу маленькими бледными ладошками.

– Да вот, приперся сдуру, купился на завлекательный анонс, – сказал я правду. – А что за мероприятие тут следующим будет следующим за мероприятие?

Дина достала свой телефон, iPhone последней модели, вгляделась в сохраненные анонсы:

– Следующим будет выступление двух психологов министерства печати Украины на тему «Насилие в компьютерных играх провоцирует насилие в реальности. Почему волна насилия захлестнула планету, включая Украину». Эти попугаи расскажут нам о том, как вредны компьютерные игры. Понимаешь, да? Оказывается, они провоцируют на Украине насилие. И вообще, раньше в мире не было войн, кровопролития и насилия. А как появились компьютерные игры, так и понеслась волна насилия, захлестнувшая нашу мирную планету.

Дина здорово распалилась от злости и стала вдруг очень хорошенькой. На ее вытянутой узкой мордочке появился румянец, обычно серые невзрачные глаза заблестели изумрудными искрами, а губы оказались неожиданно полными и чувственными. Я уже было собрался предложить ей выпить, как у нее зазвонил телефон.

– Да, хорошо, едем, – ответила она по-немецки своему собеседнику. – Ja, wir gehen.

Она поискала глазами оператора:

– Олексий, у тебя минута на сборы, мы уезжаем.

Потом она повернулась ко мне:

– Хочешь, поехали вместе, снимешь цирк. Представители молодежного крыла партии Петра Порошенко будут сейчас ходить по посольствам европейских стран и раздавать подарки. Ну, всякую ересь, типа, лапти взамен айфонов, понимаешь?

– Спасибо тебе, Дина, – искренне поблагодарил ее я, и мы пошли к машине.

Уже в машине, по дороге к первому посольству, спросил ее:

– А почему цирк?

– Да сам все увидишь, – отмахнулась от меня Дина, залипнув на каком-то ярком сайте в телефоне.

Мы приехали на Рейтарскую улицу. Там было что-то вроде посольского квартала, где рядом располагались посольства нескольких европейских стран.

Наш «Форд» встал возле большого бетонного куба с французским флагом на фасаде. Возле закрытых железных ворот уже топтались около десятка нарядных юношей и девушек. Юноши были в строгих деловых костюмах, но под пиджаки нацепили вышитые серенькие сельские рубашки, а девушки – в красно-белых вышиванках, а некоторые даже в особо нарядных красных камзолах без рукавов. Все молодые люди держали в руках корзинки, из которых торчали наружу пластмассовые флажки Украины и Евросоюза, буклеты, блокноты с символикой блока Порошенко и прочий хлам.

Дина потащила Олексия с камерой на беседу с круглолицым бородатым функционером в костюме и плаще, но также в с сельской рубашке ой, поддетой под пиджак. Я не стал мешаться у Дины под ногами, а встал в сторонке и начал снимать общий план.

Тут раскрылись ворота, оттуда выехала машина, притормозила возле группы юношей, и водитель громко поинтересовался по-русски:

– Что тут, черт возьми, происходит?!

Функционер бросился от камеры Олексия к машине со словами:

– Господин посол, господин посол! Позвольте передать вам в знак тесной дружбы…

Он бросил взгляд на своих людей и щелкнул пальцами. Ему тут же поднесли корзинку с пометкой на белой наклейке: «Франция».

Бородатый схватил корзинку, проверил метку и повернулся к машине.

– Что это? – раздалось недовольное из водительского окна.

– Это подарок для господина посла Франции от представителей молодежного крыла партии Петра Порошенко, все было согласовано с вашим помощником, господин посол.

– Я не посол, – несколько равнодушно признался водитель. – Посол сейчас занят. Положите мне на заднее сиденье, я передам.

Бородатый кинулся к задней двери и забился в судорогах, пытаясь открыть ее, с третьего раза это удалось, он поставил корзинку и аккуратно, прямо- таки нежно прикрыл дверь.

Машина тут же рванула с места, обдав всех выхлопом и пылью.

– Даже «спасибо» не сказал, – недоуменно выразила общее мнение одна из девушек в вышиванке, до этого тренировавшая ослепительную улыбку то в пудреницу, то на смартфон.

– Спокойно, Настя, это накладка, бывает, – успокоил ее главный функционер. – Идем к венграм.

К венграм пошли пешком – здание венгерского посольства оказалось через два дома от французов. Там все обошлось еще проще – с крыльца спустился охранник в красивой черной форме, спросил: «Что надо?», молча забрал корзинку, с брезгливым выражением покопался там одной рукой и ушел, хлопнув на прощание дверью.

– Как-то унизительно все это у нас получается…, – послышался знакомый голос все той же патриотичной Насти в красном камзоле. Она уже не улыбалась, а оглядывалась по сторонам, ища поддержки или ответа на вопрос «что происходит?». Ее соратники помалкивали, преданно глядя на босса.

Бородатый функционер повернулся к прессе, представленной, кроме меня и DW, еще парой камер и несколькими фотокорами.

– Господа журналисты, прошу не придавать значения этим досадным инцидентам. Сейчас мы пройдем к итальянскому посольству, там все пройдет по намеченной программе, у вас будет хорошая картинка.

– Кто вы такой, как вас потом представить общественности? – вдруг спросил кто-то из телевизионщиков. До меня донеслись сдержанные смешки. Похоже, наш предводитель не был здесь популярной фигурой.

– Я Евгений Кусик, руководитель молодежного крыла партии «Блок Петра Порошенко».

– Кустик?

– Кусик!

– Кусик?

– Кусик!

Мы снова двинулись дружной колонной – во главе шел Кусик, следом Настя с корзинкой, за ней остальные юные партийцы с дарами в руках, а потом уже пресса. Я шел последним, размышляя о том, до какой степени унижения дойдут сейчас эти затейники, и есть ли она вообще, последняя степень украинского унижения перед Западом.

Мы пришли к итальянскому посольству. Оно оказалось еще ближе, чем венгерское, в соседнем здании. Кусик выстроил своих пионеров напротив крыльца в ровную линию, указал, где встать камерам, после чего торжественным шагом подошел к дверям и позвонил, замерев по стойке «смирно».

Прошла минута, но никто не отозвался. Кусик позвонил снова – с тем же результатом.

Шеренга пионеров встала «вольно», кто-то поставил корзинки на асфальт.

– Соберитесь, сейчас выйдет господин итальянский посол! – обернувшись, гаркнул на своих Евгений Кусик и снова позвонил.

В ответ не раздалось ни шороха, ни скрипа.

Бородатый функционер отошел в сторонку и начал кому-то названивать. Там, похоже, сбрасывали звонок, поэтому Кусик снова и снова упрямо нажимал на кнопку вызова.

Шеренга пионеров окончательно распалась, скучающие операторы тоже сняли свои камеры со штативов и уселись на поребрик, перекуривая очередную паузу.

Так прошло минут двадцать, пока у Кусика не зазвонил телефон. Мы все с интересом посмотрели на него.

– Я же говорил, все сейчас будет!

Он нажал кнопку ответа, прижал телефон к уху, и лицо его скривилось:

– Нет, ничего еще. Посол не выходит! А мы тут стоим все, как идиоты, пресса – тоже, – пожаловался он неведомому собеседнику.

Кусик снова подошел к дверям и на этот раз сильно и требовательно позвонил.

Раздался скрип открываемой двери, оттуда вышла пожилая женщина со стаканчиком кофе в руках. Дверь за ней тут же закрылась, а она неторопливо пошла вдоль заново построившейся шеренги юных партийцев.

Потом она остановилась и спросила у ближайшего юноши с корзинкой:

– А что вы тут делаете, молодые люди?

Молодой человек простонал:

– Мы ждем господина посла.

– Посла? А он разве сейчас в посольстве?

К ней подскочил Кусик, взял за руку и отвел в сторону, горячо бормоча что-то про согласование, скромный подарок, дружбу и европейские ценности.

– Да я не против, молодой человек, – послышалось от нее. – Но я – уборщица, я ничего про это не знаю, я с ночной смены иду. Вы бы позвонили в приемную послу.

– Да звонили мы уже! Без толку все! – теперь уже без всякого пиетета гавкнул на нее Кусик.

– Ну, что ж, значит, вас не хотят здесь видеть, – желчно ответила ему уборщица и неспешно пошла дальше со своим стаканчиком кофе, отпивая на ходу.

Я пошел искать Дину и нашел ее за кустиками возле фасада посольского здания. Она улеглась на небольшую лужайку и самым наглым образом загорала, подставляя лицо, руки и плечи робкому еще апрельскому солнышку.

Я присел рядом с ней на травку.

– Действительно, цирк. Спасибо за приглашение, отличная история получилась.

– Это еще не конец, – отозвалась она, не открывая глаз. – Сейчас выяснится, что они перепутали день недели.

– Да ладно? Почему ты так думаешь?

– Потому что представители молодежного крыла партии Петра Порошенко – абсолютные идиоты, у которых всегда и все делается через жопу, – громко ответила она, ничуть не стесняясь того обстоятельства, что идиоты стояли неподалеку и жадно прислушивались к любым звукам.

Кусик опять куда-то звонил, и опять там, похоже, сбрасывали звонок.

Внезапно снова распахнулась посольская дверь, и охранник с мятой со сна красной физиономией злобно гаркнул всем, отдельно косясь на нас с Диной:

– Здесь нельзя собираться! Идите на пляж загорать!

Дина лениво перевернулась на живот:

– Почеши мне вот здесь спинку, пожалуйста, – она показала, грациозно изогнувшись, на правую лопатку. – Чешется, сил нет.

Я осторожно почесал там, косясь на охранника.

– Мы ждем господина посла, мы должны вручить ему подарки, – услышал я снова жалобный голос Кусика.

– Здесь нельзя никого ждать! Идите ждать посла с заднего входа, там можно, – ответил охранник, продолжая сверлить взглядом нас с Диной.

Под его тяжелым взглядом я еще раз почесал ей правую лопатку.

– О, да, вот здесь, хорошо! Еще, еще, спасибо! – благодарно отозвалась Дина.

Пионеры Порошенко со вздохами подобрали свои корзинки и поплелись туда, куда указал охранник. Следом с деловым видом быстро прошел Кусик, потом неспешно потянулась пресса.

Я встал, поднял с травы камеру и посмотрел на Дину. Она снова повернулась на спину и простонала, потягиваясь:

– Эх, сейчас бы поспать пару часиков.

Потом она пружинисто вскочила на ноги, отмахнувшись от моей галантно протянутой руки.

Из-за кустов появилась вечно недовольная физиономия Олексия.

– Идем, или что? – спросил он Дину, с недобрым прищуром глядя на меня. До меня дошло, что он ревнует.

– Идем, идем.

Мы отправились в обход здания следом за всеми.

Задний вход в посольство представлял собой небольшой дворик, огороженный высоким забором. В заборе имелась калитка, а рядом звонок. В этот звонок теперь и названивал Кусик каждые три-четыре минуты, пока во двор не вышел карабинер в форме и с пистолетом в белоснежной кобуре на боку.

Кусик подбежал к решетке, едва не прижимаясь к ней от желания оказаться по ту сторону.

– Прекратите хулиганить, – крикнул карабинер Кусику по-английски прямо в лицо через решетку. – Стоп ит!

– Мы донт хулиганить! Мы дарить господину послу подарки, гешефт, гифт! – забормотал функционер.

– Ждите и не хулиганьте больше, – строго сказал карабинер по-русски и ушел.

Кусик закрыл расстроенное лицо от моей камеры и отошел в сторону, прислонившись к забору.

Минут через пять с нашей стороны к забору подошел мужчина в деловом костюме и дипломатом в руках. Он смотрел строго перед собой, даже не пытаясь разглядывать нашу, столь любопытную, на мой взгляд, публику.

Он нажал на звонок. Никто не отозвался, и он снова нажал на звонок, потом прошелся от забора в сторону, задумчиво оглядываясь, и почти сразу во двор выбежал давешний карабинер.

– Ты зачем опять хулиганишь?! – крикнул он Кусику.

– Это не я, это вот он, – испуганно показал Кусик на невозмутимого мужчину с дипломатом.

Со стороны прессы донеслись очередные смешки.

Потом послышалась итальянская речь, карабинер, дружелюбно улыбаясь, отворил калитку и провел гостя вовнутрь, не забыв запереть за ним калитку.

Тем временем к калитке подошли еще двое посетителей. Они с недоумением и интересом рассматривали публику вокруг, пока один из них не спросил по-русски:

– Здесь что, очередь?

– А вы к кому? – озаботился Кусик, подходя поближе.

– Мы к послу, – пожал плечами один из мужчин, внимательно глядя на жирные щеки партийного босса. Потом он нажал на звонок, и Кусик быстро, как подстреленный, отбежал от калитки метров на десять.

Вышел карабинер, снова бросил пару звонких итальянских фраз, улыбнулся и проводил гостей в глубину двора, не забыв захлопнуть калитку и строго посмотреть на Кусика.

– Э-э, Евгений, мы, простите, поедем – у нас съемка на час дня назначена, – к Кусику подошли журналисты одного из телеканалов.

Они быстро собрались, к ним подъехала машина, и туда напросилось еще двое фотокоров.

– Я бы тоже уехала, но мне заказали этот сюжет, – грустно сообщила мне Дина, стоя у забора и едва заметно почесываясь об него правой лопаткой. Не мылась она неделю, что ли, подумалось мне. Долгое ожидание действовало на нервы, делало раздражительным.

Наконец, во двор посольства вышел невысокий мужчина в синем деловом костюме. Он неторопливо подошел к калитке и посмотрел на нас.

– Кто здесь главный? – спросил он, обращаясь ко мне.

– Главный спрятался вон там, – отозвался я, указывая пальцем на Кусика, сидящего на поребрике в окружении соратников.

Тот услышал, быстро вскочил на ноги, подбежал к нам и закудахтал у калитки, отжимая меня плечом от господина посла:

– Мы вас так ждали, так ждали. Мы должны вручить вам подарки в честь дружбы Украины и Италии. Вот, смотрите, – он, не глядя, вырвал корзинку у ближайшего соратника. Это оказалась Настя, которая старательно улыбалась господину послу отрепетированной за эти часы ожидания улыбкой. Дипломат посмотрел на корзинку с некоторым опасением, но кивнул подошедшему карабинеру.

Тот открыл калитку и, показав на Кусика пальцем, повернулся к послу за реакцией.

Посол утвердительно кивнул, но что-то добавил вполголоса.

– Ноу камеры! Ноу камеры, пардон, – обратился на странном наречии Кусик к местной прессе и прошел во двор.

Следом проследовали пионеры, но далеко не ушли – сначала их заставили убрать все телефоны в специальные пронумерованные ящики здесь же, во дворе, а потом оказалось, что никуда дальше идти и не планировалось – господин посол соизволил принять их тут же, не отходя далеко от калитки.

Процедура заняла меньше минуты – посол все-таки взял корзинку в руки и сразу ушел, вежливо всем улыбнувшись на прощание. Последующие несколько минут молодые люди забирали свои телефоны под пристальным взглядом карабинера и выпроваживались наружу.

Когда посольская калитка захлопнулась за всеми, Кусик преувеличенно бодрым голосом сказал:

– Осталось только посольство Нидерландов, и все.

В ответ раздался стон и несколько отчетливых ругательств. Несколько человек из числа пионеров заявили, что никуда уже не пойдут, потому что «это дурдом», и они «как-то иначе все это себе представляли». Журналисты ушли молча, не прощаясь.

Дина подошла ко мне, ухмыляясь:

– Чтобы ты понимал – посольство Нидерландов расположено далеко отсюда, за Воздвиженкой. Я-то поеду, мне деваться некуда, заказ…

– А я, пожалуй, пойду – наснимал много, это-то девать будет некуда, – с облегчением признался я.

– Давай, удачи, – она поманила Олексия тонкой ручкой, и они неторопливо пошли в переулок к редакционной машине.