Примечания

Предисловие

.   Я описал многие свои сражения тех лет в книге 2003 г. «Ревущие девяностые: Новая история самого успешного десятилетия» (The Roaring Nineties: A New History of the World’s Most Prosperous Decade, New York: W. W. Norton, 2003).

.   На фоне роста неравенства я вернулся к предмету, который когда-то привел меня в сферу экономики. В книгах «Цена неравенства: Чем сегодняшнее разделение общества грозит нашему будущему» (The Price of Inequality: How Today’s Divided Society Endangers Our Future, New York: W. W. Norton, 2012) и «Великое разделение: Неравенство в обществе, и что нам делать» (The Great Divide: Unequal Societies and What We Can Do About Them, New York: W. W. Norton, 2015) я говорил о том, что ужасающее неравенство превращается в отличительную характеристику американской экономики. В них подчеркивалось, что, если не изменить ситуацию, последствия будут очень масштабными и затронут не только экономические показатели: неравенство в конечном итоге породит в нашем обществе недоверие и развратит политику. Это очень плохо скажется на всех, даже на верхушке, составляющей 1% населения. В книге «Что надо изменить в правилах функционирования американской экономики: Программа роста и всеобщего процветания» (Rewriting the Rules of the American Economy: An Agenda for Growth and Shared Prosperity, New York: W. W. Norton, 2015), написанной в соавторстве с Нелл Абернати, Адамом Хершом, Сьюзан Холмберг и Майком Конзалом, я объясняю, как изменение основных правил функционирования экономики, особенно во времена администрации Рейгана и впоследствии, привело к замедлению роста и усилению неравенства и как можно развернуть эти негативные тенденции, если вновь изменить правила.

.   В названии моей статьи, опубликованной 11 мая 2011 г. в журнале Vanity Fair, перефразируются знаменитые строки Геттисбергского послания президента Линкольна (эта статья упоминается в книге «Великое разделение»).

.  Когда налоговый закон будет в полной мере реализован, налоги вырастут для подавляющего большинства тех, кто находится во втором, третьем и четвертом децилях.

.   Он также занимал должность министра труда в администрации Никсона.

.  Фонды прямых инвестиций обычно вкладывают средства в непубличные компании; они и сами не относятся к разряду публичных. Они могут, например, покупать компании, реструктурировать их, а потом продавать с прибылью. Менеджеры таких фондов делают практически то же самое, что и менеджеры любых других компаний, которые платят обычный налог со своих доходов. Для налоговых льгот здесь нет никаких оснований — предоставляемые фондам льготы просто говорят об их политической власти. Хуже всего то, что на совести этих фондов немало примеров реструктуризации, которая приводила к масштабной ликвидации рабочих мест и серьезному обременению долгами. Реструктурированные фирмы нередко банкротятся вскоре после того, как фонды прямых инвестиций продают их. Против пониженной ставки, по которой фонды прямых инвестиций платят налоги в результате лазейки в законе, выступал Трамп во время избирательной кампании, но он, однако, ничего не сделал для ее аннулирования — вернее сказать, вообще не упоминал о ней, — когда налоговый закон обсуждался в конгрессе и когда поступил ему на подпись. Когда же речь зашла о нарушении обещания, советники Трампа переложили всю вину на конгресс. См.: Louis Jacobson, “Despite Repeated Pledges to Get Rid of Carried Interest Tax Break, It Remains on the Books,” Politifact, Dec. 20, 2017.

.   За 10-летний период 2018–2028 гг. одно только снижение налога (с учетом процентов) добавит к дефициту, по расчетам, $1,9 трлн. Если же временное снижение налога станет постоянным, то его вклад в дефицит составит $3,2 трлн.

.   “Transcript of the Press Conference on the Release of the October 2017 World Economic Outlook” (Washington, DC: International Monetary Fund, Oct. 13, 2017); и Christine Lagarde, “2018 Article IV Consultation for the United States Opening Remarks” (Washington, DC: International Monetary Fund, June 14, 2018).

.   Это был центральный тезис нобелевского лауреата Саймона Кузнеца. Тот факт, что он, похоже, выполнялся всегда в то время, когда Кузнец писал об этом, дал основание назвать этот феномен законом Кузнеца.

. Эта книга опирается на мою более раннюю работу по глобализации, финансиализации, неравенству и инновациям, объединяет эти линии в одно целое и показывает их взаимосвязь в мозаике, которая, я надеюсь, убедительно демонстрирует источники прогресса и подводные камни, поджидающие нас. В определенных ключевых аспектах она развивает эту тему дальше. Мои более ранние критические соображения в отношении глобализации, написанные после ухода из Всемирного банка, где мне довелось воочию наблюдать, как плохо ею управляют с точки зрения развивающихся стран и работников по всему миру, вошли в книгу «Глобализация и ее негативные стороны» (Globalization and Its Discontents, New York: W. W. Norton, 2002). В книге «Справедливая торговля для всех» (Fair Trade for All, New York: Oxford University Press, 2005), написанной в соавторстве с Эндрю Чарлтоном, я сфокусировал внимание на том, как глобальная торговля ущемляет интересы бедных. В книге «Как заставить глобализацию работать» (Making Globalization Work, New York: W. W. Norton, 2006) я предложил пакет реформ, которые, по моему замыслу, должны были как минимум сделать глобализацию более продуктивной, чем сейчас. В книге «Снова о глобализации и ее негативных сторонах: Антиглобализм в эпоху Трампа» (Globalization and its Discontents Revisited: Anti-Globalization in the Era of Trump, New York: W. W. Norton, 2017) я показал прогресс, достигнутый в реформировании процесса глобализации до прихода Трампа, и то, как он, возможно необратимо, застопорил программу. Первой из моих двух книг, посвященных финансиализации, была «Ревущие девяностые», написанная после того, как я покинул администрацию Клинтона из-за того, что видел в дерегулировании фактор, создающий условия для финансового кризиса. В последующие годы, в условиях все более сильного разбалансирования нашей финансовой системы и соответствующего нарастания риска серьезной финансовой и экономической катастрофы, я выступал с лекциями и статьями об угрозе надвигающегося кризиса. К сожалению, мои предсказания оправдались: мировую экономику вскоре потряс глобальный финансовый кризис. В 2010 г. в книге «Крутое пике: Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса» (Freefall: America, Free Markets, and the Sinking of the World Economy, New York: W. W. Norton) я проанализировал процесс разворачивания Великой рецессии и показал, как избежать серьезного и продолжительного экономического спада и как реформировать финансовый сектор, чтобы не допускать надувания и схлопывания рыночных пузырей в будущем.

Глава 1. Введение

. Полное название вышедшей в 1992 г. книги Фукуямы — «Конец истории и последний человек» (The End of History and the Last Man, New York: Free Press). После избрания Трампа он изменил свои взгляды: «Четверть века назад я даже теоретически представить не мог, что развитие демократий может пойти вспять. А теперь я вижу, что это совершенно реально». Ishaan Tharoor, “The Man Who Declared the ‘End of History’ Fears for Democracy’s Future,” Washington Post, Feb. 9, 2017.

. Это основная идея недавно вышедшей книги Адама Туза из Колумбийского университета «Крах: Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир» (Crashed: How a Decade of Financial Crises Changed the World, New York: Viking, 2018).

. Hillbilly Elegy: A Memoir of a Family and Culture in Crisis, New York: Harper, 2016.

. Strangers in Their Own Land: Anger and Mourning on the American Right, New York: The New Press, 2016.

. См. также: Jennifer Sherman, Those Who Work, Those Who Don’t: Poverty, Morality, and Family in Rural America (Minneapolis: University of Minnesota Press, 2009); Joan C. Williams, White Working Class: Overcoming Class Cluelessness in America (Boston: Harvard Business Review Press, 2007); Katherine J. Cramer, The Politics of Resentment: Rural Consciousness in Wisconsin and the Rise of Scott Walker (Chicago: University of Chicago Press, 2016); Amy Goldstein, Janesville: An American Story (New York: Simon and Schuster, 2017); and Michèle Lamont, The Dignity of Working Men: Morality and the Boundaries of Race, Class, and Immigration (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2000). Результаты моих собственных более ограниченных экскурсов в эти сферы говорят о том же, что и эти глубокие исследования.

. Это соответствует исследованиям, проводившимся Всемирным банком, когда я был его главным экономистом. В книге «Голоса бедных: Кто-нибудь слышит их?» выражается обеспокоенность тем, что бедные не участвуют в принятии решений, которые касаются их. См.: Deepa Narayan with Raj Patel, Kai Schafft, Anne Rademacher, and Sarah Koch-Schulte, Voices of the Poor: Can Anyone Hear Us? (New York: Oxford University Press, 2000). Это первая из трех книг серии «Голоса бедных»; у каждой из них свой редактор.

. См., например, обсуждение этих вопросов в моих книгах «Крутое пике» (Freefall) и «Великое разделение» (The Great Divide).

. Причина, по которой я сфокусировал свою статью в журнале Vanity Fair в мае 2011 г. (“Of the 1%, by the 1%, and for the 1%”, May 2011) на 1% населения, заключалась в стремлении подчеркнуть, что старого классового разделения общества (небольшой высший класс, большой средний класс и группа бедных среднего размера) больше не существует.

. Компания Bankrate в своем обзоре индекса финансовой безопасности за 2017 г. показала, что 61% американцев не может справиться с появлением неожиданной потребности в $1000 без влезания в долги. См.: Taylor Tepper. “Most Americans Don’t Have Enough Savings to Cover a $1K Emergency,” , Jan. 18, 2018, .

Аналогичным образом Совет ФРС в своем «Отчете по экономическому благосостоянию американских домохозяйств в 2017 г.» (Report on the Economic Well-Being of U. S. Households in 2017), основанном на данных пятого ежегодного исследования экономики домохозяйств, отметил, что «четыре из 10 взрослых при возникновении неожиданных расходов в размере $400 либо не могут найти эту сумму, либо вынуждены продать что-то или влезть в долг… ситуация улучшилась по сравнению с 2013 г., когда такие расходы не могла позволить себе половина взрослых». Также было установлено, что «более одной пятой взрослых не может полностью справиться со своими текущими ежемесячными расходами» и что «более одной четверти взрослых отказывались от необходимого медицинского обслуживания в 2017 г. из-за неспособности оплатить его». И то и другое совпадает с выводами другого исследования, которое показало, что у 15% американцев нет сбережений, а у 50% сбережения не превышают $1000. См.: Board of Governors of the Federal Reserve System, “Report on the Economic Well-Being of U. S. Households in 2017,” Federal Reserve Board, May 2018, ; и Cameron Huddleston, “More than Half of Americans Have Less than $1,000 in Savings in 2017,” GOBankingRates, Sept. 12, 2017.

. Oxfam, Reward Work, Not Wealth, Oxfam Briefing Paper, Jan. 2018.

. Слова Уоррена Баффетта взяты из статьи Бена Стайна. См.: Ben Stein, “In Class Warfare, Guess Which Class Is Winning,” New York Times, November 26, 2006.

. В дополнение к старым правовым доктринам, унаследованным США от Великобритании, были введены такие ограничения, как доктрина доверительной собственности, в соответствии с которой государство («суверен») распоряжается как доверительный собственник определенными природными ресурсами в интересах будущих поколений и поэтому не может полностью приватизировать их или допустить их разорение.

. По данным газеты New York Times, 59,2% голосов были отданы за сенаторов-демократов. См. результаты голосования в “U. S. Senate Election Results 2018,” Jan. 28, 2019, .

. Может возникнуть вопрос, не является ли причинно-следственная связь обратной — вероятно, это эгоистичные и недальновидные люди приводят к появлению экономики с такими характеристиками? Как ни крути, эгоизм и недальновидность — это качества, присущие человеку. Однако от правил, которые определяют характер экономики и то, как она функционирует, очень сильно зависит, в какой мере будут проявляться эти качества по сравнению, скажем, с альтруизмом, эмпатией и заботой об обществе.

. Его классический пример — булавочная фабрика. Понятно, что все, о чем он думал, очень сильно отличалось от современной инновационной экономики.

. См.: Kenneth. J. Arrow, “Economic Welfare and the Allocation of Resources to Invention,” в книге The Rate and Direction of Inventive Activity: Economic and Social Factors, ed. Universities-National Bureau Committee for Economic Research and the Committee on Economic Growth of the Social Science Research Council (Princeton: Princeton University Press, 1962), 467–92; Kenneth J. Arrow, “The Economic Implications of Learning by Doing,” The Review of Economic Studies 29, no. 3 (June 1962): 155–73; и Joseph E. Stiglitz and Bruce Greenwald, Creating a Learning Society, A New Approach to Growth, Development and Social Progress (New York: Columbia University Press, 2014; reader’s edition published 2015).

. Заработная плата работников немного выросла во время эпидемии чумы из-за нехватки рабочей силы — продемонстрировав, что в экономическом законе предложения и спроса есть нечто рациональное, — однако затем упала. См.: Stephen Broadberry, Bruce Campbell, Alexander Klein, Mark Overton, and Bas van Leeuwen, British Economic Growth, 1270–1870 (Cambridge: Cambridge University Press, 2015).

. Критически важным аспектом научного процесса является многократная проверка и подтверждение результатов, а также ясность в отношении научной точности и степени уверенности в результатах, полученных разными способами. Наука, таким образом, является социальным предприятием: мы знаем и верим в то, что делаем, в результате коллективных действий тысяч исследователей, которые действуют в строгих рамках научного метода.

. Каждая из этих концепций сложна и деликатна, а их условиями нередко пренебрегают. Феодалы говорили о верховенстве закона, хотя они притесняли крестьян, работающих на них; то же самое можно сказать и о рабовладельцах на Юге, которые в соответствии с «законом» возвращали беглых рабов (см.: Eric Foner, Gateway to Freedom: The Hidden History of the Underground Railroad [Oxford: Oxford University Press, 2015]). Американская судебная система — с ее массовым лишением людей свободы или с массовым лишением домовладельцев жилья в результате автоматического подписания документов, несмотря на отсутствие долгов (см.: Stiglitz, Freefall и The Great Divide, 170–3), — обеспечивает «справедливость для всех» только до тех пор, пока эти все являются богатыми и белыми. Дискуссия, которая развернута далее на страницах этой книги, более ясно показывает, что я имею в виду.

В последующих главах эти идеи рассматриваются с других точек зрения, например в связи с ограничением свободы одного человека, когда она вступает в конфликт со свободой других людей.

. Ученые подчеркивают, что мы не знаем ничего абсолютно достоверно, а довольствуемся лишь приемлемым уровнем определенности. В некоторых случаях у нас нет уверенности в том, какое решение следует считать правильным — на этот счет может существовать слишком много разных взглядов. Однако мы можем сделать так, чтобы процесс принятия решения был справедливым и чтобы голос каждого был услышан. Каждый человек при принятии решений делает ошибки: как заметил Шекспир, «людям свойственно ошибаться». Однако, когда мы принимаем решения коллективно, вероятность допущения ошибки уменьшается. Таким образом, в нашей системе уголовного правосудия с ее презумпцией невиновности до тех пор, пока вина не доказана, единодушное признание вины двенадцатью присяжными не гарантирует правильности решения, даже если судебное разбирательство было справедливым. Но это повышает вероятность правильности решения — или, как минимум, мы думаем так, пока дальнейшее расследование не выявит скрытую предвзятость (например, серьезную дискриминацию).

С течением времени мы улучшаем организационный процесс, процедуру решения, например, вопроса о том, как учитывать склонность человека к ошибкам при выборе проектов, балансировании рисков, связанных с отказом от хороших проектов и принятием плохих. См., например: Raaj Sah and Joseph E. Stiglitz, “Human Fallibility and Economic Organization,” American Economic Review 75, no. 2 (1985): 292–96; и Raaj Sah and Joseph E. Stiglitz, “The Architecture of Economic Systems: Hierarchies and Polyarchies,” American Economic Review 76, no. 4 (1986): 716–27.

. Важной группой связанных институтов являются наши образовательные учреждения, которые учат людей тому, как следует подходить к выявлению истины и ее оценке.

. Роберт Солоу из Массачусетского технологического института показал, что в огромной мере повышение уровня жизни обусловлено научным и техническим прогрессом. За эту работу он получил Нобелевскую премию по экономике в 1987 г. Его перу принадлежат две классические статьи: “A Contribution to the Theory of Economic Growth,” Quarterly Journal of Economics 70, no. 1 (1956): 65–94; и “Technical Change and the Aggregate Production Function,” Review of Economics and Statistics 39, no. 3 (1957): 312–20. Его работа вызвала к жизни огромный объем исследований, связанных с анализом роли технологических изменений. Другим важнейшим фактором повышения производительности труда являются инвестиции в основные средства. В числе прочих факторов следует упомянуть сокращение продолжительности рабочего дня, повышение образовательного уровня и более эффективное распределение ресурсов.

Еще раньше Йозеф Шумпетер в своей книге 1943 г. «Капитализм, социализм и демократия» (Capitalism, Socialism and Democracy) обратил внимание на значение инноваций, подчеркнув, что они намного важнее, чем те аспекты, на которых экономисты обычно концентрируют внимание. Однако он не пытался количественно оценить относительную роль инноваций, как это сделал Солоу. (Обсуждение работы Шумпетера и современной теории роста и инноваций см. в моем введении к книге Capitalism, Socialism and Democracy, выпущенной в 2010 г. издательством Routledge.)

. Как Брюс Гринвальд и я написали в начале нашей книги «Создание обучающегося общества» (Creating a Learning Society), «со времен Римской империи, когда появились первые данные о выпуске продукции на душу населения, до 1800 г. средний уровень жизни людей практически не менялся… В структуре потребления подавляющего большинства людей основное место занимала еда, а еда ограничивалась основными продуктами питания… Жилища барачного типа не позволяли уединиться… Одежда была утилитарной и редко состояла из нескольких комплектов с дополнением в виде чего-то более теплого в холодное время. Медицинского обслуживания практически не существовало… Досуг практически отсутствовал, а развлечения были примитивными. Только небольшая группа аристократов наслаждалась тем, что мы сегодня считаем приемлемым для людей уровнем жизни… Лишь с 1800 г. и, особенно, в середине и конце XIX в. уровень жизни, доступный богатым, начал распространяться в Европе, Северной Америке и Австралии».

. Излагаемые здесь идеи прорабатываются в книге Стиглица и Гринвальда «Создание обучающегося общества» (Creating a Learning Society). Их впервые высказал выдающийся специалист по истории развития экономики Джоэль Мокир из Северо-Западного университета в своей книге «Культура роста: Истоки современной экономики» (A Culture of Growth: The Origins of the Modern Economy, Princeton: Princeton University Press, 2016). В своей книге мы утверждаем, что одним из препятствий на пути к нашему росту сегодня является усиление погони за рентой, в частности связанной с монопольной прибылью. Это не противоречит историческим фактам, представленным Мокиром. Мы, Мокир и другие, очень часто видим это при исследовании уровня жизни, особенно того, что называют институтами просвещения, образовательные и исследовательские учреждения (включая, что особенно важно, наши университеты), а также политических и экономических институтов, о которых мы говорили ранее, в частности верховенства закона Не так давно Стивен Пинкер выпустил очень авторитетную книгу, где также прослеживается изменение уровня жизни вплоть до эпохи Просвещения: «Просвещение сегодня: Доводы в пользу рациональности, науки, гуманизма и прогресса» (Enlightenment Now: The Case for Reason, Science, Humanism and Progress, New York: Penguin, 2018).

Конечно, экономические силы никуда не деваются: даже до промышленной революции в Англии была экономика с высокой оплатой труда / низкими затратами энергии, и это помогало пробиваться инновациям, нацеленным на сокращение использования труда/энергии. После эпидемии чумы уровень заработной платы также был сравнительно высоким, однако это не привело к дальнейшему его росту, который начался несколько столетий спустя. Эпоха Просвещения создала контекст, в котором высокий уровень заработной платы / низкие цены на энергию привели к промышленной революции. См.: Robert C. Allen, The British Revolution in Global Perspective (Cambridge: Cambridge University Press, 2009). (В этой книге изложена хорошо проработанная теория «индуцированных» инноваций, зародившаяся в 1960-х гг.)

Существуют, конечно, и другие примеры заметного прогресса в сфере обучения и техники. Так, некоторые историки считают, что первая промышленная революция произошла во Фландрии с началом использования водяных мельниц в 1100-х гг. Отличительной чертой достижений XVIII в. было то, что они не только расширили рынок (как подчеркивает Аллен), но и привели к научному прогрессу, который обеспечил устойчивый рост.

. Кейнс в своем знаменитом эссе «Экономические возможности для наших внуков» (см.: Essays in Persuasion, London: MacMillan, 1931, 321–2) проанализировал последствия огромного роста производительности труда. См. также: Joseph E. Stiglitz, “Toward a General Theory of Consumerism: Reflections on Keynes’ Economic Possibilities for Our Grandchildren,” in Revisiting Keynes: Economic Possibilities for Our Grandchildren, eds. Lorenzo Pecchi and Gustavo Piga (Cambridge, MA: MIT Press, 1987), 41–87.

. Как детально объясняется далее, из-за ограничительной по своему характеру практики на рынке труда и дискриминации, особенно женщин и темнокожих, большие группы людей ничего не получили от этого прогресса.

. См.: Thomas Hobbes, Leviathan, 1651.

. Аналогичная реакция наблюдалась и в Европе, в одних случаях раньше, чем в США, в других позже. (Германия при канцлере Отто фон Бисмарке стала первой страной, которая ввела государственное пенсионное страхование в 1889 г.)

. Газета Washington Post подсчитала, сколько раз он лгал, и выяснила, что Трамп сделал 8158 «ложных или вводящих в заблуждение заявлений» за первые два года пребывания в должности. См.: Glenn Kessler, Salvador Rizzo, and Meg Kelly, “President Trump Made 8,158 False or Misleading Claims in His First Two Years,” Washington Post, Jan. 21, 2019.

. См.: Patt Morrison, “Patt Morrison Asks: Robert O. Paxton Talks Fascism and Donald Trump,” Los Angeles Times, Mar. 9, 2016. Книга Пакстона «Анатомия фашизма» (The Anatomy of Fascism, New York: Knopf, 2004) является исчерпывающей работой на эту тему. Хотя эта замечательная книга была написана 15 лет назад, кажется, что речь в ней идет о происходящем сегодня.

. См.: Adam Bluestein, “The Most Entrepreneurial Group in America Wasn’t Born in America,” Inc., Feb. 2015.

. См.: Rose Leadem, “The Immigrant Entrepreneurs behind Major American Companies (Infographic),” Entrepreneur, Feb. 4, 2017. Илон Маск (компании Tesla и SpaceX) проучился два года в Королевском университете в Канаде, а затем перевелся в Пенсильванский университет, где получил степень бакалавра по физике и экономике. Хамди Улукайя, основатель Chobani, компании по производству йогуртов, приехал в Соединенные Штаты для изучения английского языка в Университете Адельфи.

. К счастью, конгресс не стал к нему прислушиваться: в бюджете на 2018 г. заложено увеличение расходов на науку на 12%, а не урезание на 17%, как предлагал Трамп.

. Наши СМИ нередко подвергаются справедливой критике за перекосы в освещении событий. Хотя 99,9% ученых убеждены в изменении климата, некоторые медиаисточники предоставляют равный голос оставшейся 0,1%, узаконивая мнение тех, кто отрицает изменение климата.

. Некоторые историки относят этот термин к самому Гитлеру, а не к его главному пропагандисту. В книге «Моя борьба» Гитлер писал, что «большая ложь всегда звучит убедительно; …они скорее клюнут на большую ложь, чем на маленькую, поскольку сами нередко врут по мелочам, но стыдятся прибегать к крупномасштабному обману. Им и в голову не приходит сфабриковать колоссальную ложь, а потому они и не верят в то, что другие могут иметь наглость так безобразно искажать правду. Хотя факты, доказывающие это, довольно очевидны, они все равно сомневаются, раздумывают и продолжают думать, что может существовать какое-то другое объяснение. Беспардонная ложь никогда не проходит бесследно, даже если ее разоблачают. Этот факт хорошо известен всем профессиональным лгунам в этом мире и всем, кто тайно упражняется в искусстве лжи» (Mein Kampf, trans. James Murphy, London: Hurst and Blackett, 1939). Гитлер при этом обвинял в большой лжи евреев. Геббельс превратил большую ложь в инструмент политики, хотя приписывал ее другим — британцам: «Англичане руководствуются принципом, что если лжешь, то ложь должна быть большой, и никогда не отступают от него. Они продолжают держаться за свою ложь, несмотря на риск оказаться в глупом положении». Йозеф Геббельс, 12 января 1941 г. (“Aus Churchills Lügenfabrik,” Die Zeit ohne Beispiel. Munich: Zentralverlag der NSDAP, 1941, 364–69; перевод на английский доступен в Архиве германской пропаганды, см.: German Propaganda Archive, Calvin College, accessed July 17, 2018, ).

. Хотя в США лишь небольшая часть богатых укрывается в районах за забором, они все же чувствуют себя незащищенными. В книге «Великое разделение» я описывал званый ужин сверхбогатых, где разговор все время возвращался к необходимости ограничить безудержную алчность.

. Это была центральная тема моей более ранней статьи в журнале Vanity Fair «Демократия 1% населения, для 1% населения и по желанию 1% населения» «“Of the 1 percent, for the 1 percent and by the 1 percent”) и книги «Цена неравенства» (The Price of Inequality). См. также ссылки, приведенные здесь, и обсуждение ниже.

. В октябре 2017 г. администрация Трампа запретила ученым, получившим гранты Агентства по охране окружающей среды, работать в консультационном совете этого агентства из-за опасений возникновения «конфликта интересов». При этом администрация не высказывала подобных опасений в отношении членов совета, которые получили гранты от отраслей, регулируемых агентством, в частности от нефтегазовой отрасли. См.: Warren Cornwall, “Trump’s EPA Has Blocked Agency Grantees from Serving on Science Advisory Panels. Here Is What It Means,” Science, Oct. 31, 2017.

. Некоторые ученые, конечно, стали прислужниками этой идеологии и образовали группу поддержки глобализации и финансового дерегулирования. В главе 4 я объясняю с помощью обычного экономического анализа, почему торговая интеграция с развивающимися странами и рынками приводит к снижению спроса на неквалифицированный труд в США независимо от уровня его оплаты и почему, даже если мы сумеем обеспечить полную занятость, реальная заработная плата неквалифицированных работников будет падать, несмотря на рост ВВП. Когда я работал в администрации Клинтона, беспокойство вызывало бедственное положение производственных рабочих и мало кого из экономистов заботило влияние глобализации на уровень реальной заработной платы неквалифицированных работников. (Министр труда Роберт Райх был разительным исключением.) По всей видимости, даже хорошие экономисты хотели верить в то, что глобализация пойдет на пользу всем даже в отсутствие компенсационной политики. Экономика просачивания благ уже тогда глубоко укоренилась в умах людей.

. Иначе говоря, была ли это иллюзия, связанная с экономикой просачивания благ, которую я упомянул в предыдущем примечании, или ошибочное представление о том, что ухудшение положения работников — это всего лишь временное явление.

. Нередко аргумент в пользу регрессивного налогообложения (от которого богатые выигрывают больше, чем бедные) состоит в том, что это приносит деньги богатым, которые создают рабочие места, а от появления рабочих мест выигрывают все. Однако такая теория опирается на три ложных допущения: о том, что высокоталантливых людей очень мало; о том, что их интересуют только материальные стимулы, а не захватывающий процесс создания нового бизнеса или удовлетворение от служения обществу; и о том, что для успеха необходимы только низкие налоги и слабое регулирование.

Реальным источником новых рабочих мест является не столько наш предпринимательский класс, сколько простой спрос. Когда совокупный спрос высок, появляются рабочие места. Конечно, предприимчивость необходима, однако тех, кто готов стать предпринимателем, вполне достаточно, был бы только спрос и возможность получить финансирование. Роль правительства как раз и заключается в том, чтобы обеспечить появление спроса и источников финансирования.

. Я должен подчеркнуть, что в случае неполной занятости в экономике правительству следует допустить дефицит бюджета, то есть позволить расходам превысить налоговые сборы. Канцлер Германии Ангела Меркель ошибочно отождествляет экономику со «швабской домохозяйкой», которая должна сбалансировать расходы и доходы своего хозяйства. Критически важная разница между ними заключается в том, что в условиях высокой безработицы увеличение расходов на общенациональном уровне приводит к созданию рабочих мест, повышению дохода и росту совокупного спроса, который, в свою очередь, подталкивает к созданию дополнительных рабочих мест по раскручивающейся спирали.

. Причина в том, что снижение налоговых ставок в верхнем диапазоне может стимулировать «погоню за рентой», то есть деятельность, которая не увеличивает размер национального пирога, а повышает только доходы тех, кто, например, управляет корпорациями. См.: Thomas Piketty, Emmanuel Saez, and Stefanie Stantcheva, “Optimal Taxation of Top Labor Incomes: A Tale of Three Elasticities,” American Economic Journal: Economic Policy 6, no. 1 (2014): 230–71.

. Провал проводимой Бушем политики снижения налогов описан в статье Эмили Хортон, см.: Emily Horton, “The Legacy of the 2001 and 2003 ‘Bush’ Tax Cuts,” Center on Budget and Policy Priorities, Oct. 23, 2017. Я вместе с Антоном Коринеком продемонстрировал факты, указывающие на то, что это снижение налогов привело даже к замедлению темпов инвестирования. См.: “Dividend Taxation and Intertemporal Tax Arbitrage,” Journal of Public Economics 93 (2009), 142–59. Интересный комментарий на эту тему можно найти в статье Уильяма Гейла, см.: William G. Gale, “Five Myths about the Bush Tax Cuts,” Washington Post, Aug. 1, 2010. Более детальный анализ приведен в серии статей Уильяма Гейла и Питера Орзага. См.: William G. Gale and Peter R. Orszag on “Tax Policy in the Bush Administration” in Tax Notes in 2004: “Introduction and Background,” 104, no. 12: 1291–1300; “Distributional Effects,” 104, no. 14: 1559–66; “Revenue and Budget Effects,” 105, no. 1, 105–18; “Effects on Long-Term Growth,” 105, no. 3, 415–23; “Short-term Stimulus,” 105, no. 6, 747–56; “Down Payment on Tax Reform?,” 105, no. 7, 879–84; и “Starving the Beast?,” 105, no. 8, 999–1002.

См. также статью Дэнни Ягана — Danny Yagan, “Capital Tax Reform and the Real Economy: The Effects of the 2003 Dividend Tax Cut,” American Economic Review 105, no. 12 (2015): 3531–63. Она подтверждает отсутствие влияния налоговых послаблений на уровень корпоративных инвестиций и оплаты труда работников. Вместе с тем, как показывает Яган, хотя снижение налогов никак не сказалось на инвестициях и заработной плате, оно повысило благосостояние акционеров, которые стали получать более высокие дивиденды. См. дополнительно статью Раджа Четти и Эммануэля Саэза — Raj Chetty and Emmanuel Saez, “Dividend Taxes and Corporate Behavior: Evidence from the 2003 Dividend Tax Cut,” The Quarterly Journal of Economics 120, no. 3 (2005): 791–833.

Существуют как практические свидетельства, так и хорошее теоретическое обоснование того, что снижение ставки налога на прибыль корпораций не стимулирует инвестиции. Президент Рейган, например, понизил ставку налога на прибыль с 46 до 34%. Впоследствии эффективная ставка налога на прибыль опустилась еще больше в результате того, что корпорации добились включения лазеек в налоговые законы и научились успешно использовать их. Она составляла всего 18% перед тем, как Трамп снизил ее еще больше. Однако обещанного роста инвестиций никто так и не увидел. С учетом вычета процентов из налогооблагаемой суммы и того, что инвестиции в основном финансируются через заимствования, ставка налогообложения одинаково сказывается и на рентабельности инвестиций, и на стоимости капитала, а значит, ее снижение заведомо не может оказывать большого влияния на инвестиции. См.: Joseph E. Stiglitz, “Taxation, Corporate Financial Policy and the Cost of Capital,” Journal of Public Economics, no. 2 (Feb. 1973), 1–34. Результат принятия трамповского налогового закона, который более детально рассматривается в последующих главах книги, служит лишь дополнительным подтверждением этого.

. Стоит заметить, что в Швеции налоговые ставки значительно выше, чем в США, однако уровень сбережений ее домохозяйств практически в два раза превышает американский уровень. В США доля работающих в трудоспособном населении (то есть доля граждан трудоспособного возраста, которые имеют или ищут работу) также намного ниже, чем во многих других странах со значительно более высоким налогообложением.

. Нэнси Маклин, выдающийся историк из Университета Дьюка, приводит эти аргументы в историческом контексте в своей книге «Демократия в кандалах: История о хитром плане ультраправых, который они приготовили для Америки» (Democracy in Chains: The Deep History of the Radical Right’s Stealth Plan for America, New York: Penguin, 2017).

. Включая нашу конкурентную рыночную экономику, основанную на правилах, и нашу демократию с ее системой сдержек и противовесов, о которой мы уже говорили и будем еще не раз говорить далее.

. Инаугурационная речь, 20 января 1961 г.

. Как уже говорилось, Фрэнсис Фукуяма назвал это «концом истории». Весь мир теперь должен перейти на эту экономическую и политическую систему.

. Alain Cohn, Ernst Fehr, and Michel André Maréchal, “Business Culture and Dishonesty in the Banking Industry,” Nature 516, no. 7592 (2014): 86–89.

. Yoram Bauman and Elaina Rose, “Selection or Indoctrination: Why Do Economics Students Donate Less than the Rest?,” Journal of Economic Behavior and Organization 79, no. 3 (2011): 318–27. См. также другие ссылки в этой статье. Литературы на эту тему очень много.

. Особенно в своей «Теории нравственных чувств» (Theory of Moral Sentiments, 1759), которая открывается знаменитыми строками: «Каким бы эгоистичным ни был человек, очевидно, что по природе своей ему свойственно проявлять участие к происходящему с другими, способствовать их счастью, даже если сам он не получает от этого ничего, кроме удовольствия наблюдать его».

. См.: Karla Hoff and Joseph E. Stiglitz, “Striving for Balance in Economics: Towards a Theory of the Social Determination of Behavior,” Journal of Economic Behavior and Organization 126 (2016): 25–57.

Глава 2. Путь к более плачевному состоянию экономики

. Президент Американской экономической ассоциации, лауреат Нобелевской премии Роберт Лукас в своей лекции при вступлении в должность незадолго до начала Великой рецессии объявил о конце серьезных экономических флуктуаций. По его словам, «макроэкономическая теория… принесла желаемый результат: центральная проблема предотвращения депрессий по существу решена, и решена на многие десятилетия». См.: Robert E. Lucas Jr., “Macroeconomic Priorities,” American Economic Review 93, no. 1 (2003): 1–14; приведенная цитата взята со с. 1.

. Как выразился Роберт Лукас–младший, «из всех тенденций, которые вредны для здоровой экономики, самой соблазнительной и, на мой взгляд, самой пагубной является концентрация на вопросах распределения». См.: “The Industrial Revolution: Past and Future,” Annual Report, Federal Reserve Bank of Minneapolis, May 2004.

. Иногда то и другое тесно связано, например, когда изобретатель использует систему патентования для создания монополии, а потом разными путями, часть из которых описывается далее, расширяет свою рыночную власть и продлевает ее существование. В этом случае последующее получение богатства в значительной мере связано с использованием рыночной власти.

Америка во многом построена на совершенно другом виде эксплуатации: рабство, которое играло центральную роль в развитии американского Юга, не было рыночным институтом — хотя рабов покупали и продавали, рабство основывалось на насилии. Даже после отмены рабства расовая сегрегация не исчезла, а угнетение афроамериканцев не прекратилось. Как результат, бывшие рабы получали более низкую заработную плату, а южные работодатели — более высокую прибыль. В период Гражданской войны на рыночную стоимость рабов приходилась значительная часть богатства Юга.

. Предварительные данные по 2018 г. говорят о повышении результативности, которая является следствием массированного налогово-бюджетного стимулирования (значительного роста дефицита). Такие стимулы, по определению, приводят к повышению роста, но только временному. По сравнению с масштабами стимулирования этот рост оказался более слабым, чем можно было ожидать. Это следствие очень плохой проработки налогового закона.

С 2010 по 2016 г. среднее отношение валовых капиталовложений к ВВП было почти на 9% ниже этого показателя в странах ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития — это «клуб» развитых стран) и на 20% с лишним ниже, чем в передовых странах вроде Канады. (Валовые капиталовложения — это та часть объема производства страны, которая идет на создание новых средств производства и считается производительным активом экономики. Она не включает в себя накопление запасов и не амортизируется, то есть не уменьшается в результате использования или с течением времени. Она также не включает в себя приобретаемые земельные участки.) В системе национальных счетов эта статья называется «Валовым накоплением основного капитала».

.  В определенной мере (всего лишь в определенной мере) эта разница объясняется снижением темпа прироста населения. Рост дохода на душу населения замедлился с 2,3 до 1,7%. Есть и другие факторы, которые могут приводить к замедлению роста, например переориентация структуры экономики с производства на оказание услуг. В секторе услуг может быть труднее добиться повышения производительности труда. Причина может также крыться в простом невезении — сегодня наблюдается меньше значимых открытий в сфере повышения производительности труда, чем в предыдущие десятилетия. На мой взгляд, однако, дело здесь не только в этих структурных изменениях и неудачах.

Данные в этой главе получены по большей части из стандартных источников: FRED (база данных ФРС), Бюро переписи населения США, ежегодный экономический обзор МВФ (IMF World Economic Outlook Report), ОЭСР и глобальная база данных по доходам (World Income Database). FRED — это база показателей ВВП США. Бюро переписи населения США — источник данных по медианной реальной заработной плате. ОЭСР — источник сравнительных данных по странам, входящим в эту организацию. Глобальная база данных по доходам — источник информации по среднему доходу и долям различных групп в распределении доходов (верхнего 1%, верхней 0,1% и нижних 50%). Здесь использованы самые последние данные из названных источников на момент сдачи этой книги в печать.

. Источник: ООН, последние доступные данные относятся к 2017 г. В соответствии с данными МВФ и Всемирного банка Соединенные Штаты занимают 7-е место по доходу на душу населения. В этом рейтинге при сравнении доходов использованы рыночные валютные курсы. Если опираться на паритет покупательной способности, то, по данным МВФ и Всемирного банка, США опускаются на 11-е место.

. World Bank Human Capital Index, доступно на сайте .

. Источник: тестирование по программе международной оценки учащихся (PISA) за 2015 г. (последний год, по которому есть данные). Разрыв очень велик. В некоторых регионах (Шанхай, Китай) лучшие десятиклассники демонстрируют знания, эквивалентные знаниям двенадцатиклассников из штата Массачусетс, США, показавшего лучшие результаты.

. Источник: ОЭСР, данные за 2016 г.

. “Hours Worked,” OECD, 2017 или более поздние данные, доступные на сайте .

. Совокупный рост производительности труда в США за этот период составил 2,3%, в то время как средний рост в странах ОЭСР достигал 4,9%. Источник: ОЭСР, данные доступны на сайте .

. С точки зрения паритета покупательной способности. Этот показатель учитывает различие стоимости товаров в разных странах. ВВП Китая превзошел ВВП США в 2015 г. Сравнения также нередко проводятся на основе текущих валютных курсов, которые могут сильно колебаться. При таком подходе ВВП Китая все еще меньше ВВП США. Вместе с тем по стандартным показателям Китай по-прежнему является развивающейся страной с доходом на душу населения, равным примерно одной пятой части дохода на душу населения в США.

. Это неудивительно, поскольку развивающиеся страны демонстрировали более высокие темпы роста — в 2016 г., последнем году, для которого доступны данные, Америка занимала 139-е место.

. Данные Всемирного банка, подтверждающие это, и другие показатели, свидетельствующие об искоренении бедности, приводятся ниже.

. База данных по неравенству в мире, . Конечно, благами этого роста пользуются далеко не все в Китае, поскольку доля совокупного дохода, идущая среднему и нижнему классу, заметно падает, однако изменения все равно впечатляют.

. Президенты пытаются преувеличить значение своей политики для обеспечения роста. Трамп отслеживает ускорение роста в США с момента своего избрания, словно сам приход его к власти изменил курс развития экономики. В действительности, хотя Трамп и рекламирует достижения американской экономики в 2017 г., в первом году его пребывания в должности, он забывает сказать о том, что темпы роста Америки ниже, чем в среднем у развитых стран. Даже разница в темпах роста США между 2017 и 2016 гг., составившая 0,76%, была лишь немногим больше, чем в среднем в странах ОЭСР (0,64%), и намного меньше, чем у нашего северного соседа, Канады (1,55%). При этом в 2016 г. рост в Канаде почти не отличался от роста в США. Если кто и должен трубить об успехах, то это премьер-министр Канады Джастин Трюдо, а вовсе не Трамп. В 2018 г. Америка испытала «эйфорию» от массированного увеличения бюджетного дефицита, который привел к росту реального ВВП примерно на 3%. Однако вряд ли можно надеяться на то, что этот скачок будет устойчивым. В 2019 г. следует рассчитывать на значительно более скромный рост.

. Практически с момента образования нашей страны многие американские лидеры считают борьбу с неравенством существенным аспектом создания процветающей демократии. Шон Виленц написал детальную историю неравенства и политики в США. См. его книгу The Politicians and the Egalitarians: The Hidden History of American Politics (New York: W. W. Norton, 2017).

. См.: Olivier Giovannoni, “What Do We Know about the Labor Share and the Profit Share? Part III: Measures and Structural Factors” (working paper 805, Levy Economics Institute, 2014).

. По оценкам с 1977 по 2017 г., последний год, по которому имеются данные. См.: Thomas Piketty and Emmanuel Saez, “Income Inequality in the United States, 1913–1998,” Quarterly Journal of Economics 118, no. 1 (2003): 1–39. Таблицы и данные обновлены вплоть до 2017 г. и доступны на сайте Эммануэля Саэза: .

. Таблица A-4 в отчете по уровням доходов и бедности Бюро переписи населения США, доступна на сайте .

. Экономические данные FRED. Раньше считалось, что повышение уровня минимальной заработной платы должно неизбежно приводить к значительному росту безработицы. Однако после публикации новаторской работы Дэвида Карда и Алана Крюгера (“Minimum Wages and Employment: A Case Study of the Fast-Food Industry in New Jersey and Pennsylvania,” American Economic Review 84, no. 4 [1994]: 772–93) верх взяло мнение о том, что это не так в определенной мере из-за преобладания рыночной власти на рынке труда (этот вопрос рассматривается в главе 4). (См.: “The Effects of a Minimum-Wage Increase on Employment and Family Income” [CBO, Feb. 18, 2014].) В действительности повышение уровня минимальной заработной платы может даже положительно сказываться на занятости.

. Точнее, компенсация, которая включает в себя неденежные выплаты. В анализе, проведенном Институтом экономической политики, использовались данные Бюро трудовой статистики и Бюро экономического анализа, просмотрено 17 июля 2018 г., доступно на сайте .

. Вопрос неравенства заработных плат в последнее время стал привлекать больше внимания. Например, Сонг и его коллеги на основании большого массива данных показывают, что рост разницы в размере компенсации на уровне фирмы играет важную роль в усилении неравенства оплаты труда, однако не такую значительную, как рост различий между фирмами, хотя они и зависят в значительной мере от квалификации работников фирм. Другие исследования подчеркивают, что различия в оплате труда между фирмами объясняются, по всей видимости, разной прибыльностью, хотя имеющиеся данные в большинстве случаев не позволяют разделить фирмы, в которых прибыльность обусловлена более высокой производительностью, и фирмы, где она является результатом рыночной власти. Приведенные в других местах этой книги факты повышения рыночной концентрации указывают на высокую важность неравенства фирм, обладающих и не обладающих рыночной властью. Как бы то ни было, нельзя отрицать значительную и нередко устойчивую разницу в производительности труда на разных фирмах. Мы с Гринвальдом писали об этом в книге «Создание обучающегося общества». Существование неравенства — одна из причин наших критических высказываний в адрес существующей экономики, которая предполагает, что знания распространяются быстро и без особых затрат. Достижения в сфере обучения и обучающих технологий фактически ведут к уменьшению этого неравенства, хотя могут существовать силы (например, более высокие темпы обновления в некоторых областях), действующие в противоположном направлении. См.: Jae Song, David J. Price, Fatih Guvenen, Nicholas Bloom, and Till Von Wachter, “Firming Up Inequality,” Quarterly Journal of Economics 134, no. 1 (2018): 1–50; David Card, Ana Rute Cardoso, Jörg Heining, and Patrick Kline, “Firms and Labor Market Inequality: Evidence and Some Theory,” Journal of Labor Economics 36, no. S1 (2018): S13–S70; Jason Furman and Peter R. Orszag, “A Firm-Level Perspective on the Role of Rents in the Rise in Inequality” in Toward a Just Society: Joseph Stiglitz and Twenty-first Century Economics, ed. Martin Guzman (New York: Columbia University Press, 2018), 10–47; Hernan Winkler, “Inequality among Firms Drives Wage Inequality in Europe,” Brookings, Mar. 21, 2017, ; Giuseppe Berlingieri, Patrick Blanchenay, and Chiara Criscuolo, “The Great Divergence(s),” (OECD Science, Technology and Industry Policy Papers no. 39, 2017); а также Julián Messina, Oskar Nordström Skans, and Mikael Carlsson, “Firms’ Productivity and Workers’ Wages: Swedish Evidence” (Vox CEPR Policy Portal, Oct. 23, 2016).

. Я написал две книги на эту тему, в которых было показано, что неравенство не только ослабляет нашу экономику, но и подрывает демократию и разделяет общество («Цена неравенства» и «Великое разделение»). Большинство американцев, похоже, даже не подозревают о масштабах роста неравенства и его последствиях. Чтобы исправить эту ситуацию, я помог организовать выпуск серии публикаций New York Times по данной теме в 2013 и 2014 гг. с участием таких авторов, как Джудит Уорнер, Джейкоб Солл, Андреа Левер, Дэвид Кирп, Кори Робин, Алис Гоффман, Роберт Болфенц, Мария Конникова и Барбара Уайтхед. Я обращаюсь к этой теме на каждом доступном форуме, от Vanity Fair до Nation и Politico, а также в своей ежемесячной колонке в изданиях Project Syndicate по всему свету.

. Он был соавтором многих моих ранних работ по оптимальному перераспределительному налогообложению.

. Слова Барака Обамы во время выступления в Центре американского прогресса (Вашингтон, округ Колумбия, декабрь 2013 г.). Он также сказал: «Повторяю, сочетание роста неравенства и снижения мобильности создает фундаментальную угрозу Американской мечте, нашему образу жизни и тому, за что мы выступаем в мире. Я говорю об этом не потому, что это моя моральная обязанность. Рост неравенства и снижение мобильности влекут за собой далекоидущие последствия». До этого в выступлении в средней школе города Осаватоми, штат Канзас, 6 декабря 2011 г. он говорил, что, «если представляющие средний класс семьи не могут больше покупать товары и услуги, предлагаемые компаниями, если люди выбывают из числа тех, кого считают средним классом, это тянет всю экономику на дно. Америка была построена на идее широкого процветания, сильных потребителей по всей стране. Именно поэтому генеральные директора вроде Генри Форда ставили перед собой цель платить рабочим так, чтобы они могли купить выпускаемые им автомобили. Именно поэтому последние исследования показывают, что страны с более низким уровнем неравенства становятся сильнее и демонстрируют более устойчивый экономический рост в долгосрочной перспективе». Этот вопрос является центральной темой моей книги «Цена неравенства».

. The Kerner Report: The 1968 Report of the National Advisory Commission on Civil Disorders (New York: Pantheon, 1988).

. The Kerner Report. Меня попросили оценить, как изменится ситуация в последующие полвека. Мрачные прогнозы представлены в статье «Экономическая справедливость в Америке: 50 лет спустя после выхода доклада комиссии Кернера» (“Economic Justice in America: Fifty Years after the Kerner Report”) в книге Everybody Does Better When Everybody Does Better: The Kerner Report at Fifty / A Blueprint for America’s Future, eds. Fred Harris and Alan Curtis (Philadelphia: Temple University Press, 2017). Самое тягостное впечатление оставили показания выдающегося ученого, д-ра Кеннета Кларка перед комиссией Кернера. Он написал: «Я читал этот доклад… о беспорядках 1919 г. в Чикаго, и у меня складывалось впечатление, что речь идет о докладе комиссии по расследованию расовых волнений в Гарлеме в 1935 г., о докладе комиссии по расследованию расовых волнений в Гарлеме в 1943 г., о докладе комиссии Маккоуна по беспорядкам в Уоттсе [1965 г.]. Я должен опять прямо заявить вам, членам нынешней комиссии — это что-то вроде “Алисы в стране чудес” — с теми же мелькающими картинами, которые появляются вновь и вновь, с тем же анализом причин, с теми же рекомендациями и с тем же бездействием».

. Eileen Patten, “Racial, Gender Wage Gaps Persist in U. S. Despite Some Progress” (Pew Research Center, July 2016). Улучшенная статистика, несомненно, позволяет нам ясно увидеть относительную роль, которую играют различия в образовании, опыте трудовой деятельности и дискриминации.

. Среди стран с более высокими показателями, чем у США, следует назвать Японию, Норвегию, Швецию, Австралию, Исландию, Канаду, Новую Зеландию, Нидерланды, Австрию и Данию. В 2015 г. (по которому доступны самые последние данные) все они имели среднюю продолжительность жизни, превышающую 80 лет. Первое место в этом списке занимала Япония с показателем 83,9 года; в США он составлял 78,8 года — в середине между Чили и Чешской Республикой. Данные ОЭСР.

. Самые последние данные на момент публикации этой книги относились к 2017 г.

. Уровень смертности — это доля умерших в возрастной группе (скажем, от 50 до 55 лет) в том или ином году или в течение пятилетнего периода. Более низкий уровень смертности соответствует более высокой средней продолжительности жизни.

. “The Growing LifeExpectancy Gap between Rich and Poor,” Brookings Institution, Feb. 22, 2016, просмотрено 24 ноября 2018 г., доступно на сайте .

. Anne Case and Angus Deaton, “Rising Morbidity and Mortality in Midlife among White Non-Hispanic Americans in the 21st Century,” Proceedings of the National Academy of Sciences 112, no. 49 (2015): 15,078–83, см. также: Ann Case and Angus Deaton, “Mortality and Morbidity in the 21st Century,” Brookings Papers on Economic Activity, (Spring 2017): 397–476. Уровень смертности в последние годы вырос по всем группам белых, в отличие от его снижения в остальных странах мира. При этом следует отметить, что уровень смертности у афроамериканцев остается выше, чем у белого населения. Неблагоприятные экономические условия плохо сказываются на здоровье всех, независимо от расы.

. Я уже отмечал эти тревожные тенденции в издании «Цены неравенства» 2013 г., включая не менее тревожную статистику по женщинам, не имеющим высшего образования. В упомянутых ранее работах Дженнифер Шерман, Джоан Уильямс, Кэтрин Крамер, Мишель Ламонт, Арли Хохшильд, Дж. Венса и Эйми Годстейн говорилось о социальных изменениях, которые создают условия для роста «смертности от отчаяния».

. В подтверждение важности работы он также сообщает о том, что у них был «низкий уровень эмоционального благополучия» и «ощущение незначительности своей повседневной деятельности». См.: Alan B. Krueger, “Where Have All the Workers Gone? An Inquiry into the Decline of the U. S. Labor Force Participation Rate,” Brookings Papers on Economic Activity 48, no. 2 (2017): 1–87.

. Злоупотребление корпоративной властью, тема следующей главы, имеет непосредственное отношение к опиоидному кризису: наркотики проталкивала фирма Purdue Pharma. См. книгу Beth Macy, Dopesick: Dealers, Doctors, and the Drug Company that Addicted America (Boston: Little, Brown, 2018). Оно также имеет прямую связь с эпидемией ожирения. Центры по контролю и профилактике заболеваний отмечают, что почти 40% американцев страдают от ожирения. У испаноговорящего населения и неиспаноязычных темнокожих этот показатель еще выше (примерно 47%). Этот процент несколько ниже у мужчин и женщин с высшим образованием на Юге и Среднем Западе по сравнению с остальными регионами страны. Наибольшее беспокойство вызывает быстрое распространение ожирения среди детей и подростков — им страдает один из каждых пяти, — что в три с лишним раза выше, чем было в 1970-х гг. Главная причина ожирения — структура питания. Сладкие напитки, выпускаемые Coca-Cola и другими компаниями по производству безалкогольных напитков, сладкая и соленая пища, вызывающая зависимость, — это примеры игры корпораций на нашей неосведомленности. См., например: David A. Kessler, M.D., The End of Overeating: Taking Control of the Insatiable American Appetite (New York: Rodale Books, 2009). Кесслер был специальным уполномоченным представителем Администрации по контролю за продуктами питания и лекарствами с 1990 по 1997 г. (Данные по ожирению в США см. на сайте . Информацию о роли структуры питания в эпидемии ожирения см. на сайте . В качестве примера научного исследования связи сладких напитков и веса см.: Lenny R. Vartanian, Marlene B. Schwartz, and Kelly D. Brownell, “Effects of Soft Drink Consumption on Nutrition and Health: A Systematic Review and Meta-Analysis,” American Journal of Public Health 97 [2007]: 667–75.)

. Пожалуй, лучше всего тему неравенства освещает сайт inequality.org.

Существует определенное расхождение во мнениях относительно источников неравенства богатства и его будущей эволюции. Тома Пикетти в своей заслуженно расхваливаемой книге 2014 г. «Капитал в XXI в.» (Capital in the 21st Century, Cambridge, MA: The Belknap Press of Harvard University Press) говорит, например, о том, что передача наследства от одного поколения к другому ведет к дальнейшему усилению неравенства. Нарастание неравенства в последнее время, пишет он, является отражением этого освященного веками процесса, который ненадолго прервался в результате Второй мировой войны и связанного с ней укрепления социального единства. Моя точка зрения, которую я впервые высказал еще в 1960-х гг., немного иная, однако она не перечеркивает мнение Пикетти. Я считаю, что, несмотря на важность передачи преимущества от поколения к поколению, есть еще противодействующие центробежные и центростремительные силы. Первые разрывают экономику на части, а вторые сплачивают ее. В долгосрочной перспективе эти силы находятся в равновесии. То, что произошло после середины 1970-х гг., следует считать нарушением баланса, усилением центробежных и ослаблением центростремительных сил. Мы являемся свидетелями того, как экономика движется к новому равновесному состоянию, для которого характерно значительно большее неравенство, чем прежде. (См.: Stiglitz, “Distribution of Income and Wealth Among Individuals,” Econometrica 37, no. 3 [1969]: 382–97; и “New Theoretical Perspectives on the Distribution of Income and Wealth Among Individuals: Parts I–IV” [NBER Working Papers 21, 21189–21192, 2015].)

. Всего год назад это число было равно 43, а в позапрошлом году — 61. С 2010 г. богатство миллиардеров растет на 13% в год; 82% глобального богатства, созданного в 2017 г., ушло в карманы 1% богатейших людей, а 50% беднейших слоев населения не досталось ничего. См.: Private Wealth or Public Good, Oxfam, Jan. 2019, и Reward Work, Not Wealth, Oxfam, Jan. 2018.

. Богатство этих двух семейств (по некоторым данным, примерно $175 млрд у Уолтонов и $120 млрд у Чарльза и Дэвида Кохов в 2018 г.) равно совокупному богатству огромного числа американцев — по состоянию на 2016 г. (последний год, по которому можно провести достоверное сравнение) Уолтоны и Кохи владели таким же богатством, как и нижние 50% населения США вместе взятые. Сведения по распределению богатства основываются на данных «Анализа потребительских финансов в 2016 г.», выполненного Федеральной резервной системой, за вычетом потребительских товаров длительного пользования. Данные по размеру богатства Уолтонов и Кохов взяты из журнала Forbes. В бестселлере Джейн Майер «Темные деньги: Тайная роль миллиардеров в усилении позиций ультраправых» (Jane Mayer. Dark Money: The Hidden History of the Billionaires behind the Rise of the Radical Right, New York: Doubleday, 2016) показано чрезмерное влияние братьев Кох на американскую политику.

. См.: Raj Chetty, Nathaniel Hendren, Patrick Kline, and Emmanuel Saez, “Where Is the Land of Opportunity? The Geography of Intergenerational Mobility in the United States,” Quarterly Journal of Economics 129, no. 4 (2014): 1553–623; Chetty, Hendren, and Lawrence F. Katz, “The Long-Term Effects of Exposure to Better Neighborhoods: New Evidence from the Moving to Opportunity Experiment” (working paper, Harvard University, 2015); и Chetty and Hendren, “The Impacts of Neighborhoods on Intergenerational Mobility Childhood Exposure Effects and CountyLevel Estimates” (working paper, Harvard University, Apr. 2015). Американцы живут во все более экономически сегрегированных сообществах, поэтому окружение становится существенным фактором, влияющим на процесс передачи преимущества от поколения к поколению. См. статью Кендры Бишоффа и Шона Рирдона «Сегрегация населения по уровню дохода в 1970–2009 гг.» (Kendra Bischoff and Sean F. Reardon, “Residential Segregation by Income, 1970–2009,” in Diversity and Disparities: America Enters a New Century, ed. John Logan, New York: Russell Sage, 2014: 208–33).

. Данные потрясающие. Как отмечено в докладе по проекту исследования социальной мобильности Pew Mobility Project, «43% американцев, выросших в нижнем квинтиле, так и остаются в нижних слоях общества», а «40% представителей верхнего квинтиля не покидают высших слоев общества». С точки зрения богатства ситуация еще хуже — почти две трети выросших внизу остаются на двух нижних ступеньках лестницы богатства, в то время как примерно такая же часть выросших в высших слоях общества остается на двух верхних ступеньках. Если взять чернокожих, то их положение совсем печально: «Более половины чернокожих (53%), выросших в нижней части пирамиды семейных доходов, не поднимаются выше во взрослом состоянии». Они наглядно демонстрируют критическое значение образования для продвижения наверх. Менее образованные с большей вероятностью застревают внизу. См.: “Pursuing the American Dream: Economic Mobility Across Generations,” Pew Mobility Project, July 2012.

. The Equality of Opportunity Project, просмотрено 18 июля 2018 г., доступно на сайте .

. “Pursuing the American Dream,” Pew Mobility Project.

Глава 3. Эксплуатация и рыночная власть

. Также более глубоким стало наше представление об ограничениях модели конкурентного равновесия. Она оказалась не такой уж эффективной — небольшое изменение допущений (наличие небольших фиксированных невосполнимых затрат, небольших расходов на исследования или информацию в сочетании с незначительной неидеальностью информации) приводит к серьезным изменениям результатов, например к появлению устойчивой значительной рыночной власти. Даже скромная рыночная власть во многих отраслях может складываться и давать очень ощутимые эффекты. Такие дисциплины, как информационная экономика, теория игр и поведенческая экономика, очень сильно влияют на наши представления об экономике.

Как ни парадоксально, несмотря на широкую критику стандартной конкурентной модели, влияние этой модели только усиливалось во времена Картера, Рейгана и их преемников. Это определенно указывает на эффект запаздывания в науке и, возможно, в идеологии.

. Peter Thiel, “Competition Is for Losers,” Wall Street Journal, Sept. 14, 2014.

. Имеется комиссия, созданная конгрессом для расследования причин финансового кризиса 2008 г.

. Выступление перед Комиссией по расследованию финансового кризиса, 26 мая 2010 г. Баффетт был в числе крупнейших акционеров Moody’s, одного из трех самых известных рейтинговых агентств. См.: David Dayen, “America’s Favorite Monopolist: The Shameful Truth behind Warren Buffett’s Billions,” The Nation, Mar. 12, 2018, p. 16. Рейтинговые агентства играли центральную роль в кризисе, как отметила комиссия в заключительном отчете. По заключению комиссии, агентства «были ключевым фактором, который стал причиной финансового краха».

. Выступление в 2000 г. на общем годовом собрании акционеров Berkshire Hathaway (основной инвестиционной компании Баффетта). См.: Dayen, “America’s Favorite Monopolist.” (Баффетт использовал образ «крепостного рва» не одно десятилетие, прежде чем его слова попали в годовой отчет.)

. Например, с соответствии с отчетом Международного союза электросвязи, специализированного агентства ООН по информационным и коммуникационным технологиям, «Оценка развития информационного общества в 2015 г.», цены компании US Telecom (предоплаченные услуги широкополосной мобильной связи, 500 Мбит/с) превышали цены на аналогичные услуги в Индии более чем в 20 раз, а в Эстонии — почти в 20 раз. Сьюзан Кроуфорд, профессор права Гарвардского университета и эксперт по телекоммуникационной отрасли, отмечает, что компании Comcast и Time Warner занимают 66% всего широкополосного интернета и нередко отказываются от конкуренции на одних и тех же рынках. См.: Susan Crawford, Captive America: The Telecom Industry and Monopoly Power in the New Gilded Age (New Haven: Yale University Press, 2013).

.  Не просто рост рыночной власти корпораций и генеральных директоров, которые руководят ими, но и отсутствие рыночной власти у работников. Как показывает обсуждение, приведенное ниже, и последующие главы, существует множество факторов, приводящих к несбалансированности рыночной власти, а сама рыночная власть — не единственная причина роста неравенства. Например, изменение технологии (которое более детально рассматривается в главе 6) повышает спрос на квалифицированный труд по отношению к неквалифицированному. Однако форма, которую приобретает это изменение, в определенной мере является результатом решений руководителей относительно распределения ограниченных средств, выделяемых на исследования, а те, кто обладает рыночной властью, делают все, чтобы уменьшить переговорную силу работников, особенно неквалифицированных.

. Спешу добавить, что это не единственный источник неравенства, как предельно ясно показывает обсуждение, приведенное ниже. И это не только рыночная власть, которую корпорации используют при взаимодействии с потребителями; это также рыночная власть, используемая при взаимодействии с работниками.

. Фирмы могут также отбирать богатство у других, пользуясь их слабостью, — например, склоняя сделать рискованную ставку или взять кредит под ростовщический процент. Чтобы делать деньги на человеческих слабостях, таких как игромания или пристрастие к алкоголю, требуется рыночная власть. В нашем аморальном обществе больше чем достаточно тех, кто готов поддаться соблазну, но в отсутствие рыночной власти прибыли даже от бесчестной деятельности стремятся к нулю.

. Хотя традиционно коррупция концентрируется в таких сферах, как эти, в действительности она распространена и в частном секторе: например, известны случаи, когда наемные работники (даже генеральные директора) использовали свое положение для личного обогащения или компании вели себя нечестно, стремясь к обогащению за счет других.

. Adam Smith, An Inquiry into the Causes of the Wealth of Nations, 1776.

. На самом деле его приняли не из-за угрозы потенциальной монополизации, а из-за всепроникающей рыночной власти, которая появилась в конце XIX в., в том числе в сферах нефтедобычи, железнодорожных перевозок, продажи фасованного мяса и табачного производства.

. На самом деле размер премии за риск, требуемой рынком, колеблется в зависимости от индивидуального представления о риске в экономике.

. Результаты детального исследования корпоративного сектора см. в Simcha Barkai, “Declining Labor and Capital Shares” (working paper, 2017). Баркаи представил великолепный анализ участия в капитале и показал, что снижение доли в капитале нельзя объяснить наличием неосязаемых средств. Результаты исследования на уровне фирм см. в Jan De Loecker and Jan Eeckhout, “The Rise of Market Power and Macroeconomic Implications” (NBER Working Paper No. 23687, 2017).

. См., например: Jacob A. Robbins, “Capital Gains and the Distribution of Income in the United States,” Brown University, Dec. 2018.

. См.: Joseph E. Stiglitz, “New Theoretical Perspectives on the Distribution of Income and Wealth among Individuals.” Обсуждение роли жилья см. в Matthew Rognlie, “Deciphering the Fall and Rise in the Net Capital Share: Accumulation or Scarcity?,” Brookings Papers on Economic Activity 46, no. 1 (Spring 2015): 1–69. См. также: Thomas Piketty, Capital in the Twenty-First Century.

. Право получать определенный поток ренты, год за годом, имеет некоторую рыночную стоимость, которую называют капитализированной стоимостью ренты. Таким образом, владение монополией приносит собственнику прибыль каждый год. Собственник может продать этот поток прибылей. Сегодняшняя его стоимость называется капитализированной рентой.

. См.: Mordecai Kurz, “On the Formation of Capital and Wealth: IT, Monopoly Power and Rising Inequality” (Stanford Institute for Economic Policy Research Working Paper 17–016, 2017).

. В условиях капитализма середины XX в. корпорации, имевшие рыночную власть, делились своей монопольной рентой с объединенными в профсоюзы работниками. При капитализме XXI в. не только вырос средний масштаб рыночной власти, но и появилась возможность в меньшей мере делиться рентой. Акционеры фирм и особенно менеджеры присваивали прибыль себе, усиливая неравенство. Эти изменения, кроме того, оказали влияние на производительность труда, поскольку недальновидные менеджеры, не сдерживаемые больше профсоюзами, стали меньше инвестировать в работников, а в некоторых случаях и в будущее своей компании. (Когда стоящие наверху присваивают себе все более значительную долю ренты, это может сказываться на моральном духе находящихся внизу. Во избежание этого фирмы могут прибегать к «вертикальной дезинтеграции», к передаче на аутсорсинг технических или других низкооплачиваемых функций. Если высокооплачиваемый персонал все чаще работает на фирмах с высоким уровнем оплаты труда и в окружении таких же высокооплачиваемых работников, то у низкооплачиваемого персонала все происходит наоборот. См.: Song et al., “Firming Up Inequality,” Card et al., “Firms and Labor Market Inequality,” и Furman and Orszag, “A FirmLevel Perspective on the Role of Rents in the Rise in Inequality.”)

. См.: “Benefits of Competition and Indicators of Market Power” (Council of Economic Advisers Issue Brief, Apr. 2016). Этот отчет отмечает, что «некоторые индикаторы свидетельствуют об ослаблении конкуренции во многих секторах экономики, в том числе о падении на протяжении десятилетий темпов создания новых компаний и о росте отраслевых уровней концентрации. Последние данные также указывают на повышение доходности наиболее прибыльных фирм. То, что норма прибыли фирм превышает стоимость капитала, может объясняться наличием экономической ренты, которая представляет собой плату за факторы производства сверх той суммы, которая необходима для их сохранения в производственном процессе. Такая рента может отвлекать ресурсы от потребителей, искажать решения по инвестициям и найму работников, а также побуждать фирмы к участию в непродуктивной погоне за рентой».

Даже обычно консервативный журнал The Economist забил тревогу, заметив, что «с 1997 по 2012 г. средневзвешенная доля четырех крупнейших фирм в каждом секторе выросла с 26 до 32%». Он отмечает, что доходы в секторах, где нет концентрации, падают, а в секторах, где она есть, растут. См.: “Too Much of a Good Thing: Profits Are Too High. America Needs a Giant Dose of Competition,” Mar. 26, 2016.

В ряде работ рассматриваются последствия отсутствия конкуренции среди работодателей на рынках труда. См.: See José Azar, Ioana Marinescu, and Marshall Steinbaum, “Labor Market Concentration,” (NBER Working Paper No. 24147, Dec. 2017); José Azar, Ioana Marinescu, Marshall Steinbaum, and Bledi Taska, “Concentration in US Labor Markets: Evidence from Online Vacancy Data,” (IZA DP No. 11379, Mar. 2018); Arindrajit Dube, Jeff Jacobs, Suresh Naidu, Siddharth Suri, “Monopsony in Online Labor Markets,” (NBER Working Paper No. 24416, Mar. 2018); и Efraim Benmelech, Nittai Bergman, and Hyunseob Kim, “Strong Employers and Weak Employees: How Does Employer Concentration Afect Wages?” (NBER Working Paper No. 24307, Feb. 2018).

. Gustavo Grullon, Yelena Larkin, and Roni Michaely, “Are US Industries Becoming More Concentrated?,” 2016, доступно на сайте . По данным Фурмана и Орзага, в период между 1997 и 2012 гг. рыночная концентрация выросла в 12 из 13 крупнейших отраслей, по которым есть информация. Они ссылаются на целый набор исследований на микроуровне в таких секторах, как пассажирские авиаперевозки, телекоммуникации, банковское обслуживание и пищевая промышленность, где были обнаружены признаки повышения концентрации. См.: Furman and Orszag, “A Firm-Level Perspective on the Role of Rents in the Rise in Inequality”, а также Card et al., “Firms and Labor Market Inequality.”

. Вряд ли стоит удивляться тому, что крупные фирмы с более значительной рыночной властью получают более высокие прибыли. Фурман и Орзаг предполагают, что более высокая концентрация может играть определенную роль в росте неравенства прибылей крупнейших корпораций. В настоящее время у наиболее прибыльных фирм (тех, что находятся в 90-м процентиле) она в шесть раз выше медианного уровня, что в два с лишним раза больше разрыва, наблюдавшегося в 1990 г. См.: Furman and Orszag, “A Firm-Level Perspective on the Role of Rents in the Rise in Inequality”; и Furman and Orszag, “Slower Productivity and Higher Inequality: Are they Related?” (Peterson Institute for International Economics, Working Paper 18–4, June 2018). Следует заметить, что не все экономисты уверены в существовании сильной связи между концентрацией и прибыльностью. В самом деле, некоторые исследования говорят об отсутствии сильной корреляции между прибылями и концентрацией и даже о том, что средняя концентрация не увеличивается (несмотря на факты, представленные, например, в отчете Экономического совета при президенте «Выгоды конкуренции и индикаторы рыночной власти»). Так или иначе, существует твердая уверенность, что с ослаблением конкуренции и повышением надбавок (о которых говорится ниже) прибыли растут (как в виде доли от ВВП, так и с точки зрения рентабельности капитала). Позже я объясню, почему в некоторых критически важных секторах маржа падает даже несмотря на рост концентрации. Это, однако, исключения.

. De Loecker and Eeckhout, “The Rise of Market Power and Macroeconomic Implications.” Рыночная концентрация также связана с сокращением инвестиций в экономику. См.: Germán Gutiérrez and Thomas Philippon, “Declining Competition and Investment in the U.S.” (NBER Working Paper No. 23583, 2017). Это можно также связать с феноменом падения долгосрочных процентных ставок в результате снижения спроса на капитал. См.: Ricardo J. Caballero, Emmanuel Farhi and Pierre-Olivier Gourinchas, “Rents, Technical Change, and Risk Premia Accounting for Secular Trends in Interest Rates, Returns on Capital, Earning Yields, and Factor Shares,” American Economic Review 107, no. 5 (2017): 614–20.

. Это рентабельность капитала без учета гудвилла. См.: Tim Koller, Marc Goedhart, and David Wessels, Valuation: Measuring and Managing the Value of Companies / McKinsey & Company (Hoboken, NJ: Wiley, 2015). Как отмечается ниже, рентабельность капитала увеличивается даже при снижении доходности правительственных облигаций и улучшении техники управления рисками, что говорит в пользу гипотезы повышения ренты. (Учтенная «рентабельность капитала», как уже говорилось, включает в себя монопольную/олигопольную ренту. В экономическом жаргоне это не следует путать со стоимостью предельного продукта капитала.) Что особенно поражает, так это уровень рентабельности в верхней части распределения, где средняя рентабельность верхних 10% фирм превышает 80%, верхних 25% фирм — 40%. См.: Furman and Orszag, “A Firm-Level Perspective on the Role of Rents in the Rise in Inequality.”

. Matt Kranz, “6 percent of Companies Make 50 percent of U.S. profit,” USA Today, Mar. 2, 2016.

. America’s Concentration Crisis: An Open Markets Institute Report, Open Markets Institute, Nov. 29, 2018. Доступно на сайте .

. См. выпуск журнала The Economist, Mar. 26, 2016.

. Формально, что имеет значение, — так это предельная себестоимость.

. Несмотря на существование оснований считать, что это так, ситуация не обязательно именно такая. Конкуренция со стороны Amazon заставила розничный сектор консолидироваться, но даже при такой консолидации маржа прибыли традиционного розничного сегмента остается низкой и банкротство в нем является обычным делом.

Когда на рынке действуют всего несколько фирм, им не так уж сложно вступить в сговор, чаще всего негласный. Хотя доказать существование негласного сговора сложно, его результаты довольно очевидны — более высокие цены.

. Есть, конечно, примеры, когда рыночная власть фирмы бывает огромной: взять хотя бы единственного владельца источника воды в оазисе посреди пустыни. Люди не могут жить без воды, и тот, кто контролирует ее, может установить очень высокую цену. Те, кто контролировал другие ингредиенты вроде соли, необходимые для консервирования продуктов питания в эпоху до появления холодильников, тоже могли назначать высокие цены. Зная это, правительство нередко устанавливало государственную монополию. Тогда, по крайней мере, получаемые деньги направлялись на государственные цели или вводились ограничения на цены.

. Серия статей в New York Times в 2015 г. показала масштабы необъективности, с которой закрытые арбитражные комиссии принимают решения в США. См.: Jessica Silver-Greenberg and Robert Gebeloff, “Arbitration Everywhere, Stacking the Deck of Justice,” New York Times, Oct. 31, 2015. В этой статье приводятся ужасные истории о том, как обманутые домами престарелых не могут найти справедливость из-за арбитражных оговорок. Такие оговорки включаются также почти во все трудовые контракты.

. Несмотря на это, Верховный суд постановил, что подписание арбитражных оговорок означает отказ от права обращаться к нашей публично-правовой системе разрешения споров. См. решение по делу Epic Systems Corp v. Lewis No. 16–285, Decided May 21, 2018.

. Такие приемы (вроде создания атмосферы страха, неуверенности и сомнения) приводят к повышению себестоимости производства у конкурентов, не затрагивая положения уже закрепившейся компании. Это основной метод создания крепостного рва вокруг продукта. Теория использования такого приема описана довольно давно в таких статьях, как Thomas G. Krattenmaker and Steven C. Salop, “Competition and Cooperation in the Market for Exclusionary Rights,” American Economic Review 76, no. 2 (1986): 109–13; Steven C. Salop and David T. Scheffman, “Raising Rivals’ Costs,” American Economic Review 73, no. 2 (1983): 267–71.

. Даже давно существующие фирмы иногда сталкиваются со сложностями, особенно когда патент принадлежит не крупной компании, а фирме, которую называют «патентным троллем». Основной целью такой фирмы является не инновация, то есть выведение патентованной новинки на рынок, а судебное преследование за нарушение патентного права. Подобная история произошла с Blackberry, которая входила одно время в число ведущих компаний мобильной связи. После длительного разбирательства ей пришлось выплатить $612 млн просто за право и дальше предлагать свои услуги независимо от того, действительным или нет окажется в конечном итоге патент, в нарушении которого ее обвиняли.

Для стартапов исход таких разбирательств еще более негативен. Взять хотя бы Vlingo, стартап, работавший в сфере технологий распознавания речи. Значительно более крупная фирма под названием Nuance втянула его в череду судебных разбирательств. В конечном итоге Vlingo согласился на поглощение фирмой Nuance, однако до этого ему пришлось оплатить судебные издержки в размере $3 млн, хотя он и выиграл первый иск (всего против него было подано шесть исков). См.: Charles Duhigg and Steve Lohr, “The Patent, Used as a Sword,” New York Times, Oct. 7, 2012. См. также: Colleen V. Chien, “Patent Assertion and Startup Innovation” (Santa Clara University of Law Legal Studies Research Paper Series 26–13, 2013).

. Чикагские экономисты защищают эту антиконкурентную практику на том основании, что такие ограничения являются естественными для эффективной конкуренции на двухсторонних рынках. По их мнению, двухсторонние рынки — это просто «место встречи» (сегодня обычно электронная платформа) для двух групп агентов, где они могут взаимодействовать друг с другом. Кредитные карты сводят вместе клиентов и магазины. Они утверждают, что суды не должны вмешиваться в работу рынков. Сказать, что такие аргументы не учитывают реальную работу рыночных площадок, будет преуменьшением. Тем не менее с этими аргументами им удалось убедить некоторые суды, включая Верховный суд, принять еще одно решение пятью голосами против четырех, которое позволило продолжить практику злоупотребления рыночной властью. Превосходное обсуждение этой темы см. в Benjamin E. Hermalin and Michael L. Katz, “What’s So Special About Two-Sided Markets?” in Martin Guzman, ed. Toward a Just Society (New York: Columbia University Press, 2018), 111–130.

. Положения договоров настолько антиконкурентны, что даже фирмы с небольшой долей рынка (вроде Discover Card) могут и в реальности устанавливают непомерные цены, намного превышающие затраты. Австралия запретила такие договоры и получила в результате намного более конкурентный рынок с более низкой платой, взимаемой с коммерсантов, и с более низкой прибылью для карточных компаний.

. Это также означает ухудшение положения других потребителей, например тех, которые расплачиваются наличными.

. В аналогичном случае при использовании практически такого же экономического анализа доминирующая система резервирования авиабилетов Sabre была признана виновной в использовании аналогичных контрактных положений, ограничивающих конкуренцию. Она взимала с авиакомпаний плату, намного превышающую затраты на содержание компьютерной сети по предоставлению услуги. Контрактные положения затрудняли вход новичков на рынок и внедрение инноваций. Они даже ограничивали попытки авиакомпаний переключить клиентов на значительно более дешевую онлайновую систему резервирования, запрещая предлагать скидки за пользование альтернативной системой в обход Sabre с ее высокой платой. См. дело US Airways Inc. v. Sabre Holdings Corp et al., U. S. District Court, Southern District of New York, No. 11-cv-2725. Когда эта книга ушла в типографию, данное дело находилось на этапе обжалования. (Для полноты информации скажу, что я был привлеченным экспертом со стороны истца, который настаивал на антиконкурентном характере контрактных положений в этом деле, а также в нескольких делах по кредитным картам.)

. Например, дело King Drug Company v. Smithkline Beecham Corporation, United States Court of Appeals for the Third Circuit, No. 14–1243, November 19, 2014. Верховный суд впоследствии отказался пересмотреть свое постановление. См. также дело FTC v. Actavis, Inc., Supreme Court No. 12–416 (2013).

. Например, они ждут истечения срока действия патента, после чего выпускают лекарственную форму с медленным высвобождением действующего вещества. Такая форма лекарства не должна патентоваться — патент должен выдаваться только на нетривиальную инновацию, а в этом случае речь идет о форме выпуска уже существующего лекарства. Индия уже признала это, чем сильно разочаровала США.

Нередко правительство помогает Big Pharma сдерживать выпуск дженериков в результате применения положений, известных как «эксклюзивность данных». Они ограничивают использование данных по оригинальному лекарственному средству для оценки безопасности и эффективности дженерика.

. В главе 6 приводятся несколько примеров таких упреждающих слияний.

. Существуют и другие причины, по которым эволюция экономики может приводить к усилению рыночной концентрации. В главе 6 говорится о том, что большие данные открывают путь к появлению естественной монополии, которая может давать преимущества таким фирмам, как Google и Amazon, перед другими. В таких ситуациях очень трудно обеспечить конкуренцию. Она просто не появляется.

. Так, в Соединенных Штатах в середине XX в. существовали три доминирующих автопроизводителя (GM, Chrysler и Ford) и пара небольших фирм (Studebaker, Nash-Rambler). Сегодня с тремя американскими автопроизводителями жестко конкурируют многочисленные японские, корейские, немецкие и итальянские производители.

. Еще одно соображение в пользу невозможности существования стандартной конкуренции на таких рынках заключается в том, что в соответствии с общепринятой теорией конкуренции при равенстве цены предельным затратам (то есть затратам на производство дополнительной единицы продукции) такие отрасли становятся нежизнеспособными.

. По иронии судьбы изменение правил игры, которое прямо и косвенно привело к расширению рыночной власти, к ослаблению экономики и усилению неравенства, заключается в снижении ставок налогообложения для высшего слоя населения, как уже говорилось. Понижение уровня налогообложения может поощрять «погоню за рентой», когда фирмы пытаются получать прибыль не за счет производства более совершенных продуктов, а за счет, например, получения преференций от правительства. См.: Piketty, Saez, and Stantcheva, “Optimal Taxation of Top Labor Incomes.” Налоговый закон 2017 г. демонстрирует связанный феномен: когда налог на прибыль понижают для корпоративных спонсоров партии, находящейся у власти, существует опасность появления в налоговом законодательстве положений, благоприятных для тех или иных групп, создания перекосов в экономике и снижения общей эффективности.

. Тот факт, что рыночная концентрация в Соединенных Штатах растет, а в Европе нет, говорит о критической важности не технологии, а политики. Герман Гутьеррес и Томас Филиппон связывают эту разницу со строгостью применения антимонопольного законодательства. См.: Gutiérrez and Philippon, “How EU Markets Became More Competitive than US Markets: A Study of Institutional Drift” (NBER Working Paper No. 24700, June, 2018).

. Иными словами, это ведет к понижению уровня национального дохода (и к повышению доли национального дохода, уходящей к монополисту). Кроме того, это увеличение рыночной власти также ведет к замедлению роста, отчасти потому, что с ослаблением конкуренции ослабевают стимулы к обновлению, отчасти потому, что входные барьеры, создаваемые обладателями рыночной власти, мешают появлению других инноваторов, и отчасти потому, что более значительная доля вложений в исследования уходит на поддержание и расширение рыночной власти, а также на поиск более продуктивных путей ее использования.

Ценовая дискриминация — когда фирмы устанавливают разные цены для разных клиентов, что становится все более характерным для цифровой экономики по мере накопления фирмами информации о каждом из нас и появления возможности определить, сколько мы готовы заплатить, — вносит еще большие перекосы, как показано в главе 6.

. “Aggregate Productivity and the Rise of Mark-Ups,” Vox, Dec. 4, 2017; и David R. Baqaee and Emmanuel Farhi, “Productivity and Misallocation in General Equilibrium” (NBER Working Paper 24007, 2018).

. Исследование Джона Халтивангера и его коллег ясно показывает это. См.: Ryan Decker, John Haltiwanger, Ron S. Jarmin, and Javier Miranda, “The Secular Decline in Business Dynamism in the US” (manuscript, 2014); John Haltiwanger, Ian Hathaway, and Javier Miranda, “Declining Business Dynamism in the U. S. High-Technology Sector” (Kauffman Foundation, 2014); Ryan Decker, John Haltiwanger, Ron S Jarmin, and Javier Miranda, “The Role of Entrepreneurship in US Job Creation and Economic Dynamism,” Journal of Economic Perspectives 28, no. 3 (2014): 3–24. См. также: Ian Hathaway and Robert E. Litan, “Declining Business Dynamism in the United States: A Look at States and Metros” (Brookings Papers, 2014). Данные ОЭСР показывают, кроме того, что там, где Соединенные Штаты демонстрируют не самые плохие результаты, они тем не менее, в отличие от наших представлений, далеко не самые лучшие. См.: Chiara Criscuolo, Peter N. Gal, and Carlo Menon, “The Dynamics of Employment Growth: New Evidence from 18 Countries” (OECD, Science, Technology and Industry Policy Papers no. 14, May 21, 2014).

Фурман и Орзаг приводят дополнительные свидетельства снижения динамизма американской экономики, что, на их взгляд, связано в определенной мере с ослаблением конкуренции. См.: Furman and Orszag, “Slower Productivity and Higher Inequality: Are they Related?”; и Furman and Orszag, “A Firm-Level Perspective on the Role of Rents in the Rise in Inequality.”

. Фурман и Орзаг также отметили тот факт, что крупные компании инвестируют меньше, даже несмотря на вроде бы высокую прибыль, которая, по мнению исследователей, обусловлена в определенной мере ослаблением конкуренции. См.: Furman and Orszag, “A Firm-Level Perspective on the Role of Rents in the Rise in Inequality”; и Furman and Orszag, “Slower Productivity and Higher Inequality: Are They Related?” Гутьеррес и Филиппон (2017 г.) аналогичным образом отмечают, что инвестиции в США сегодня невелики по отношению к показателям прибыльности и рыночной стоимости компаний, и считают, что отсутствие конкуренции и недальновидность, связанная с проблемами корпоративного управления, являются двумя ключевыми причинами. См.: Germán Gutiérrez and Thomas Philippon, “Investment-less Growth: An Empirical Investigation,” Sept. 2017, New York University and Brookings, .

Недостаточная инвестиционная активность также отрицательно сказывается на совокупном спросе, который имеет критическое значение в периоды, следующие за такими событиями, как финансовый кризис 2008 г., когда отсутствие спроса сдерживает развитие экономики. Данные из отчета “Shares of Gross Domestic Product: Gross Private Domestic Investment,” St. Louis FRED, просмотрено 17 июля 2018 г., доступно на сайте .

. Princeton: Princeton University Press. Во многом почти так же, как некоторые недобросовестные игроки в интернете выискивают простаков и тех, кого можно заманить в ловушку.

. Этот вопрос привлек некоторое внимание со стороны администрации Обамы. См.: CEA Issue Brief, “Labor Market Monopsony: Trends, Consequences, and Policy Responses,” Oct. 2016.

. См., например: Alan Manning, “Imperfect Competition in Labour Markets,” in Handbook of Labor Economics, eds. Orley Ashenfelter and David Card, vol. 4 (Amsterdam: North-Holland, 2011); и John Schmitt, “Why Does the Minimum Wage Have No Discernible Effect on Employment?” (CEPR Publication, 2013).

. Во многих ситуациях, как и в случае работников индустрии фастфуда, оправданий вроде разглашения коммерческой тайны или «внутренней информации» быть не может. Алан Крюгер и Эрик Поснер выяснили, что четверть всех американских работников подписывает соглашения об отказе от конкуренции или переманивания на том или ином этапе своей карьеры. Такие соглашения нередко навязываются самым незащищенным работникам. См.: “A Proposal for Protecting Low-Income Workers from Monopsony and Collusion,” The Hamilton Project Policy Proposal 5 (2018).

. Smith, An Inquiry into the Causes of the Wealth of Nations.

. Недавнее исследование показало, что «среди работников с почасовой оплатой труда, которые работают более 40 часов в неделю, 19% получают меньше положенной “полуторной платы” за сверхурочное время». См.: Susann Rohwedder and Jeffrey B. Wenger, “The Fair Labor Standards Act: Worker Misclassification and the Hours and Earnings Effects of Expanded Coverage” (Rand work paper, Aug. 7, 2015).

. Одним из самых красноречивых примеров служит недавнее эконометрическое исследование онлайновых рынков труда. Казалось бы, монопсоническая власть там должна быть незначительной, однако факты говорят об обратном. См.: Dube, Jacobs, Naidu, and Suri, “Monopsony in Online Labor Markets”, а также Azar et al., “Concentration in US Labor Markets: Evidence from Online Vacancy Data.”

Мы видим проявления рыночной власти работодателя также в расовой, этнической и гендерной дискриминации, примеров которой чрезмерно много на рынке труда. Теория конкуренции говорит о том, что такой дискриминации не может существовать, однако каждому, у кого есть глаза, нетрудно убедиться в том, что она все-таки существует и что ее существование подтверждается отсутствием власти у этих групп по сравнению с властью работодателей.

. Ослабление профсоюзов, в свою очередь, объясняется целым рядом факторов помимо изменений правил игры и структуры рынков, которые усложняют объединение работников в профсоюзы. Многие из этих изменений подпитывают друг друга. Глобализация в том виде, в котором она реализуется, уменьшает способность профсоюзов добиваться повышения уровня оплаты труда своих членов, а такое снижение эффективности сокращает численность членов профсоюзов. Профсоюзные лидеры иногда неадекватно отстаивают интересы рядовых членов. Это явление называют агентской проблемой, иначе говоря, проблемой, которая возникает во всех организациях, когда есть пробелы в информации/подотчетности.

. Александр Хертел-Фернандес провел очень интересное исследование взаимосвязи упадка профсоюзов с ростом неравенства, а также связи этих тенденций с политикой. См. его книгу Alexander Hertel-Fernandez, Politics at Work: How Companies Turn Their Workers into Lobbyists (New York: Oxford University Press, 2018).

. В более широком смысле существует целый набор правил, которые регулируют деятельность профсоюзов. От этих правил зависит, насколько легко им привлекать новых членов и собирать взносы, с какой вероятностью они могут победить на выборах и получить право представлять работников на предприятии, а также насколько эффективно они могут вести переговоры. Традиционно работодатели не только увольняли работников, вступивших в профсоюз, но и вносили их в черные списки, чтобы они не могли получить работу в других местах. Сейчас это незаконно, однако существует немало хитрых и не очень хитрых законных и незаконных приемов, с помощью которых работодатели стараются отбить охоту вступать в профсоюз. Национальное управление по трудовым отношениям осуществляет надзор за трудовым законодательством и регулированием, а также за их интерпретацией и применением. Марк Стелцнер из Коннектикутского университета смог продемонстрировать, что ослабление позиции работников является в значительной мере следствием неблагоприятного для профсоюзов изменения ряда ключевых правил и их интерпретации. См.: Mark Stelzner, “The New American Way — How Changes in Labour Law Are Increasing Inequality,” Industrial Relations Journal 48, no. 3 (2017): 231–55.

Профсоюзы также играют важную роль в уменьшении неравенства уровней оплаты труда, поэтому их ослабление естественным образом ведет к усилению неравенства. См.: David Card, “The Effect of Unions on Wage Inequality in the U. S. Labor Market,” Industrial and Labor Relations Review 54, no. 2 (2001): 296–315. Одной из причин, по которым так остра проблема неравенства в США, является более слабая позиция профсоюзов. Глобальную точку зрения на эту проблему см. в Era Dabla-Norris, Kalpana Kochhar, Nujin Suphaphiphat, Frantisek Ricka, and Evridiki Tsounta, “Causes and Consequences of Income Inequality: A Global Perspective,” IMF Staff Discussion Note No. 15/13 (Washington, DC: International Monetary Fund, 2015); и Florence Jaumotte and Carolina Osorio Buitron, “Inequality and Labour Market Institutions,” IMF Staff Discussion Note No. 15/14 (Washington, DC: International Monetary Fund, 2015).

В июне 2018 г. Верховный суд в решении по делу Janus v. American Federation of State, County and Municipal Employees лишил профсоюзы в государственном секторе права собирать взносы с работников, не входящих в профсоюз. Вынуждая профсоюзы уделять больше внимания сбору средств и удержанию членов, такие меры уменьшают их возможности заниматься другими вопросами, в том числе политической деятельностью, направленной на улучшение положения работников. См.: James Feigenbaum, Alexander Hertel-Fernandez, and Vanessa Williamson, “From the Bargaining Table to the Ballot Box: Political Effects of Right to Work Laws” (NBER Working Paper 24259, 2017).

Ограниченность объема книги не позволяет в полной мере рассмотреть программу восстановления рыночной и политической власти работников за исключением вопроса отмены тех изменений законодательства, которые направлены на подрыв власти работников. Изменения в экономике, рост сферы услуг, сокращение производства, развитие экономики свободного заработка лишь усиливают существующие проблемы. См.: Brishen Rogers and Kate Andrias, Rebuilding Worker Voice in Today’s Economy (Roosevelt Institute, 2018); и Kate Andrias, “The New Labor Law,” Yale Law Journal 126, no. 1 (Oct. 2016).

. Обсуждение роли профсоюзов в определении уровня оплаты труда см. в Henry S. Farber, Daniel Herbst, Ilyana Kuziemko, and Suresh Naidu, “Unions and Inequality Over the Twentieth Century: New Evidence from Survey Data” (NBER Working Paper No. 24587, 2018).

. См.: John Kenneth Galbraith, American Capitalism: The Concept of Countervailing Power (Boston: Houghton Mifflin, 1952). Идея Гэлбрейта в те времена (как, впрочем, и сейчас) заключалась в том, что представление экономики в виде конкурентного рынка не дает ее полного описания, экономику следует представлять с точки зрения всепроникающей рыночной власти, с точки зрения крупных профсоюзов и крупных корпораций, сдерживающих друг друга, — то есть в виде системы, которая работает в результате взаимного уравновешивания противоборствующих сил.

. Вопрос обновления антимонопольного законодательства вызывает огромный интерес у ученых и политиков в последние годы. См., например: Tim Wu, “Antitrust in the New Gilded Age” (Columbia Business School Global Reports, 2018); ряд блогов и работ Института Рузвельта, в том числе следующие: Marshall Steinbaum, “Crossed Lines: Why the AT&T–Time Warner Merger Demands a New Approach to Antitrust,” Feb. 2, 2017; “Airline Consolidation, Merger Retrospectives, and Oil Price PassThrough,” Apr. 6, 2018; “It’s Time for Antitrust to Take Monopsony Seriously,” Oct. 17, 2017; “A Missing Link: The Role of Antitrust Law in Rectifying Employer Power in Our High-Profit, Low-Wage Economy,” Apr. 16, 2018; Marshall Steinbaum, Eric Harris Bernstein, and John Sturm, “Powerless: How Lax Antitrust and Concentrated Market Power Rig the Economy Against American Workers, Consumers, and Communities,” Mar. 27, 2018; и Adil Abdela, “Market Concentration and the Importance of Properly Defined Markets,” Apr. 23, 2018. См. также: Joseph E. Stiglitz, “Towards a Broader View of Competition Policy,” in Competition Policy for the New Era: Insights from the BRICS Countries, eds. Tembinkosi Bonakele, Eleanor Fox, and Liberty Mncube (Oxford: Oxford University Press, 2017); (лекция, прочитанная на четвертой Международной конференции по конкуренции стран BRICS в Дурбане, ноябрь 2015 г.); и Joseph E. Stiglitz, “America Has a Monopoly Problem — and It’s Huge,” Nation, Oct. 23, 2017. См. также веб-сайт Барри Линна в Институте открытых рынков, . Барри Линн был научным сотрудником исследовательской организации Фонд новой Америки, однако вместе со своей командой покинул эту организацию предположительно из-за давления со стороны Google. Это произошло после того, как Линн поддержал антимонопольное постановление ЕС против Google. См.: Barry Lynn, “I Criticized Google. It Got Me Fired. That’s How Corporate Power Works,” Washington Post, Aug. 31, 2017.

. Фактически эти доктрины утвердились в Чикагском университете еще до того, как Фридман появился на сцене. Однако он сделал больше, чем кто-либо другой, для их популяризации, например в книге «Свобода выбора», написанной им в соавторстве с женой Роуз Фридман (Free to Choose, New York: Harcourt, 1980).

. Например, треть века назад Парта Дасгупта и я показали, что шумпетеровское предположение о непродолжительности существования монополий является ошибочным: у монополий есть возможности и интерес к сохранению рыночной власти. См.: Dasgupta and Stiglitz, “Uncertainty, Industrial Structure, and the Speed of R&D,” Bell Journal of Economics 11, no. 1 (1980): 1–28. Совместно с другими коллегами мы показали, что борьба за обретение монопольного положения не обязательно позитивно сказывается на инновационной деятельности, как полагал Шумпетер. Более того, она может подавлять инновации. См., например: Kenneth J. Arrow, “Economic Welfare and the Allocation of Resources to Invention,” и Drew Fudenberg, Richard Gilbert, Joseph E. Stiglitz, and Jean Tirole, “Preemption, Leapfrogging and Competition in Patent Races,” European Economic Review 22 (June 1983): 3–32 (Жан Тироль получил Нобелевскую премию по экономике в 2014 г.). Эти выводы подкрепляются более свежими результатами, приведенными в книге «Создание обучающегося общества» (Greenwald and Stiglitz, Creating a Learning Society), в частности в главах 5 и 6.

Арнольд Харбергер из Чикагского университета утверждал, что ухудшение благосостояния потребителей в результате монопольной власти имеет второстепенное значение (порядка 0,1% ВВП). См.: Arnold C. Harberger, “Monopoly and Resource Allocation,” American Economic Review 44, no. 2 (1954): 77–87. Более свежие исследования показывают, что Харбергер занизил потери примерно на два порядка. См.: Baqaee and Farhi, “Productivity and Misallocation in General Equilibrium.” Даже если бы вывод Харбергера в 1950-х гг. был правильным, последующее увеличение рыночной власти (и связанный с этим рост наценок), о котором говорилось выше в этой главе, все равно сделало бы его ошибочным.

. Иначе говоря, при применении антимонопольного законодательства возможны ошибки двух типов: признание неконкурентной практики конкурентной или признание конкурентной практики неконкурентной. Они сосредоточили внимание на последнем в уверенности, что вероятность выживания неконкурентной практики низка при любых условиях.

. Верховный суд, по всей видимости, поверил в этот аргумент в деле Brooke Group Ltd. v. Brown & Williamson Tobacco Corp., 509 U.S. 209 (1993). Уже в тот момент, когда чикагские адвокаты, в частности Роберт Борк, впервые выдвинули этот аргумент, он был опровергнут экономистами, например нобелевским лауреатом Оливером Уильямсоном в статье “Review of The Antitrust Paradox: A Policy at War with Itself by Robert H. Bork,” University of Chicago Law Review 46, no. 2 (1979): 10. Развитие экономической теории в последующие годы лишь подкрепило его выводы.

Как ни парадоксально, в это же самое время США сильно ограничили возможность победы в деле о хищническом ценообразовании на территории страны. Зато очень легко выиграть в аналогичном деле по обвинению иностранных компаний в несправедливой торговой практике — назначении цен ниже себестоимости.

. В настоящее время бремя ложится на истца (сторону, которая заявляет, что фирма занимается антиконкурентной деятельностью). Он должен доказать, что антиконкурентные эффекты перевешивают повышение эффективности. В основе этого лежит предположение о том, что рынки работают хорошо и являются конкурентными, поэтому то, что кажется антиконкурентным, на деле является способствующим конкуренции.

. Таким образом, когда Google продает что-то напрямую, у нее возникает конфликт интересов с рекламодателями, использующими платформу Google для продвижения своих продуктов. Конфликт интересов еще более характерен для Amazon. Мы рассмотрим еще ряд регуляторных проблем, связанных с новыми платформами, далее в этой книге, однако осложнения, которые они создают для нашей экономики, в том числе для конкуренции, выходят за пределы того, что можно изложить на страницах этой книги. См., например: Lina M. Khan, “Amazon’s Antitrust Paradox,” The Yale Law Journal 126, no. 3 (Jan. 2017).

. Необходимо внести изменения в некоторые общепринятые процедуры определения рыночной власти. Нередко от тех, кто заявляет о нарушении антимонопольного законодательства, требуют доказательств того, что обвиняемая фирма владеет большой рыночной долей. Здесь опять действует предположение, что без большой рыночной доли просто невозможно заниматься антиконкурентной практикой. С теоретической точки зрения это просто неправильно. На практике же все значительно сложнее — установить наличие адекватного рынка нередко проблематично. Когда существуют прямые доказательства рыночной власти (такие, о которых говорилось выше, — высокие наценки, ценовая дискриминация, избыточная прибыльность без возможности входа, навязывание покупателям условий вроде арбитражных оговорок), этого должно быть достаточно.

Обсуждение других изменений процедур см. в Wu, “Antitrust in the New Gilded Age.”

. “Costly Choices for Treating Wilson’s Disease,” Hepatology 61, no. 4 (2015): 1106–8. В предисловии редактора отмечается, что компании Merck, которая разработала лекарство, пришлось на протяжении 20 лет держать стоимость на уровне от ½ до 1% от того, что взимала Valeant.

. После приобретения Daraprim, разработанного 62 года назад и не подлежащего патентованию лекарства в 2015 г., Turing Pharmaceuticals повысила цену с $13,50 за таблетку до $750. Таких примеров много, очень много. См.: Andrew Pollack, “Drug Goes from $13.50 a Tablet to $750, Overnight,” New York Times, Sept. 20, 2015.

. Аналогичным образом, если цены повышаются и перекрывают заявленную экономию, это говорит о том, что усиление рыночной власти может быть важным фактором слияния или поглощения. Также необходимо проводить тщательный анализ после слияния. Если окажется, что слияние все же привело к повышению цен, в то время как звучали прямо противоположные обещания, то оно может быть аннулировано.

. В главе 6 объясняется, как регулирование, требующее сетевого нейтралитета, позволяет устранить злоупотребление рыночной властью, возникающей в результате конфликта интересов интернет-компаний.

Традиционно антимонопольное законодательство фокусировалось на слияниях в промышленности и исходило из того, что вертикальные слияния не являются антиконкурентными. Однако после признания того, что на многих рынках конкуренция ограниченна, вертикальные слияния стали рассматриваться как оказывающие «горизонтальные» эффекты и снижающие конкуренцию еще сильнее. Влияние чикагской школы, которое началось с допущения о том, что рынки по своей сути являются конкурентными, прослеживается в недавних судебных решениях, например в разрешении слияния AT&T и Time Warner (в настоящее время это решение обжаловано). См. также: “Brief for 27 Antitrust Scholars as Amici Curiae in Support of Neither Party,” United States Of America, Plaintiff-Appellant, v. AT&T Inc.; Directv Group Holdings, LLC; And Time Warner Inc., Defendants-Appellees. On Appeal from the United States District Court for the District of Columbia, No. 1:17-cv-2511 (Hon. Richard J. Leon). United States Court of Appeals for the District of Columbia Circuit, Document: #1745344. Filed: August 13, 2018.

. Это еще один пример, когда то, что хорошо для одного человека, не обязательно хорошо для экономики и общества. Не склонные к риску собственники стартапа предпочитают разумную оплату своих усилий сегодня и не хотят связываться с неопределенностью и риском завтрашнего рынка. Однако общество фундаментально заинтересовано в поддержании конкурентности рынка.

. В частности, положения об отказе от конкуренции и переманивания сотрудников.

. Некоторые наиболее инновационные способы рассматриваются в главе 6.

. В Европе очень сильно заботятся о поддержании одинаковых правил игры во всех странах, поэтому государственная помощь в какой-либо форме запрещена, в том числе путем предоставления налоговых льгот типа тех, которых добивается Amazon.

. См.: Joseph E. Stiglitz, “Economic Foundations of Intellectual Property Rights,” Duke Law Journal 57 (2008): 1693–1724; и Claude Henry and Stiglitz, “Intellectual Property, Dissemination of Innovation, and Sustainable Development,” Global Policy 1, no. 1 (2010): 237–51.

. Закон 1998 г. продлевает срок действия авторского права до конца жизни автора плюс 70 лет и увеличивает срок защиты корпоративных работ до 95 лет с года первой публикации или до 120 с года создания в зависимости от того, что истекает первым. В соответствии со стандартной экономической теорией такие положения мало что дают, если дают вообще, с точки зрения стимулирования создания новой интеллектуальной собственности, однако очевидно, что в случае создания чего-нибудь такого же долгоиграющего, как Микки-Маус, они колоссально увеличивают получаемую ренту.

. Этот пример обсуждается более детально в главе 6.

. “Declaration of Joseph E. Stiglitz and Jason Furman,” Before the United States Department of Justice, Civil Action No 98–1232 (CKK) and Civil Action No 98–1233 (CKK). Доступно на сайте .

. См., например: Andrea Prat, “Media Power,” Journal of Political Economy 126, no. 4 (2018): 1747–83; и Andrea Prat, 2015, “Media Capture and Media Power,” in Handbook of Media Economics, eds. Simon Anderson, Joel Waldfogel, and David Stromberg, vol. 1b (Amsterdam: North-Holland, 2015). См. также: Timothy Besley and Andrea Prat, “Handcuffs for the Grabbing Hand? The Role of the Media in Political Accountability,” American Economic Review, 96, no. 3 (2006): 720–36.

. Экономисты говорят, что информация — это «общественное благо», которое является дефицитным в рыночной экономике при отсутствии поддержки правительства. Наличие активных средств массовой информации выгодно не только рекламодателям и потребителям, но и обществу в более широком смысле, и не только в результате повышения информированности граждан. СМИ играют важную роль в обеспечении подотчетности правительства и ограничении коррупции.

. Например, Sinclair Broadcast Group после приобретения телевизионных станций по всей стране начала менять структуру их программ и навязывать высококонсервативный контент. См.: Sheelah Kolhatkar, “The Growth of Sinclair’s Conservative Media Empire,” The New Yorker, Oct. 22, 2018.

. Еще одной сферой, где рыночную власть необходимо сильно ограничивать, являются финансы. В любой экономике крупные банки и другие финансовые институты могут приобрести непропорциональное влияние.

. Vincent Larivière, Stefanie Haustein, and Philippe Mongeon, “The Oligopoly of Academic Publishers in the Digital Era,” PLoS ONE10, no. 6 (2015): e0127502, .

. Исследования, проводившиеся на протяжении прошедшего полувека, позволили идентифицировать большое число «рыночных неэффективностей», обстоятельств, в которых рынки не могут приносить нужные результаты, в том числе отсутствие идеальных рисков и рынков капитала, неполноту и асимметрию информации. Эта глава (и в более широком смысле эта книга) уделяет основное внимание одной неэффективности рынка — отсутствию конкуренции, поскольку, на мой взгляд, это центральная проблема экономики.

. Размер вознаграждения генеральных директоров в США вырос очень сильно за последние четыре десятилетия, и сейчас он намного выше, чем в других развитых странах. Такое вознаграждение невозможно оправдать с точки зрения производительности труда — нельзя сказать, что наши генеральные директора намного производительнее генеральных директоров в других местах или что генеральные директора намного производительнее рабочих сегодня по сравнению тем, что было 40 лет назад. (Среднее вознаграждение генеральных директоров 350 крупнейших компаний в 2017 г. было в 300 с лишним раз выше, чем средняя заработная плата их работников. В 1965 г. они различались всего в 20 раз. См.: Lawrence Mishel and Jessica Schieder, “CEO Compensation Surged in 2017,” Economic Policy Institute, Aug. 16, 2018, доступно на сайте .) Для сравнения: генеральные директора в Норвегии получают всего в 20 раз больше, чем средний работник. США в этом превосходят все страны мира, включая своего северного соседа, Канаду. Anders Melin and Wei Lu, “CEOs in U.S., India Earn the Most Compared with Average Workers,” Bloomberg, Dec. 28, 2017, доступно на сайте .

. Я детально разбираю этот вопрос в главе 8.

. Чувство беспомощности, например, оказывает разностороннее влияние на здоровье, в том числе нередко приводит к депрессии. Оно также имеет значительные политические последствия, как недавно показало исследование Стэнфордского университета: Jojanneke van der Toorn, Matthew Feinberg, John T. Jost, Aaron C. Kay, Tom R. Tyler, Robb Willer, and Caroline Wilmuth, “A Sense of Powerlessness Fosters System Justification: Implications for the Legitimation of Authority, Hierarchy, and Government,” Political Psychology 36, no. 1 (Feb. 2015).

. В судебных разбирательствах должна быть представлена большая группа граждан (скажем, покупателей программ Microsoft), которые пострадали от эксплуататорской и незаконной деловой практики. Один человек не может или не должен подавать иск — «ущерб» отдельно взятому человеку компенсируется лишь в размере нескольких сотен или тысяч долларов, что недостаточно для покрытия юридических издержек, которые могут достигать миллионов. Однако в случае коллективного иска компенсация может быть огромной. Бизнес-сообщество делает все, чтобы затруднить подачу таких исков, поскольку без них компании практически неуязвимы для судебного преследования со стороны пострадавших.

. Сонг и его коллеги в статье «Укрепление неравенства» (Song et al. “Firming Up Inequality.” Quarterly Journal of Economics 134 (1): 1–50) показывают, что рост разницы в уровне вознаграждения в пределах фирмы играет важную роль в усилении зарплатного неравенства, хотя и не такую значительную, как усиление различий между фирмами. Последнее, как уже отмечалось, в значительной мере обусловлено изменениями в квалификационном составе работников фирм.

. Например, меры по ограничению власти корпоративных лидеров могут включать в себя требование по раскрытию отношения выплат руководителям к зарплате среднего работника, а также требование по раскрытию стоимости фондовых опционов руководителей перед акционерами или предоставлению акционерам более широких прав по определению размера вознаграждения директоров. Даже эти мягкие реформы натыкаются (что неудивительно) на огромное сопротивление со стороны директоров корпораций, которых очень беспокоит возможность понижения выплат руководителям в результате этого.

Еще одно предложение, привлекшее внимание в последнее время, заключается в повышении заинтересованности фирм в ограничении вознаграждений генеральных директоров и топ-менеджеров путем понижения налога на прибыль для тех, кто вводит ограничения, или путем повышения ставок налогообложения для самих вознаграждений. Как минимум, необходимо аннулировать специальные налоговые оговорки, которые поощряют предоставление фондовых опционов.

Более детальное обсуждение этого вопроса и предлагаемых мер см. в Stiglitz, The Price of Inequality; и Stiglitz, The Roaring 90s. Инвестор Стивен Зильберштейн добивается, пока безуспешно, принятия в штате Калифорния закона, который привязывает ставки налога на прибыль корпораций к размеру вознаграждения генеральных директоров; см. также: Gary Cohn, “Overcompensation: Tying Corporate Taxes to CEO Pay,” Capital & Main, Aug. 6, 2014. В последние годы вышло очень много популярных книг, посвященных прогрессивной системе оплаты труда, а в более широком плане — системе корпоративного управления. См., например: Steven Bavaria, Too Greedy for Adam Smith: CEO Pay and the Demise of Capitalism, 2nd ed. (Chestnut Ridge: Hungry Hollow Books, 2015); Michael Dorff, Indispensable and Other Myths: Why the CEO Pay Experiment Failed and How to Fix It (Berkeley: University of California Press, 2014); Steve Clifford, The CEO Pay Machine: How it Trashes America and How to Stop it (New York: Blue Rider Press, 2017); и Lynn Stout, The Shareholder Value Myth: How Putting Shareholders First Harms Investors, Corporations, and the Public (San Francisco: Berrett-Koehler, 2012).

. В этой книге особое внимание уделяется рыночной власти — ее росту у крупных корпораций и генеральных директоров, ее доминированию над работниками и потребителями, а также необходимости переписать правила рыночной экономики, которые усиливают власть генеральных директоров и корпораций и ослабляют власть работников и потребителей. Однако это лишь часть более широкой группы изменений правил игры, которые нужно осуществить, если мы хотим получить более динамичную и справедливую экономику. См.: Stiglitz et al., Rewriting the Rules of the American Economy.

Глава 4. Раскол Америки в вопросе глобализации

. Сделки, которые Трамп периодически называет «худшими за всю историю».

.  Взять хотя бы Северо-Американское соглашение о свободной торговле (NAFTA), заключенное в 1994 г., или создание Всемирной торговой организации в 1995 г. Существует также множество других двухсторонних торговых соглашений, например между США и Чили, между США и Кореей.

. Общеизвестное изложение этого вопроса см. в Daron Acemoglu and James A. Robinson, Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity, and Poverty (New York: Crown Business, 2013).

. В современной экономической науке давно общепризнан тот факт, что без активного вмешательства правительства торговля между странами с большой разницей в уровнях оплаты труда приводит к понижению заработной платы в более развитой стране. Это было заблаговременным предупреждением, которое реализовалось на практике. Такой эффект впервые обнаружили Пол Самуэльсон и Вольфганг Столпер в 1941 г. (“Protection and Real Wages,” Review of Economic Studies 9, no. 1 [1941]: 58–73). См. также: Samuelson, “International Trade and the Equalisation of Factor Prices,” Economic Journal 58, no. 230 [1948]: 163–84.

Таким образом, торговля между США и Китаем имеет принципиально иные последствия, чем торговля между регионами с примерно равными уровнями оплаты труда, такими как Европа и США. Более детальное обсуждение этих вопросов см. в Stiglitz, Globalization and its Discontents Revisited and Making Globalization Work.

. См.: David H. Autor, David Dorn, and Gordon H. Hanson, “The China Syndrome: Local Labor Market Effects of Import Competition in the United States,” American Economic Review 103, no. 6 (2013): 2121–68.

. Этот перечень проблем, связанных с глобализацией, нельзя считать полным. Например, глобализация нередко повышает риск, причем такой, от которого фирмы и домохозяйства не могут застраховаться. Более детальное освещение данного вопроса см. в Stiglitz, Globalization and its Discontents Revisited.

. Соответствующие положения включаются в инвестиционные соглашения, встроенные в торговые соглашения, например в главу 11 NAFTA. Такие положения сейчас являются стандартной частью всех наших торговых соглашений, хотя и касаются в действительности инвестиций, а не торговли. Неудивительно, что они включаются туда по настоянию крупных корпораций, которые выступают против любого торгового соглашения, где нет подобных положений.

. Снижение стоимости инвестиций, связанное с изменением регулирования, называют «регулятивным изъятием». Конгресс и суды стабильно приходят к выводу, что корпорации в США не имеют права на компенсацию за регулятивное изъятие, однако наши инвестиционные соглашения предусматривают такую компенсацию. Корпорациям разрешается подавать иски напрямую против правительств, а споры разрешаются через систему третейских судов, где корпорации назначают одного из трех арбитров. Такая система подвергается заслуженной критике. См., например: Joseph E. Stiglitz, “Regulating Multinational Corporations: Towards Principles of Cross-Border Legal Frameworks in a Globalized World Balancing Rights with Responsibilities,” American University International Law Review, 23, no. 3 (2007): 451–558, Grotius Lecture presented at the 101st Annual Meeting of the American Society for International Law, Washington, DC, Mar. 28, 2007; и “Towards a Twenty-first Century Investment Agreement,” Preface in Yearbook on International Investment Law and Policy 2015–2016, eds. Lise Johnson and Lisa Sachs (New York: Oxford University Press), xiii-xxviii, доступно на сайте .

. Существуют и другие свидетельства того, что глобализация структурировалась для продвижения корпоративных интересов за счет интересов работников и, в более широком смысле, общества. Защитники глобализации от республиканцев обычно выступают резко против программы помощи в приобретении профессии — поддержки потерявшим работу в результате глобализации, то есть программы, которая позволяла бы сократить число пострадавших от глобализации. Любой, кто заинтересован в обеспечении широкой долгосрочной поддержки глобализации, должен, по идее, делать все, чтобы уменьшить сопротивление пострадавших от глобализации. Наши корпоративные лидеры, однако, больше думают о краткосрочной выгоде от снижения уровня оплаты труда и ухудшения условий работы, которую приносит укрепление их переговорной позиции.

Аналогичным образом конфигурация положений по защите права интеллектуальной собственности, особенно в сфере фармацевтики, увеличивает прибыли фармацевтических компаний за счет потребителей и правительства (которое принимает на себя в значительной мере повышение стоимости медицинского обслуживания).

. Это называют «перестановками». Они зачастую представляют собой не более чем перемещение официальной штаб-квартиры. Сам бизнес фактически не затрагивается. Подобная готовность фирм к перемещению демонстрирует отсутствие лояльности — они лояльны реально лишь деньгам и прибылям. Тем не менее правительство США отстаивает их интересы на международных форумах и торговых переговорах, в очередной раз демонстрируя власть взносов в фонд избирательной кампании. Фармацевтические компании служат лучшей иллюстрацией того, о чем идет речь: производство лекарств создает мало новых рабочих мест; нередко они выпускаются в Китае, а не в США. Производители организуют дело так, чтобы платить как можно меньше налогов — переводят патенты в юрисдикции с низким налогообложением в рамках стратегии минимизации налогов. Несмотря на это, формулировки центральных положений последних торговых соглашений лишают преимуществ лекарства-дженерики и повышают прибыли Big Pharma. Как результат, американские граждане фактически страдают от более высоких цен. Даже Обама, который гордился своими успехами в сфере снижения стоимости лекарств, в соглашении о Транстихоокеанском партнерстве предал свои же принципы.

. Гонка по нисходящей имеет множество форм: банки, например, грозят тем, что, если не будет ослаблено регулирование, они перенесут свою деятельность в другое место. Результатом является регуляторная гонка на ослабление. Глобальный финансовый кризис 2008 г. — одно из ее последствий.

. Налоги — всего лишь одна из множества переменных, от которых зависит место размещения фирм, как мы уже отмечали. Однако в случае фокусирования внимания на налогах их снижение заставляет фирмы переносить производство, если страна, которой угрожают ликвидацией рабочих мест, не реагирует. Если страна понижает налоги, мы ничего не получаем от этого. В конечном итоге единственными, кто выигрывает в этой гонке, оказываются корпорации, которые и были главными зачинщиками гонки.

. См. главы 1 и 9, где приводятся некоторые свидетельства и теоретический анализ, объясняющий, почему налоговые послабления не приносят тех выгод, о которых заявляют их защитники.

. Отчасти из-за значительного дефицита бюджета, обусловленного снижением налогов, отчасти из-за того, что налоговый закон поощряет спекуляцию недвижимостью и не стимулирует экономическую деятельность в самых динамичных частях экономики и особенно инвестиции в инфраструктуру и образование. Стандартное моделирование показывает, что валовой национальный доход (с учетом того, что для финансирования дефицита нам придется прибегать к заимствованиям за рубежом, и того, что более высокий уровень национального долга приведет к сокращению частных инвестиций) через 10 лет, в 2017 г., останется, скорее всего, на нынешнем уровне или будет даже ниже. Я благодарю Джейсона Фурмана, председателя Экономического совета при президенте Обаме, за эти расчеты, основанные на его совместной работе с Роберто Барро из Гарвардского университета (в личной переписке).

. Эффективная ставка налога на прибыль для корпораций составляла 18,6%. “International Comparisons of Corporate Income Tax Rates,” CBO, Mar. 8, 2017, доступно на сайте .

. Когда Европейский союз пронюхал о тайной сделке Apple с Ирландией, он обязал эту компанию выплатить €13 млрд (чуть более $14,5 млрд).

. Масштабы использования этих скрытых убежищ для минимизации налогов, отмывания денег и другой безнравственной деятельности были раскрыты после выпуска двух бесценных собраний документов Международным консорциумом журналистов-расследователей. Одно из них известно как «Панамское досье», в которое вошли в основном документы адвокатской фирмы Mossack Fonseca, а другое — как «Райское досье», содержащее документы адвокатской фирмы Appleby.

. Хотя понятно, что банки и их корпоративные и сверхбогатые клиенты будут сопротивляться закрытию этих налоговых оазисов, также понятно, что это вполне можно сделать. После событий 11 сентября США стали опасаться их использования в целях терроризма и успешно ограничили такие возможности. Фактически они добились определенного прогресса в ограничении наихудших форм использования налоговых оазисов в результате наложения крупных штрафов на некоторые банки за недопустимую деятельность, связанную с уклонением от налогообложения. Эти достижения показали, что в данной сфере можно сделать намного больше.

. Такие изменения в технологии называют «требующими более квалифицированной рабочей силы». Хотя ближе к концу XX в. рост неравенства во многом связывали с подобными технологическими изменениями, сейчас все больше исследователей приходит к мнению, что это может объяснять лишь малую долю роста неравенства в последние два десятилетия. В наше время даже квалифицированные работники испытывают значительные трудности. См., например, обсуждение этой темы в Piketty, Capital in the 21st Century, и John Schmitt, Heidi Shierholz, and Lawrence Mishel, “Don’t Blame the Robots: Assessing the Job Polarization Explanation of Growing Wage Inequality” (Economic Policy Institute, November 19, 2013).

Существует и более глубокий вопрос: почему при таком высоком уровне безработицы среди неквалифицированных работников и при таком низком уровне их заработной платы наша рыночная экономика продолжает обновляться таким образом, что это ведет к еще большей безработице среди них и еще более низким зарплатам? С системой обновления происходит что-то не то, если она вместо направления исследований на удовлетворение реальных потребностей общества — таких, как предотвращение изменения климата, — углубляет существующие социальные проблемы.

Есть немало старых и известных публикаций, относящихся еще к 1960-м гг., где объясняется направление технологических изменений независимо от того, к чему они относятся, к повышению производительности квалифицированного или неквалифицированного труда, к использованию капитала или природных ресурсов. См.: Emmanuel M. Drandakis and Edmond S. Phelps, “A Model of Induced Invention, Growth, and Distribution,” Economic Journal 76 (Dec. 1966): 832–40; William Fellner, “Two Propositions in the Theory of Induced Innovations, The Economic Journal 71, no. 282 (1961): 305–8; Charles Kennedy, “Induced Bias in Innovation and the Theory of Distribution,” Economic Journal 74, no. 295 (1964): 541–7; и Paul A. Samuelson, “A Theory of Induced Innovation along Kennedy-Weisäcker Lines,” The Review of Economics and Statistics 47, no. 4 (1965): 343–56. Сравнительно недавно я пытался объяснить, почему рыночные решения обычно неэффективны, с очень незначительным акцентом на сбережении природных ресурсов и чрезмерным вниманием к сокращению использования живого труда, особенно низкоквалифицированного. Эти проблемы усугублялись денежно-кредитной политикой в мире после финансового кризиса 2008 г., который снизил стоимость капитала и повысил относительную привлекательность экономии рабочей силы.

. Это, конечно, еще больше увеличивает неравенство. См.: David H. Autor, Alan Manning, and Christopher L. Smith, “The Contribution of the Minimum Wage to US Wage Inequality over Three Decades: A Reassessment,” American Economic Journal: Applied Economics 8, no. 1 (2016): 58–99. В этой статье говорится о том, что рост разрыва в США между медианой и нижними 10% обусловлен примерно на треть снижением реального размера минимальной заработной платы.

. Тарифы, которые повышают стоимость импорта, сдерживают торговлю. Однако помимо них есть масса других положений, которые снижают конкурентоспособность импортных товаров. Сельскохозяйственную продукцию нередко не допускают на наш рынок из-за несоответствия «фитосанитарным требованиям». В Европе регулирование, касающееся генно-модифицированных организмов, которое рассматривается ниже, аналогичным образом мешает американским фермерам экспортировать туда пшеницу и кукурузу. Многие из этих правил оправданны — они отражают подлинную заботу общества о здоровье и безопасности. Вместе с тем некоторые положения вводятся главным образом для сдерживания импорта. Разобраться в том, что и с какой целью введено, зачастую не так просто.

. Впрочем, название «партнерство», присвоенное этому соглашению, само по себе довольно обманчиво. Это было партнерство, в котором США диктовали практически все условия. Названия торговых соглашений уже давно не соответствуют их содержанию. NAFTA, Северо-Американское соглашение о свободной торговле, было вовсе не соглашением о свободной торговле, которое предполагает устранение всех торговых барьеров, включая субсидии. США сохранили все свои массированные сельскохозяйственные субсидии. Транстихоокеанское партнерство нередко называли соглашением о свободной торговле, однако его текст на 6000 страницах с конкретными оговорками, затрагивающими массу секторов, показывает, что это торговое соглашение, как, впрочем, и другие, правильнее было бы называть соглашением о регулируемой торговле.

. См.: “Trans-Pacific Partnership Agreement: Likely Impact on the U. S. Economy and on Specific Industry Sectors” (United States Trade International Commission, Investigation No. TPA-105–001, USITC Publication 4607, 2016). Другое исследование выявило негативное влияние на рост экономики США. См.: Jeronim Capaldo, Alex Izurieta, and Jomo Kwame Sundaram, “Trading Down: Unemployment, Inequality and Other Risks of the Trans-Pacific Partnership Agreement” (Global Development and Environment Institute working paper 16–01, Tufts University, 2016). Обычные защитники либерализации торговли обнаружили, что, пожалуй, неудивительно, значительно больший положительный эффект, чем правительство США, по крайней мере к 2030 г.: по оценкам Питера Петри и Майкла Пламмера (Институт мировой экономики Петерсона), а также Всемирного банка, Транстихоокеанское партнерство должно увеличить годовой ВВП на 0,5 к 2030 г. См.: World Bank Group, Global Economic Prospects: Spillovers amid Weak Growth. A World Bank Group Flagship Report (Washington, DC: World Bank, 2016), 219–34.

. Использование языка заслуживает особого внимания: говоря о правах на интеллектуальную собственность, соглашение поднимает эти положения на уровень, сопоставимый с правами человека, хотя в результате этого цены на жизненно необходимые лекарства взлетают так, что лекарства становятся недоступными для многих в развивающихся странах, а люди лишаются самого главного права — права на жизнь. Формулировка «торговые аспекты прав интеллектуальной собственности», по всей видимости, придала законность включению этих положений в торговое соглашение, хотя они касаются прав интеллектуальной собственности на товары независимо от того, торгуют ими или нет. Помехой не стало и то, что уже существует международный орган, занимающийся выработкой международных стандартов защиты интеллектуальной собственности, — Всемирная организация интеллектуальной собственности в Женеве.

Хотя фармацевтическая индустрия была главным инициатором проталкивания положений о защите интеллектуальной собственности в торговые соглашения, она действовала не в одиночестве. Индустрия развлечений (киностудии) сыграла заметную роль в формулировании положений, касающихся авторского права. См. обсуждение положения «Микки-Мауса», приведенное выше.

. Любопытно, когда США отказались от участия в Транстихоокеанском партнерстве, оставшиеся страны заключили новое торговое соглашение. Его назвали Всеобъемлющим и прогрессивным соглашением по Транстихоокеанскому партнерству и удалили из него наиболее неприятные положения, на включении которых настаивали США.

. Режим защиты интеллектуальной собственности привел к выкачиванию денег из развивающихся стран и новых рынков в виде платы из использование интеллектуальной собственности. США получили из развивающихся стран более $17 млрд в виде роялти и лицензионных платежей в 2016 г. (расчеты автора основываются на данных Комиссии по международной торговле США).

. Традиционные знания включают в себя все, что связано с продуктами питания (одна из американских компаний получила патент на традиционный индийский продукт, рис басмати) и лекарственными средствами (американские патенты были выданы на медицинское применение эфирного масла куркумы и масла семян маргозы, которые давно известны в традиционной индийской медицине).

Торговые аспекты прав интеллектуальной собственности и аналогичные им положения в последующих торговых соглашениях негативно сказываются на развивающихся странах в других аспектах, включая те, что касаются сельского хозяйства (посевные материалы). См., например: Mario Cimoli, Giovanni Dosi, Keith E. Maskus, Ruth L. Okediji, Jerome H. Reichman, and Joseph E. Stiglitz (eds.), Intellectual Property Rights: Legal and Economic Challenges for Development (Oxford: Oxford University Press, 2014).

. Когда Трамп наконец понял это, он приказал министру финансов изменить давнюю политику «сильного» доллара, в которую верили США. Его невнятные попытки сформулировать эту новую политику привели к коллапсу на валютном рынке, правда ненадолго. Слова министра финансов и даже президента (даже президента, которого воспринимают всерьез) обычно воздействуют на рынки очень непродолжительное время, а потом фундаментальные экономические силы все равно берут верх.

. Так, в марте 2018 г. Трамп объявил о введении 25%-ного тарифа на иностранную сталь из некоторых стран: это повышало цену для американцев, которые хотели купить сталь в этих странах, на 25%. Продажи китайской продукции практически прекратились.

. Бюджетный и торговый дефициты обычно следуют друг за другом настолько тесно, что их нередко называют двойным дефицитом. Известно всего лишь несколько примеров, когда этого не происходило из-за других изменений в экономике. Когда США сократили бюджетный дефицит в 1990-х гг., торговый дефицит не пошел вниз из-за бума в сфере инвестиций, который наблюдался в то время.

. С новыми торговыми соглашениями или без них на ограниченном числе нишевых рынков всегда будет наблюдаться возврат производства (иногда этот процесс называют оншорингом) по мере того, как новые технологии, например 3D-печать, открывают возможности производства определенной продукции ближе к месту потребления.

. Как уже отмечалось, политика Трампа, взятая в целом, скорее увеличивает торговый дефицит (по сравнению с тем, что было бы без нее). Неудивительно, что, несмотря на обещание Трампа сократить торговый дефицит, в первый год его пребывания у власти он вырос более чем на 10%, с $502 млрд в 2016 г. до $552 млрд в 2017 г. Существует, конечно, много других факторов, которые негативно сказываются и на обменном курсе, и на дефиците торгового баланса. Если, например, во взглядах на будущее страны преобладает пессимизм, то ее жители могут попытаться вывести свои деньги за границу, а это приводит к снижению обменного курса национальной валюты. Инвесторы, которых беспокоят последствия большого бюджетного дефицита для будущего экономики, могут выводить свои средства из страны, и принятие закона, допускающего рост этого дефицита, способно в краткосрочной перспективе привести к ослаблению национальной валюты. В среднесрочной перспективе, однако, силы, о которых мы только что говорили, все же берут верх.

. Профессор Лоренс Лау в книге «Торговая война между Китаем и США и ее влияние на будущее экономических отношений» (Lawrence J. Lau, The China–U.S. Trade War and Future Economic Relations, Hong Kong: Chinese University Press, 2018) показывает, что концентрация на добавленной стоимости сокращает величину видимого двухстороннего торгового дефицита на 40%. (Аналогичным образом при небольшой доле добавленной стоимости в Китае 25%-ный тариф заставит многие компании перенести в другое место как минимум заключительные этапы производства.) По его оценкам, торговая война, развернутая США, приведет к сокращению ВВП Китая от силы на 1 процентный пункт, чего экономика, растущая более чем на 6% в год, практически не заметит.

. Газета Washington Post провела опрос совместно с Университетом Джорджа Мейсона, который показал, что, по мнению 56% американских избирателей, торговая война плохо отразится на числе рабочих мест в США. См.: Aaron Blake, “How Trump’s Trade War with China Could Go Sideways on Him,” Washington Post, July 7, 2018.

. Есть еще два момента, на которые жалуются в связи с позицией Китая в вопросе интеллектуальной собственности. Один из них заключается в том, что Китай отказывается соблюдать традиционное право на интеллектуальную собственность. Хотя такие обвинения были обычным делом десятилетие или чуть больше назад, сегодня они звучат намного реже, возможно, потому, что китайские фирмы сами получают все больше патентов и хотят обеспечить им защиту. Второй момент — киберкражи. Хотя во времена администрации Обамы существовало соглашение о противодействии им, оно, похоже, в настоящее время не действует. Поскольку такие действия совершаются тайно, очень трудно судить об их масштабах с обеих сторон, однако, по всем признакам, они растут. Жалобы США на несоблюдение прав на интеллектуальную собственность сваливают три разных вопроса в одну кучу, а было бы куда эффективнее уделять внимание непосредственно проблеме киберкраж.

. Парадокс в том, что можно было бы договориться о заключении международного соглашения по инвестициям, которое решало бы такие вопросы, однако американские переговорщики, представлявшие интересы своего бизнес-сообщества, «перестарались» с требованиями обеспечить не только защиту от дискриминации, но и выплату компенсаций за изменения, например регулирования.

. Китайские фирмы получают сейчас примерно в 10 раз больше американских патентов, чем они получали десятилетие назад. См.: Susan Decker, “China Becomes One of the Top 5 U. S. Patent Recipients for the First Time,” Bloomberg, Jan. 9, 2018.

. Критики позиции США также отмечают лицемерность этого: США сами крали или пользовались чужой интеллектуальной собственностью (в некоторых случаях непреднамеренно) в XIX и начале XX в., например бессемеровским процессом выплавки стали (см.: Philip W. Bishop, The Beginnings of Cheap Steel [Project Guttenberg, ]). Критически важное изобретение в сфере воздухоплавания сделал бразилец, причем за годы до братьев Райт. То же самое можно сказать и о многих изобретениях, давших начало автомобилестроению. Теперь же США, поднявшись по лестнице, хотят помешать другим последовать за ними. Именно об этом идет речь в убедительной книге Ха Джун Кхана «Сталкивание с лестницы: Стратегия развития в исторической перспективе» (Ha-Joon Chang, Kicking Away the Ladder: Development Strategy in Historical Perspective, New York: Anthem, 2002).

. Конечно, всегда есть опасения относительно «несправедливой» торговой практики, и правила ВТО создают основу для ее предотвращения. Когда страна нарушает эти правила, ее можно привлечь к «судебной ответственности», обратиться в трибунал ВТО и в случае признания ее виновной либо заставить прекратить соответствующую практику, либо позволить торговому партнеру ввести компенсирующие пошлины и другие торговые ограничения. Иногда страны выдвигают взаимные обвинения: США считают, что Европа несправедливо субсидирует Airbus, а Европа уверена, что США несправедливо субсидируют Boeing. Проблема в том, что обеим сторонам необходимо изменить свой подход к субсидированию. Во многих случаях регулирование, отражающее внутреннюю обеспокоенность, воспринимается другими как несправедливый торговый барьер, что мы уже отмечали, когда упоминали проблему ГМО.

. В этих инвестиционных соглашениях есть множество других положений, которые необходимо менять, включая систему разрешения споров. Необходимо, например, потребовать обращения в местные суды, прежде чем прибегать к специальным положениям инвестиционного соглашения. Это особенно важно в инвестиционных соглашениях с другими развитыми странами, где по определению должна существовать хорошая судебная система. При возникновении проблемы к ней нужно подходить симметрично с учетом интересов как внутренних, так и иностранных инвесторов. Необходимо также менять размер компенсации в случае нарушения — сейчас он основывается на туманной идее об упущенной прибыли, вместо того чтобы просто покрывать потерянные инвестиции. См.: Stiglitz, “Towards a Twenty-First-Century Investment Agreement”.

. Во время переговоров по Транстихоокеанскому партнерству я был свидетелем предельной узости мышления американских торговых представителей. Меня беспокоили негативные эффекты положений о доступности лекарств-дженериков. Мне удалось договориться о встрече со всеми участниками переговоров в этой области, но только не с теми, кто представлял Соединенные Штаты.

. Некоторые твердолобые личности говорят о том, что мы не должны помогать людям. Примерно столетие назад появилась концепция «социального дарвинизма», которая исходила из того, что обществу лучше, когда мы просто оставляем без поддержки тех, кто не может обеспечить себя. Лозунг звучал так: «Выживают приспособившиеся». Во-первых, подобные доктрины негуманны, а во-вторых, идеи о том, что такая политика идет на пользу обществу, строятся на полном извращении смысла дарвиновской теории эволюции.

. Иногда на политику поддержки промышленности смотрят как на протекционизм, например когда она нацелена на защиту старых, умирающих отраслей, как это пытается сделать Трамп. Политика, которую пропагандирую я, абсолютно другая — она должна помочь экономике переместиться в новые секторы, адаптироваться к изменению рынков и технологии. Необходимо обеспечить строгий надзор за тем, чтобы политикой поддержки не злоупотребляли в целях защиты существующих фирм от конкуренции, еще одной разновидности погони за рентой.

Глава 5. Финансы и американский кризис

. Позднее в этой главе я расскажу о первых попытках отменить ключевые части закона Додда–Франка. В 2018 г. банки, активы которых не превышают $250 млрд были освобождены от строгого надзора, предусмотренного законом Додда–Франка.

Каждый шаг в этом направлении встречало сопротивление со стороны банков. По словам одного из регуляторов, если между стеной и обоями оставался зазор, банки тут же начинали пользоваться им. При этом они делали все, чтобы этот зазор был как можно больше.

. После кризиса два основных участника операции по спасению — Гейтнер и председатель Федеральной резервной системы Бен Бернанке (оба республиканцы, назначенные Обамой) — написали мемуары. (Ben Bernanke, The Courage to Act [New York: W. W. Norton, 2015]; Timothy F. Geithner, Stress Test: Reflections on Financial Crises [New York: Broadway Books, 2014].) Слабая защита с их стороны того, что они делали, — на это обратили внимание многие обозреватели этих книг (см., например: “Does He Pass the Test?” by Paul Krugman, New York Review of Books, July 10, 2014; “More Talk, More Action,” The Economist, Oct. 17, 2015) — лишь укрепила мнение о том, что главными были интересы финансового сектора, а интересы остальной страны ушли на второй план.

. Многие идеи этого раздела широко освещаются в моей книге «Крутое пике».

. Должен заметить, что наши банкиры не одиноки: Трамп вел себя еще более нечистоплотно в своем бизнесе и в отношениях с Trump University. Эти проблемы не ограничиваются Соединенными Штатами. Примеры ужасной банковской практики есть и в других странах.

Надувательство со стороны автомобильных компаний, которые твердят о более высокой экологичности своей продукции, чем есть на самом деле, показывает, что безнравственное поведение не ограничивается сферой финансов. Вместе с тем с точки зрения денежной оценки масштабов мошенничества и бесчестной деятельности финансовому сектору нет равных. Одна только финансовая пирамида Берни Мэдоффа лишила людей порядка $65 млрд. А поскольку финансовый сектор связан практически со всеми остальными секторами, поразивший его вирус распространился чуть ли не по всей экономике.

. Например, после создания таких сложных финансовых инструментов, как ценные бумаги, обеспеченные жилищной ипотекой, чтобы заставить их работать, оригинаторам пришлось выпустить то, что было похоже на гарантию возврата денег: банки согласились выкупать ипотечные кредиты, которые вели себя не так, как обещали тем, кто инвестировал в ценные бумаги или застраховал их. Это был практически единственный способ обеспечить уверенность страховщикам и инвесторам в том, что они страховали или покупали. Когда же оказывалось, что многие ипотечные кредиты ведут себя не так, как было обещано (например, недвижимость, под которую был выдан ипотечный кредит и которая считалась занятой собственником, фактически оказывалась недвижимостью, сдаваемой в аренду), банки отказывались выполнять свои обещания. Дело в том, что уровень дефолтов в случае недвижимости, занятой собственником, значительно ниже. В конечном итоге, по крайней мере в нескольких случаях, спустя годы банки все же выплачивали то, что от них причиталось. (В качестве пояснения скажу, что я был экспертом-свидетелем на нескольких судебных разбирательствах по этому вопросу. После событий прошло уже более десятилетия, а судебные разбирательства все еще продолжаются.)

. На слушаниях в конгрессе сенатор Карл Левин сказал генеральному директору и председателю совета директоров Goldman Ллойду Бланкфейну, что «не стал бы доверять» Goldman, после того как он несколько раз поинтересовался, раскрывает ли банк свою позицию, «когда они покупают то, что вы им предлагаете, а потом открываете позицию против них». См.: James Quinn, “Goldman Boss Lloyd Blankfein Denies Moral Obligation towards Clients,” Telegraph, Apr. 28, 2010. Полностью этот обмен репликами можно посмотреть на телевизионном канале C-Span. Подготовленные Бланкфейном комментарии и видеоролик по слушаниям можно также найти на сайте министерства внутренней безопасности и постоянного комитета по расследованиям , по состоянию на 23 июля 2018 г.

. Такая позиция вполне может быть следствием близорукости Goldman Sachs: их интересует лишь возможность сделать деньги в течение торгового дня. Они не учитывают будущую потерю прибыли из-за подпорченной репутации.

. Financing SMEs and Entrepreneurs 2018, OECD. Данные по кредитованию малых и средних компаний в США относятся к непогашенным бизнес-кредитам. Поразительно, но доля кредитов, приходящихся на малый бизнес, также резко упала с 30,1% в 2007 г. до 18,5% в 2016 г.

. Он был учрежден пятью ведущими развивающимися странами — Бразилией, Россией, Индией, Китаем и Южно-Африканской Республикой. Эту группу стран называют (по первым буквам их названий на латинице) БРИКС (BRICS).

. В 1996 г. эффективная реформа системы социального обеспечения была сорвана из-за отсутствия всего $5 млрд в год, необходимых для обучения и ухода за детьми тем, кто оказался за чертой бедности. Два десятилетия спустя, в 2015 финансовом году, расходы по программе поддержки нуждающихся семей в США (так называемая программа TANF) составили всего $16,5 млрд.

. Им удалось протолкнуть это положение в результате сложного законодательного маневра, присоединив его к законопроекту, который должен был обеспечить открытость правительства. См.: Erika Eichelberger, “Citigroup Wrote the Wall Street Giveaway the House Just Approved,” Mother Jones, Dec. 10, 2014.

. На ряд банков были наложены значительные штрафы за то, что они переступили черту. Credit Suisse, например, заплатил штраф размером $2,6 млрд. Иностранные банки справедливо жалуются на то, что правительство США следит за ними более пристально, чем за американскими банками.

. Такие льготы возникают в результате того, что наиболее ощутимо налогами облагается прирост капитала, а не дивиденды.

. Состоятельные получатели этих денег потребляют мало; они могут потратить часть средств на недвижимость, подстегивая рост цен на нее; они могут диверсифицировать свои портфели, инвестируя за границей. Они могут пустить часть дохода на игру, покупая дефолтные свопы, или превратить его в новые продуктивные инвестиции в каком-нибудь секторе экономики. Беспокойство вызывает то, что значительно меньшая часть корпоративных прибылей реинвестируется в реальный сектор экономики США, то есть одна из причин падения темпа прироста капиталовложений в стране.

. Совокупный отток средств из фирм (дивиденды плюс выкуп собственных акций) вырос в два раза с менее чем 3% от ВВП в 1960-х гг. до примерно 6% в последние годы. С 2005 г. выкуп собственных акций нефинансовыми корпорациями превышает чистые капиталовложения. См.: Lester Gunnion, “Behind the Numbers,” Deloitte Insights, Nov. 2017, где делаются выводы на основе данных Бюро экономического анализа. Наличие общей тенденции к увеличению выкупов собственных акций и снижению корпоративных инвестиций само по себе не указывает на то, что одно приводит к появлению другого. На самом деле и то и другое может быть следствием роста рыночной власти, о которой говорилось в главе 3. Рыночная власть одновременно повышает прибыли и снижает до минимума стимулы к инвестированию.

. По состоянию на 6 декабря 2018 г. американские компании объявили о направлении $969 млрд на выкуп собственных акций, а к концу года, как ожидается, этот показатель превысит $1 трлн. См.: Michael Schoonover, “Will the Record-Setting Buyback Trend Continue in 2019?,” Catalyst Fund Buyback Blog, Dec. 7, 2018. С учетом размера льгот при налогообложении средств, направленных на выкуп акций и выплату дивидендов, вряд ли стоит удивляться тому, что так незначительно растут инвестиции, а заработная плата работников вообще не увеличивается. По оценкам Института экономической политики, бонусы работникам от сокращения налогов принесли им дополнительные ¢2 в час в 2018 г. В 145 компаниях, входящих в индекс Russell 1000, которые объявили о распределении средств от экономии на налогах к 10 декабря 2018 г., всего 6% пошло работникам (). Удивительно, но через год после принятия налогового закона и предоставления огромных выгод корпорациям фондовый рынок совсем не вырос, а Бюджетное управление конгресса ожидает замедления роста до 1,6% в период с 2020 по 2022 г. См.: Vox, “Republican Tax Cut Bill One Year Later: What It Did — and Didn’t — Do,” .

. В современной литературе это называют негативной побудительной мотивацией и неблагоприятным отбором в результате повышения процентных ставок. См., например: Joseph E. Stiglitz and Andrew Weiss, “Credit Rationing in Markets with Imperfect Information,” American Economic Review 71, no. 3 (1981): 393–410.

. Ее истоки, впрочем, восходят к началу 1990-х гг. См.: Vitaly M. Bord and Joao A. C. Santos, “The Rise of the Originate-to-Distribute Model and the Role of Banks In Financial Intermediation,” Federal Reserve Bank of New York Policy Review, July 2012, 21–34, доступно на сайте .

. Понять роль резервов довольно просто. Предположим, что банк, который принял на депозит $1000 и выдал кредиты на $1000, имеет в резерве собственный капитал в размере $100. Если более 10% кредитов станут безнадежными, то банк получит обратно менее $900, которых вместе с резервом в размере $100 недостаточно для расчетов с вкладчиками. На этот случай должна предусматриваться финансовая помощь государства. Если банк принял на депозит $10 000 и предоставил кредиты на ту же сумму, то даже дефолт по 1% кредитов поставит его в сложное положение при расчете со вкладчиками. До кризиса резервные требования были такими низкими, что даже небольшой уровень неплатежей мог создать проблему.

. Его замечание стало названием популярного фильма 2011 г. «Ошибка» (The Flaw) о финансовом кризисе, снятого режиссером Дэвидом Сингтоном.

. Это лишь одна из сфер расхождения интересов. Банкиры и другие игроки финансового сектора делают тем больше денег, чем больше операций совершают. Они любят «транзакционные издержки» и комиссионные вознаграждения, поскольку именно они приносят значительную долю их прибылей. Конечно, чем выше комиссионные, тем хуже клиентам банков. На конкурентном рынке с полностью информированными рациональными клиентами банкиры не могут так просто завышать плату, однако финансовые рынки далеки от этого идеала.

Когда банкиры управляют счетом от чьего-то имени, они любят крутить средства на нем, покупать и продавать, под тем предлогом, что пытаются держать деньги там, где они приносят наивысшую доходность. Факты же говорят об обратном: обезьяна, бросающая дротики дартс, может выбирать акции не хуже большинства инвестиционных менеджеров. Однако обезьяна, по крайней мере, никого не обманывает. В случае управления активами возникает конфликт интересов. Менеджеры получают больше, когда перекладывают деньги из одного взаимного фонда в другой, поскольку это приносит более высокую комиссию, и, конечно, их вознаграждение становится тем больше, чем больше денег крутится. Когда администрация Обамы предложила ввести для управляющих активами стандарты фидуциарной ответственности, то есть обязать их действовать максимально в интересах клиентов, — банкиры и управляющие капиталом подняли страшный шум, настаивая на том, что они просто не выживут, если им не позволят время от времени обманывать клиентов. Иначе говоря, они бессовестно заявили, что не смогут действовать максимально в интересах клиентов. Банкиры не видели ничего плохого в конфликте интересов, пока он позволял им обогащаться — по оценкам, на $17 млрд в год — за счет пенсионеров. Подобно признанию Бланкфейна из Goldman Sachs, о котором говорилось ранее, это не что иное, как проявление нового безнравственного поведения в финансовом секторе и полное пренебрежение репутацией.

. Милтон Фридман, корифей чикагской школы, о котором мы упоминали ранее, высказывал эти идеи, даже несмотря на то что экономическая наука прямо объясняла, почему максимизация акционерной стоимости в целом не приводит к повышению благосостояния общества. См., например: Sanford Grossman and Joseph E. Stiglitz, “On Value Maximization and Alternative Objectives of the Firm,” Journal of Finance 32, no. 2 (1977): 389–402; и “Stockholder Unanimity in the Making of Production and Financial Decisions,” Quarterly Journal of Economics 94, no. 3 (1980): 543–66.

. См.: Tooze, Crashed.

. Налоговый закон республиканцев увеличил эти прибыли еще больше. Например, квартальная прибыль Банка Америки в последние три месяца 2018 г. составила почти $7 млрд и достигла исторического максимума. Однако, несмотря на такой рост прибыли, сумма уплаченных Банком Америки налогов снизилась примерно на 26% из-за нового закона. См.: Matt Egan, “Big Banks Are Minting Money Right Now,” CNN Money, Apr. 18, 2018.

. В 2016 г. во время предварительных выборов в демократической партии возник глупый спор о том, насколько важен принцип «слишком крупные, чтобы их банкротить», и о необходимости восстановлении в какой-нибудь форме закона Гласса–Стигалла, который отделял коммерческую деятельность банков от инвестиционной. Правильный ответ: нам нужно и то и другое. См., например, Stiglitz, Freefall; Commission of Experts on Reforms of the International Monetary and Financial System appointed by the President of the United Nations General Assembly, The Stiglitz Report: Reforming the International Monetary and Financial Systems in the Wake of the Global Crisis (New York: The New Press, 2010); Simon Johnson and James Kwak, 13 Bankers: The Wall Street Takeover and the Next Financial Meltdown (New York: Random House, 2010); и Rana Foroohar, Makers and Takers: How Wall Street Destroyed Main Street (New York: Crown, 2016).

Глава 6. Проблема новых технологий

. Компьютерная программа Google для игры в го AlphaGo, разработанная DeepMind, занимающейся искусственным интеллектом дочерней компанией технологического гиганта, победила Ли Седоля, чемпиона мира по го, в марте 2016 г. См.: Choe Sang-Hun, “Google’s Computer Program Beats Lee Se-dol in Go Tournament,” New York Times, Mar. 15, 2016. Полтора года спустя Google объявила о выпуске программы с еще большими интеллектуальными возможностями. См.: Sarah Knapton, “AlphaGo Zero: Google DeepMind Supercomputer Learns 3,000 Years of Human Knowledge in 40 Days,” Telegraph, Oct. 18, 2017.

. Robert J. Gordon, The Rise and Fall of American Growth: The US Standard of Living since the Civil War (Princeton: Princeton University Press, 2016). Спешу добавить, что не все ученые согласны с Гордоном. Джоэль Мокир, выдающийся специалист по истории развития экономики так же, как и Гордон, из Северо-Западного университета, смотрит на вещи намного более оптимистично. См., например: Joel Mokyr, “The Next Age of Invention: Technology’s Future Is Brighter than Pessimists Allow,” City Journal (Winter 2014): 12–20. Некоторые предполагают, что при определении ВВП допускаются серьезные ошибки, которые приводят к занижению реальных темпов роста, однако, на мой взгляд, несмотря на существование значительных проблем с измерениями, они не меняют общей картины, в частности уверенности в том, что нынешние темпы прироста ВВП ниже прошлых. Конечно, в силу самой природы инноваций о темпе их будущего появления судить наверняка очень трудно.

. Ее называют «сингулярностью». См. также: Stanislaw Ulam, “Tribute to John von Neumann,” Bulletin of the American Mathematical Society 64, no. 3, part 2 (1958): 5. См. также: Anton Korinek and Joseph E. Stiglitz, “Artificial Intelligence and Its Implications for Income Distribution and Unemployment,” in Economics of Artificial Intelligence (Chicago: University of Chicago Press, forthcoming).

. Быстрое развитие искусственного интеллекта в последние пять лет привело к появлению массы предположений о том, когда он превзойдет возможности человека в самых разных профессиях. Специалисты предсказывают, что к 2024 г. искусственный интеллект превзойдет человека в сфере перевода с одного языка на другой, а к 2027 г. — в сфере управления автомобилями. Они также уверены, что через 45 лет с вероятностью 50% искусственный интеллект будет превосходить человека во всех сферах. См.: Katja Grace, John Salvatier, Allan Dafoe, Baobao Zhang, and Owain Evans, Journal of Artificial Intelligence Research (2018), arXiv:1705.08807.

. См.: Carl B. Frey and Michael A. Osborne, “The Future of Employment: How Susceptible Are Jobs to Computerisation?,” Technological Forecasting and Social Change 114 (2017): 254–80. См. также книгу Erik Brynjolfsson and Andrew McAfee, Race against the Machine (Lexington: Digital Frontier Press, 2011).

. Одну из версий этой истории см. в “Difference Engine: Luddite Legacy,” The Economist, Nov. 4, 2011.

. См.: Stiglitz, The Great Divide, 393–403. Эти данные основаны на более раннем исследовании, выполненном Доменико Делли Гатти, Мауро Галлегати, Брюсом Гринвальдом, Альберто Руссо и мной, см.: “Mobility Constraints, Productivity Trends, and Extended Crises,” Journal of Economic Behavior & Organization 83, no. 3 (2012): 375–93; и “Sectoral Imbalances and Long Run Crises,” in The Global Macro Economy and Finance, eds. Franklin Allen, Masahiko Aoki, Jean-Paul Fitoussi, Nobuhiro Kiyotaki, Roger Gordon, and Joseph E. Stiglitz, International Economic Association World Conference vol. 150-III (Houndmills, UK and New York: Palgrave, 2012), 61–97.

. В качестве примера падения цен на сельскохозяйственную продукцию в этот период возьмите пшеницу, цена на которую снизилась на 60% в начале 1920-х гг. Начало 1930-х гг. принесло еще одну волну падения примерно на 70%. См.: “The Wheat Situation,” Bureau of Agricultural Economics, US Department of Agriculture, WS-61, Nov. 1941.

. См.: Delli Gatti et al., “Mobility Constraints, Productivity Trends, and Extended Crises.” Примерно такие же масштабы падения дохода фигурируют и в других исследованиях. См.: “Wages and Income of Farm Workers, 1909 to 1938,” Monthly Labor Review 49, no. 1 (1939): 59–71; в этой статье падение дохода оценивается более чем в 50%.

. Анализ проблемы падения стоимости земли в этот период см. в “Publications: Trends in U. S. Agriculture: Land Values,” United States Bureau of Agriculture, National Agricultural Statistics Service, просмотрено 2 июля 2018 г., доступно на сайте .

. Может существовать несоответствие между квалификацией, которая требуется, и квалификацией, которую работники имеют в настоящее время. В этом случае программы переподготовки способны помочь работникам приобрести нужные навыки. Однако такое несоответствие играло далеко не главную роль в последние годы; в противном случае заработная плата квалифицированных работников росла бы намного быстрее того, как она растет в реальности.

. Я говорю о никуда не годной политике потому, что стоит республиканцам увидеть возможность помочь своей собственной партии и поддерживающим ее богатым корпорациям и миллиардерам, как они отбрасывают всякую идейную приверженность сбалансированному бюджету, то есть приверженность, якобы не дававшую им поддержать финансово-бюджетную политику, которая должна была позволить нам быстрее выйти из Великой рецессии.

. Существовал компромисс между краткосрочным повышением спроса на живой труд в результате роста инвестиций и долгосрочным снижением этого спроса в результате замены людей машинами. Понижение процентных ставок также снижало потребление тех пенсионеров, доход которых зависел от процентов, выплачиваемых по правительственным облигациям.

. По тем же причинам изменения в структуре рынка труда — экономика свободного заработка — могут привести к появлению незащищенных рабочих мест без хороших социальных гарантий.

. Во многих таких секторах уровень оплаты труда низок из-за того, что рабочие места традиционно гендерно дифференцированны, и из-за системной зарплатной дискриминации женщин.

. Защитники использования больших данных технологическими гигантами также утверждают, что это позволяет им ориентировать людей на продукты, которые лучше отвечают их потребностям. Если оставить в стороне связанные со слежкой аспекты такого «ориентирования», то очевидно, что мотивом этого является вовсе не стремление сделать людей счастливыми, а простое желание увеличить прибыли технологических гигантов и тех компаний, которые размещают рекламу на их сайтах. К сожалению, как показывает приведенное ниже обсуждение, во многих случаях большие данные используются против интересов потребителей в целом, и особенно против слабо информированных потребителей. Некоторые называют рыночную экономику, использующую большие данные, капитализмом тотальной слежки. См., например: John Bellamy Foster and Robert W. McChesney, “Surveillance Capitalism,” Monthly Review, July 1, 2014; Shoshana Zuboff, “Big Other: Surveillance Capitalism and the Prospects of an Information Civilization,” Journal of Information Technology 30, no. 1 (2015): 75–89; и Shoshana Zuboff, The Age of Surveillance Capitalism (New York: Public Affairs, 2019).

. «Идеальная» ценовая дискриминация — это практика взимания с каждого потребителя максимальной суммы, которую он готов заплатить за товар или услугу. На каждом рынке товаров или услуг есть потенциальные покупатели — потребители, — которые готовы выложить за один и тот же продукт разные суммы в зависимости от своих предпочтений и финансовых возможностей. Возьмите, например, пару модных туфель, производство которых обходится в $100. Среди потребителей всегда найдутся такие, кто будет готов заплатить за них от $1 до $500. Фирма может максимизировать свою прибыль, продавая туфли всем готовым заплатить больше $100 по максимальной цене, которую каждый готов выложить. Одни заплатят $101, другие — $200, а небольшая группа третьих — $500. Фирмы применяют разные способы дискриминации потребителей, готовых покупать их продукты: бренды, распродажи и скидки для определенных групп — лишь несколько примеров. Такая дискриминация ничего не дает обществу — это просто способ выжимания из потребителей максимально возможного количества денег. Экономисты в своих трудах называют это «изъятием потребительского излишка», иначе говоря, присвоением корпорациями предельно большой части совокупной потребительской стоимости товара. Установление разных цен для разных людей без связи с себестоимостью признано незаконным в соответствии с законом Робинсона–Патмана 1936 г., однако этот закон редко применяется на практике. Обсуждение темы ценовой дискриминации в контексте больших данных см. в Silvia Merler, “Big Data and First-Degree Price Discrimination,” Bruegel, Feb. 20, 2017, доступно на сайте .

. Стандартный аргумент в пользу эффективности рынков основывается на идее о том, что предельные оценки товара людьми одинаковы и равны предельной себестоимости, и эта идея истинна, поскольку цена для всех одинакова. Хотя рыночная эффективность может сохраняться при идеальной ценовой дискриминации, для реального мира неидеальной ценовой дискриминации характерны неэффективность и перекосы. См., например: Stiglitz, “Monopoly, Non-Linear Pricing and Imperfect Information: The Insurance Market,” Review of Economic Studies 44, no. 3 (1977): 407–30. Воспроизводится в Selected Works of Joseph E. Stiglitz, Volume I: Information and Economic Analysis (Oxford: Oxford University Press, 2009), 168–92.

Искусственный интеллект также приводит к информационной асимметрии. Одни фирмы знают больше, чем другие, а технологические гиганты знают больше потребителей. Рынки эффективны только при отсутствии искажающей асимметрии в информации, неважно, какая она, естественная или созданная рынком. Большие данные усиливают асимметрию и таким образом потенциально снижают эффективность распределения ресурсов.

. Jennifer Valentino-DeVries, Jeremy Singer-Vine, and Ashkan Soltani, “Websites Vary Prices, Deals Based on Users’ Information,” Wall Street Journal, Dec. 24, 2012.

. По образному выражению нобелевских лауреатов Джорджа Акерлофа и Роберта Шиллера, «охотиться на простаков». См.: Akerlof and Shiller, Phishing for Phools.

. См. выступление Тюфекчи на конференции TED (Tüfekçi’s TED talk, “We’re Building a Dystopia Just to Make People Click on Ads,” Oct. 27, 2017).

. Среди других присоединившихся к иску против Myriad были Пенсильванский университет и исследователи из Колумбийского, Нью-Йоркского и Йельского университетов, а также из Университета Эмори. Американский союз защиты гражданских свобод и общественный фонд Public Patent Foundation обеспечили защиту правовых интересов истцов с экономической точки зрения, настаивая на том, что аннулирование патента будет стимулировать инновации. То, что произошло потом, соответствует выводам моего анализа.

. Правительство имеет право получать доступ к данным, находящимся в частных руках, в любой момент по своему желанию. В США это труднее, чем в некоторых других странах вроде Китая, однако не стоит тешить себя надеждой, что нас отделяет железная стена. Неменьшее беспокойство вызывает то, что в отсутствие ограничений у частного сектора есть немало соблазнов использовать данные и злоупотреблять ими в коммерческих целях.

. George Orwell, 1984 (New York: Harcourt, Brace, 1949); Dave Eggers, The Circle (New York: Alfred A. Knopf, 2015).

. См.: Greenwald and Stiglitz, Creating a Learning Society, а также работы, которые цитируются в этой книге.

. Многие в технологическом секторе просто говорят: «Оставьте этот вопрос нам. Мы высокоорганизованны. Мы создали эту проблему, мы ее и решим. Все, что нужно, — это немного саморегулирования. Мы сможем сами следить за собой». Такие выступления не новы. Банки говорили в точности то же самое, а мы знаем, к чему это привело. Должно быть очевидно, что этот вопрос нельзя оставлять частному сектору. Его интересы не вполне согласуются с интересами остального общества. Он заинтересован в прибылях, а не в обеспечении благосостояния общества.

. В виде принятия Общего регламента по защите персональных данных (GDPR). Хотя это очень важный первый шаг, его, конечно, нельзя считать эффективным решением проблем, которые мы обсуждаем.

. Например, администрация Трампа обвиняет Европу в использовании политики в сфере защиты персональных данных для создания торговых барьеров.

. Фирма Equifax предоставляла другим информацию о кредитоспособности частных лиц. Регулирующего органа, который мог бы следить за обеспечением адекватной защиты информации фирмами вроде Equifax, не существует. Фирмы не отличаются дальновидностью — их заботят сегодняшние прибыли. Расходы на защиту информации снижают сегодняшнюю прибыль, поэтому в отсутствие адекватного надзора со стороны регулятора они склонны тратить на информационную безопасность как можно меньше. Помимо прочего, выгоды от усиления защиты информации получают в значительной мере другие — те, чьи данные накапливаются в базах, — а фирмам, похоже, это мало интересно.

. В процессе подготовки каждого предложения по регулированию возникает немало трудностей. Например, если человек периодически заказывает продукты питания, то такая информация может накапливаться, но не должна использоваться в других целях.

. Обезличивание данных может оказаться недостаточным. Поскольку компании, оперирующие большими данными, способны определить, к кому именно относятся эти данные при достаточно большом массиве информации, какую-то часть данных придется удалять.

. Платформы освобождаются от ответственности в соответствии со статьей 230 закона о недопустимости непристойности в средствах массовой информации. Ответственность, связанная с размещением оскорбительных статей, может легко привести к банкротству платформ, поэтому, вполне возможно, ее следует ограничить — так, чтобы создать стимул для контроля публикаций, но не допустить прекращения их работы.

Издательства, кроме того, обязаны уважать авторское право, а у платформ нет такой обязанности в соответствии со статьей 512 закона о защите авторских прав в цифровую эпоху. Такое положение тоже необходимо изменить. Однако это следует делать путем тонкой настройки регулирования. Жизнеспособность поисковых систем может пострадать, если они будут платить за каждую крупицу размещаемой информации.

. Некоторые технологические гиганты занимают противоречивую позицию, заявляя, что они являются издателями, когда это выгодно, и отказываясь признавать себя издателями, когда невыгодно.

. Jason Horowitz, “In Italian Schools, Reading, Writing, and Recognizing Fake News,” New York Times, Oct. 18, 2017, . К сожалению, исторический опыт в сфере образования потребителей говорит об ограниченной эффективности такого подхода.

. После отделения Instagram и WhatsApp.

. Некоторые аспекты такого контроля, наиболее приемлемые для нашего политического процесса, рассматриваются подробнее далее в этой книге.

Возможно, правительству нужно пойти на создание государственного варианта — альтернативной платформы, конкурирующей с частной платформой. (Государственные варианты рассматриваются в более общем плане в главе 10.) Государственный вариант должен быть лишен негативных стимулов, присущих частной собственности, — склонности к эксплуататорской монетизации данных или созданию привязанности, которая может оказаться пагубной.

. Оценка общественной стоимости социальных сетей в действительности очень сложна и трудна. Поскольку пользование ими кажется бесплатным (если не считать стоимости данных), статистика по нашему национальному доходу не учитывает стоимость, генерируемую для пользователей. В то же время прибыли операторов социальных сетей входят в национальный доход, но их рост не обязательно приводит к повышению благосостояния общества. Как мы уже говорили, если рост прибыли является результатом улучшенного использования данных в целях эксплуатации потребителей («монетизации» излишка потребителя), то этот рост происходит за счет благосостояния людей. Более того, часть этой прибыли генерируется за счет «традиционных» издательств, таких как газеты, а они тоже предоставляют потребителям услуги огромной ценности, например проводят расследования, общественная стоимость которых также не включается в национальный доход.

. Например, в сфере здравоохранения, где большие данные и искусственный интеллект очень важны, а вопросы защиты персональных данных еще более остры.

. Термин «сплинтернет» ввел в оборот Скотт Малкомсон в своей книге «Сплинтернет: Как геополитика и коммерция дробят всемирную паутину» (Scott Malcomson, Splinternet: How Geopolitics and Commerce Are Fragmenting the World Wide Web, New York: OR Books, 2016). Бывший председатель совета директоров Google Эрик Шмидт и Джаред Коэн говорят о «балканизации» интернета в написанной ими книге «Новый цифровой мир: Как технологии меняют жизнь людей, модели бизнеса и понятие государств» (Eric Schmidt, Jared Cohen, The New Digital Age: Reshaping the Future of People, Nations and Businesses, New York: Alfred A. Knopf, 2013).

. Об Общем регламенте по защите персональных данных (GDPR) говорится в примечании 27.

. Некоторые говорят, что, поскольку рынки в основном местные, стоимость глобальной информации ограниченна. Предельная стоимость получения информации с нескольких рынков (скажем, Китай плюс Соединенные Штаты плюс Европа) должна быть при таком подходе достаточно низкой, чтобы мы могли игнорировать «несправедливые» преимущества, даваемые разными режимами регулирования.

. Онлайновая дезинформация представляет острую проблему, особенно в мире, где «институты выявления и распространения истины» подвергаются нападкам (см. главу 1). Обсуждение необходимой политики реагирования на такую ситуацию, однако, выходит за рамки этой книги.

Глава 7. Почему правительство?

. Сэр Исаак Ньютон сказал в 1675 г.: «Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов».

. Некоторые из этих идей я впервые высказал в небольшой книге «Экономическая роль государства» (The Economic Role of the State, Oxford: Basil Blackwell, 1989).

. Или к «самуэльсоновским чистым общественным благам», названным так в честь Пола Самуэльсона, который первым ясно описал разницу между такими благами и обычными «частными» благами в статье “The Pure Theory of Public Expenditure,” The Review of Economics and Statistics 36 (1954): 387–9. Впоследствии в широкой литературе были описаны различные виды предоставляемых государством благ, например предоставляемые государством частные блага, а также блага, которые не являются «чистыми» общественными благами. См., например: Anthony B. Atkinson and Joseph E. Stiglitz, Lectures on Public Economics (New York: McGraw-Hill, 1980; reprinted in 2015, with a new introduction, Princeton: Princeton University Press).

. Это можно сформулировать иначе: все хотят бесплатно пользоваться результатами усилий других. Они хотят потреблять общественные блага, созданные другими, не принимая на себя связанные с ними затраты. (Неудивительно, что такое явление называют проблемой безбилетника при предоставлении общественных благ.)

. В других работах я называю это социальной инфраструктурой. Многие сложности в странах, осуществляющих переход от коммунизма к рыночной экономике, связаны с отсутствием именно такой социальной инфраструктуры. См.: Joseph E. Stiglitz, Whither Socialism? (Cambridge, MA: MIT Press, 1994).

. Современная экономическая теория объясняет многие провалы рынка. Те из них, что относятся к рынкам страхования, чаще всего связаны с информационной асимметрией, проблемой неблагоприятного отбора (когда есть различия между людьми, которые фирмы — работодатели, кредиторы или страховщики — не могут уверенно выявлять) и моральным риском (когда, например, после получения страхового полиса люди своими действиями повышают риск страховой компании, а компания не может отследить это и, следовательно, контролировать). Правительство может устранять, в частности, некоторые проблемы неблагоприятного отбора, поскольку оно через систему социального обеспечения страхует все население.

. Частные программы предоставляют те же самые услуги, что и Medicare, но на 20% дороже. Административные издержки в частном секторе при управлении аннуитетами нередко в 10 раз выше, чем в государственном секторе. У правительства есть объективные причины для оказания услуг с меньшими затратами и получения более высоких результатов: ему не нужно тратиться на рекламу или прибегать к использованию рыночной власти. Частный сектор всегда пытается снять сливки, найти ниши с наименьшим риском. Частный сектор всегда пытается использовать рыночную власть.

. Частные тюрьмы представляются еще более проблематичными. Они заинтересованы в максимизации своей прибыли, что может привести к урезанию расходов на обучение и даже питание, их мало волнует социальная реабилитация заключенных. Их прибыль фактически возрастает, когда больше освобожденных возвращается за решетку. Общественный интерес заключается в скорейшем возврате заключенных в общество. Привести в соответствие общественные и частные интересы крайне сложно. См.: Seth Freed Wessler, “The Justice Department Will End All Federal Private Prisons, Following a ‘Nation’ Investigation,” The Nation, Aug. 18, 2016. Общая теория, объясняющая недостатки частного подряда, изложена в статье David Sappington and Joseph E. Stiglitz, “Privatization, Information and Incentives,” Journal of Policy Analysis and Management 6, no. 4 (1987): 567–82.

. Существует множество других примеров, подтверждающих эти соображения. Правительственные программы ипотечного кредитования в штате Нью-Йорк были намного более эффективными, чем частные в период кризиса 2008 г. Большинство отчетов говорят о том, что приватизация британских железных дорог, производства обогащенного урана в США, дорог в Чили и Мексике принесла не слишком хорошие результаты, а в некоторых случаях потребовалась даже ренационализация. В развивающихся странах, где приватизация улучшила экономические результаты, благоприятный эффект зачастую был связан с устранением искусственных ограничений доступа к финансам, наложенных МВФ. См.: Anzhela Knyazeva, Diana Knyazeva, and Joseph E. Stiglitz, “Ownership Changes and Access to External Financing,” Journal of Banking and Finance 33, no. 10 (Oct. 2009): 1804–16; и “Ownership Change, Institutional Development and Performance,” Journal of Banking and Finance 37 (2013): 2605–27.

. См. яркую лекцию Элизабет Уоррен по регулированию на юридическом факультете Джорджтаунского университета 5 июня 2018 г., доступно на сайте .

. Экономисты называют эти эффекты внешними.

. В ЕС существует альтернативный подход к принятию и введению в действие определенных типов регулирования, который значительно менее, чем в Соединенных Штатах, подвержен политизации.

. Так, во время обсуждений, закончившихся принятием закона о телекоммуникациях в 1995 г., возник жаркий спор относительно того, будет ли развитие технологии поддерживать конкуренцию без вмешательства правительства или оно пойдет по пути еще большей концентрации рыночной власти. Я твердо настаивал на втором, однако добавлял, что осторожность необходима в любом случае. Даже при небольшой вероятности второго варианта нам нужно предусмотреть институциональные механизмы, ограничивающие рост рыночной власти и возможности злоупотребления ею. Как ни печально, мое предположение оказалось правильным. См.: Stiglitz, The Roaring Nineties.

. Трамп своими лживыми высказываниями подрывает уверенность в системе регулирования, которая принципиально важна для защиты нашего здравоохранения, безопасности, окружающей среды и даже экономики. Он пытается представить регулирование как инструмент в руках безликих, неподотчетных бюрократов. Похоже, что во время учебы в школе Трамп прогулял такие базовые темы, как разделение власти и важность сдержек и противовесов. Такое впечатление, что он пропустил и более широкий курс по нашей системе регулирования, а после не позаботился о восполнении пробелов в своем образовании.

. Еще хуже то, что эти институты и их спонсоры не только сопротивляются введению регулирования, но и успешно дополняют американское законодательство о банкротстве положениями, которые делают погашение этих долгов практически невозможным.

Trump University стал символом этих эксплуататорских институтов.

. Более того, в большинстве регионов выбор еще более ограничен — в них присутствуют всего лишь один или два провайдера.

. Администрация Трампа, не замеченная в интеллектуальном единстве, занимает очень противоречивую позицию в вопросе конкуренции в коммуникационном секторе. Она пыталась остановить слияние Time Warner (материнскую компанию CNN) и AT&T на том основании, что это повредит конкуренции. Я считаю, что она права, хотя окружной суд постановил иначе. Это вертикальное слияние, поскольку Time Warner и AT&T представляют разные отрасли. Одна компания предоставляет услуги другой. Традиционно антимонопольные органы следили только за конкуренцией в пределах отдельно взятого рынка, а не за тем, как рынки взаимодействуют. Однако мы знаем, что это неправильно. Контроль Microsoft над операционной системой персональных компьютеров обеспечил ей рыночное доминирование применительно к целому диапазону приложений. А в этом случае возможные негативные последствия слияния усиливаются в результате аннулирования сетевого нейтралитета.

. Что означает, конечно, отсутствие выбора. См.: Jon Brodkin, “50 Million US Homes Have Only One 25 Mbps Internet Provider or None at All,” Ars Technica, June 30, 2017.

. Этот пример также демонстрирует сложность характера и последствий монопольной власти. Интернет-провайдеров можно считать продавцами услуг (связи между поставщиками контента и клиентами) поставщикам контента вроде Netflix. Используя свою рыночную власть, интернет-провайдеры оказывают влияние на рынок поставщиков контента и, таким образом, опосредованно на потребителей. Альтернативно их можно считать продавцами услуг программирования потребителям, которые покупают контент (например, фильмы, выпускаемые Netflix) у других. Здесь они имеют монопсоническую власть, поскольку существует только одна или две фирмы, «покупающие» контент для его поставки интернет-потребителям. В результате они, используя свою рыночную власть в интернете, создают преимущества для собственных услуг по поставке контента. Так или иначе, в конечном итоге потребители страдают от более высоких цен и/или удушения инноваций и ухудшения качества продуктов.

. В книге «Экономическая роль государства» я объясняю, почему мы не можем просто положиться на добровольное коллективное действие. В частности, из-за проблемы безбилетника при предоставлении общественного блага — все хотят пользоваться благами без оплаты определенной доли их стоимости.

. См., например: Joseph E. Stiglitz, “Some Lessons from the East Asian Miracle,” World Bank Research Observer 11, no. 2 (Aug. 1996): 151–77; и The East Asian Miracle: Economic Growth and Public Policy, a World Bank policy research report (New York: Oxford University Press, 1993). Ученые подчеркивают именно центральную роль правительства в этих развивающихся странах. См., например: Atul Kohli, State-Directed Development: Political Power and Industrialization in the Global Periphery (Cambridge: Cambridge University Press, 2004).

. См., например: Mariana Mazzucato, The Entrepreneurial State: Debunking Public vs. Private Sector Myths (London: Anthem Press, 2013) и Chang, Kicking Away the Ladder.

. Некоторые утверждают, что это не случайно. Обе партии представляют собой коалиции разных групп. Республиканская партия — это коалиция религиозных консерваторов, крупного бизнеса, сверхбогатых и либертарианцев, и частью стратегии тех, кто отстаивает корпоратистскую/элитарную экономическую повестку, является подогревание культурных войн в расчете на то, что это отвлечет религиозных консерваторов и они не заметят направленности экономической политики против их собственных интересов. См.: Thomas Frank, What’s the Matter with Kansas: How Conservatives Won the Heart of America (New York: Henry Holt, 2004). Он утверждает, что новые демократы при Билле Клинтоне и Совет руководства демократической партии развернули такую же игру, когда формировали экономическую программу для привлечения финансовой и других бизнес-элит, игнорируя интересы синих воротничков, своей традиционной базы избирателей.

. Очень трудно точно подсчитать, сколько человек потеряли свои дома, — их число оценивается от 3 до 10 млн в зависимости от выбранного интервала времени и критериев потери жилья. На пике рецессии работы не имели 15 млн американцев (данные Бюро трудовой статистики).

. См.: Jesse Eisinger, The Chickenshit Club: Why the Justice Department Fails to Prosecute Executives (New York: Simon and Schuster, 2017); Rana Faroorhar, Makers and Takers: The Rise of Finance and the Fall of American Business (New York: Crown Business, 2016); и Danny Schechter, The Crime of Our Time: Why Wall Street Is Not Too Big to Jail (San Francisco: Red Wheel Weiser, 2010). Более тысячи банкиров попали в тюрьму во время значительно менее масштабного ссудно-сберегательного кризиса 20 лет назад. Во время нынешнего кризиса обвинения были предъявлены всего нескольким банкирам, а виновными признали еще меньше. См.: William D. Cohan, “How Wall Street’s Bankers Stayed Out of Jail,” Atlantic, Sept. 2015. По мнению Шехтера, после ссудно-сберегательного кризиса банкиры массированно вложились в лоббирование для изменения законодательства так, чтобы их не могли упечь за решетку за неблаговидные поступки.

. Не только большинство республиканцев, но и многочисленные представители консервативного крыла демократической партии двумя руками голосовали и за то, и за другое. Основная часть демократов, по крайней мере, выступала за программы защиты тех, кто мог пострадать от этой политики. В частности, в случае глобализации демократы поддерживали программы отраслевой адаптации и переподготовки, а когда из-за противодействия республиканцев на адекватной помощи был поставлен крест, многие продолжили поддержку, видимо в надежде на то, что экономика просачивания благ все же сработает.

. В таких системах довольно трудно добиться стабильности. См.: Stefano Battiston, Guido Caldarelli, Robert M. May, Tarik Roukny, and Joseph E. Stiglitz, “The Price of Complexity in Financial Networks,” PNAS (Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America) 113, no. 36 (2016): 10,031–6; и Tarik Roukny, Stefano Battiston, and Joseph E. Stiglitz, “Interconnectedness as a Source of Uncertainty in Systemic Risk,” Journal of Financial Stability 35: 93–106.

. См. примечание 92 к главе 3, где более широко обсуждаются вопросы, связанные с коллективными исками.

Глава 8. Восстановление демократии

. Harry Enten, “The GOP Tax Cuts Are Even More Unpopular than Past Tax Hikes,” FiveThirtyEight, Nov. 29, 2017, .

. В своей книге «Демократия в кандалах» (Democracy in Chains). См. также: Steven Levitsky and Daniel Ziblatt, How Democracies Die (New York: Crown, 2018).

. В действительности они начинаются до этого, с иммиграции: с попыток ограничить въезд в страну тем, кто с большей вероятностью будет голосовать за демократов. Конфликт вокруг иммиграционной политики — это, как минимум частично, конфликт вокруг будущих избирателей.

. Точно так же во многих штатах заключенные и осужденные преступники лишены права голоса, однако учитываются в целях представительства. Некоторые штаты размещают тюрьмы в определенных местах так, чтобы их можно было использовать как дополнительный инструмент предвыборных махинаций.

. См.: Michelle Alexander, The New Jim Crow: Mass Incarceration in the Age of Colorblindness (New York: The New Press, 2010).

. Это сопоставимо с 1,8% взрослых американцев неафриканского происхождения. Значительная часть лишенных избирательных прав афроамериканцев — мужчины. См. “6 Million Lost Voters: State-Level Estimates of Felony Disenfranchisement, 2016,” Sentencing Project, Oct. 2016.

Одним из больших достижений «промежуточных» выборов 2018 г. был референдум в штате Флорида о восстановлении права голоса 1,5 млн человек, проживавших в этом штате, примерно треть которых составляли афроамериканцы.

. В 2018 г. пять штатов (Индиана, Кентукки, Нью-Гэмпшир, Огайо и Оклахома) пытались добиться или добились принятия законодательства, ограничивающего право голоса. См.: “Voting Laws Rondup 2018,” Brennan Center for Justice, Apr. 2, 2018, .

. На тему лишения права голоса в США написано очень много. Этого права лишали не только рабочих, но и женщин (которые с большей вероятностью поддерживали антивоенную политику) и приехавших недавно иммигрантов. См.: Alexander Keyssar, The Right to Vote: The Contested History of Democracy in the United States (New York: Basic Books, 2000). Мой коллега из Колумбийского университета Суреш Найду показал, что на послевоенном Юге такие попытки исключения избирателей были успешными — они сокращали общую численность электората на 1–7% и повышали долю проголосовавших за демократов во время общенациональных выборов на 5–10%. Он также показывает, что это, в свою очередь, значительно сказывалось на финансировании школ для черных с огромным распределительным эффектом: «Коллективные потери чернокожей рабочей силы от лишения права голоса эквивалентны как минимум 15% годового дохода при росте дохода землевладельцев на 12%» (“Suffrage, School, and Sorting in the Post-Bellum U. S. South,” NBER Working Paper no 18129, June 2012). В последнее время попытки лишения права голоса нацелены на испаноговорящих граждан.

. См.: “State Poll Opening and Closing Times (2018),” Ballotpedia, доступно на сайте .

. Достижения в сфере технологий усиливают возможности предвыборных махинаций, еще сильнее затрудняя получение справедливого представительства.

. Это особенно справедливо, если рассматривать не только явку зарегистрированных избирателей, но и процент имеющих право голоса, опустивших бюллетени. В общенациональных выборах 2016 г. этот последний показатель был ниже 56%. (Трамп получил всего 46% голосов тех, кто пришел на избирательные участки. Это означает, что его поддержало лишь небольшое меньшинство, 26% тех, кто имеет право голоса.) Для сравнения: на последних общенациональных выборах участие имеющих права голоса составило в Бельгии 87%, в Швеции — 83%. См.: Drew DeSilver, “U. S. Trails Most Developed Countries in Voter Turnout,” Pew Research Center, May 15, 2017. Что уж говорить о выборах на уровне штатов и о местных выборах, в которых участвует еще меньшая доля имеющих право голоса. В 2018 г. в Калифорнии, например, на мартовские праймериз пришло лишь 36% зарегистрированных избирателей — и это в штате, который считается политически активным с точки зрения противодействия администрации Трампа.

. Помимо подавления тех, кто имеет право голосовать, и легальных трудовых мигрантов, которые платят налоги, но не имеют права голоса, там работает еще около 2,5 млн нелегальных мигрантов — один из 10 калифорнийских рабочих. См.: “Just the Facts: Undocumented Immigrants in California,” Public Policy Institute of California, просмотрено 11 марта 2018 г., доступно на сайте .

. Систему сконструировали так, чтобы она не позволяла какому-нибудь безумному правителю вроде короля Георга III с авторитарными наклонностями злоупотреблять властью. Главный урок президентства Трампа заключается в высвечивании важности этой системы сдержек и противовесов.

. Важность такой бюрократии подчеркивает выдающийся социолог и экономист Макс Вебер (Economy and Society [Berkeley: University of California Press, 1922]). Как ни парадоксально, несмотря на то что республиканцы частенько критиковали нашу безликую бюрократию, Америка выглядела очень неплохо с точки зрения эффективности многих, если не большинства, сфер бюрократической деятельности, таких как система национальных парков, система социального обеспечения и программа Medicare.

Каждый школьник знает, что одной из главных претензий к президенту Эндрю Джексону было введение «системы предоставления государственных должностей сторонникам победившей партии».

. Стоит заметить, что большинство консерваторов поддерживает независимость денежно-кредитного органа из-за опасности негативного влияния на экономику политизации определения объемов денежной массы. Принципы и противоречия, сопряженные с независимостью центрального банка, превосходно раскрыты в книге Paul Tucker, Unelected Power: The Quest for Legitimacy in Central Banking and the Regulatory State (Princeton: Princeton University Press, 2018).

. Два твита после террористических актов в Нью-Йорке ясно демонстрируют отсутствие у Трампа уважения к судебной системе: «Нам необходимо быстрое правосудие и сильное — намного сильнее, чем есть сейчас. То, что мы имеем сейчас, — это насмешка, даже посмешище. Неудивительно, что у нас происходит такое» и «…Наши суды неповоротливы и политизированны!». См. также, например: Kristine Phillips, “All the Times Trump Personally Attacked Judges — and Why His Tirades Are ‘Worse than Wrong,’” Washington Post, Apr. 26, 2017.

. Конечно, до президента Джонсона демократы тоже представляли собой странную коалицию северных либералов и представителей партии из южных штатов.

. В ход была пущена, как и следовало ожидать, утонченная казуистика, чтобы объяснить, почему в этот раз они выступили против прерогатив отдельных штатов. Однако она не имела значения, важен был результат.

. Конечно, решения любой политической группы, представляющие компромисс разных интересов и взглядов, могут казаться беспринципными из-за отсутствия последовательности. (Это центральная идея известной теоремы невозможности Кеннета Эрроу, см.: Arrow, Social Choice and Individual Values, New York: Wiley, 1951.) Однако чем больше расхождение взглядов, интересов и предпочтений, тем выше вероятность появления несоответствий.

. Решениями, подрывающими, например, ключевые положения закона об избирательных правах и закона о доступном медицинском обслуживании. Решение по делу National Federation of Independent Business v. Sebelius запомнилось, главным образом, тем, что оно поддерживало большинство положений последнего закона в 2012 г. Однако оно также позволяло штатам отказаться от расширения программы Medicaid, которое первоначально предписывал закон о доступном медицинском обслуживании. Этим воспользовались 19 штатов, в результате чего 2,2 млн человек остались без медицинского страхования, главным образом афроамериканцы. Во время выборов 2018 г. избиратели в штатах Айдахо, Небраска и Юта отменили эти решения. См., например: Scott Lemieux, “How the Supreme Court Screwed Obamacare,” The New Republic, June 26, 2017.

В июне 2013 г. Верховный суд (пятью голосами против четырех) постановил, что главное положение закона об избирательных правах 1965 г. является антиконституционным — положение, которое играло ключевую роль в восстановлении права голоса афроамериканцев. Это решение было очень похожим на решение Верховного суда в 1883 г., отменившее закон о гражданских правах 1875 г. См.: Lawrence Goldstone, Inherently Unequal: The Betrayal of Equal Rights by the Supreme Court, 1865–1903 (New York: Walker, 2011).

. См., например: Lee Drutman, “The Case for Supreme Court Term Limits Has Never Been Stronger,” Vox, Jan. 31, 2017. См. также публикации Норма Орнстейна, в том числе статью “Why the Supreme Court Needs Term Limits,” Atlantic, May 22, 2014.

. Это предложение, с учетом ухода из жизни или в отставку, позволило бы поддерживать количество судей равным девяти. Если же никто не умирает и не уходит в отставку, а количество судей равно девяти, то у президента все равно остается возможность регулярно делать дополнительные назначения, однако при этом назначенные не вступают в должность до освобождения места. Если число заседающих судей оказывается нечетным, то назначенный также не вступает в должность до тех пор, пока в резерве не будет насчитываться два человека.

. Отказ утвердить кандидата не увеличивает число кандидатов, доступных для выдвижения следующим президентом.

. См., например: Stefano DellaVigna and Ethan Kaplan, “The Fox News Effect: Media Bias and Voting,” The Quarterly Journal of Economics, 122, no. 3 (2007): 1187–234.

. Например, по оценкам Бюджетного управления конгресса, если бы правительству позволили добиться от известных производителей лекарств предоставления минимальной скидки на лекарства, оплачиваемые по программе Medicare, то налогоплательщики экономили бы в среднем $11 млрд в год. См.: “Options for Reducing the Deficit: 2015–24” (CBO, Nov. 2014), 51. Неудивительно, с учетом подобной щедрости, что фармацевтическая отрасль не жалеет денег на сохранение такого положения. «С января 2003 г. производители лекарств и оптовые продавцы внесли $147,5 млн в виде политических пожертвований в пользу кандидатов в президенты и в конгресс, партийных комитетов, комитетов в поддержку кандидатов и других политических групп». По большей части эти деньги пошли республиканцам. См.: Stuart Silverstein, “This Is Why Your Drug Prescriptions Cost So Damn Much: It’s Exhibit A in How Crony Capitalism Works,” Mother Jones, Oct. 21, 2016.

. В их числе Шелдон Адельсон, который вместе со своей женой и контролируемыми ими компаниями потратил более $82 млн на поддержку республиканцев и других консервативных групп только лишь в одном избирательном цикле 2016 г.; а также Стив Уинн, который занимал пост председателя по финансовым вопросам в Национальном комитете республиканской партии, пока ему не пришлось уйти после обвинений в сексуальном домогательстве. См.: “Top Individual Contributors: All Federal Contributions,” OpenSecrets.org, . Это всего лишь одна из множества групп «охотников за рентой», которыми так богата республиканская партия. (Напомню, что «охотники за рентой» — это те, кто богатеет не в результате увеличения размера национального пирога, например выпуская больше нужных людям товаров, а за счет отхватывания более значительной доли пирога.)

. Налоговые льготы у инвестиционных трастов недвижимости еще больше, чем у малого бизнеса, поскольку ограничения, установленные для физических лиц, не распространяются на них.

. Администрация Обамы в последние годы своей работы внесла небольшое изменение в регулирование, облегчавшее выявление фактов отмывания денег, однако оно применялось только в Нью-Йорке и нескольких других местах. По имеющимся сведениям, оно очень сильно повлияло на цены недвижимости в мультимиллионнодолларовом сегменте, лишний раз подтвердив роль, которую отмывание денег играет на этом рынке.

. Citizens United v. Federal Election Commission, 2010. Решение по делу «Объединенные граждане» привело к появлению закрытых суперкомитетов по поддержке кандидатов, через которые проходит так много политических денег. В деле SpeechNow.org v. FEC суд низшей инстанции заключил, что следствием решения по «Объединенным гражданам» является неконституционность ограничений на независимые политические расходы любой группы.

. В некоторых случаях генеральный директор может защитить свою политическую поддержку партии или кандидата простым заявлением о том, что это приведет к повышению прибылей корпорации, а повышение прибылей — его прямая обязанность. Однако в хорошо функционирующей экономике и обществе корпорациям необходимо иметь более широкие взгляды. Очевидно, что корпорациям не подобает повышать прибыли за счет жульничества, — не менее очевидно и то, что фирме не подобает повышать прибыли путем финансирования предвыборной кампании в расчете на позволение правительства «жульничать». Регулирование может создать игровое поле, на котором тем, кто не хочет «жульничать», не придется заниматься этим, чтобы не позволить менее чистоплотным игрокам взять верх.

. Профессор Джон Аттанасио (бывший декан Школы права Дедмана при Южном методистском университете) в своей книге «Политика и капитал» (John Attanasio, Politics and Capital, Toronto: Oxford University Press, 2018) приводит данные, показывающие связь между делом «Объединенные граждане» и увеличением расходов очень богатых людей на политические кампании. Взносы представителей 0,01% высшего слоя общества выросли на 65% всего за 11 месяцев после принятия решения. Вслед за решением по делу «Объединенные граждане» взносы в закрытые в соответствии со статьей 501(c) (4) налогового кодекса организации, которые могут не раскрывать жертвователей, выросли почти в три раза.

Существует большой массив политологической литературы, показывающей, что взносы открывают доступ, а доступ ведет к усилению влияния с вытекающими законодательными последствиями. Аттанасио подчеркивает значение более раннего решения Верховного суда по делу Buckley v. Valeo, 424 U.S. 1 (1976), аннулирующего ограничения на взносы в политические кампании. Суд, хотя и признает важность денег в распространении идей, не придает значения обеспокоенности в отношении равного доступа на политическую арену. (См. также обсуждение в примечании 35 ниже.) Несмотря на высокий уровень неравенства в стране, Верховный суд одобрил систему, которая ведет к созданию «правительства 1% населения, для 1% населения и по желанию 1% населения».

В более широком плане Бенджамин Пейдж и Мартин Гиленс в своей книге «Демократия в Америке? Что пошло не так и что с этим делать» (Benjamin I. Page and Martin Gilens, Democracy in America?: What Has Gone Wrong and What We can Do About It, Chicago: University of Chicago Press, 2017) показывают, что мнение классов со средним и низким доходом почти не влияет на политику. Это происходит не только из-за денег, но и из-за разнообразных антидемократических мер вроде предвыборных махинаций, чрезмерного влияния небольших штатов с их двумя сенаторами, имеющими при голосовании такой же вес, как и штаты Нью-Йорк, Калифорния и Техас, а также из-за правила Хастерта, введенного спикером палаты представителей от республиканцев Деннисом Хастертом (1999–2007 гг.). В соответствии с этим правилом на голосование выносятся только те законопроекты, которые поддерживаются большинством республиканцев.

. Экономисты нередко используют более выразительный язык для описания этого процесса: они говорят о «приватизации государства». Этот термин появился, по всей видимости, во Всемирном банке примерно в конце срока моей работы там в качестве главного экономиста. Он является естественным дополнением к термину «приватизация регулятора», которым пользовался нобелевский лауреат, чикагский экономист Джордж Стиглер (“The Theory of Economic Regulation,” The Bell Journal of Economics and Management Science [Spring 1971]: 3–21).

. Денежные интересы, особенно интересы финансового сектора, играют, конечно, большую роль и в Демократической партии. Тем не менее многие ведущие демократы твердо выступают за эти реформы. Примечательно, что обычное разделение голосов «пять против четырех» по вопросу о неограниченном использовании денег в политике соответствует официальной позиции партии.

. Закон немного сложнее, чем может показаться по описанию. Кандидат, выбравший государственное финансирование, не может использовать деньги из частных взносов, личных средств, комитетов в поддержку кандидата и т.п. Кроме того, для кандидата, выбравшего эту программу, устанавливается верхний предел расходов в размере $75 000, поэтому человек, конкурирующий на выборах с таким кандидатом, тоже должен ограничить финансирование суммой $75 000. Если конкурент может собрать больше $75 000, то возникает несоответствие.

. Закон штата был результатом референдума, инициированного гражданами. Судья Верховного суда Елена Каган, выступая от имени четырех несогласных, заявила: «Ключевой целью Первой поправки к конституции является создание здоровой, действенной политической системы, открытой для обсуждений и дебатов. Ничто в антикоррупционном законе Аризоны, законе об участии в выборах граждан Аризоны не нарушает этой конституционной гарантии». Она также сказала, что штаты заинтересованы в борьбе с «господством лоббистов над выбранными должностными лицами». Закон «поддерживает активную конкуренцию идей и конечную цель — правительство, чуткое к воле народа». Критики этого судебного решения вроде Моники Юн, бывшей представительницы Центра правосудия Бреннана при Нью-Йоркском университете, справедливо указывали, что суд создал новое право, «право сохранения денежного преимущества». Большинством голосов суд отмел эти опасения, как он это делал и прежде, настояв фактически на том, что выравнивание условий игры лишает людей права использовать собственные деньги в своих интересах. См., например: Robert Barnes, “Supreme Court Strikes Arizona’s ‘Matching Funds’ for Publicly Financed Candidates,” Washington Post, June 27, 2011. Это дело официально известно как McComish v. Bennett, решение по нему было принято в 2011 г.

. Хотя состав судей Верховного суда изменился со времен дела «Объединенные граждане», можно не сомневаться, что в случае появления аналогичного дела суд опять проголосует с результатом пять против четырех. Однократное изменение результатов голосования — или увеличение количества судей на два человека — могло бы аннулировать это злополучное решение.

. Приведенный в этой главе перечень механизмов, с помощью которых деньги оказывают влияние, не является исчерпывающим. Важную роль играет, например, лоббирование. Попытки ограничить его дают определенный эффект, но простор для улучшений в этой сфере довольно широк. Здесь опять могло бы помочь более полное раскрытие информации, включая публикацию списков тех, кто встречается с членами правительства. Администрация Трампа довела непрозрачность в этом вопросе до нового экстремума, отказавшись публиковать журнал посетителей Белого дома. См.: Julie Hirschfeld Davis, “White House to Keep Its Visitor Logs Secret,” New York Times, Apr. 14, 2017.

. Дональд Трамп был на 100% кандидатом меньшинства: даже если бы он пользовался большей поддержкой, чем кто-либо другой из 16 кандидатов, очевидно, что его поддерживало менее половины членов партии. Однако избирательная система позволила ему взять под свой контроль республиканскую партию, а затем стать президентом при значительно меньшем числе голосов, чем у его оппонента. Некоторые говорят, что этот процесс наблюдается и в демократической партии, однако с принципиальным отличием. Экстремисты в республиканской партии захватили контроль над ней. В палате представителей движение чаепития оказалось достаточно сильным, чтобы блокировать законы, которые ему не по вкусу. Даже Берни Сандерс и Элизабет Уоррен, главные представители «социал-демократов», слегка отличаются (во многих случаях уклоном вправо) от европейских социал-демократов.

. Как отмечает политолог Расселл Далтон и его соавторы, у разочарований в партийной системе долгая история, однако в реальности эта система принципиально важна для функционирования американской демократии. См.: Russell J. Dalton, David M. Farrell, and Ian McAllister, Political Parties and Democratic linkige: How Parties Organize Democracy (New York: Oxford University Press, 2011) и Sean Wilentz, The Politicians and the Egalitarians (New York: W. W. Norton, 2016).

. Очевидно, что недостатки нашей системы образования делают электорат более уязвимым к искажениям и ложным высказываниям Трампа и Fox News. Однако государственная система образования никогда не улучшится, если у богатых будет возможность создавать для себя изолированные анклавы.

. В главе 6 было показано, как новые технологии могут расширять их возможности в этой сфере.

Глава 9. Восстановление динамичной экономики с рабочими местами и возможностями для всех

. Пожалуй, парадоксально, что демократы, которых считают критиками рынков, пытались стать теми, кто заставляет рынки работать, в то время как республиканцы пошли на поводу у крупных корпораций, которым нужна деформированная, ориентированная на погоню за рентой экономика.

. В действительности даже ВВП на душу населения не слишком хорошо отражает уровень жизни: в соответствии со стандартными показателями уровня жизни США выглядят намного хуже некоторых стран с более низким ВВП на душу населения. Более широкое обсуждение вопроса о том, почему ВВП — не самый подходящий показатель, см.: Joseph E. Stiglitz, Jean-Paul Fitoussi, and Amartya Sen, Mismeasuring Our Lives: Why GDP Doesn’t Add Up (New York: The New Press, 2010). Это отчет международной комиссии под моим председательством по оценке экономических результатов и социального прогресса.

. Можно было бы попробовать повлиять на уровень рождаемости, однако неясно, следует ли это делать с учетом стоящих перед нами проблем, особенно связанных с изменением климата.

. См. обсуждение этого вопроса в статье Case and Deaton, “Rising Morbidity and Mortality in Midlife among White Non-Hispanic Americans in the 21^st Century.”

. Защитники налогового закона заявляют, что он приведет к росту частных инвестиций. Как уже говорилось, дополнительные деньги, поступающие в корпоративные сундуки, идут по большей части на выплату дивидендов и выкуп собственных акций.

. Я присутствовал на дискуссии в Давосе в январе 2018 г. всего через несколько недель после принятия налогового закона, когда Элейн Чао, министр транспорта в администрации Трампа, еще раз подтвердила свою приверженность развитию инфраструктуры, но потом указала на одну проблему — отсутствие денег. Косвенным образом администрация обозначила свои приоритеты: даже плохо проработанное снижение налогов для богатых важнее инфраструктуры.

. Через положения об ограничении вычетов из налогов штата на доходы и недвижимость.

. По его словам, он должен быть настолько большим, что налоговые поступления увеличатся. Само собой разумеется, это привело к колоссальному росту дефицита бюджета.

. Уровень личных сбережений снизился до 2,2% и оставался низким вплоть до финансового кризиса. Неспособность налоговых поблажек Буша стимулировать рост сбережений, инвестиций и роста обсуждается более детально в примечании 44 к главе 1.

. О том, как создать общество, стимулирующее инновации, можно, конечно, рассказывать до бесконечности. См., например: Stiglitz and Greenwald, Creating a Learning Society.

. Термин «промышленная политика» вводит в заблуждение: правительство не обязательно стимулирует промышленность. Оно просто стимулирует один сектор экономики, одну технологию или компании, расположенные в определенных местах.

. Впрочем, активную политику на рынке труда иногда критикуют: хотя она и работает в некоторых странах вроде скандинавских, ее успех в других местах неоднозначен. Неудачи служат хорошими примерами, на которых нужно учиться: если людей готовят к работе по определенной специальности, а рабочие места не появляются — из-за провалов макроэкономической политики или отсутствия связи образовательных программ с существующими рабочими местами, — то очевидно, что им так и не удастся найти работу.

Промышленную политику также критикуют с позиции ортодоксального неолиберализма. В соответствии с ним правительство не должно выбирать победителей. Однако в реальности каждая успешная страна должна иметь промышленную политику. В США такая политика в значительной мере связана с министерством обороны. Мы бы не стали лидерами в интернете, если бы у нас не было правительственных программ исследований. В любом случае всем правительствам приходится принимать долгосрочные решения по формированию системы образования и инфраструктуры, а это возможно лишь при наличии представления о том, куда идет страна. Более глубокое обсуждение этой темы см. в Stiglitz and Greenwald, Creating a Learning Society, и Mazzucato, The Entrepreneurial State.

. Экономисты и социологи одинаково оценивают важность организационного и социального капитала сообщества. Этот капитал исчезает с распадом сообщества. См., например: Robert J. Putnam, Bowling Alone (New York: Simon and Schuster, 2000); и Robert J. Sampson, Great American City: Chicago and the Enduring Neighborhood Effect (Chicago: University of Chicago Press, 2011).

. В более широком смысле, географического распределения экономической деятельности недостаточно из-за сильной перенаселенности и других местных внешних эффектов (внешние эффекты, напомню, возникают, когда последствия решений человека не отражаются в полной мере в затратах, которые он несет; а при наличии внешних эффектов рынки неэффективны).

. Эта роль была в какой-то мере спонтанной, побочным эффектом Второй мировой войны, когда правительство способствовало перемещению людей из сельского в городской сектор для производства военной продукции и помогало вернувшимся с войны приобретать квалификацию, необходимую для успеха в новой индустриальной экономике, в соответствии с законом о правах военнослужащих. Более детальную проработку этого вопроса см. в исследованиях, упомянутых в примечании 7 к главе 6.

. Современная экономическая теория (опирающаяся на асимметричность информации) объясняет, почему это так и почему данные проблемы являются внутренними.

. Эта идея детально прорабатывается в статье Joseph E. Stiglitz and Jungyoll Yun, “Integration of Unemployment Insurance with Retirement Insurance,” Journal of Public Economics, 89, no. 11–12 (2005): 2037–67; и в “Optimal Provision of Loans and Insurance Against Unemployment From A Lifetime Perspective” (NBER Working Paper No. 19064, 2013).

. Я в долгу перед Аланом Крюгером за обсуждение этих вопросов. Правительство могло бы, например, выплачивать часть разницы между заработной платой на старом и новом месте, по меньшей мере временно, пока человек продолжает поиск более подходящего рабочего места. В конечном итоге он либо найдет такое рабочее место, либо умерит свои запросы. Во всяком случае при такой программе у него будет работа.

. Автоматические стабилизаторы вбрасывают деньги в экономическую систему еще до того, как стандартные индикаторы (например, рост ВВП или уровень безработицы) начнут сигнализировать о проблеме. Это особенно важно в США с их неповоротливой политической системой, где даже признания проблемы недостаточно, как мы видели на примере Великой рецессии. Может пройти немало времени, прежде чем конгресс проголосует за необходимые вливания средств в экономику.

. Существует масса книг, защищающих идею безусловного базового дохода, в том числе следующие: Guy Standing, Basic Income: A Guide for the Open-Minded (New Haven: Yale University Press, 2017); Annie Lowrey, Give People Money: How a Universal Basic Income Would End Poverty, Revolutionize Work, and Remake the World (New York: Crown, 2018); и Philippe Van Parijs and Yannick Vanderborght, Basic Income: A Radical Proposal for a Free Society and a Sane Economy (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2017). В названиях этих книг подчеркивается трансформационная роль, которую безусловный базовый доход, по мнению авторов, должен сыграть в нашем обществе.

. Некоторые утверждают, что есть также и политические преимущества — всеобщие программы вроде программ социального обеспечения получают более широкую поддержку просто потому, что они всеобщие.

. Сохранение ультранизких процентных ставок может создать перекосы в экономике, особенно в финансовом секторе, поскольку это поощряет чрезмерное инвестирование в капиталоемкие технологии и ведет к слишком низкой премии за риск. Использование одной лишь денежно-кредитной политики, кроме того, ложится излишним бременем на секторы, чувствительные к процентным ставкам.

. Данные ОЭСР.

. См.: Peter Wagner and Wendy Sawyer, “Mass Incarceration: The Whole Pie 2018,” Prison Policy Initiative, Mar. 14, 2018.

. “Employed Full Time: Median Usual Weekly Real Earnings: Wage and Salary Workers: 16 Years and Over,” St. Louis FRED Economic Data, просмотрено 14 июля 2018 г., доступно на сайте . Некоторые высказывают предположение, что причиной низкой доли работающих является отсутствие квалификации, необходимой для создаваемых рабочих мест. Несоответствие квалификации, однако, не полностью объясняет текущее состояние рынка труда по той причине, что, если бы это было так, следовало бы ожидать роста уровня оплаты труда работников с дефицитной квалификацией, в то время как неэластичность снижения уровня зарплат в других областях привела бы к его ограниченному падению там. Таким образом, рост средней зарплаты был бы заметно более быстрым, чем тот, что мы видим в действительности.

. Как США делали во время войны в Ираке и Афганистане. См.: Stiglitz and Linda Bilmes, The Three Trillion Dollar War: The True Cost of the War in Iraq (New York: W. W. Norton, 2008).

. Невозмещение истинных общественных затрат (таких, как стоимость нанесенного экологического вреда) является фактически субсидией. При отсутствии налогов на выбросы углекислого газа фирмы не возмещают стоимость наносимого ими экологического вреда. Когда фирмы не платят за нанесенный вред, затраты ложатся на общество, а мы субсидируем эти фирмы.

. Даже при стандартном методе оценки, без учета выгод от улучшения экологической обстановки. Часть поступлений от такого налога можно, например, инвестировать в «зеленую» экономику, что приведет к модернизации государственной инфраструктуры. Все это (включая создание рабочих мест частным бизнесом и государством) является частью того, что можно назвать «зеленым новым курсом».

Некоторые поддерживают введение налога на выбросы углекислого газа в соответствии с рекомендациями Комиссии высокого уровня по ценам на выбросы углекислого газа, где я сопредседательствую вместе с ведущим британским экономистом лордом Николасом Стерном, однако предлагают возвращать поступления налогоплательщикам. Сторонники такой политики игнорируют наше предупреждение относительно объема новых инвестиций, в том числе государственных, которые требуются для экологизации экономики. (Со стороны глобального частно-государственного партнерства, возглавляемого в то время министром экологии Франции Сеголен Руаяль и одним из ведущих голландских бизнесменов, перед нами была поставлена задача установить налог на таком уровне, чтобы ограничить глобальное потепление 1,5–2 °C в соответствии с международными соглашениями, принятыми в Париже и Копенгагене. См.: “Report on the High-Level Commission on Carbon Prices” also known as “The Stern-Stiglitz Report,” Carbon Pricing Leadership Coalition, просмотрено 4 июля 2018 г., доступно на сайте .)

Налог на выбросы углекислого газа полезен еще тем, что он стимулирует исследования по сокращению выбросов углекислого газа, то есть по спасению планеты. При существующей системе, где фирмы ничего не платят за выбросы углекислого газа, у них нет заинтересованности во внедрении инноваций, сокращающих выбросы.

. Аргумент прост: стимулирующий эффект правительственных расходов перевешивает сдерживающий эффект налогообложения. Сдерживающий эффект становится совсем небольшим, когда налогами облагаются сверхбогатые, а стимулирующий эффект особенно усиливают определенные виды инвестирования, в частности связанные с образованием, технологиями и защитой окружающей среды.

. См.: Mazzucato, The Entrepreneurial State.

. “Some Dates and Figures,” European Investment Bank, просмотрено 4 июля 2018 г., доступно на сайте .

. В начале деятельности администрации Трампа звучали предложения привлечь хедж-фонды к финансированию инфраструктуры через предоставление им значительных налоговых льгот. Налоговые льготы, конечно, не бесплатны — они лишают правительство средств, которые оно может пускать на другие цели. Для государства стоимость средств, привлекаемых через национальный банк инфраструктурных инвестиций, была бы намного ниже стоимости привлечения хедж-фондов, которым значительно интереснее финансировать аэропорты и другие проекты, приносящие прямой поток доходов, а не сельские дороги и подобные им объекты инфраструктуры.

. Примеры из других источников показывают влияние таких начинаний не только на уровень жизни, но и на интерес к обучению и сокращение преступности.

Есть и другая работа, которую необходимо выполнять в больницах, школах и домах престарелых. Стоимость сокращения очередей из ожидающих получения услуг общественного характера не слишком хорошо отражается в нашей статистике по национальному доходу.

. Информацию об успехах индийской программы см. в Jayati Ghosh, “Can Employment Schemes Work? The Case of the Rural Employment Guarantee in India,” in Contributions to Economic Theory, Policy, Development, and Finance: Essays in Honor of Jan A. Kregel, ed. Dmitri Papadimitriou (London: Palgrave Macmillan, 2014), 145–71. Конечно, структура индийского рынка труда сильно отличается от того, что мы имеем в Соединенных Штатах, а значит, программа у нас будет иметь другую конфигурацию. Тем не менее идея ясна: раз намного более бедная страна со значительно меньшей долей работников, имеющих официальную занятость, может позволить себе осуществление программы гарантированной занятости, то и США могут сделать то же самое.

Для реализации такой программы придется решить множество технических моментов. С одной стороны, было бы неприлично платить таким работникам слишком низкую заработную плату. С другой стороны, вряд ли кто захочет отбивать охоту искать работу в частном секторе.

Такую меру следует рассматривать как крайний выход: нужно все-таки надеяться на то, что адекватная денежно-кредитная и налоговая политика позволит обеспечить полную занятость для всех групп. Факты, однако, показывают, что здесь не все так просто. В определенной мере из-за дискриминации уровень безработицы среди афроамериканцев нередко в два раза превышает уровень безработицы среди остального населения. Это означает, что если правительству не удастся сильно снизить общий уровень безработицы, то безработица в этой группе будет по-прежнему неприемлемой.

Схемы гарантированной занятости, конечно, похожи на трудовое пособие, история которого неоднозначна. Нередко задачи, выполнение которых предлагается, не являются значимыми, люди не обязательно имеют подходящую для выполнения задач квалификацию, а кроме того, мало что делается для повышения квалификации людей до уровня, позволяющего им реинтегрироваться в рынок труда. Уроки, извлеченные из этих неудач, могут помочь созданию хорошо сконструированной схемы гарантирования занятости.

Даже несовершенная программа может быть желательной, если учитывать очень высокую социальную стоимость продолжительных периодов безработицы, особенно когда безработица касается определенных регионов или определенных групп населения.

. Некоторые консерваторы настаивают на том, что все следует оставить на усмотрение рынка. Если чистые выгоды от наличия работы, в том числе оплата ухода за детьми, недостаточны, то человек не должен работать. Субсидии в связи с уходом за детьми, с этой точки зрения, создают перекосы на рынке труда. Такой подход игнорирует существование многочисленных перекосов на рынке труда и в обществе в целом, в том числе безудержную гендерную дискриминацию. Кроме того, он игнорирует социальную стоимость, которой общество может наделять достойную работу, и повышение человеческого капитала, которое связано с наличием работы.

. Само собой разумеется, что это предполагает обучение работников профессиям, которые лучше соответствуют потребностям рынка труда.

. См.: Jacob S. Hacker and Paul Pierson, Winner-Take-All Politics: How Washington Made the Rich Richer — And Turned Its Back on the Middle Class (New York: Simon & Schuster, 2010); и Stiglitz, The Price of Inequality.

. Более широкое обсуждение определяющих факторов неравенства уровня оплаты труда см. в главе 2, в том числе в примечании 23.

. Аналогичным образом за аннулированием закона Гласса–Стигалла, который разделял деятельность коммерческих и инвестиционных банков, последовали огромный рост концентрации в банковском секторе и усиление рыночной власти банков. Активы пяти крупнейших банков как доля совокупных коммерческих банковских активов выросли с 29% в 1998 г. (год перед аннулированием закона Гласса–Стигалла) до 46% в 2015 г. См.: “5-Bank Asset Concentration for United States,” St. Louis FRED Economic Data, просмотрено 14 июля 2018 г., доступно на сайте .

. В настоящее время идет жаркий спор об относительных достоинствах повышения минимальной заработной платы и повышения дотаций к заработной плате. На мой взгляд, в США нужно и то и другое.

. Майлс Корак документально проследил взаимосвязь между равенством доходов и равенством возможностей. Алан Крюгер, председатель Экономического совета при президенте Обаме, назвал эту взаимосвязь «кривой Великого Гэтсби». См.: Corak, “Income Inequality, Equality of Opportunity, and Intergenerational Mobility,” Journal of Economic Perspectives 27, no. 3 (2013): 79–102; и Krueger, “The Rise and Consequences of Inequality in the United States,” speech at the Center for American Progress, Jan. 12, 2012.

. По данным министерства образования, самые богатые 25% школьных округов тратят на 15,6% больше, чем самые бедные 25% округов. Данные Центра образовательной статистики, просмотрены 4 июля 2018 г., доступны на сайте . Исследование, проведенное Кирабо Джексоном, Ракером Джонсоном и Клаудией Персико, показало, что каждые 10% роста расходов на учащегося за 12 лет обучения приводят к повышению заработной платы на 7% и снижению годового показателя уровня бедности на 3,2%. См.: Jackson, Johnson, and Persico, “The Effects of School Spending on Educational and Economic Outcomes: Evidence from School Finance Reforms,” Quarterly Journal of Economics 131, no. 1 (2016): 157–218.

Эти результаты соответствуют тем, что приводились ранее (в главе 2). Они говорят о том, что выходцам из определенных мест труднее добиться успеха.

. Неудивительно, учитывая важность образования, что в этой сфере предпринимаются бесчисленные попытки реформирования и написана масса книг, предлагающих разные подходы. В нескольких абзацах невозможно отдать должное такому большому массиву литературы. Я касаюсь одной стороны реформы — поощрительной оплаты труда. Другое упоминание относится к независимым школам — разрешению создавать новые школы. В среднем эти школы работают не лучше, чем государственные (Philip Gleason, Melissa Clark, Christina Clark Tuttle, and Emily Dwoyer, “The Evaluation of Charter School Impacts: Final Report (NCEE2010–4029)” [Washington, DC: National Center for Education Evaluation and Regional Assistance, Institute of Education Sciences, U. S. Department of Education, 2010]), однако некоторые из них демонстрируют заметные успехи. Их следует рассматривать как «лаборатории образовательных инноваций», а успешные проекты переносить в государственные школы. Это не альтернатива государственным школам по той причине, что она практически неизбежно ведет к формированию более экономически, социально и, не исключено, расово сегрегированной школьной системы. Третий столп реформы связан с демонизацией профсоюзов, что кажется странным, поскольку в число наиболее эффективных систем государственных школ входят и такие, где профсоюзы очень сильны. Отрицательное отношение к рабочему движению и профсоюзам, характерное для корпоративного сектора, как и следовало ожидать, постепенно проникает и в споры вокруг реформы образовательной системы.

. В деле Shelby County v. Holder ключевое положение закона об избирательных правах было объявлено неконституционным. Закон передавал те части страны, где исторически была сильна дискриминация избирателей, под надзор федеральных властей. После снятия ограничений многие из этих частей сделали все возможное (например, закрыли или перенесли места голосования) для того, чтобы не допустить к голосованию афроамериканцев. Отсутствие достаточного количества голосов сказалось на распределении государственных ресурсов. Более развернутое обсуждение этих вопросов, включая решение Верховного суда, см. в главе 8.

. Источник: World Prison Population List, International Center for Prison Studies.

. Эта система массового лишения людей свободы получила название «нового Джима Кроу». Как отмечалось в главе 8, она преследует политическую цель — ограничение гражданских прав большого числа афроамериканцев. См.: Alexander, The New Jim Crow.

Кроме того, она имеет эксплуататорский характер. Как уже говорилось, почти 5% труда в промышленности США сегодня составляет труд осужденных, заработная плата которых обычно ниже минимальной.

. Финансовый кризис раскрыл самые неприглядные стороны американской экономической и судебной системы. Банки вроде Wells Fargo нацеливали свою политику хищнического кредитования на афроамериканцев. Практически никого из богатых банкиров, ответственных за кризис (или за дискриминацию), не призвали к ответу — даже за преступное выбрасывание из домов людей, у которых не было никаких долгов, включая случаи, когда банкиры просто не могли найти документы. См. главу “Justice for Some,” in Stiglitz, The Great Divide, 70–73.

. См.: Andrea Flynn, Dorian T. Warren, Susan Holmberg, and Felicia Wong, “Rewrite the Racial Rules: Building an Inclusive American Economy,” Roosevelt Institute, June 2016.

. Одной из периодически возникающих тем в интервью со сторонниками Трампа является их уверенность в том, что у других есть все возможности для продвижения по лестнице жизни. В гольфе, как мы знаем, правила игры для всех одинаковы и они предусматривают существование препятствий. Нам нужно признать, что точно так же происходит и в жизни — кто-то начинает в невыгодном положении и нуждается в помощи, если мы хотим, чтобы правила игры были реально одинаковы для всех.

. Эти аргументы являются частью иска, поданного от имени 21 ребенка против администрации Трампа за ее политику в отношении изменения климата. Это дело, Juliana v. US, в настоящее время приостановлено в ожидании разбирательства в Юджине, штат Орегон, после того как Верховный суд (семью голосами против двух) признал право детей на подачу иска. Я выступаю в этом деле в качестве привлеченного эксперта.

. См.: Stiglitz, “Reforming Taxation to Promote Growth and Equity,” Roosevelt Institute White Paper, May 28, 2014. Ключевые реформы включают в себя полное налогообложение дивидендов, прироста капитала, процентов по муниципальным облигациям, а также устранение массы лазеек, включая положение о ступенчатом повышении базы налогообложения прироста капитала при наследовании активов, которое позволяет уплачивать налоги только с разницы между ценой продажи актива и ценой в момент наследования, а весь прирост капитала у предыдущего держателя оставляет без обложения налогом.

. В их числе положение о «долевом участии» (в Налоговом кодексе 1986 г.), которое упоминалось ранее: участники фондов прямых инвестиций (занимающихся приобретением фирм, их реструктуризацией и последующей продажей) обычно платят налог на прирост капитала по более низкой ставке, чем те, кто работает в других секторах экономики.

. Несмотря на тот факт, что в каждом из этих случаев реакция обычно слабо выражена, или, как говорят экономисты, эластичность налогов является низкой.

. См.: Henry George, Progress and Poverty: An Inquiry into the Cause of Industrial Depressions and of Increase of Want with Increase of Wealth (San Francisco: W. M. Hinton & Company, printers, 1879), 38.

. На это можно взглянуть с другой точки зрения: стоимость земли снижается, и если люди хотят сохранить богатство для обеспечения, скажем, своей старости, то им придется перенаправить более значительную его часть в производительный капитал.

. См.: “The Stern-Stiglitz Report”, упомянут в примечании 28 выше.

. Конечно, есть смысл также сократить наши крупные субсидии на добычу ископаемого топлива (они оцениваются в $20,5 млрд в составе ежегодных дотаций корпорациям, большая часть которых поступает через налоговую систему, и эта сумма позволила бы увеличить правительственные расходы на другие цели). David Roberts, “Friendly Policies Keep US Oil and Coal Afloat Far More than We Thought,” Vox, Oct. 7, 2017, на основе данных организации Oil Change International. В этих данных отсутствуют многие категории субсидий, например те, что идут напрямую потребителям. МВФ оценивает энергетические субсидии (которые по большей части направляются в сферу добычи ископаемого топлива) в $5,3 трлн в 2015 г., или в 6,5% от глобального ВВП. David Coady, Ian Parry, Louis Sears, and Baoping Shang, “How Large Are Global Energy Subsidies?,” International Monetary Fund, 2015. Американские субсидии там оценивают в $600 млрд в год.

. Совокупные глобальные потери от стихийных бедствий оцениваются в $335 млрд. На Соединенные Штаты приходится 88% глобальных экономических потерь. Natural Disasters 2017, (просмотрено 28 января 2019 г.). См. также: Pascaline Wallemacq and Rowena House, “Economic Losses, Poverty and Disasters 1998–2017” (United Nations Office for Disaster Risk Reduction and Centre for Research on the Epidemiology of Disasters, 2018), просмотрено 24 января 2019 г., доступно на сайте .

. На самом деле она влияет на эффективность финансовых рынков. Как подчеркивает Майкл Льюис в своей книге 2014 г. «Flash Boys: Высокочастотная революция на Уолл-стрит» (Альпина Паблишер, 2019), в значительной мере высокочастотная торговля представляет собой не более чем технологически современный способ «игры трейдера против своих же клиентов», которая в менее сложных формах является противозаконной. Деньги, получаемые этими трейдерами, в ином случае попадали бы к тем, кто инвестирует на основе реальной информации и мог бы повысить общую эффективность экономики. См.: Joseph E. Stiglitz, “Tapping the Brakes: Are Less Active Markets Safer and Better for the Economy?”, доклад на конференции по финансовым рынкам, организованной Федеральным резервным банком Атланты в 2014 г.: Tuning Financial Regulation for Stability and Efficiency, Apr. 15, 2014, доступно на сайте .

Глава 10. Достойная жизнь для всех

. Даже в Коста-Рике, где доход на душу населения в четыре раза ниже американского, средняя продолжительность жизни больше в определенной мере из-за того, что она предоставляет качественное медицинское обслуживание всем.

. Данные Бюро экономического анализа США. Общий долг достиг максимума 119% после Второй мировой войны. “Gross Federal Debt as Percent of Gross Domestic Product,” St. Louis FRED, просмотрено 15 июля 2018 г., доступно на сайте .

. Доходность инвестиций в образование была огромной — в соответствии с оценкой конгресса $7 на каждый вложенный доллар. Использование возможностей в сфере образования варьировало очень сильно в зависимости от расовой принадлежности: только 12% афроамериканцев добирались до высшего образования по сравнению с 28% белых. Эдвард Хьюмс объясняет механизм этой дискриминации в своей статье “How the GI Bill Shunted Blacks into Vocational Training,” The Journal of Blacks in Higher Education, no. 53 (Autumn 2006): 92–104. Примечательно, что, хотя закон о льготах для военнослужащих и оказал заметное влияние на уровень образования на Севере, этого нельзя сказать о Юге. См.: Sarah Turner and John Bound, “Closing the Gap or Widening the Divide: The Effects of the GI Bill and World War II on the Educational Outcomes of Black Americans,” The Journal of Economic History 63, no. 1 (2003), 145–77. Закон о льготах для военнослужащих также предоставлял льготы и в приобретении жилья, однако и здесь незаконная практика ограничения кредитования не позволяла афроамериканцам воспользоваться ими в полной мере. См.: Edward Humes, Over Here: How the G. I. Bill Transformed the American Dream (New York: Diversion Books, 2006).

. Хотя обсуждение в этой главе сконцентрировано на роли правительственных программ (включая новые государственные варианты) в обеспечении достойной жизни для всех американцев, важно понимать, что регулирование, о котором речь шла в предыдущей главе, имеет не меньшее значение. Невозможно добиться достойной жизни, когда работодатели могут эксплуатировать работников (например, через использование прерывистого графика работы и рабочих мест с нестабильной занятостью), загрязнена окружающая среда или люди постоянно эксплуатируются фирмами, с которыми им приходится иметь дело, неважно какими — интернет-провайдерами, операторами мобильной связи или авиакомпаниями.

. Государственный вариант, то есть предоставляемая правительством услуга, таким образом, может быть предпочтительным.

. Как ни парадоксально, конгресс создал ограниченную частную альтернативу программе Medicare, однако ему пришлось предоставить значительные субсидии частным поставщикам услуг, чтобы они смогли составить конкуренцию.

. Даже до того, как Трамп начал вести подкоп под закон о доступном медицинском обслуживании, порядка 12% взрослых в США оставались незастрахованными. Это примерно 30 млн человек. См.: Zac Auter, “U. S. Uninsured Rate Steady at 12.2% in Fourth Quarter of 2017” (Gallup, Jan. 16, 2018); и Edward R. Berchick, Emily Hood, and Jessica C. Barnett, “Current Population Reports, P60–264, Health Insurance Coverage in the United States: 2017” (US Government Printing Office, Washington, DC, 2018). По оценкам Бюджетного управления конгресса в ноябре 2017 г., в результате налогового закона 2017 г. еще 13 млн человек присоединятся к армии незастрахованных к 2027 г. См.: “Repealing the Individual Health Insurance Mandate: An Updated Estimate” (CBO, Nov. 8, 2017).

. Этот вариант, по сути, означает, что субсидии, предоставляемые здоровыми в пользу больных через частную систему страхования, будут поступать через налоговую систему.

. См.: Peter R. Orszag and Joseph E. Stiglitz, “Rethinking Pension Reform: Ten Myths about Social Security Systems,” in New Ideas about Old Age Security, eds. Robert Holman and Joseph E. Stiglitz (Washington, DC: World Bank, 2001), 17–56. Большинство людей не знают, какая комиссия взимается в альтернативных планах, и, таким образом, не видят влияния комиссий на свой пенсионный доход. В США транзакционные издержки по индивидуальным пенсионным счетам, по оценкам, уменьшают пенсионные выплаты примерно на 30%. См.: See Robert Hiltonsmith, “The Retirement Savings Drain: The Hidden and Excessive Costs of 401(k)s,” New York: Demos.org, 2012, просмотрено 24 января 2019 г., доступно на сайте .

. См. примечание 21 к главе 5. Администрация Трампа, поддерживая банкиров и их стремление к обогащению за счет пенсионеров через эксплуатацию конфликта интересов, отложила внедрение стандартов фидуциарной ответственности, которые действуют в других развитых странах. Затем суд пятого округа, под юрисдикцией которого находятся штаты Техас, Луизиана и Миссури, объявил это правило неконституционным. Все это повышает важность предоставления государственного варианта. Более широкое обсуждение этого вопроса см., например, в Alessandra Malito, “The Fiduciary Rule Is Officially Dead. What Its Fate Means to You,” Market Watch, June 25, 2018, .

. Система выпуска с целью распределения, где ипотечные брокеры помогали банкам продавать ипотечные кредиты инвестиционным банкам для упаковки и выпуска ценных бумаг, которые, в свою очередь, продавались пенсионным фондам и другим инвесторам, стремящимся диверсифицировать свои портфели, описана в главе 5.

. См.: Laurie Goodman, Alanna McCargo, Edward Golding, Jim Parrott, Sheryl Pardo, Todd M. Hill-Jones, Karan Kaul, Bing Bai, Sarah Strochak, Andrea Reyes, and John Walsh, “Housing Finance at a Glance: A Monthly Chartbook,” Urban Institute, Dec. 2018, доступно на сайте .

. Экономическая модель, известная как «гедонистическое ценообразование», показывает стоимость, которую рынки связывают с различными аспектами жилья, включая место расположения и различные элементы сопутствующей инфраструктуры.

. Например, ипотечные компании и инвестиционные банки нередко представляли арендуемую недвижимость как недвижимость, занятую собственником. Этот момент очень важен, поскольку риск дефолта для первой намного выше, чем для второй.

. Экономисты называют это «экономией от масштаба». У большинства людей платежи можно напрямую связать с заработной платой с практически нулевыми предельными затратами. Есть целый ряд практических вопросов и проблем, которые необходимо решить в связи с этим предложением. Хотя эти критически важные детали и требуют внимания, мы здесь хотим лишь подчеркнуть необходимость создания государственной службы кредитования, которая будет значительно эффективнее существующей системы, — правительству в любом случае придется брать на себя риски и участвовать в страховании прямо или косвенно.

. Дефолты по 30-летнему ипотечному продукту случаются намного реже, чем по продуктам, к которым тяготели частные рынки в годы, предшествовавшие кризису, в частности продукты с изменяющимися процентными ставками и крупными разовыми платежами. Однако даже этот продукт менее эффективен с точки зрения распределения риска и стабилизации экономики, чем многие другие предлагаемые продукты (такие, которые описаны в тексте), в том числе в других странах (включая знаменитые датские ипотечные облигации).

. См., например: Deirdre Bloome, Shauna Dyer, and Xiang Zhou, “Educational Inequality, Educational Expansion, and Intergenerational Income Persistence in the United States,” American Sociological Review 83, no. 6 (2018): 1215–53.

. См.: James J. Heckman, “Invest in early childhood development: Reduce deficits, strengthen the economy,” и Ajay Chaudry, Taryn Morrissey, Christina Weiland, and Hirokazu Yoshikawa, Cradle to Kindergarten: A New Plan to Combat Inequality (New York: Russell Sage Foundation, 2017).

. Альтернативы различаются больше всего по последствиям для межпоколенческого распределения дохода, который зависит также от политики в других сферах, например от характера системы социального обеспечения (пенсионной системы). Зависящие от дохода кредиты перекладывают бремя оплаты обучения на поколение, получающее образование, в то время как при бесплатном образовании это бремя ложится на работающее в настоящее время население.

. У людей должна быть возможность получения займа у правительства для погашения частного кредита. Штрафы за досрочное погашение необходимо объявить незаконными.

. Обсуждение связи между неравенством и экономической сегрегацией см. в Sean F. Reardon and Kendra Bischoff, “Income Inequality and Income Segregation,” American Journal of Sociology 116, no. 4 (2011): 1092–1153.

Глава 11. Возрождение Америки

. Конечно, граница между тем и другим не слишком отчетлива, как мы видели в главе 5: безнравственное поведение со стороны банкиров играет важную роль в создании проблем в нашей финансовой системе.

. В XIX в. этот образ был запечатлен в целом ряде книг Горацио Элджера, повествовавших о том, как мальчишки из бедных семей становились зажиточными в результате целеустремленности и тяжелой работы.

. В нашей стране большинство школ даже с самым строгим отбором учащихся принимают студентов независимо от финансового положения их родителей и обеспечивают финансирование так, чтобы все могли учиться. Тем не менее на удивление маленькая доля учащихся (менее 10%) приходит из слоев в нижней части распределения доходов. В университетах Лиги плюща (плюс Массачусетский технологический институт, Университет Дьюка и Чикагский университет) 14,5% студентов принадлежали к верхнему 1% общества и 13,5% — к низшим 50%. Anthony P. Carnevale and Stephen J. Rose, “Socioeconomic Status, Race/Ethnicity, and Selective College Admission,” in America’s Untapped Resource: Low-Income Students in Higher Education, ed. Richard D. Kahlenberg (New York: Century Foundation, 2004); и Raj Chetty, John N. Friedman, Emmanuel Saez, Nicholas Turner, and Danny Yagan, ”Mobility Report Cards: The Role of Colleges in Intergenerational Mobility,” NBER Working Paper No. w23618, July 2017, .

. Современная поведенческая экономика в определенной мере устранила эти проблемы. Однако текущая экономическая политика в США и других развитых странах во многом основывается не на достижениях поведенческой экономики, а на предписаниях стандартной экономической науки, которая исходит из оторванной от реальности концепции полностью рационального, информированного и эгоистичного человека.

. Первая позиция проявляется в дифирамбах, которые раздаются в адрес политических лидеров, защищающих «реформы», даже когда реформы означают просто изменение правил игры в пользу одной группы за счет другой или даже всей экономики. Рейгановские реформы привели к замедлению роста и усилению неравенства, от них выиграли только те, кто находился на самом верху.

Вторая позиция проявляется в действиях тех в Верховном суде, кто по-прежнему считает, что Отцы-основатели должны быть нашей путеводной звездой, даже когда мы сталкиваемся с проблемами, о которых они и понятия не имели.

. В действительности, как мы уже отмечали ранее, первая книга Смита, изданная в 1759 г., называлась «Теория нравственных чувств».

. Этот перечень не претендует на исчерпывающую полноту, он просто фокусирует внимание на основных проблемах, которые я поднимаю в данной книге. Кроме того, я не ставлю себе цель добиться единодушной поддержки конкретных формулировок этих ценностей. Так или иначе, мне очень тяжело видеть, как многие выступают против, скажем, верховенства закона и системы широкой терпимости. Откровенно говоря, есть такие, кто хотел бы сформулировать их так, чтобы они более подходили для продвижения частных эгоистичных интересов.

. Страна особенно остро почувствовала, насколько важно правительство для функционирования нашей экономики и общества, когда Трамп всего лишь частично заблокировал его работу в конце 2018 — начале 2019 г.

. В 2017 г. в федеральном правительстве (без учета Почтовой службы США) работало 2,19 млн человек; в 1967 г. — примерно 2,13 млн человек (см.: U. S. Bureau of Labor Statistics, All Employees: Government: Federal, Except U. S. Postal Service [CES9091100001], retrieved from FRED, Federal Reserve Bank of St. Louis; . Просмотрено 24 января 2019 г.).

. Именно так обстояло дело до принятия законов о безопасности, как отмечается в классической книге Ральфа Нейдера «Опасны при любой скорости» (Ralph Nader, Unsafe at Any Speed: The Designed-In Dangers of the American Automobile, New York: Pocket Books, 1965).

. Президент, который претендует на неограниченное право оправдывать себя и тех, кто работает на него, — это президент, претендующий на неограниченную авторитарную власть. Единственное, что его может остановить, — это сдержка, предусмотренная конституцией: импичмент. Но при такой сильной поддержке в его собственной партии (для отрешения президента от должности требуются две трети голосов в сенате) и такой уверенности в том, что он может «застрелить кого-нибудь» на Пятой авеню и не лишиться своего электората, бояться этого ему, похоже, не приходится.

. Многие важные нормы практически игнорируются: простое изменение, которое принижает мнение лечащего врача при разбирательствах в отношении инвалидности, может привести к многочисленным отказам в выплате пособия по инвалидности.

. В соответствии с данными ОЭСР в 2017 г. реальный ВВП на душу населения в США рос немного медленнее, чем в среднем в странах ОЭСР, однако в 2018 г. этот показатель был немного выше.

. В книге «Что надо изменить в правилах функционирования американской экономики» (Rewriting the Rules of the American Economy) я и мои соавторы указываем на глобализацию и технологию, как на базовые глобальные силы, которые через правила, структурирующие экономику, влияют на все аспекты нашей повседневной жизни, включая неравенство и неравноправие. Однако история на самом деле не так проста: в значительной мере даже такие влиятельные силы, как технология и глобализация, берут начало и обретают форму под действием политики. Технология развивается в результате фундаментальных исследований, и даже в частном секторе на ее направлении сказывается политика. Более активная политика в сфере борьбы с изменением климата стимулирует инвестиции и исследования, нацеленные на снижение выбросов парниковых газов. Низкие процентные ставки понижают стоимость капитала по сравнению со стоимостью труда и таким образом поощряют исследования и инвестиции, направленные на повышение производительности труда. Глобализация в значительной мере определяется политикой, касающейся перемещения через границы товаров, услуг, капитала и людей.

. Это не совсем верно: как мы говорили в примечании 11 к главе 8, с учетом низкой явки избирателей, за Трампа проголосовали «всего 26% тех, кто имеет право голоса».

. Я много говорил об этом в своих книгах «Цена неравенства» и «Великое разделение». Я в этом не одинок. См., например: Piketty, Capital in the 21st Century; и Angus Deaton, The Great Escape: Health, Wealth, and the Origins of Inequality (Princeton: Princeton University Press, 2013).

. В отношении решения по делу Worcester v. Georgia, 31 U.S. (6 Pet.) 515 (1832). В действительности Эндрю Джексон тогда сказал бригадному генералу Джону Коффи: «Решение Верховного суда мертворожденное, и они увидят, что подчинить Джорджию своей власти им не удастся».

. Юг создал экономическую систему, которая поддерживала доминирование старого рабовладельческого класса с помощью издольщины. Юг отставал по уровню образования, доходам, здравоохранению — по всем показателям социального и экономического благосостояния, — причем не только у афроамериканцев. Южные политические лидеры использовали расизм по полной программе, чтобы направить негодование белой бедноты против ее черных соседей.

В конечном итоге статистика Юга улучшилась. В немалой мере это произошло из-за введения общенациональной минимальной заработной платы при президенте Франклине Делано Рузвельте в 1938 г., массовой миграции афроамериканцев с Юга на Север и перемещения промышленности на Юг в поисках дешевой рабочей силы. Казалось бы, законы о гражданских правах 1960-х гг., принятые в результате широкого движения против исторической экономической и расовой несправедливости, должны были изменить ситуацию, по крайней мере на какое-то время забрезжила надежда на это. Однако четверть века спустя реакционные силы, особенно в судах, застопорили прогресс, если не повернули движение вспять: экономическая сегрегация, расовое экономическое разделение и лишение политического влияния стали нарастать как ком.

. Попытка Трампа использовать расизм для получения политического преимущества имеет, конечно, глубокие исторические корни. После принятия законов о гражданских правах при президенте Линдоне Джонсоне республиканцы на Юге использовали повсеместный расизм для инициирования серьезного пересмотра партийной принадлежности.

. Некоторые подчеркивают ту уравнительную роль, которую иногда играют войны. Вторая мировая война заставила страну сплотиться, что позволило ввести высокопрогрессивную шкалу налогообложения и создать условия для послевоенной эры очень низкого уровня неравенства. Однако войны нельзя назвать необходимым или достаточным средством создания эгалитарного общества — это очень затратный и неэффективный путь.

. Это соответствует идее о том, что мы (через государство) сегодня держим свои природные ресурсы в доверительном управлении в интересах будущих поколений. Иногда такой подход называют доктриной общественного интереса, идея которой восходит к своду законов византийского императора Юстиниана. Она встроена в законодательство США в конце XIX в. и является одним из оснований иска 21 ребенка против администрации Трампа в связи с непринятием адекватных мер по борьбе с изменением климата и, таким образом, с отказом от защиты их интересов. Я уже говорил об этом иске в примечании 50 к главе 9.

. В соответствии с данными Федеральной корпорации по страхованию депозитов и Национального управления кредитных союзов (регулирующий орган для кредитных союзов), хотя до кризиса уровень банкротств среди кредитных союзов был примерно таким же, как и среди коммерческих банков, во время кризиса он оказался значительно более низким. Помимо прочего, если объем банковского кредитования малого бизнеса сократился почти на $100 млрд с 2008 по 2016 г., то у кредитных союзов он удвоился с $30 млрд до $60 млрд. См. отчет 2017 г. по кредитным союзам NAFCU2017, доступен на сайте ; и Rebel A. Cole, “How Did Bank Lending to Small Business in the United States Fare After the Financial Crisis?” (Small Business Administration, Jan. 2018).

. Например, Land O’Lakes, крупнейший производитель масла в стране. Он начинался как Миннесотская кооперативная ассоциация маслобоен, а сейчас объем его чистых продаж составляет $14 млрд и в нем трудятся более 10 000 работников в 50 штатах и более чем в 50 странах. Если не принимать во внимание кооперативное жилье, то в стране насчитывается более 64 000 кооперативов, в том числе в коммунальном и сельском хозяйстве. В числе известных кооперативов можно назвать Sunkist и Ocean Spray (производство клюквы).

. Самое яркое отрицание роли коллективного действия и общественного благосостояния принадлежит бывшему премьер-министру Великобритании Маргарет Тэтчер, которая заявила в 1987 г.: «Такой вещи, как общество, не существует».

. См., например: Paxton, The Anatomy of Fascism.

Отправить