Книга: Nirvana: Правдивая история
Назад: Глава двенадцатая. Монстр рока
Дальше: Глава четырнадцатая. Сила инстинкта

Глава тринадцатая

Ангелы в снегу

– Я не была официально знакома с Куртом до тех пор, пока я не переехала в Олимпию, – говорит жительница Сиэтла Шерил Арнольд. – Я жила в гостинице «Мартин», ходила домой к Кэтлин [Ханне], стреляла у нее сигареты, там иногда тусовались люди – Майки Дис, Курт и сама Кэтлин… За окном мел снег, Кэлвина не было в городе, я жила у него дома, но не могла уснуть. У меня была ужасная бессоница, я собиралась пройтись до дома моей мамы. Курт подошел ко мне, когда я надевала ботинки, и предложил меня проводить. Я ответила: «Э-э-э, ну конечно!»

Я: Он был красивым?

– Мой бог, он был таким красивым. Я была безумно влюблена в него с самого первого взгляда, как его увидела. У него красивые голубые глаза, но в нем было еще что-то… Я не знаю, как это объяснить. Как будто какая-то необъяснимая тайна. Стоял декабрь 1990 года, незадолго до Рождества. Мне кажется, это была рождественская вечеринка в «Мартин».

Я: Когда он провожал вас до дома, о чем вы говорили?

– Блин, я не знаю! Ты хочешь, чтобы я вспомнила, о чем я говорила пятнадцать лет назад? Понятия не имею.

Я: После этого вы стали с ним общаться?

– Да.

Я: Люди, наверное, думали, что вы встречались?

– Не знаю, что думали люди, – смеется Шерил. – Но я уверена, что кто-то мог подумать, будто мы с ним встречаемся.

Я: Чем вы занимались?

– Ну… мы ели шоколадные пирожные. Не знаю… брали напрокат фильмы. Например, «Техасская резня бензопилой». У него были черепахи. Я уверена, что он их любил в определенном смысле, но он говорил, что они его раздражают, потому что весь день они всплывают на поверхность, потом погружаются на дно, потом опять всплывают – и так круглые сутки. В его квартире царил настоящий бедлам, повсюду коробки из-под пиццы. Пиццу он ел постоянно.

Я: У него был достаточно своеобразный рацион, не так ли?

– Да. Пицца. Шоколад. Леденцы. У него был реально раздолбанный желудок, живот постоянно болел. Ему нравились хлопья, вроде «Фрути пебблс»… и пицца.

Я: Видели ли вы какие-либо признаки нарколепсии?

– Шутишь. Да уж, это забавно. У него еще был синдром Туретта.

Я: Он брал вас с собой на концерты «Nirvana»?

– Пару раз. Хотя я даже не помню, ехали ли мы на одной машине. Мы с Куртом «встречались» не очень долго. Мы просто тусовались вместе, устраивали всякое безумие. Мы ведь были молоды. Вот ты скажи, Эверетт, – опиши свою обычную сумасшедшую ночь.

Я: Не помню.

– Вот именно. Мы напивались и – ну ты знаешь, зажигали: стреляли из ружей, танцевали в идиотских туфлях на высокой платформе. Кидались яйцами по машинам. Все, что обычно делает молодежь…

Я: Курт надевал женскую одежду?

– Да все так делают. Не думаю, что в этом что-то есть, просто людям нравится переодеваться. Мне точно нравится!

Я: Мне тоже.

– Еще мы с Куртом и Диланом ездили на гонки на уничтожение. Они проходили где-то к северу от Сиэтла. Вроде бы в Монро. За день до этого мы с Куртом хотели съездить к океану и провести там ночь, но забыли, что это была ночь перед 4 июля – к океану рванули абсолютно все. Все отели были забиты, и нам пришлось ехать обратно в Абердин, где удалось найти последний номер в каком-то вшивом мотеле под названием «Фламинго». Накануне там постирали ковер, поэтому пришлось прыгать с дивана на кровать, чтобы не замочить ноги. Мы много ездили в машине. У Курта был «фэлкон» или «вэлиант». Он не очень любил водить, поэтому за рулем часто сидела я. Мы ездили в кинотеатр под открытым небом – где-то между Олимпией и Абердином.

Я: Ты с ним ездила в Сиэтл?

– Да. Однажды мы собрались на концерт «Hole», но доехали только до Такомы.

Я: Это было до того, как Курт познакомился с Кортни?

– Не знаю. Это ты мне скажи, Эверетт. – Шерил произносит эту фразу с особым выражением, давая понять, что она в курсе: я знаю больше нее. – Да, я думаю, да.

Я: Ты общалась с Куртом после того, как он встретил Кортни?

– Может быть, не очень долго. Мы с Куртом перестали тусоваться вместе в августе 1991 года. У него была потрясающая картина Игги Попа, которую я хотела забрать себе. Я никогда не видела его рисунков или чего-то такого. Мы тусовались много с Иэном [Диксоном], немного с Диланом. Дэйв [Грол] какое-то время спал у Курта на полу. Я: И как оно было?

– Нормально, – смеется Шерил. – Не мне одной приходилось спать на полу у Курта. Я не знаю, как он к этому относился, – может быть, его это бесило. Однажды Дэйв опрокинул на нас банку с блестками… от которых невозможно очиститься. Они были у меня в ушах, на голове, в носу и еще черт знает где – несколько недель. Как песок, только хуже. Это было ужасно.

Интервью с автором, 2004 год

После возвращения «Nirvana» из Великобритании Дэйв переехал в дом на Пир-стрит в Олимпии.

На той же неделе Курт с Кристом отправились в Лос-Анджелес по приглашению «MCA»: их менеджер Брет Хартман намеревался подписать с «Nirvana» контракт. Но первая же встреча с президентом компании сумела отбить у них желание сотрудничать. Он вел себя как типичный представитель его породы – высокомерно, грубо, эгоистично; встреча длилась считанные секунды. Поэтому Курт с Кристом решили воспользоваться случаем и еще раз посетить «Gold Mountain». Их радовал интерес, который Дэнни Голдберг выказывал по отношению к рок-андеграунду, – у него была большая коллекция 7-дюймовых пластинок, и он какое-то время жил в одной квартире с вокалистом «Dead Kennedys» Джелло Биафра. Кроме того, в пользу Голдберга говорил тот факт, что в его биографии числилась работа с «Led Zeppelin».

– Дэйв Грол был большим поклонником «Led Zeppelin», – вспоминает Голдберг. – Хотя позднее выяснилось, что и Курт тоже. Джон [Сильва] требовал, чтобы я рассказал о своей деятельности в Американском союзе защиты гражданских свобод [Голдберг был президентом южнокалифорнийского отделения Американского союза защиты гражданских свобод], что было близко парням. Мы хотели как-то убедить их в том, что мы хорошие менеджеры, но сейчас я думаю, что они уже все для себя решили с самого начала – из-за «Sonic Youth».

«Nirvana» заключила контракт с «Gold Mountain» после того, как Сильва приехал в Олимпию и пригласил группу на ужин. Хотя сделка прошла не так уж просто. Сильва и все остальные сидели в ресторане и ждали, а Курт в это время кружил на детском велосипеде по парковке у Государственной лотереи в Вашингтоне. Велосипед был таким маленьким, что музыканту приходилось задирать колени практически до плеч. В конце концов Курт пришел и потребовал от Сильвы, чтобы тот пошел с ним на концерт «Beat Happening» – на другом конце города. Сильва согласился: он понял, что перед Куртом нужно восторгаться группой Кэлвина— хотя само их появление на сцене шло наперекор всем представлениям сообразительного бизнесмена о музыке (не было бас-гитары!). Таким образом Сильва прошел проверку Курта.

Велосипед был куплен за несколько дней до этого – вместе с парой пневматических пистолетов, парой видеокамер «Пиксел-вижн», приставкой «Нинтендо» и фигурками Ивела Нивела в магазине «Toys “R” Us». За все пришлось заплатить около 1000 долларов – Курт выложил их из своих 3000 долларов, его доли аванса от «Virgin», первого большого чека группы.

«Он купил всякую хрень, – признает Джо Престон, общавшийся тогда с Куртом, – хрень, которую ничего не стоило сломать». Из пистолета Курт стрелял по окнам Государственной лотереи – через дорогу от его квартиры.

«Gold Mountain» начал посылать Курту аванс из расчета 1000 долларов в месяц. Однако Голдберг посоветовал «Nirvana» заключить контракт с «Geffen».

– Они недавно подписали «Sonic Youth», поэтому я знал, что эти люди шарят в музыке: Марк Кейтс имел доступ к радиостанциям колледжей, Гэри Герш был менеджером «Sonic Youth», Рэй Фаррелл умел общаться с независимыми распространителями… – объясняет менеджер. – В культурном плане в «Geffen» работало больше людей, которые на самом деле понимали эстетику новейшего поколения рок-н-ролла. И были готовы заплатить любую цену.

Поначалу основную часть переговоров вел Крист, – продолжает Голдберг. – Курт включился только на третьей встрече. Джон до этого говорил мне, что ребята хотели сделать постер группы в виде таблицы для проверки зрения. Мне это показалось избитым, и Джон, видимо, сообщил об этом Курту, потому что тот прижал меня и спросил, почему я так думаю. Напор, с которым он говорил, показывал всю серьезность Курта. Тогда я впервые осознал, насколько целенаправленным он был.

Грол с его оптимистической натурой хорошо уживался с другими участниками и помогал Курту, который к осени стал более замкнутым и переживал по поводу Тоби. До появления Дэйва Курт мог часами молча смотреть в одну точку – он скрывался за барьером тишины (известном как «пятая поправка Джея Мэскиса», в честь вокалиста «Dinosaur Jr», который, по легенде, очень неохотно отвечал на вопросы в интервью). Говорили, что Курт страдал от нарколепсии, но у него не было нарколепсии – это просто очень удобный защитный механизм. В отличие от отношений с Трэйси, Курт хотел сохранить Тоби – но она была очень независимой, хоть и любила его.

– Однажды мы с Дэйлом [Кровером] пришли к Курту, у него была Тоби, – вспоминает Дебби Шейн. – Разговор не клеился, все чувствовали себя очень неловко. Курт попросил Тоби приготовить макароны с сыром. На кухне стояла бутылка виски; я выпила, потому что это была очень странная, дурацкая ночь. Никто не разговаривал. Курт хотел организовать группу. Все сидели на полу, молчали – Дэйл подумал, что вышел бы отличный кадр.

– Курт с Кристом зависели друг от друга, чего нельзя сказать об отношениях Курта и Дэйва, – объясняет Кэрри Монтгомери. – Дэйв был сам по себе. Молодой, задиристый, нечего терять. Он знал, что место в группе железно за ним, Курт не собирался выгонять Дэйва ни при каком раскладе. Дэйв был молодым рокером; грязный байк в турне, татуировка на каждом концерте, все такое. Такие парни живут в небольшой холостяцкой комнатке, у них постоянно тусит куча народу. Шерил у них бывала часто. Они играли в видеоигры, ели хот-доги и прочую хрень, бездельничали.

Дэйв научил Курта делать примитивные татуировки при помощи туши и иголки. В свою очередь, это подтолкнуло Курта к тому, чтобы пойти в тату-салон в Олимпии и сделать настоящую татуировку. Взяв в качестве поддержки с собой Кэндис Педерсен, он вытатуировал на руке логотип «К» (буква «К» в щите).

Выбор рисунка удивил некоторых его друзей.

– Мне кажется, ему нравилось больше те кассеты, которые «К» распространял, чем то, что они сами записывали, – отмечает Дилан Карлсон.

И действительно, подборка музыки, которую распространял «К», – часто записи лейблов вроде «Simple Machines», британского «Bi-Joopiter» и сходных с ними компаний движения «International Pop Underground», – могла служить настоящим учебником для человека, интересующегося музыкой периферии и сердца Америки 90-х, андеграундом, не мейнстримом. «Superchunk», «Polvo», «Sebadoh», «Shonen Knife», австралийская поп-группа «The Cannanes», «Gravel»… обо всех этих группах я узнал, обнаружив настоящую золотую жилу в кладовке у Кэлвина Джонсона – в разрушенном здании через дорогу от «Capital Theatre».



– На Рождество мы отправились в Абердин, – рассказывает Дебби. – Крист и Шелли уже были там, а Курт поехал только ради своей маленькой сестры. В Абердине делать было нечего. Мы залезли в машину и поехали в кофейню, где играли в разные настольные игры. Я выиграла тридцать баксов. На следующий день мы с Куртом поехали обратно в Олимпию. Курт хотел вернуться, повидаться с Тоби, да и просто вернуться домой. Он боготворил «Dinosaur Jr». Он мечтал узнать все о Джее Мэскисе.

Сущая правда – «Dinosaur Jr» оказали огромное влияние на музыку Сиэтла. Описание, которые применяли к раннему гранжу, – «тяжелая музыка, сыгранная в медленном темпе» – подходит и к «Dinosaur Jr». Первая песня альбома 1988 года «Bug» – «Freak Scene» – породила целое поколение бездельников. Джей играет на гитаре так же, как он ездит на лыжах: без усилий и с полной уверенностью. Песня замедляется, огонь полыхает, растекается сладчайшая гармония, потом взлетает торнадо. «So fucked I can’t believe it / If there’s a way I wish you’d see it», – поет Джей с тяжелым смирением, отзывающимся у «Nirvana» в строчке песни «Smells Like Teen Spirit»: «I found it hard / So hard to find / Oh well whatever, never mind». «Don’t let me fuck up will you? – просит Джей в беспомощном оцепенении. – Because when I need a friend, it’s still you».

Священной троицей конца 80-х были «Dinosaur Jr», «Big Black» Стива Альбини и «Sonic Youth». «Big Black» всегда слишком зависели от жестких правил пост-панка, появившихся в 1979 году в Британии. «Sonic Youth» творили чистое искусство, которое было доступно лишь ограниченному числу избранных. Поэтому заряжать новое поколение гранжа первобытной энергией пришлось скромному трио из Амхерста, штат Массачусетс.

– Помню, Ким Гордон говорила, что «Youre Living All Over Me» [второй альбом «Dinosaur», 1987 год] смог бы добиться такого же успеха, как и «Nevermind», при более грамотной работе менеджера, – размышлял бывший басист «Dinosaur Jr» и нынешний вокалист «Sebadoh» Лу Барлоу в интервью редактору журнала «Луз лип синк шипс» Стиву Чику. – Люди покупали ту же аппаратуру, которую использовал Джей, те же усилители, педали. Для него динамики «Marshall Stack» были средством самовыражения, а не просто дебильным хеви-металлическим дерьмом. Я видел какой-то говенный список ста великих гитаристов по версии журнала «Роллинг стоун». Там были Курт Кобейн, Кевин Шилдс [«My Bloody Valentine»], даже чертов Фрэнк Блэк [«Pixies»] – но не было Джея. А ведь он оказал охренеть какое влияние. Он был прародителем всего стиля.

Кто-то утверждал, что «Smells Like Teen Spirit» написана под влиянием «Pixies», – говорит мне Барлоу. – Да на кого вообще может оказать влияние «Pixies»? – Он смеется. – С чего бы кто-то написал песню под влиянием «Pixies»? Это выше моего понимания. Группу «Nirvana» я считал гранжевой командой с «Sub Pop», которая записывает синглы. Я тогда не слышал «Dinosaur». Они мне напоминали «Melvins» и прочую металлическую хрень, которую слушали в Сиэтле. Я сначала даже подумал, что «Smells Like Teen Spirit» это «Metallica». Я подумал: «Вау! „Metallica“ записала отличную новую песню!».

Да, «Dinosaur Jr» могли играть очень громко. На их первых концертах волны звука ощущались просто физически. Но они брали не только громкостью – на первых трех альбомах «Dinosaur Jr» есть просто взрывная первобытная страсть и такая изобретательность в музыке, которая даже сейчас, двадцать лет спустя, просто потрясает. Их дебютный альбом – «Dinosaur» (1985) – абсолютно хаотичен; но это гениальная, спонтанная музыка, записанная на дешевом оборудовании. Пронзительные скримы сменяют построковые нашептывания; гитарные риффы нью-вейва перетекают в ужасающие, нагруженные фидбэком гитарные соло; плюс очень личная, пронизанная жалостью к себе лирика. Кроме того, в текстах нашло отражение то «лузерское» сознание, которое оказалось невероятно популярным – доказательством тому миллионы копий, проданных «Sub Pop».



Грол вел себя практически как муж по отношению к Курту – гладил для него вещи, кормил, исполнял ту роль, которая до этого предназначалась Кристу и Трэйси. «Дом превратился в мужское государство, – смеется Никки Макклюр. – Отношения Дэйва и Курта стали походить на жизнь семейной пары». Несколько недель Грол встречался с Кэтлин Ханной, и пары, составленные из музыкантов «Nirvana» и «Bikini Kill», иногда тусовалиcь вместе, катались на скейтборде и периодически баловались вандализмом. Именно тогда Ханна написала баллончиком на стене комнаты «Курт пахнет „Teen Spirit“» – имея в виду марку дезодоранта, который использовала Тоби.

Но Курта все еще одолевали сомнения – с одной стороны, он хотел продавать свои диски миллионными тиражами, а с другой – его заботило мнение друзей из Олимпии и «K records». В официальной биографии Майкла Азеррада есть впечатляющий отрывок, где Курт рассказывает о том, что выбор лейбла был очень определенным: «К» или «Geffen». «Мы были очень близки к подписанию контракта с „К“», – говорил Курт Азерраду, очевидно обманывая самого себя. Вряд ли Кэлвин подписал бы когда-нибудь «Nirvana», несмотря на хорошее к ней отношение. Во-первых, у «К» не было контрактов. Во-вторых, «Nirvana» играла слишком традиционный рок (у них был басист, черт возьми!). В-третьих, Кэлвин знал об амбициях Курта и понимал, что «К» никоим образом их не потянет. Тем не менее это не мешало Курту мечтать. Идеалом для него была модель «The Sex Pistols» – подписать контракт с крупным лейблом на миллион баксов, распасться, сменить название и заключить контракт с «К».

Неуверенность Курта усугублялась личным одиночеством. Он не чувствовал настоящей близости с Тоби из-за ее самоуверенности и молодости (ей было 21, ему – 23, но она часто напоминала Курту, что он старше). Кобейн хотел чего-то большего. И хотя он чувствовал, что активная натура Тоби заряжает его энергией, в творчестве он все равно оставался одиночкой. Они помогали друг другу в написании песен, но не сочиняли вместе.

– Он придумал песен на целых два альбома, – вспоминает Тоби, – и постоянно что-то исправлял. Хотя не у всех песен были тексты, он их все равно пел. Стихи Курт не обсуждал. Он всегда бросался спорить, если кому-то не нравился результат, но он ненавидел, когда люди соглашались с ним, лишь бы избежать спора.

Ненависть к себе, недовольство жизнью в Олимпии, нежелание это признать, усталость от отношений с Тоби, развивавшихся не так, как ему хотелось, – из-за всего этого Курт решил порвать с девушкой. Тем не менее они оба признавали, что любят друг друга. Это был октябрь 1990 года.

– Он был просто раздавлен, – говорит Дэйв Грол.

– Что бы там ни говорили люди, именно он порвал со мной, – жестко заявляет Тоби. – Те, кто утверждает, будто я разбила его сердце, несут идиотскую романтическую чушь. Меня уже достало быть девушкой, которую винят во всех его страданиях. Эти разговоры не имеют ничего общего с действительностью. Просто люди начитались «Страданий молодого Вертера».

Именно Курт ушел от Тоби. И никак иначе.

– Я иногда читаю статьи о нем, – признается Тоби. – И ничему из написанного не могу поверить. Не все события происходили при мне, но описания тех дней, что я помню, не соответствуют действительности.

Я: Что там неверно?

– Авторы постоянно представляют его судьбу трагичной с самого начала, – отвечает Тоби. – Они пытаются сделать из его жизни что-то вроде греческого мифа – на самом же деле там было много случайностей. Говорят, что у Курта всегда имелись суицидальные наклонности, но разве не все люди таковы? Другой вопрос – сделаешь ли ты это на самом деле. Иногда такое случается, если в жизни происходит что-то реально плохое. Но я знаю очень много людей, намного более чокнутых, чем Курт, – и они до сих пор живы. Я абсолютно не приемлю идею предопределенности: что кто-то обязательно покончит жизнь самоубийством, а кто-то обязательно напишет те или иные песни.

Страдания от разрыва с Тоби и собственной неуверенности были для Курта самой благодатной почвой для написания новых песен. Его новые работы были полны эгоцентризма и ненависти – к самому себе и к окружающим; злость, раздражение, раз битое сердце – каждый мог найти в этих песнях что-то для себя. Хотя Курт сам порвал с Тоби, он вел себя так, будто инициатива исходила от нее. Неясность и неоднозначность разрыва лишь усугубляла страдания обоих.

«Aneurysm» была одной из первых – она родилась еще до разрыва – песен «Nirvana», касавшихся отношений Курта и Тоби. «Так сильно тебя люблю, / Что меня от этого тошнит», – пел Курт о первой ночи с Тоби, не стесняясь показаться невротиком. «Один малыш сказал другому: / Мне повезло, что я тебя встретил», – говорил он в «Drain You» о том, как любовь делает людей детьми, порождая одновременно ощущения чуда и благоговения. Песни «Lithium» и «Lounge Act» также несли на себе отпечаток присутствия Тоби – упоминания тайных деталей и договоренностей. И, конечно же, «Smells Like Teen Spirit» с ее знаменитой строчкой «Over-bored and self-assured» («Тоскливый и самоуверенный») – которой можно охарактеризовать как Тоби, так и самого Курта. Как писал русский философ Лев Толстой: «причина всякой деятельности есть желание». Чем было заниматься в этой жизни, когда взрослые присвоили себе все интересные подростковые занятия? Не было никакого смысла в том, чтобы становиться взрослым, – это такая скука.

– Эти песни нельзя истолковать однозначно, – замечает Тоби. – Кто точно может сказать, о чем они? Они отлично звучат, образы очень сильные, но если считать, что в них говорится об определенном человеке, вещи или ситуации, – то ничего не ясно, ведь так? Мне кажется, людей цепляет эмоциональность голоса Курта, то, как он интонирует слова, а не то, о чем непосредственно эти песни. Имеют ли они смысл? На каком-то уровне – да. «Smells Like Teen Spirit» Курт сначала хотел назвать «Anthem» («Гимн»), но у «Bikini Kill» уже была песня с названием «Anthem». Мы долго спорили по этому поводу – я выиграла этот спор, и ему пришлось сменить название. Наша песня так и не вышла, но это была хорошая песня.

В первой версии «Teen Spirit» была строчка, позднее использованная будущей женой Курта Кортни Лав для описания своего статуса рок-королевы – «Кто будет королем и королевой этих подростков-изгоев?».

Очевидно, эта роль предназначалась Тоби.

Сейчас мы подходим к одному из самых ужасных мифов о «Nirvana»: Курт Кобейн начал принимать героин непосредственно из-за разрыва с Тоби.

Забудьте о том, что на страницах официальной биографии группы Кобейн утверждал, что баловался с тяжелыми наркотиками, еще живя в Абердине (этот факт ничем не подтвержден; возможно, Курт сам это придумал, чтобы отвлечь внимание прессы от увлечения наркотиками своей будущей жены). Даже не берите в голову, что именно его решение попробовать этот наркотик могло не в последнюю очередь привести к разрыву между ним и Тоби. И никак иначе.

В книге написано, что она разбила его сердце.

– И что с того? – отвечает Слим Мун. – Это могло быть правдой, а могло и не быть. Человеческие сердца разбиваются каждый гребаный день. Он был наркоманом до того, как его сердце разбилось, и если кто-то утверждает, что он стал принимать наркотики только из-за того, что Тоби его бросила, – это полная хрень. Девушка узнает, что ее парень колет себе героин и не собирается с этим завязывать. Она его после этого бросает – она что, сука? Не важно, насколько разбито его сердце, – разве ее после этого можно назвать сукой? Нет, просто она знает, за какие границы нельзя выходить адекватному человеку.

Курт был несчастлив, недоволен своей жизнью. Он переживал болезненный разрыв. Какие-то люди в таких ситуациях ударяются в религию, кто-то женится из-за несчастной любви. Другие пытаются забыться в работе – или в алкоголе, уходя в запой на несколько месяцев. Курт начал постоянно вести дневник, рисовать, упиваясь своей болью, иссушая себя подлинным – хоть и ошибочно направленным – гневом. «Я сознательно культивирую в себе наивность и избегаю бытовых контактов – это единственный путь избежать еще больших мучений, – писал он в дневнике. – Я не могу говорить. Я могу только чувствовать. Может быть, однажды я стану Хелен Келлер [известная слепоглухая писательница] – проткну себе уши ножом и вырежу гортань».

«Спасибо за трагедию, она мне нужна для творчества», – писал он позднее, горько иронизируя над главным источником своего искусства.

Дэйв узнал о том, что Курт принимает героин, в ноябре, когда был в Лос-Анджелесе на благотворительном концерте «Rock For Choice» – там он играл на ударных с «L7». Дэйв говорил по телефону с Кристом, как вдруг басист перебил его посередине предложения: «Погоди, я должен тебе что-то сказать. Курт принимает героин».

Курт до этого звонил Кристу, чтобы сообщить, что попробовал героин. Крист сразу же забеспокоился. Олимпия была известна не только стрейтэджерами из «К»; на протяжении 80-х у города была репутация черной дыры, опасного места – места, где люди погибают от наркотиков. Эндрю Вуд, вокалист «Mother Love Bone», скончался в марте 1990 года от передозировки героином. Курт обещал Кристу, что больше не будет принимать героин, что это полная дрянь. Он солгал. Через какое-то время они с Диланом Карлсоном раз в неделю снимали комнату в дешевых отелях в Олимпии – там им никто не мешал, и они могли спокойно ширяться.

Однажды Курт пошел с Трэйси Марандер на концерт «Bikini Kill» в Олимпии. По дороге в машине он клевал носом – раньше Трэйси за ним такого не замечала. После концерта они отправились на какую-то вечеринку, и Курт попросил заехать к нему домой – ему нужно было зайти в туалет. Когда прошло минут пятнадцать, Трэйси услышала шум – Курт лежал на полу в отключке, с закатанным рукавом, рядом валялась бутылочка отбеливателя (чтобы почистить иглу). Она была в шоке – и в ярости.

– Так хреново, как той зимой, мне, наверное, никогда не было, – рассказывал Курт Майклу Азерраду. – Каждый гребаный день было так грязно, так холодно, так серо. Я будто сходил с ума. Скучно, денег нету. Мы уже несколько месяцев как заключили контракт с «Geffen», а у нас до сих пор не было никаких денег. В итоге пришлось заложить усилители и телевизоры – чтобы на эти деньги покупать корндоги. Мы ничего не делали – только репетировали. Это нас и спасло.

Дополнение: героин

Я: Насколько заметное, по вашему мнению, влияние героин оказал на гранж?

Дэнни Блэнд (бывший участник группы «The Supersuckers» из Сиэтла): Я не думаю, что героин может оказать влияние на музыкальное направление.

Я: Почему в Сиэтле он пользовался такой популярностью?

Дэнни: Не знаю. Существует мнение, что в этом виновата погода. За окном всегда дождь, уныло, ты не выходишь из дома и не играешь в кикбол – сидишь в своем подвале, играешь с друзьями музыку, и тебе хорошо. Всегда облачно, у тебя всегда плохое настроение – и поэтому люди более предрасположены к употреблению героина.

Я: В чем его привлекательность? Я никогда не пробовал героин.

Дэнни: Я сидел на героине десять лет. Героин заставляет забыть обо всем, что происходит вокруг. Он позволяет забыть о том, что твоя группа не так популярна, как другие команды, или о том, что нужно идти на работу – грузить рыбу на Пайк-плейс-маркет. Он дает непередаваемое ощущение комфорта. Это просто охрененно. Но затем он завладевает тобой полностью. И – да, ты крадешь коллекцию дисков «Sub Pop 45» у своего друга, таскаешь бумажники у старушек, воруешь там, где работаешь. Мне повезло – я выжил. И завязал. Его привлекательность – странная, и опасность, которую он таит, – тоже необычна. Ведь все знают, что их ждет. Но когда только начинаешь, не верится, что тебе что-то грозит. Мы такие эгоистичные жалкие идиоты. Мы думаем, что уж с нами точно ничего не случится.

Я: Да, с кем угодно, но не с нами…

Дэнни: Помню, с каким высокомерием встретил новость о смерти парня из группы «Mother Love Bone». Я думал: «Да кем нужно быть, чтобы умереть от передозировки наркотиками?» Когда ты вмазываешься, ты не знаешь, что сейчас в этом шприце, но я употреблял наркотики несколько лет, и у меня не было никакого передоза – значит, тот, кто умер от передоза, просто идиот. Каким же высокомерным ублюдком я был.

Я: Люди всегда описывают наркотики в мрачных тонах, но это ведь весело, не так ли?

Дэнни: В этом суть наркотиков. Конечно, сначала это прикольно – иначе никто бы не начинал их принимать. Но если ты вмазываешься, а наркота у тебя краденая или тебя сажают в тюрьму за то, что ты угнал машину своей матери, – больше ты этого никогда не сделаешь. Такова дьявольская суть наркотиков: это весело, но только очень недолго.

Назад: Глава двенадцатая. Монстр рока
Дальше: Глава четырнадцатая. Сила инстинкта