Книга: Книга попугая
Назад: Рассказ о царе Табаристана и телохранителе и о том, как телохранитель пожертвовал своего сына призраку жизни царя Ночь вторая
Дальше: Рассказ о воине, добродетельной жене, о том, как она дала мужу букет, как букет остался свежим, а сын эмира был посрамлен Ночь четвертая
Рассказ о золотых дел мастере и столяре,
о том, как они унесли золотых идолов,
как золотых дел мастер украл их
и какую хитрость придумал столяр
Ночь третья
Когда ювелир — небесный свод положил червонное золото-солнце в тигель запада и достал чистое серебро месяца из рудника востока, Худжасте разукрасилась как золотой идол, убралась разными драгоценными каменьями, пошла к попугаю и молвила: «О умелый врач! О многоопытный мудрец! Желтуха любви сделала желтыми очи мои, страстный недуг поверг в страдания грудь мою. Если ты не сумеешь распутать этот узел, какая от тебя польза? Если не сможешь исцелить эти раны, какой от тебя толк? Если друг не может помочь друзьям в дни печали, лучше, чтобы и он сам печалился! Если приятель не подхватит под руки приятеля в минуту горя, лучше, чтобы и он сам горевал!»
Нахшаби, нужны друзья нам в горестные дни,
В мире всякий может помощь у друзей найти.
Только тот, кто не желает в горе пособить,
Никогда вообще не сможет пользы принести!
«О попугай, дай мне дозволение сегодня ночью озарить ночь разлуки утренним светом свидания с милым, осветить вечер отчужденности блеском утра слияния с тем, кто мне дорог».
Попугай ответил: «Я уже в первую ночь дал тебе дозволение. Зачем же ты терзаешься наружно, зачем ввергаешь в пламя все свои внутренности? Зачем заставляешь ждать несчастного влюбленного? Я существо, любящее собеседников, человек предусмотрительный. Разве мало я знаю рассказов и повестей? Разве истощится мой запас притч и историй? Если ты каждую ночь будешь увлекаться моими баснями и рассказами и постоянно будешь упускать ночь, когда же сможешь ты дождаться дня свидания с другом? Когда день начнет склоняться к вечеру, ты подзакуси и ступай скорее в покои возлюбленного! Вот только нехорошо, что ты разукрасилась лалами и самоцветами, золотом и серебром. Боюсь я, что этот человек может польститься на твое золото и отложит в сторону все притязания на любовь, как тот золотых дел мастер польстился на золото столяра и отбросил долголетнюю любовь!»
«А как же это случилось?» — спросила Худжасте.
«Говорят, что в одном городе, — ответил попугай, — дружили между собой золотых дел мастер и столяр. Дружили они так, что о разлуке их, как о разлуке двух звезд в одном созвездии, нельзя было и помыслить. Все дни проводили они вместе, все ночи почивали в одном месте. И всякий, кто глядел на них, считал их за двух братьев. Всякий, кто присматривался к их любви, полагал, что это два родственника».
Поистине, близость по любви лучше, чем близость по родству!
Нахшаби, ни с чем сравниться добрый друг не может,
Из всех сил всегда старайся добрым другом быть ты!
И ученые об этом тоже говорили:
Добрый друг всегда приятней, чем родня плохая!
«Как-то раз золотых дел мастеру случилось отправиться в путешествие, столяр тоже присоединился к нему. Перенеся множество лишений и выстрадав много бедствий, попали они в один город. Но в этом городе умение и искусство не имели сбыта и никто даже внимания не обращал на их мастерство и ремесло. От безработицы попали они в бедственное положение, от нужды дошли до крайнего отчаяния. Но Аллах всевышний всех оберегает от нужды и страданий на чужбине».
Нахшаби, беда большая — бедность и нужда,
У несчастных кровь реками льется из очей,
Но хотя нужда ужасна, в том сомненья нет,
На чужбине, друг мой милый, во сто крат страшней!
«Золотых дел мастер и столяр были людьми хитроумными и проницательными. И вот молвили они: „Надо нам придумать хитрость, которая могла бы дать нам пропитание и средства к существованию. А хитрость эта такова: есть здесь капище, а в нем золотые идолы, изукрашенные драгоценными камнями и яхонтами. Надо нам под видом монахов забраться в это капище, с величайшим рвением погрузиться в молитвы и выждать удобный случай. Если удастся, мы похитим оттуда идола и снимем с него такое количество драгоценных камней, какого нам хватит, чтобы до самого конца дней наших прожить в покое и довольстве“.
Так они и сделали: вошли в это капище и с таким рвением погрузились в молитвы, что монахи и набожные люди того города устыдились и начали говорить: „Если благочестие возможно, то вот оно перед нами. Мы же сами за всю жизнь ничего не сделали“.
Каждый день благочестивые люди по одному или по два уходили из этого капища под разными предлогами, а когда их спрашивали, почему они покидают капище, они говорили: „Если благочестие именно то самое, чем отличаются эти два человека, то в нас самих благочестия нет; если же благочестие то, что проявляем мы, то лучше бы ему и не быть вовсе“.
Разве ты не слыхал, что с шейхом Баязидом Бистами, да помилует его Аллах, жил по соседству один еврей. Как-то раз кто-то спросил его: „О еврей, ты живешь рядом с этим святым человеком, так почему же ты, видя его святость, все по-прежнему остаешься евреем?“ Еврей отвечал: „Ах, ходжа, если то, чем он обладает, является мусульманством, то и мы, и тысячи таких, как мы, не склонны к такому мусульманству; если же мусульманство то самое, чем обладаете все вы, то немусульманство лучше такого мусульманства“».
Бороться за дело святое всегда, Нахшаби, ты старайся,
Несчастным того назову я, кто этих не ведал трудов!
Словами одними ты дело святое подвинуть не сможешь,
Тот — муж, кто за дело святое страдать и бороться готов!
«Через несколько дней все монахи покинули капище и не осталось в нем никого, кроме золотых дел мастера и столяра. Народ питал к ним такую склонность и такое доверие, что им передали и ключ и замок от капища, поручили им и утварь, и крест, и саму церковь. Великий Аллах! Если человек притворно молится в капище перед идолами, то люди уже начинают питать к нему такую склонность и такое доверие! Какие же щедроты может оказать Аллах тому, кто искренне молится в мечети перед лицом творца всех тварей, велик и славен да будет он!»
Нахшаби, оставь притворство навсегда,
От души ступай служить ты в сей дворец.
Ведь всем тем, кто от притворства далеки,
Много благ подаст создатель и творец!
«Когда капище было совершенно покинуто монахами, золотых дел мастер и столяр отправились однажды к правителям того города и сказали: „Сегодня ночью мы видели во сне, что идолы обратились к нам с такими речами: Так как люди этого города перестали поклоняться нам, мы пойдем в другой город, где нам будут поклоняться!“
Жители города перепугались: не дай, мол, бог, чтобы они ушли из этого города и жители города были бы лишены их благодати. Они сказали: „Если вы в другой раз увидите их во сне, то передайте им, что жители города не потому перестали поклоняться им, что идолы недостойны поклонения, а потому, что не могут они поклоняться им так, как идолы того заслуживают“».
Нахшаби, остерегайся на словах лишь поклоняться,
Знай, позорно это дело и большое преступленье.
Если молишься ты богу, погрузись в свою молитву,
Если лишь слова бормочут — бесполезны все моленья.
«Так прошло несколько дней. Однажды ночью золотых дел мастер и столяр вынесли из капища всех золотых идолов и зарыли их в землю в одном укромном месте. Затем они отправились к правителям города и сказали: „Сегодня ночью идолы покинули капище. Уходили они на наших глазах, открыто, и, очевидно, пошли в другое место. Теперь мы еще несколько дней будем молиться в пустом капище, будем умолять их, стенать и взывать к ним — быть может, они сжалятся над нашей скорбью и снова вернутся в капище. Мы устремим наши усилия на их возвращение. Если же они не вернутся, то нам нельзя оставаться в месте, где некому поклоняться, и придется поневоле пойти туда, где есть идолы“.
Те глупые люди от чрезмерной глупости своей поклонялись неодушевленным предметам. Слова эти они сочли за правду и не уразумели того, что неодушевленные предметы не могут передвигаться. Великий Аллах, сколь слепо сердце идолопоклонников! Сотворенных ими самими идолов они считают своим творцом, полагают, что сделанные их же руками истуканы достойны поклонения! Неужели не найдется человека, который сказал бы им: „Тьфу, сколь презренны вы сами и то, чему вы поклоняетесь!“»
Идолам, знай, Нахшаби, поклоняться позорно,
Телу молиться бездушному — грех величайший:
Всяк, кто пред идолом жалким главу преклоняет,
Более жалок и низок, чем идол ничтожный!
«Через несколько дней золотых дел мастер и столяр покинули город, вырыли идолов, которых они закопали в землю, и направились в свой город. Добравшись до окрестностей своего города, они зарыли золото под деревом. По мере необходимости они доставали его оттуда, тратили каждый на свои нужды и проводили время в довольстве и обилии. Как-то раз золотых дел мастер позарился на долю столяра, ибо низость — это свойство ювелиров, и без покражи они обойтись не могут. Захотел он похитить тайно золото, лишить столяра его части и порушить старую дружбу. Так он и сделал! Однажды ночью он выкопал этих идолов, отнес их к себе домой, а наутро, когда ювелир дня извлек чистое золото-солнце из тигля востока, ухватил он столяра за полу и поднял крик: „Нечистый вор! Коварный друг! Не помнишь ты нашей дружбы! Ты порушил нашу любовь и лишил меня моей доли! Сколько же дней будешь ты проедать это золото? На сколько времени хватит тебе его?“
Вот такой крик поднял золотых дел мастер, а столяр изумился и подумал: „Что же это он такое говорит и как он может приписывать мне свое преступление?“»
Нахшаби, в поступках низких ты других не обвиняй,
Обвинять тогда лишь можно, коль проступок налицо.
Ведь всегда стремятся люди, если сами согрешат,
Обвинять других в проступках и поклепы возводить.
«Столяр молвил: „О золотых дел мастер, я тебя не трогаю, оставь же и ты меня и не подозревай в таком преступлении. Это — величайшая ложь“.
Золотых дел мастер увидел, что столяр не склонен заводить распрю и раздор, и оставил его в покое. Но столяр не оставил его, наружно соблюдал он прежнюю дружбу, а в душе поджидал удобного случая, чтобы ему отомстить.
Прошло несколько дней. Столяр выточил фигуру, похожую на золотых дел мастера, облек ее в одежду золотых дел мастера, раздобыл двух медвежат и стал класть пищу для них под полы и в рукава фигуры. Всякий раз, как медвежатам хотелось есть, они засовывали головы под полы и в рукава фигуры и ели свою пищу.
Когда медвежата совсем привыкли к этому изображению, столяр устроил у себя пиршество и пригласил жен всех родных и знакомых. По старому обыкновению, пришла в дом столяра также и жена золотых дел мастера вместе с двумя сыновьями. А столяр вырыл у себя в доме глубокую яму. Он тотчас же схватил двух детишек, спрятал их, вытащил тех двух медвежат и поднял крик: „Сыновья золотых дел мастера заколдованы! Они превратились в медведей!“
Прибежал золотых дел мастер, вцепился столяру в бороду: „Ты погубил моих детей и теперь хочешь дать взамен их медвежат! Разве может человек стать медведем? Возможно ли, чтобы человек принял облик зверя?“
Дело дошло до правителя и судьи. Судья спросил: „Эй, столяр, как же было это дело?“ — „Эти два ребенка, — отвечал тот, — играли вместе, вдруг упали и приняли такой облик“. — „Могу ли я положиться на твои слова?“ — спросил судья. „Доказательство моих слов в том, — отвечал столяр, — что, когда целое племя было обращено в зверей, облик их изменился, но разум остался прежним. Поэтому, когда к ним пришли ученики Иисуса, мир да будет с ним, всякий, кого они называли по имени, мотал головой и проливал слезы. Сегодня эти дети были превращены предо мной, но отец их сохранил свой прежний облик. Пусть медвежат выпустят, и если они среди всех присутствующих узнают отца и проявят к нему склонность, то это действительно его дети“.
Судье эти слова чрезвычайно понравились. Медвежат спустили с цепи, и они, приняв золотых дел мастера за его деревянное изображение, тотчас подбежали к нему и начали тереться о его полы и рукава. Как золотых дел мастер ни старался отогнать их, они с мольбой хватались за него, принимая его за своего благодетеля».
Нахшаби, благодетелей помни своих,
Кто забудет о них, с тем стрясется беда.
Ведь заботы всех щедрых и добрых людей
На защиту направлены слабых всегда.
«„Золотых дел мастер, — молвил судья, — стало вполне очевидно, что это твои дети. Бери их, покорись своей доле и попроси извинения за свои дела и речи. Быть может, они и примут свой прежний облик, превратятся в свою прежнюю форму“.
Отчаялся золотых дел мастер добиться правосудия, пошел, поклонился в ноги столяру и сказал: „Если ты совершил это дело, чтобы получить свое золото, то оно в целости и сохранности. Тебе из него причитается только половина, возьми же две трети и верни мне моих детей“. — „Ты поступил коварно, — ответил столяр, — а коварство — великий грех. Но если ты раскаиваешься и готов возвратить мне то, на что я имею право, не будет удивительно, если дети твои снова примут свой прежний вид“.
Золотых дел мастер отправился, принес две трети всего золота и положил его перед столяром. Тот унес медвежат, принес детей и поставил их перед отцом.
Да, давно уже сказано:
Если друг тебя обманет, обмани и ты его,
Если меч кривой, кривы и ножны у него».
Нахшаби, старайся в мире опыт обрести.
Если меч кривой, и ножны кривы у него.
И того, кто беспричинно зло чинить готов,
Несомненно, милый друг мой, поразит беда.
Дойдя до этих слов, попугай повел такую речь: «О хозяйка, золотых дел мастер и столяр дружили много лет, и все же золотых дел мастер позарился на золото столяра и ради мирского добра забыл многолетнюю дружбу. Не ходи же с этим золотом и такими украшениями к возлюбленному, которого ты знаешь только два дня. Смотри, как бы не позарился он на твое золото, не отложил в сторону все притязания на дружбу и любовь и не заставил бы говорить о тебе и друзей и врагов».
Худжасте хотела последовать его совету, снять золото и все излишние украшения и пойти к другу в простом наряде безо всяких прикрас, как вдруг ювелир небесного свода украсил солнце украшениями из светлых лучей, поднялся дневной шум, утро показало свой блестящий лик, и идти было уже невозможно.
Нахшаби сегодня ночью собирался
Повидаться с другом нежным и прекрасным,
Только утро помешало это сделать:
Всем влюбленным утра вестник — враг ужасный.
Назад: Рассказ о царе Табаристана и телохранителе и о том, как телохранитель пожертвовал своего сына призраку жизни царя Ночь вторая
Дальше: Рассказ о воине, добродетельной жене, о том, как она дала мужу букет, как букет остался свежим, а сын эмира был посрамлен Ночь четвертая
