33

Воскресенье, 6 декабря, 17:57

Бергер с удивлением констатировал, что сцена, которая предстала перед его глазами, напоминала рождественский вертеп.

Посреди гостиной на полу лежала Аиша Пачачи, под голову ей положили подушку. Вокруг нее на корточках сидели две женщины; Молли Блум держала ее за руку, Тахера Пачачи плакала и гладила ее вторую руку. Рядом в кресле сидел очень бледный Али Пачачи и смотрел на женщин. А в дверях между прихожей и гостиной сидела на корточках Ди, склонив голову на колени и опустив пистолет.

Бергер остановился, рассматривая эту картину.

Молли Блум подняла голову.

– Карстен? – спросила она, повернувшись к Бергеру.

– Мертв, – ответил Бергер.

Блум закрыла глаза.

Бергер подошел к Ди, опустился рядом с ней на колени. Наконец она подняла голову, встретилась с ним взглядом.

К своему стыду, он сразу подумал о глазах олененка.

– Как ты нас нашла? – спросил он.

Ди долго качала головой. Потом улыбнулась и сказала:

– Долгая история.

– Я хочу услышать всю твою долгую историю целиком, – произнес Бергер.

Ди рассмеялась без видимой причины.

– Чуть позже, – ответила она. – Я все расскажу чуть позже.

Бергер кивнул. Погладил ее по щеке. Ди в ответ грустно улыбнулась.

– Ты спасла жизни пятерым людям, – сказал Бергер. – В том числе мне. Я твой вечный должник, Ди. До самой смерти.

Ди снова опустила голову. Потом достала что-то из внутреннего кармана куртки, протянула Бергеру.

Два маленьких конверта, в какие кладут поздравительные открытки.

Он встал, вздохнул, прошел в глубину комнаты, к вертепу.

Две недели до сочельника.

– Нам следовало бы поспешить, – сказал он Блум. – Почему не едет полиция?

Блум поднялась над временной постелью Аиши, в руках она держала мобильный телефон.

– Я их немного задержала, – сказала она. – У нас есть время, чтобы все это обдумать.

Бергер кивнул. Потом еще раз, на этот раз в сторону Аиши.

– С ней все в порядке?

Блум показала ему маленький электронный чип и кивнула в ответ.

– Даже медвежонок не пострадал.

– Что это? – спросил Бергер.

– Насколько я понимаю, это прибор радиочастотной идентификации. Карстен привел нас на Фьердлонг, чтобы превратить плюшевого мишку Хагар в радиопередатчик. Он знал, что она всегда носит медвежонка с собой.

– Только не «нас», – прервал ее Бергер.

– Что? – не поняла Блум.

– Не нас, а тебя. Это тебя он привел на остров Фьердлонг, а не меня.

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать…

– И сегодня здесь, – продолжал Бергер, – скорее всего, Карстен собирался убить нас всех, кроме тебя. Он бы предпочел заманить тебя сюда одну, чтобы забрать с собой. А всех членов семьи Пачачи он однозначно расстрелял бы. Не говоря уж обо мне.

Блум медленно кивнула.

– Ты уверен, что он мертв? – спросила она.

Бергер скорчил гримасу.

– Тела я предъявить не могу. Но он истек кровью и упал с моста, проломив лед. Из такой полыньи никому не выбраться, это я тебе точно говорю, особенно если ты потерял много крови.

– Я бы предпочла увидеть тело, – настаивала Блум.

Бергер наклонился к ней, взял за плечи и, глядя прямо в глаза, медленно проговорил, подчеркивая каждое слово:

– Карстен Бойлан мертв. Клянусь тебе.

Блум покачала головой, ничего не ответив.

Так они стояли некоторое время. Столкновение характеров. Сильных характеров.

Наконец Бергер отпустил ее и вынул из кармана два конвертика. Соединил их с двумя другими, только что полученными от Ди. Протянул все четыре конверта Блум. Она долго на них смотрела, потом мрачно взглянула на Бергера и отошла к столику у стены. Там она открыла все конвертики, выложила открытки на стол. Бергер обернулся к Аише и Тахере. Затем присел на корточки рядом с ними и сказал:

– Ты, как всегда, невероятно отважна, Аиша.

Она улыбнулась ему и ответила:

– Я дома.

Мать и дочь встретились взглядами. От теплоты, излучаемой ими, у Бергера закипела кровь. Давно уже он не ощущал тоску по своим сыновьям так остро.

Он повернулся к Али Пачачи, по-прежнему сидящему в кресле. От его бледного, испещренного морщинами лица тоже исходило сияние.

– Спасибо, – сказал Али.

В ответ Бергер произнес:

– Нас ждет серьезный долгий разговор, Али. Тогда сможете заодно поблагодарить правильных людей.

Али Пачачи с трудом поднялся из своего кресла и присоединился к жене и дочери на полу. Тем временем Бергер подошел к столу. Открытки лежали по порядку, от единицы до четверки. Бергер перевернул их по очереди. Теперь цитаты располагались в правильной последовательности:

Один. «Some say the bee stings: but I say, ’tis the bee’s wax; for I did but seal once to a thing, and I was never mine own man since». / «like the Andalusian girls».

Два. «На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы». (Иоан. 9:39).

Три. «but I don’t know what kind of drawers he likes none I think didn’t he say yes and half the girls in Gibraltar never wore them either naked as God made them that Andalusian singing her Manola she didn’t make much secret of what she hadn’t…».

Четыре. «I am but mad north-north-west. When the wind is southerly, I know a hawk from a handsaw».

– Да уж, черт возьми, – произнес Бергер. – Если не знать всей предыстории, можно подумать, что мы имеем дело с совершенно сумасшедшим человеком. Безумным не только при норд-норд-весте.

– И все это лишь для того, чтобы завлечь меня, – сказала Блум. – Хотя не могу сказать, что понимаю все детали.

Бергер бросил взгляд в сторону прихожей, но Ди уже успела подойти к столику и теперь стояла рядом с ними, рассматривая открытки. Показав пальцем на открытку номер два, она сказала:

– Вот эта стояла на твоем столике в больнице, Молли, когда ты лежала в коме. Все указывает на то, что в ночь на вторник кто-то забрался по больничной стене, открыл отмычкой окно и поставил открытку рядом с тобой.

– Карстен был искусным цирковым артистом, – ответила Молли, криво улыбнувшись.

– Но что он хотел сказать цитатой из Библии? – спросил Бергер. – Он ведь почти ослеп, цитата должна быть как-то с этим связана.

– Это слова Иисуса, – пояснила Ди. – Он сделает слепых видящими, а зрячих – слепыми.

– Я должна была стать его глазами, – вымолвила Блум.

Потом постояла молча. Ди и Бергер посмотрели на нее, Бергер медленно кивнул, а Ди произнесла:

– Хотя это не главное. А главное то, что «Иоан. 9:39» – обозначение участка на острове Утё. В доме на том участке лежало письмо номер четыре.

Бергер не смог сдержать смех.

– Столько труда, – сказал он. – И все для чего? Чтобы утонуть в реке Фирисон?

– Во всем этом есть что-то от Шекспира, – произнесла Блум. – Быстротечность жизни, абсолютная тщетность всех наших усилий.

– Какая-то дурацкая трагедия, – пробормотал Бергер. – А в конце что – Гамлет?

Ди кивнула:

– Слова Гамлета, когда он притворялся безумцем. Это связано с убийством его отца. Цитата привела меня сюда, это ведь норд-норд-вест от Утё. А конкретный адрес мне помог найти номер мобильного телефона. Кто-то созванивался с Августом Стеном каждый второй понедельник. Каждый месяц менял телефон, а нынешний номер поменять не успел. Мне помогли определить местоположение абонента. Вероятнее всего, этот телефон лежит сейчас в кармане у Али Пачачи.

– Круто, – произнес Бергер. – Скорее всего, Карстен знал лишь примерно, где находится Али Пачачи. Лишь направление – норд-норд-вест. Но ему была необходима помощь, чтобы найти точный адрес.

– И в этом ему помогли мы, – пробормотала Блум. – И плюшевый мишка Хагар. Чего я не понимаю, Дезире, так это зачем тебе понадобился Август Стен.

– Как я тебе уже сказала в квартире Бергера, я искала его, Сэма. Я поняла, что СЭПО по каким-то причинам его охраняет. Единственным контактом Сэма, который я знала, был Стен. И я подозревала, что они что-то замышляют вместе. А тут выяснилось, что Август Стен тоже исчез. Но для меня в этой истории очень много непонятного. Кем, например, был Карстен? Чего он хотел?

Бергер и Блум быстро переглянулись.

– Сейчас нет времени это все объяснять, – сказал Бергер. – Если коротко – Карстен оказался изменником Родины, кротом в СЭПО. Он охотился за важной информацией, чтобы продать ее иностранцам.

– Вот черт! – воскликнула Ди. – Значит, это был он.

– Что? – не понял Бергер.

– Этой ночью кто-то проник в кабинет Августа Стена. Наверное, это был Карстен.

– А ты откуда это знаешь? – спросил Бергер.

– Как это ни странно, мне довелось довольно плотно общаться с СЭПО в последние дни, – ответила Ди.

– Ты общалась с СЭПО? – резко спросила Блум. – С кем именно?

– С Юнасом Андерссоном, – ответила Ди с довольно обескураженным видом. – Оперативным начальником Полиции безопасности.

– Гм, – произнесла Блум. Похоже, она не сильно удивилась.

Ди долго смотрела на нее. Потом повернулась к столу и показала на открытки 1 и 3.

– А это что? – спросила она.

Бергер взял открытки в руки, повертел их и ответил:

– Первая – это Шекспир, речь идет о контракте, который подписал Карстен и который связал его по рукам и ногам. А «like the Andalusian girls» – цитата из Джойса, явно связывающая прошлое Карстена с Молли. Третья цитата – тоже из Джойса, она привела нас в дом на острове Фьердлонг, где находилась Аиша.

– А также ее медвежонок с чипом внутри, – кивнула Ди. – Который должен был привести вас сюда. Это я понимаю. Но все равно, как ни крути, пазл не складывается.

– Давай об этом потом, Ди. Сейчас надо разбираться со сложившейся ситуацией.

Понизив голос, Бергер продолжал:

– Семья Пачачи воссоединилась, это здорово, но вопрос в том, в безопасности ли они. Мы точно знаем, что из СЭПО утекало много всякой информации, как сквозь сито, поэтому лучше Али держаться от них подальше.

– Бермудский треугольник, – произнесла Ди.

Бергер уставился на нее. Потом перевел взгляд на Блум, изо всех сил стараясь не проговориться.

Это оказалось практически невозможно. Откуда, черт возьми, Ди может хоть что-то знать о Бермудском треугольнике, он же Триумвират? И что известно Блум? Он ей ничего не рассказывал о видеозаписях Августа Стена, поскольку по-прежнему не был уверен, что может ей полностью доверять. К счастью, Блум никак не отреагировала на «Бермудский треугольник». Впрочем, она ведь та еще актриса.

Бергер решил уйти от скользкой темы, а потому спросил:

– И где сейчас Август Стен?

Никто не ответил.

– Тогда вернемся к исходному вопросу, – предложил Бергер. – Если на СЭПО мы положиться не можем, что будем делать с семьей Пачачи? Для нас чрезвычайно важно, чтобы Али ни с кем не разговаривал, чтобы у него даже возможности такой не было. Мой ответ – ты, Ди.

– Я?

– Ты. Ты формально никак с ними не связана. Если мы хотим, чтобы ни одна душа не узнала о местонахождении семьи Пачачи, спрятать их должна ты, Ди. Все очень просто: ты прямо сейчас возьмешь этих троих и отвезешь их в безопасное место.

Ди с изумлением смотрела на него.

А Бергер продолжал:

– Может, какой-нибудь дальний родственник, который не ездит на дачу в декабре? Какой-нибудь выставленный на продажу дом, который давно пустует? Причем сделать это ты должна одна, никого не подключая.

– Но я… – начала было Ди.

– Можешь немного подумать, – сказал Бергер. – Выведи мать и дочь в прихожую, мы тебе поможем, а нам надо побеседовать с отцом.

Аиша сама поднялась на ноги и решительными шагами прошла в прихожую. Теперь было понятно, что она со всем этим справится.

Бергер и Блум направились к Али Пачачи, который снова опустился в свое кресло. У Бергера завибрировал телефон. Он остановился, вынул телефон из кармана. На электронную почту пришло письмо. С вложенным файлом.

А в файле – фильм.

От Августа Стена.

Придется подождать. Ждать, сохраняя маску. Блум вопросительно взглянула на него. Бергер покачал головой, словно пытаясь успокоить свой закипающий мозг.

Он предпочел бы побеседовать с Али Пачачи с глазу на глаз, но не мог придумать разумного объяснения, которое удовлетворило бы Блум.

Она непременно хотела участвовать.

– Отличный выстрел, – было первым, что произнес Пачачи.

Блум растерянно посмотрела на него и пробормотала:

– Спасибо за комплимент.

– Выстрелить так, чтобы выбить у человека из рук ружье, не поранив его при этом, – высшее мастерство. Хотя рука у меня побаливает.

– Нам надо обсудить ваши перешептывания, – сказал Бергер.

На самом деле, ему бы хотелось задать еще множество вопросов – о Стене, Триумвирате, Нильсе Гундерсене. Но это все подождет. Сейчас речь шла о том, что требовало срочного принятия решения. И о том, что можно не скрывать от Молли Блум.

– Понимаю, – ответил Али Пачачи.

– Карстен наклонился к вам, – продолжал Бергер. – Он что-то прошептал вам. А вы что-то ответили, тоже шепотом. Нам надо знать, о чем шла речь.

Али Пачачи задумался.

– Не знаю, насколько вы знакомы с предысторией, – произнес он.

– Предысторию тоже можете рассказать, – ответил Бергер.

– Не знаю… – Али Пачачи явно колебался. – Я так долго жил под угрозой. Под угрозой того, что моя дочь умрет, стоит мне рассказать хоть малую часть.

– Ваша дочь сейчас с вами, – напомнил Бергер. – Вас отвезут в безопасное место, где вам ничто не будет угрожать.

Пачачи кивнул. Потом сказал:

– В последние годы самая могущественная в мире организация, занимающаяся незаконной торговлей оружием, некогда возглавляемая албанцем Исли Врапи, начала продавать огромные партии оружия новейшего поколения всем, кто хорошо за него заплатит, по всей Европе. Такие запасы – золотая жила, скажем, для ИГИЛ, или для любой другой террористической организации. Это оружие прекрасно подходит для совершения терактов, а также содержит прототипы новых, революционных боевых систем. Понятно, что недостатка в покупателях у них нет.

– Аукционы? – спросила Блум.

Бергер внимательно посмотрел на нее.

Пачачи кивнул.

– Два уже состоялось, один в Ирландии, другой – в Австрии. Никто ничего не заметил. Все это оружие попало на рынки в соответствующих странах, и уровень угрозы там многократно возрос. Утверждают, что третий аукцион станет крупнейшим, и состоится он в Швеции. В ближайшее время.

– Что значит «в ближайшее время»? – спросила Блум.

– Именно это я прошептал тому человеку. Чтобы он не убивал мою дочь.

– И что вы прошептали?

– Когда и где состоится аукцион. А также сообщил, кто стал представителем организации после Исли Врапи, погибшего несколько лет назад в Швеции.

– Понятно, – сказала со вздохом Блум. – Теперь скажите нам.

– Вы знаете Ландсорт?

– Ландсорт? – воскликнул Бергер, чувствуя, как по спине течет струйка пота.

Так вот почему Август Стен поместил его на островке недалеко от Ландсорта. Сэм Бергер должен был сыграть главную роль на аукционе оружия на Ландсорте.

Али Пачачи продолжал:

– Сам остров формально называется не Ландсорт. Так называется находящийся там маяк. Но так получилось, что и остров постепенно начали называть Ландсортом, хотя на самом деле на карте он обозначен как Эйя. Вот там-то и пройдет аукцион. Организация поручила подставным лицам послезавтра очистить остров от посторонних. Это будет вторник, 8 декабря. В южной части острова есть хостел под названием «Последний пост». Там и состоится аукцион. Где находится сам склад оружия, не знает никто, но, наверное, где-то неподалеку. Все потенциальные покупатели будут на месте, на настоящий момент заявлено три организации, все три работают на боевиков. Аукцион будут проводить профессиональные адвокаты, но охранять мероприятие приедут вооруженные до зубов наемные солдаты. На несколько часов Эйя превратится в милитаризованную зону.

Бергер и Блум снова переглянулись. Попытались найти нужные слова, подобрать правильные вопросы. Наконец Бергер произнес:

– И во сколько это будет?

– Аукцион начинается послезавтра в тринадцать ноль-ноль, – ответил Пачачи. – В лучшем случае получится цивилизованное мероприятие, в худшем… что-то совсем иное.

– ИГИЛ на Ландсорте? – переспросила Блум. – Вы серьезно?

– На Эйе, – поправил Пачачи. – Да, совершенно серьезно. В основном, конечно, юридические представители, но не обойдется и без вооруженных телохранителей.

– Там ведь была еще кое-какая информация? – напомнил Бергер, прижимая руку ко лбу, словно пытаясь успокоить беспорядочные мысли в голове.

– Еще информация? – переспросил Пачачи.

– Торговец оружием, – подсказал Бергер. – Кто продает оружие?

Пачачи кивнул, спохватившись:

– Ах, да. Имя, которое мне удалось добыть, – Жан Бабино.