20. Хьелльрунн

После нападения работорговцев верховная жрица настояла, чтобы Хьелльрунн и Максим на рассвете встретили её возле лестницы храма. Рано утром Сандра прочла короткий отрывок из потрёпанной чёрной книжицы, где растолковывались ключевые постулаты веры Фрейны.

– Подобно тому, как Фрёйа готовит нас к жизни и питает силой, Фрейна готовит нас к смерти. Фрёйа дарует нам вёсны, лето и новую жизнь, а Фрейна возвещает пришествие осени, зимы и смерти.

Максим заёрзал на ступеньке, и Хьелльрунн тотчас обняла мальчика за плечи.

– Это всегда так… – она изо всех сил пыталась подобрать слова.

– Как? – терпеливо и без улыбки спросила Сандра.

– Всегда только о смерти?

Максим вздохнул, как будто обрадовался, что девушка задала вопрос, который сам он не мог сформулировать.

– Это катехизис, – объяснила Сандра, усаживаясь на ступени. – Жрица читает первую часть предложения, а прихожане добавляют окончание. – Она налила чай из чайника, который был таким же чёрным, как маленькая книга. – Уже много лет не было собраний, чтобы почтить Фрейну.

Хьелльрунн уловила нотку печали в словах жрицы.

– Спригганы, особенно те, кто почитает Фрейну, знают, что умрут, поэтому используют знания как цель…

– Звучит удручающе, – пробормотал Максим, угрюмо глядя в чашку.

– Они пытаются разобраться в вероятных последствиях. Они стараются жить и остаются благодарными за то, что имеют в настоящем, а не сожалеют о событиях, которые нельзя изменить.

– Соглашусь с Максимом, – поддержала Хьелльрунн. – Звучит безрадостно.

– Нет, это лишь иной способ мышления. – Сандра накрыла руку ученицы ладонью. – Именно это отличие и раздражает Императора. Он делает всё возможное, чтобы не думать о смерти, если, конечно, это не касается гибели других людей.

Поболтав о мелочах, Хьелльрунн и Максим отправились на поиски завтрака, пока Сандра распределяла задания. За две недели жизнь в храме Фрейны превратилась в привычную рутину. Поначалу уроженка Нордвласта ненавидела раннее утро. Однако по прошествии времени она начала ценить те минуты, когда Максим тихо стучался к ней в дверь, и они вместе наслаждались общением с Сандрой. Юный послушник частенько садился рядом, да так близко, что грубо было бы его не обнять. На ступенях храма царил глубокий покой, пока не просыпались остальные дети, а госпожа Камалова не начинала раздавать распоряжения.

– Лучше умереть на ногах, чем на коленях, – прочла Сандра афоризм из чёрной книги. Дело было ранним утром, задолго до полуденного удушающего зноя Шанисронда.

– Не уверен, что и в смерти стоя есть что-то прекрасное, – заметил Максим. – Я бы предпочёл держаться подальше от опасностей.

Он произнёс это с таким серьёзным видом, что вынудил Хьелльрунн засмеяться, и даже Сандра позволила себе слегка улыбнуться.

Лицо верховной жрицы всё чаще стало озаряться улыбкой, а морской воздух и яркие цветы наконец-то вернули румянец её щекам.

– Хорошо, а если опасность сама тебя ищет? – продолжила Сандра.

Максим пожал плечами и глотнул чая.

– Вчера ко мне наведалась госпожа Камалова, – сообщил он.

По тону мальчика у Хьелльрунн сложилось ощущение, что он не сменил, а продолжил тему.

– И что она хотела? – спросила Сандра, обеими руками держа чашку перед лицом. На лице её застыла тревога.

Последние две недели женщины редко общались, за исключением тех случаев, когда это было абсолютно необходимо. Хьелльрунн наблюдала за их танцем: каждая из них старалась уйти от разговоров и заняться другим делом, лишь бы избежать компании другой.

Госпожа Камалова взяла на себя роль командующего: поручала детям готовить пищу, подметать пол, стирать, и к тому же нашла им в городе подработку.

– Старшие послушники служат в городе помощниками и зарабатывают на еду и прочие нужды остальных. – Максим неуверенно перевёл взгляд с Сандры на Хьелль, ощущая, что речь идёт не только о необходимости приносить доход. – Она спросила, когда я тоже смогу взяться за работу.

– Вот как. – Сандра, вздохнув, отпила чай. – Можно подумать, шестнадцати послушников ей мало, могла бы парочку и мне оставить.

– Я сказал, что мне только одиннадцать, и к тому же я пообещал Тифу приглядывать за вами. – Максим поднял глаза на Сандру, надеясь получить подтверждение, что поступил верно.

– Ох уж эти Зоркие. – Сандра вздохнула и неодобрительно прищёлкнула языком. – Однако она права. Нельзя тебе целыми днями служить мне нянькой!

– Я не нянька, – проворчал Максим.

– Вы о чём, Сандра? – удивилась Хьелльрунн.

Конечно, было приятно снова иметь крышу над головой, но девушку не покидали опасения, что жрица вот-вот начнёт настаивать на обучении колдовству.

– У меня есть поручение для вас обоих. – Сандра опустила чашку. – Даже два. Ты не можешь стать послушником, Максим, но мне очень нужна твоя помощь. – Она подала ему знак, и мальчик, поднявшись на ноги, забрал чашку жрицы.

– Зорких я на дух не переношу, – признался он, – поэтому с радостью приму ваше предложение.

– Храм Фрейны – это место, где люди прощаются с мёртвыми. Здесь скорбят и исцеляются от боли утраты. Нужно подумать, как мы организуем погребальные обряды и подготовку покойных к захоронению.

– Сюда будут приносить трупы? – морщась, спросил Максим.

Сандра кивнула.

– Вы хотите, чтобы мы отправились в город и рассказали людям об открытии храма, – догадалась Хьелль.

– Да. Пора народу Дос-Хора узнать, что старые традиции до сих пор живы.

Девушка нерешительно посмотрела на заброшенные здания рядом с храмом. Люди здесь не жили, отдавая предпочтение другим районам города. Более того, они подозрительно косились на Хьелльрунн, когда та проходила мимо, и взгляды их напоминали о прежних днях в Циндерфеле.

– Что тебя беспокоит? – полюбопытствовала Сандра, заметив невольную гримасу, порождённую неприятными мыслями, на лице послушницы.

– Мне не нравятся люди, – призналась Хьелль, сама удивляясь, что решилась произнести такое вслух. – Никогда не испытывала к ним симпатии.

– Тебя можно понять. Жить в Нордвласте с колдовской меткой – нелёгкая судьба. Однако поставленная мной задача станет частью обучения. И частью исцеления. Теряя любимых, люди становятся разными: уязвимыми, озлобленными, умиротворёнными или даже счастливыми, и мы должны быть готовы к встрече с любым их настроением.

– Я готов, – объявил Максим.

– Пока ещё нет, – с улыбкой ответила Сандра. – Сначала вымойте чашки и только потом несите слово Фрейны народу.

Хьелльрунн с тревогой посмотрела на Дос-Хор.

– Но я не знаю языка, – возразила она, когда Максим убежал по делам.

– Тогда у тебя ещё больше работы. – Жрица нахмурилась. – И есть ещё один неразрешённый вопрос, требующий внимания.

По мере удаления от храма, Дос-Хор становился всё более оживлённым. Дома пестрели яркими навесами и голубыми ставнями. Широкие дверные проёмы вели во дворы с мозаичными полами, и среди всей этой красоты росли пышные зелёные папоротники и суккуленты. Хьелльрунн ощутила на себе вес чьего-то изучающего взгляда, подняла глаза на балкон и увидела пожилого мужчину, который задумчиво посматривал на них и жевал тёмный корешок.

– Может, с ним потолкуем? – предложила девушка. – Он наверняка оценит новости о возвращении старых традиций.

Максим на напевном языке матери обратился к мужчине, однако тот нахмурился и ответил что-то резким голосом, а потом всплеснул руками и скрылся в доме.

– Да уж, зрелище малообещающее, – буркнула Хьелль.

– Храм расположен в неблагополучном районе города, кишащем работорговцами. Так он сказал.

– Жаль, что нас не предупредили об этом две недели назад. – Кончиками пальцев она коснулась шрама на плече. Рана зажила, но стала горьким напоминанием о столь негостеприимной встрече.

– Ещё он сказал, что с появлением Империи люди перестали ходить в храм.

Хьелльрунн и Максим продолжили путь по Дос-Хору. Никто из них не проронил ни слова: каждый ощущал на себе тяжесть слов старика. Всё утро они бродили по улицам, изучая расположение магазинов, которые в дальнейшем могли пригодиться. Максим научил подругу нескольким словам на странном языке матери, и в конце концов они добрались да места, где Хьелльрунн смогла выполнить второе поручение.

– Зачем тебе туда? – спросил мальчик, как только они зашли в прохладный магазин, торгующий тканями.

Внутреннее пространство было отделено от улицы небольшим коридором и белым марлевым занавесом, не пропускающим вездесущую пыль. Зайдя в помещение, они оказались окружены рулонами тонкого хлопка, парусины, льна и даже шёлка, выставленных на широких столах. Рядом лежали огромные ножницы с инкрустированными черепаховыми ручками.

– Сандра сказала, что послушница не может обойтись без подобающего облачения, – объяснила Хьелльрунн.

Владелицей магазина оказалась морщинистая темнокожая женщина с ярко-зелёными глазами. Она носила золотое ожерелье, серьги и множество других украшений из чёрного глянцевого бисера. Когда девушка коснулась пальцами ткани, хозяйка нахмурилась, но взгляд её быстро смягчился, когда Максим объяснил причину визита. Женщина тут же скрылась за дверью позади прилавка, а мальчик улыбнулся.

– Её впечатлило, что ты являешься послушницей Фрейны, – прошептал он.

Совсем скоро хозяйка вернулась с рулоном чёрной материи. Не переставая болтать с Максимом, она принялась отрезать необходимое количество хлопка.

Совсем скоро двое ребят уже возвращались в храм.

– Не хочешь рассказать, о чём вы беседовали? – раздражённо спросила Хьелльрунн, не в силах мириться с незнанием языка.

– До неё дошли слухи о новых обитателях храма и бандите, которого настиг неприятный сюрприз.

– Чудесное описание Трины, – подметила Хьелльрунн.

– Ты имеешь в виду, что она бандит? Или неприятный сюрприз?

– Думаю, и то и другое, – усмехнулась девушка.

– Как думаешь, почему она тебя так невзлюбила?

Хьелль пожала плечами.

– А ей вообще хоть кто-то нравится? – Максим бросил на собеседницу встревоженный взгляд, который она проигнорировала. – Расскажи ещё, что говорила торговка.

– Она говорила, что хочет зайти в храм и отдать дань уважения предкам. – Максим замолчал и с опаской посмотрел на подругу.

– Ну? Это всё?

– Э… Нет. Ещё она надеется, что ты приведёшь волосы в порядок, если собираешься стать местной жрицей.

– Что?

– Просто немного причесаться, – морщась, ответил Максим.

Они шли в тишине, а солнце тем временем поднялось так высоко, что жара обрушивалась на прохожих, словно молот, делая невозможными любые попытки думать. Люди предпочитали отсиживаться в закрытых помещениях.

Хьелльрунн вытерла со лба пот и провела ладонью по светлым косматым волосам.

– Получается, мы живём в неблагополучном районе города в окружении головорезов, Империя убила последнюю жрицу, а у меня ужасные волосы. – Она вздохнула. – И где же та спокойная жизнь, на которую я так надеялась?

– Ты рассчитывала на спокойную жизнь? – недоверчиво переспросил Максим. – Мне кажется, её не существует. – Он взял девушку за руку своей маленькой ладошкой. – Но ты не переживай. Я не дам тебя в обиду.

– Знаю. – Хьелль улыбнулась. – Знаю.

Утренние встречи с Сандрой были не единственной обязанностью Хьелльрунн. Слепой нищий, который ужинал с ними в храме, каждый раз куда-то уходил, и уже на второй вечер их пребывания в городе жрица попросила проследить за ним.

Хьелль повиновалась и отправилась за ним.

Сутулый, слепой старик вначале брёл через пустынный район Дос-Хора, после чего направился на восток, постукивая по стенам и аркам белым посохом лишь немногим выше его роста. Интересно, сколько раз он совершал своё одинокое паломничество? Каждый вечер путь повторялся: нищий выходил из храма и шёл привычной дорогой к огромной скульптуре из белого камня в виде руки, возвышающейся над песком в запрещающем жесте. Слепому было тяжело ориентироваться на открытом пляже, и частенько Хьелльрунн осторожно брала его под руку и направляла к высокому камню.

– Вот мы и на месте, – сообщила она, осознавая, что старик её не поймёт.

Тот прислонил трость к монументу, указал на свободную руку, после чего изобразил идентичный скульптуре жест.

– Kolas, – промолвил он, указывая на изваяние. – Kolas.

– Рука! – воскликнула Хьелльрунн.

– Kolas! – Старик улыбнулся. – Рука!

Девушка взяла слепого за руку и ткнула его пальцем себе в грудь.

– Хьелльрунн. – Кивнув, нищий застыл на месте. – А как вас зовут? – Он не ответил и отвернулся в сторону моря. – Фрёйа милостивая, ну почему я не взяла с собой Максима?

Старик, казалось, почувствовал её разочарование и указал на себя пальцем.

– Kolas.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала Хьелльрунн. – Разве слово «рука» может быть именем? – Слепой приблизился к воде и сел. Когда девушка последовала примеру, он прижал палец к губам, затем дважды постучал по уху. – Вы хотите, чтобы я слушала?

– С-с-лушать.

Хьелль смолкла и тут же уловила шум накатывающих на пляж волн. На морщинистом лице старика засияла улыбка, дыхание стало глубоким, ровным. Он снова повернулся и указал на глаза двумя пальцами.

– Haerthi, – прошептал он.

Как только Хьелльрунн сомкнула веки, звук прибоя стал единственным шумом. Лишь ровное биение сердца отвлекало от нежной песни Мерцающего моря. С каждой волной заботы и тревоги уменьшались: стычки с Триной, разочарование от незнания языка, нежелание встречаться с госпожой Камаловой. В конечном счёте осталась только одна постоянная, глубинная печаль: отец, Стейнер и Кристофин.

– Где же вы? – прошептала она, и море зашелестело сотней приглушённых голосов, которые, однако, так и не ответили на её вопрос.

Хьелльрунн ещё долго сидела на пляже с закрытыми глазами, пока холодный ветер не заставил её задрожать. Затем пришёл ужас, который затопил сознание. Он не был отголоском привычных горестей, а сообщал о присутствии чего-то огромного, древнего и непознаваемого.

Вскочив на ноги, девушка огляделась, но слепой уже исчез. Солнце уже садилось, и влекущая лазурь моря потемнела. Чувство страха не пропадало, и хотя Хьелльрунн не знала его причины, она поняла, что с пляжа нужно бежать. Ноги понесли её в город, оставляя за спиной облака пыли, и она остановилась лишь тогда, когда водная гладь полностью исчезла из виду. Сердце неистово колотилось, а сбившееся дыхание слишком громко звучало на пустынных улицах.

Когда Хьелль вернулась, слепой уже сидел на привычном месте возле храма в компании весело болтающего Максима.

– Ты вернулась. Я тебя потерял. – При взгляде на неё, выражение лица мальчика тут же изменилось. – В чём дело? Ты так побледнела!

– Я пошла следом за ним на пляж. – Хьелльрунн указала на нищего. – Как ходила каждый вечер, только сегодня всё было иначе. Там что-то было. В море!

Старик указал на грудь.

– Что это значит? Что он говорит? – потребовала разъяснения Хьелльрунн.

– Кажется… – Максим нахмурился. – Тебе нужно закрыть своё сердце.

– Что за ерунда, – гневно воскликнула Хьелль. – Он весь вечер несёт бессмыслицу. Сказал, что его зовут Рука!

– Ну, мне он, наоборот, стал казаться разумным, – возразил Максим. – За сегодняшний день я услышал от него больше, чем со времени прибытия.

– И о чём же? – взволнованно спросила Хьелльрунн.

– Когда-то он был скульптором, – ответил мальчик. – Лучшим в городе. – Он встал на ступеньки, почти сравнявшись ростом с подругой. – Что произошло на пляже, Хьелль?

– Ничего. – Она покачала головой. – Я потеряла счёт времени и испугалась.

Максим нахмурился и посмотрел так, будто не верил ей.

– Отведём его внутрь, – велел он. – Уже поздно, а госпожа Камалова не в духе.

Хьелльрунн помогла старику подняться в храм к куче одеял, где он спал, а затем поспешила к себе в спальню, радуясь покончить с этим днём. Какое-то время мысли возвращались к пляжу и Мерцающему морю, пока наконец она не погрузилась в сон.