21

Пятница, 4 декабря, 21:12

Ди медленно, медленно выскользнула из спальни. Замерла, услышав глубокое грудное пыхтение, постояла на месте. Слишком велик был риск, что все придется начинать сначала.

Однако пыхтение перешло в похрапывание, сменившееся обычным сопением восьмилетнего ребенка. Теперь Ди могла бесшумно закрыть за собой дверь в комнату Люкке.

Это была целая битва, замаскированная под чтение перед сном. Кто выйдет победителем из неравного боя? Если мама уснет первой, Люкке сможет отложить книгу, прокрасться в гостиную и включить на Youtube какой-нибудь из победных матчей Ливерпуля практически без звука. А если первой уснет Люкке, мама сможет проскользнуть в свой кабинет, расположенный в запасном гараже, и превратить вечер в ночь. Два раза Ди чуть не уснула, ей удалось в последний момент поймать пробирающуюся в гостиную Люкке, и все же сегодня она вышла из игры победительницей.

Муж Ди Йонни работал посменно водителем скорой помощи. Сегодня у него была вечерняя, а не ночная смена, а значит, он должен был прийти домой около десяти, скорее всего, совершенно измотанным. Тогда Ди сможет работать дальше.

Хотя у нее отпуск.

За работу в глуши ей предоставили десятидневный оплачиваемый отпуск, но мужу она решила об этом не рассказывать. Похоже, двойная жизнь уже стала для нее привычной и необходимой, как воздух.

Перед тем как идти в гараж, Ди окинула взглядом свой небольшой домик – таунхаус в Скугосе, недалеко от Стокгольма. Это обратная сторона медали. Жизнь, настоящая жизнь. Вопрос в том, есть ли у нее хоть какой-то шанс вернуться назад.

Потом она преодолела короткий путь от первого гаража (от которого пахло обычным гаражом – и почему все они пахнут одинаково?) ко второму. Который вовсе не был гаражом, а служил классическим кабинетом трудоголика. Ди уже не пыталась себя обманывать: ее работа была ее главным развлечением. Особенно с тех пор, как стала странной и сложной. С тех пор, как превратилась в одно бесконечное хождение по канату.

Кабинет был совершенно безликим. Ди даже не пыталась претендовать на какое-то оформление интерьера. На доске висело несколько распечаток. Ди разбудила компьютер и продолжила распечатывать с того места, на котором остановилась двумя часами ранее – тогда ее прервали все более требовательные крики голодной Люкке.

Ди подвинулась на стуле ближе к компьютеру и начала рассматривать фотографии, сделанные с мобильного телефона в кабинете Августа Стена. До сих пор это были только счета и фактуры. Ди сравнивала, отмечала, пыталась сделать выводы.

О чем? И вообще, чем она, собственно, занимается? Она откинулась на спинку стула, попробовала остыть и мыслить логически.

Если СЭПО известно, что Бергер не виновен в смерти серийного убийцы, почему они не хотят доказать это и оправдать его? Пока их защита не очень похожа на помощь, скорее на шантаж. Типа: мы защитим тебя, если ты выполнишь для нас работу. А какую работу Бергер может выполнить для СЭПО? Ди не знала, она искала зацепки, а найти их можно только у Августа Стена, непосредственного начальника Молли Блум. Таким образом, Ди искала любые сведения о местонахождении Стена, поскольку это с большой долей вероятности могло привести ее к Бергеру.

Телефонные счета вывели Ди на несколько мобильных номеров, а также пару стационарных. Все номера на первый взгляд незнакомые, но Ди тщательно выписала их. Офисные счета давали довольно четкое представление о географии перемещений, пока что не дальше Стокгольма и окрестностей. Сопоставив все эти данные, можно было предположить, где примерно находился Стен, когда звонил по тем или иным номерам, но вряд ли Ди сможет извлечь из всего этого какую-то реальную пользу.

Шумный принтер резко затих. Ди поднялась, достала пачку распечаток, снова села и стала их просматривать. Взгляд упал на график работы, явно составленный и предназначенный для пожилого человека. Начерченный от руки график на месяц, под карандашными заметками виднеются следы предыдущих, стертых записей. То, что график висел в торце книжного стеллажа, не заметный для посетителей, но при этом доступный в любую секунду для хозяина кабинета, могло свидетельствовать о том, что он держался в секрете. Возможно, если Ди повезет, это окажется график, составленный собственноручно Стеном для его ближайших сотрудников.

Текста на листке содержалось совсем немного, и тот закодированный: ничего не говорящие комбинации букв, за исключением пяти крошечных строчек в левом нижнем углу. Пять рядов: по две заглавные буквы, сопровождаемые комбинацией цифр, похожей на номера телефонов. Среди них – РГ и КД.

Вполне возможно, это список внешних агентов Августа Стена. Похоже, что РГ обозначает Роя Г., а КД – Кента Д. Ди набрала номер РГ. После многочисленных сигналов, не предвещающих ничего хорошего, трубку взяли, но не Рой, а какая-то женщина.

– Да?

– Здравствуйте, – ответила Ди, оторопевшая от такого поворота событий. – А куда я попала?

– Это телефон Роя Грана.

Ди уставилась на свой запасной мобильник, как будто видела его в первый раз. Потом произнесла:

– Отлично. Могу я поговорить с ним?

– Дело в том, что мы забрали его телефон. Я думала, он разряжен. Он лежал в ящике стола здесь, на рецепции.

– Я не очень понимаю, – честно призналась Ди. – Куда я все-таки попала?

– Ой, простите, – отозвалась женщина. – Меня зовут Ингер Стенссон, я медсестра реанимационного отделения больницы Седер.

Ди нахмурилась, скорее с надеждой, чем с беспокойством.

– Как я уже сказала, мне нужен Рой Гран. Как у него дела?

– А с кем я разговариваю? – последовал профессиональный вопрос.

– Меня зовут Лена Андерссон, – соврала Ди, – я коллега Роя.

– Понятно, – ответила Ингер Стенссон. – Ваш коллега умер.

Ди сглотнула, пытаясь заглушить нахлынувшие эмоции.

– Это я поняла, – спокойно ответила она. – Но мне никто не сказал, что именно произошло.

– Помимо того, что тело было разорвано на две половины, я никогда раньше не видела человека, так сильно пострадавшего от пчелиных укусов.

– Пчелиные укусы?

– Да, множественные укусы пчел. И это в наше-то время, когда пчелы почти исчезли с земного шара.

– А Кент? – спросила Ди. – Он тоже погиб?

– Кент? – переспросила Ингер Стенссон.

– Его коллега, – пояснила Ди.

– А-а-а. Пятая, третья.

– То есть?

– Кент Дес, пятая палата, третья койка. Он жив.

– Когда его можно навестить?

Ди немножко мучила совесть. Не сильно. Она бросила дочь одну в пустом доме, оставив для мужа несколько старомодную и явно слишком немногословную записку на кухонном столе. Ди утешала себя тем, что Йонни, скорее всего, уже дома. Возможно, он не сильно обрадовался, но по таким поводам не разводятся. К тому же Люкке обычно спит крепко всю ночь.

Ди отвела взгляд от сильно перебинтованного мужчины, лежащего в единственной в палате кровати, почувствовала усилившийся запах антисептика, словно какой-то незаметный ветерок доносил запахи всех многочисленных антисептических мазей, которыми, очевидно, было обработано все тело мужчины.

Встретившись взглядом с Ингер Стенссон, Ди спросила:

– Он временами приходит в себя?

– Ненадолго. Даже иногда встает и ходит по палате.

– А сейчас он под воздействием снотворного?

– Нет, не снотворного, но ему колют сильные обезболивающие. Давно я не видела человека, который бы так страдал от боли.

– Неужели пчелы так больно жалятся? – спросила Ди, надеясь услышать в ответ что-нибудь отличное от обычных дежурных фраз.

– При таком количестве укусов – да, – подтвердила Стенссон. – Еще не весь яд вышел из организма. Обычно говорят, что самые болезненные укусы – это когда жалит оса, к тому же оса может ужалить несколько раз. Пчела умирает после того, как выпустит яд, но он в десять раз сильнее, чем осиный, и вызывает более сильную реакцию. Знали бы вы, сколько жал мы вытащили из этого тела…

«Да уж, – подумала Ди, – эту Ингер Стенссон так просто не заставишь сказать лишнего». Хотя нет ничего невозможного, по телефону ведь она рассказала гораздо больше, чем должна была.

– Мне очень надо перекинуться с ним парой слов, – сказала Ди.

Ингер Стенссон пожала плечами и ответила:

– Морфин. Иногда он просыпается. Но вам придется набраться терпения.

Ди положила руку на плечо Ингер Стенссон и произнесла очень спокойным и профессиональным тоном:

– Как вы думаете, у меня будет возможность переговорить с ним с глазу на глаз? Речь идет о деликатном деле. Вам бы лучше не быть свидетелем. Разговор пойдет о людях, которые стараются по возможности убирать всех возможных свидетелей.

Стенссон внимательно посмотрела на нее. Затем кивнула как профессионал профессионалу и удалилась в сторону поста.

Ди подождала. Посмотрела на Кента Деса. Села на стул. Скорее всего, она задремала, потому что, снова взглянув на него, обнаружила, что глаза его широко открыты, а взор предельно ясен.

– Здравствуй, Кент, – сказала она.

Он молча смотрел на нее. Довольно резким, как будто недоверчивым взглядом. Ди достала свое полицейское удостоверение, привычным жестом наполовину прикрыла пальцем фамилию.

– Я Лена Андерссон, – представилась она.

– Оперотдел? – хрипло выговорил он.

«Значит, это он успел рассмотреть», подумала Ди и кивнула.

– С вами уже кто-нибудь говорил о том, что произошло?

– Конечно, нет.

Ди попыталась вернуть мыслям гибкость, но было поздно. Трудно быть хитрым и расчетливым в ночи.

– Я знаю, что это была операция, проводимая СЭПО. Однако люди жаловались, соседи звонили в полицию, тут уж ничего не поделаешь. Мы обязаны разобраться в этом деле.

– Среди ночи, несколько дней спустя? – спросил Кент.

«Да уж, он абсолютно в трезвом уме», – подумала Ди. И решила действовать жестче.

– Я не знала, что пчелиные укусы в десять раз хуже осиных, – сказала она, доставая блокнот, в который не собиралась ничего записывать.

– А я вот теперь знаю, – ответил Кент хрипло.

– И Рой знает, – заметила Ди.

Кент отвел взгляд. Уставился в потолок. Она увидела, как его накрыла скорбь, чистая глубокая скорбь по погибшему коллеге. А может быть, и другу.

– Мы наблюдали за происходящим со стороны, – соврала Ди, – вы бы не могли описать то, что случилось, своими словами?

– Пресс-служба СЭПО, наверное, могла бы, – ответил Кент сухо.

– Различные подразделения, я понимаю. Новые возможности сохранить все в тайне. Власть СЭПО растет с каждым днем. Все большая часть работы полиции становится секретной, никакой демократии. Все это нам известно. Так что произошло?

– Что вы тут разыгрываете? – произнес Кент. – Лена Андерссон? Вы это имя украли из руководства по фейковым фамилиям СЭПО?

Она рассмеялась. Просто не смогла сдержаться. Самое удивительное, что он тоже засмеялся. Забинтованное тело какое-то время покачивалось на пружинах больничной койки. Ди вздохнула и призналась:

– Я комиссар Дезире Русенквист.

Кент кивнул.

– Я так и подумал. Ди, да?

Ди фыркнула и покачала головой:

– Вижу, ты пообщался с Сэмом Бергером. Откуда столько пчелиных укусов? И как пчелы могли убить Роя?

– Что тебе нужно?

– Найти Бергера. Но похоже, Август Стен тоже исчез. Это для него обычное дело?

– Я всего лишь внешний агент, – сказал Кент и закашлялся. – И контролировать высокопоставленного начальника – не в моей компетенции.

– Начальник отдела разведки СЭПО, да-да. Беда только в том, что такого отдела не существует.

– Существует, естественно. А тебе пора идти. Пока тебя тут кто-нибудь на застал.

Ди огляделась, подняла глаза. Увидела на потолке как минимум пару соединительных узлов неясного происхождения.

– Дай мне зацепку, Кент, – попросила она. – Бергер был с вами, когда на вас напали пчелы?

– Тебе не стоит в это ввязываться, я тебе точно говорю, – ответил Кент. – Просто уходи. Как можно быстрее, и желательно незаметно.

Ди встала. До нее начало доходить, что она напрасно старается. Но она решила умолять до последнего.

– Хоть что-нибудь, пожалуйста, Кент. Зачем Стену Бергер? Почему он прячет его от правосудия?

Кент покачал головой.

– Не так давно существовал целый отдел разведки. Теперь остался один Август Стен.

– Но что у него за особое задание такое?

– А ты как думаешь? Уходи.

– Нет. Скажи.

– Он Гувер, черт возьми. А теперь иди!

Ди вышла из палаты с раскаленным добела мозгом. Гувер? Она рассеянно помахала рукой, проходя мимо окошечка сестринского поста, где сидела за светящимся монитором Ингер Стенссон. Та махнула в ответ.

Пока Ди шла по запутанным коридорам больницы Седер, в голове ее крутились смутные мысли. Было непонятно, прояснится ли когда-нибудь ситуация, узнает ли она, где находится Сэм, и что вообще происходит. Может быть, действительно, стоит оставить все как есть и наслаждаться оставшейся неделей отпуска. В том, что случилось с Сэмом Бергером, так или иначе, наверняка виноват он сам. В последний раз, когда Ди связалась с парочкой Бергер-Блум, под угрозой оказался ее собственный ребенок, Люкке. Такое не должно повториться.

К тому же ей на телефон пришло сообщение от Йонни: «Приехал домой, а тебя нет. Л. спала и продолжает спать. Когда ты это прочтешь, я тоже уже, скорее всего, лягу. Сильно не задерживайся. Целую!»

Неожиданно у Ди на глаза набежали слезы. Какое-то время она шла по больничным лабиринтам, как в тумане. Видела только меняющие цвет полоски на полу, и больше ничего. Но как раз в тот момент, когда она приняла решение отпустить ситуацию, снова стать рядовым госслужащим, неожиданно получившим неделю дополнительного отпуска, ее вдруг охватило странное чувство. Она поняла, что заблудилась. Ди огляделась. Посмотрела вниз, вверх, влево, вправо. Но не обнаружила ни верха, ни низа, ни лева, ни права.

Ничего, что указало бы ей направление.

Через некоторое время, немного придя в себя, она поняла, где находится, куда привели ее, на первый взгляд, бесцельные шаги. Ее сознание твердило одно (оставь все как есть!), а подсознание – совсем другое (попробуй докопаться до истины!).

Все-таки ее работа – увлечение всей жизни.

Она самый обычный фанатик.

На этот раз внутри, за дверью, сонного охранника не оказалось, но вдалеке, в конце коридора, за стеклом мелькнула еще одна одетая в белое женщина, чье лицо освещал монитор. Ди нажала на звонок. Никакого звука не последовало, но женщина за стеклом подняла голову и сдвинула очки на лоб. Не спеша, явно неохотно она поднялась и двинулась вперед по коридору. Подчеркнуто медленно она подходила все ближе и ближе, пока не оказалась у самых дверей. Ди показала через стекло полицейское удостоверение. Женщина в белом на секунду прикрыла глаза, потом открыла дверь.

– Спасибо, – сказала Ди, читая надпись на бейджике женщины.

«Вильма Лунд, медсестра ночной смены». В руках женщина держала книгу под названием «Грамматика испанского языка. Базовый курс».

– Испанская грамматика? – заметила Ди.

– Что вам нужно? – резко спросила Вильма Лунд, еще дальше сдвигая очки.

– В последнее время я часто приходила сюда навестить одну пациентку. Молли Блум, помните?

Лунд снова на мгновение прикрыла глаза и кивнула. Ди с интересом наблюдала за ней, но кроме кивка никакого ответа не последовало.

– Это все так странно, – продолжала Ди. – Она ведь не подавала ни малейших признаков жизни, и вот позавчера внезапно очнулась и сбежала самым изощренным способом.

– Я слышала об этом, – сказала Вильма Лунд. – Очень рада, что она хорошо себя чувствует.

– Я тоже рада. Вы дежурили той ночью, Вильма?

Медсестра посмотрела на нее. Когда она прикрыла глаза в третий раз, Ди попросила:

– Просто расскажите, как все было.

Вильма Лунд постояла молча, листая свою грамматику. Потом, похоже, приняла решение.

– Пойдемте со мной, – сказала она.

Они пошли по коридору. Приблизились к бывшей палате Блум. Вошли. Теперь там лежал кто-то другой, пожилой мужчина, правда, вокруг него тянулись точно такие же провода и шланги. Тяжелые глубокие вздохи через респиратор, от капельницы к руке пациента тянулся шланг.

Медсестра надавила на пакет с лекарственным раствором, пощелкала по регулятору скорости.

– Шланг покачивался, – сказала она.

– Понятно, – отозвалась Ди, слегка сбитая с толку.

– Сначала я услышала, как где-то в отделении открывается и закрывается окно, – продолжала Лунд. – Я была уверена, что мне почудилось; здесь никогда не открывают окна. А когда я заглянула в эту палату, то увидела, что шланг покачивается.

– Понятно, – сказала Ди, начиная кое-что понимать. – А больше ничего необычного не заметили?

– Абсолютно ничего. Кроме…

– Кроме? – подхватила Ди, еще больше насторожившись.

– Может быть, я просто не заметила раньше вечером. Наверное, это прилагалось к какому-нибудь букету, который уже выбросили, или к коробке конфет. Из-за этого явно не стоило будить охранника и дежурного врача.

Ди молча смотрела на нее. Вся внимание.

– Эх, – произнесла Лунд и снова прикрыла глаза. – Вот черт. Пойдемте со мной.

Они отправились на пост. Ди посмотрела на часы на стене. 22:23. Лунд выдвинула ящик стола и порылась в самой глубине, под кучей бумаг. Достала какой-то предмет и, явно терзаемая угрызениями совести, протянула его Ди.

Ди взяла его в руки.

Это был маленький запечатанный конверт, в какие обычно кладут поздравительные открытки.