Глава двадцать девятая

Небеса

Джейкоб первым шагнул в портал.

Он думал, что готов к тому, что может произойти, представлял себе все возможные реакции. Но то, что он почувствовал в первую очередь, удивило его: физическая боль и гул – пронзающий до самых костей, похожий на жутко грохочущий где-то поблизости водопад.

Воин понял, что зажмурился и не видел мира, который сотрясался где-то у него под ногами. Это вывело его из равновесия, но все же это было ничто по сравнению с тем, что он увидел, когда открыл глаза и огляделся.

Теперь Джейкоб стоял на краю огромной равнины, сотканной из звуков и света. Но этот свет не был теплым и дружелюбным, а искрился, словно отблески хрусталя, обжигая глаза. Воздух был сухим, ледяным и мертвым. Джейкоб считал, что Пустоши подготовили его ко всему, но это было не так. Его уши словно забили ватой, а во рту внезапно пересохло. Проведя языком по губам, мужчина почувствовал каждую трещинку. По шее струился пот, а по спине бегали мурашки. Когда он моргал, казалось, что веки его из наждачной бумаги, а в глаза кто-то насыпал песка.

Сквозь влажный туман Джейкоб наблюдал, как остальные проходят через портал. Они отпрянули от яркого света, прежде чем открыть глаза и оглядеться. Он попытался с ними заговорить, но не смог. Все вокруг казалось огромным, непреодолимым, каждое ощущение усиливалось в десять раз до тех пор, пока мужчина не почувствовал непреодолимую тяжесть.

Тогда-то и послышался шепот.

Сперва он подумал, что этот шипящий звук исходит от чего-то, скользящего по камням – возможно, ползущей неподалеку рептилии, и прищурился, силясь разглядеть окружающее пространство. Тропинки, выложенные щебнем, вились по плоской равнине и вели от одного нагромождения камней к другому. Вероятно, то были пересохшие русла ручьев. Когда-то здесь текла вода, но ее давно уже не было.

Снова послышалось шипение. Джейкоб смотрел во все стороны в поисках источника звука, но никак не мог определить его. Это напоминало слова на незнакомом языке. «А может, – подумал воин, – это просто струйки песка, осколки кварца, скользящие по сухим каналам». Звук проникал в его разум, и Джейкоб осознал, что теряет контроль над чувствами.

В нем бушевали эмоции: страх и сожаление, печаль и чувство потери. Звуки голосов затихли, а свет стал объединяться в яркие вспышки, которые, казалось, вторили каждому удару его сердца.

Рядом мерцала какая-то отражающая поверхность. Джейкоб подошел ближе, привлеченный чем-то, чего не мог понять, нуждающийся в ответах. Поверхность представляла собой бассейн, наполненный ртутью и выложенный полированным мрамором. По телу мужчины пробежала дрожь. Шепот вокруг вновь усилился: голоса людей из его прошлого, давно умерших, ушедших и сейчас преследовавших его. Он ощущал их потерю, словно маленькие проникающие раны, открывающиеся и кровоточащие, а голодный камень жадно впитывал эти кровавые потоки.

Когда же Джейкоб взглянул на отражающую поверхность, сама смерть глядела на него в ответ.

Его собственное лицо выглядело как масса фиолетово-серых жил и костей. Глаза исчезли, и вместо них зияли пустые дыры. Челюсть свободно свисала, держась лишь на сухожилиях и коже.

В ужасе отшатнувшись, Джейкоб огляделся и увидел повсюду черепа: сверкающие белые кости с темными пустыми глазницами, безжизненно уставившимися на него, и с челюстями, наполовину погребенными в кристаллах песка. Останки друзей и близких превратились в холодные, пустые оболочки.

«Только не это…»

Сквозь морозный воздух к нему шла Шанар, силуэт которой напоминал мираж. Чародейка что-то невнятно говорила, словно бы издалека, а затем обхватила его лицо обеими руками и придвинулась ближе.

Прикосновение ее губ было подобно электрическому разряду. Джейкоба отбросило назад, в исходную точку, а все остальное исчезло. Когда все наконец закончилось, и девушка вырвалась на свободу, Джейкоб смог подняться на ноги и этот странный мир вновь обрел резкость.

– Не потеряйся, – прошептала Шанар, на мгновение задерживая на нем взгляд. – Резонанс может увести тебя прочь от самого себя.

Джейкоб кивнул, пытаясь обрести дар речи. Шанар убрала руки с его лица, не сводя с мужчины глаз.

– Я жив, – сказал он, чувствуя, что губы все еще горят от ее поцелуя. В горле было такое ощущение, будто он наглотался песка. Но Шанар что-то сделала с ним, смогла вернуть ему опору. Свет стал терпимее, а шепот стих. Земля под ногами замерла.

Они оказались в огромной комнате, заполненной витиеватыми клумбами разбитого, сверкающего хрусталя, которые извивались и изворачивались, уходя водопадами в круглые бассейны. То, что Джейкоб принял за черепа, на самом деле было круглыми кусками мрамора, сглаженного временем. Величественные, украшенные замысловатой резьбой колонны поддерживали сводчатый потолок высоко над их головами. Воздух здесь был неподвижен, и Джейкобу казалось, что так происходит уже давно. Это место выглядело мертвым и заброшенным.

Фонтан был вырезан из какого-то материала, который Джейкоб не мог определить. Должно быть, когда из горловины фонтана струилась мерцающая жидкость, он представлял собой захватывающее дух зрелище. Но и фонтан уже давно был мертвым, а его чаша – сухой и пустой. Из-за углубления в камне создавалось впечатление, что когда-то здесь, словно ключ в замке, хранился какой-то предмет, но теперь он исчез.

Джейкоб повернулся к остальным. Джинвир стояла, устремив взгляд куда-то вдаль, а на ее лице блестели слезы. Чародейка на мгновение задержала на нем взгляд, а затем отвела глаза. Он не знал, смотрела ли она в ртутное зеркало, не мог прочесть выражение ее лица. Был ли тому виной поцелуй, или же она увидела в отражении собственную смерть?

Шанар тихо говорила с Джинвир, пока остальные собирались, поднимаясь на ноги. Тираэль прошел через портал последним: бледный, в изрубленной броне, с отпечатком боли на обычно мужественном лице. Что они смогут сделать без его силы? Джейкоб чувствовал себя ничтожно маленьким на фоне огромного мира, раскинувшегося за этими мертвыми стенами, перед огромной армией ангелов, способных сокрушить их в одно мгновение.

– Пришло время тебе возглавить остальных.

Слова Тираэля будто зазвучали прямо в его голове. Сомнение вновь закралось в душу Джейкоба.

Он не был готов, пока еще нет.

Не к такому.

Тираэль увидел на лице Джейкоба неуверенность. Дальше будет больше: Заводи Мудрости подавляюще огромны, но и они – ничто по сравнению с захватывающей дух красотой Садов Надежды, величия Палат Правосудия или абсолютной мощью и размахом Залов Доблести. В каждом из Аспектов была своя темная сторона. Тьма явится, нравится это Тираэлю или нет, и это станет настоящим испытанием их силы.

Усталость проникла в архангела до самых костей. Каждая часть его тела болела, рана на груди тупо пульсировала, все тело от коленей до самой спины будто пронзали острые иглы. Каждый шаг был испытанием, каждый вздох – напоминанием о том, что он смертен. Тираэль чувствовал себя бесконечно далеким от своих братьев и сестер, и столь же бесконечно одиноким в этом мире, который отверг своего мятежного сына во всех его обличиях, как в бессмертном, так и в смертном, сотканным из света или из плоти. Больше всего на свете ему хотелось лечь и уснуть, а если провалиться в сон не удастся, то хотя бы посоветоваться с чашей. «Мудрость, познание, ответы…».

Монах коснулся его руки. Казалось, он единственный остался равнодушным к тому, что их окружало.

– Мы должны действовать быстро, – сказал Микулов. Остальные наблюдали за ними, и Тираэль понял, что его рука тянулась к потайному карману под доспехами. Неосознанно он собирался вытащить Чалад’ар прямо при них.

Он опустил руку. Чаша напоминала бездонную дыру, в которую он проваливался, теряя себя, пока Небеса пылали огнем. И все же он по-прежнему желал этого, жаждал того, что она дарила ему: темноту и забвение.

– Настал момент, когда пора доказать нашу значимость, – сказал он остальным. – Если я прав, мы явились тогда, когда воины света проводят церемонию Вознесения. Магия Шанар окутает нас, и мы будем двигаться так быстро, как только сможем, смешиваясь с толпой. Мы должны надеяться, что ангелы не заподозрят подобного вероломства в своем царстве. Джейкоб, веди нас в Сады Надежды, а оттуда – в Палаты Правосудия. Там очень мало ангелов, лишь те, кто остался на страже. Архангелы будут вместе с Империем в Залах Доблести, готовясь принять участие в церемонии, и это даст нам небольшое преимущество до тех пор, пока мы сможем не привлекать к себе пристального внимания. Если все пройдет хорошо, то мы окажемся в Зале Совета прежде, чем они поймут, что что-то не так.

Джейкоб кивнул. Он был бледен, влажные волосы прилипли ко лбу. Во взгляде мужчины не было ни намека на то, что он сможет отыскать в себе внутреннюю силу. Тираэль повернулся к чародейке. Пришло время использовать каждую каплю способностей женщины: теперь все зависело только от ее уникальных умений.

Шанар глубоко вздохнула, словно пыталась успокоиться. Когда она подняла руки, из них потекла захватывающая дух энергия: чародейка встречала свет Небес, бросала ему вызов и поглощала его, заключая себя и товарищей в сферу, сотканную из тепла и потрескивающей магии, которая брала начало из нее самой и проходила через пальцы вспышками ярких цветов.

Доспехи воинов света, созданные командиром Наром, засветились, скрывая смертную магию хорадримов. Их тела становились больше, осанка – величественнее, резонанс ангелов устремился ввысь из их тел, пока их песня в итоге не сравнялась с величием Небес.

Когда же чародейка закончила, сфера исчезла, а каждый из них обзавелся крыльями.