ГЛАВА 14
Бавардия
Когда я увидел одежду, сложенную внутри плаща, я был готов бежать обратно и придушить Артура. Понимаю теперь, почему он не показал нам ее сразу.
Через минуту я уже орал на весь лес, что «эту ночную рубашку, эти колготки, эту дырявую женскую блузку и шортики с завязочками я не надену ни за что». Андрей валялся рядом в снегу и помирал от хохота.
— Это колет, Стас… Колет! Нормальная мужская одежда вашего пятнадцатого-шестнадцатого веков. А моду на разрезы взяли у солдат.
— Да так, разэтак и еще вот так! А кружевной воротничок — тоже солдатский?!
— Нет, это испанская мода.
— Ах, испанская?! Дружеский обмен между инквизиторами?! Да чтоб…
Нет, ну, люди добрые! Я даже дома в трениках не хожу, а тут предлагается нацепить шелковое трико! В этом только в цирке выступать.
— Я буду похож на клоуна!
— Ты будешь похож на местного жителя. Я тоже буду похож. Не так это страшно, смотри.
Андрей принялся раздеваться. Когда он скинул рубашку, я заметил шрамы — в нескольких местах, на груди и спине. Бледные тонкие рубчики, довольно мелкие. Но их было немало.
— Это вот у тебя…
— Что? А! От иголки осталось. Когда Артур штопал.
Меня это слегка отрезвило. Чего я разорался, в самом деле. Это же опасно… И адаптеры Артур просил надеть сразу же.
Тем временем Андрей натянул кружевную сорочку, а сверху напялил колет с вырезами-ромбами.
— Ну как?
И гордо повернулся крутом.
Как ни странно, ему такой прикид был очень к лицу. Эссенс стал похож на принца с картинки к «Спящей красавице». Только штаны поменять — и готов.
— Тебе-то идет…
— И тебе пойдет. Bay! Классные тапочки!
Башмаки были еще ничего: мягкие и удобные, с широкими носами.
Я тяжело вздохнул и принялся разоблачаться.
…Разобраться с завязками смог не сразу. Когда мой костюм был полностью завершен, я даже осматривать себя не стал, а сразу полез за адаптером. Нацепил, слегка повернул колесико…
И тут же понял, что зря заправил кружевной воротник под колет. Его надо обязательно выпускать наружу. И банты на подвязках должны выглядеть не так… Андрею я тоже об этом сказал.
— Откуда ты знаешь? — удивился он.
— Не знаю. Как-то… само пришло.
— А-а-а! Адаптер же!
Андрей быстро нацепил гарнитуру, включил ее.
— О! Здорово! Среда к среде, мир к миру!
Оказалось, эта штука не только с языков переводит, но еще и каким-то образом влияет на информационно-мозговую деятельность. «Настраивает на мир».
Знал бы сразу — надел сначала ее, а потом за шмотками лез.
Плащ оказался лучше всего. И совсем не брезентовый, это тоже хитрая мимикрия. Мы с Андрюхой, уже вовсю стучавшие зубами, сразу согрелись.
— И гвоздь программы — плоский берет! — объявил он, нахлобучивая головной убор.
Вот теперь точно — «прынц». Только без шпаги.
— Слушай, ты выражениями нашими так и сыплешь. «Гвоздь программы», «классные тапочки»… Раньше я за тобой этого не замечал.
— Какой гвоздь? Я не говорил про гвоздь. Это адаптер на тебе! А насчет тапочек — ты и сам так говоришь.
Точно. Сказал не далее как позавчера вечером. Увидел Катьку в новых сандалиях…
Все. Не буду про Катьку. Не буду, не буду.
— Давай карту смотреть.
План местности был сложен вчетверо. Что за удобная штука — динамическая карта! Во-первых, стоит ткнуть пальцем в любой участок, он тут же увеличивается. Во-вторых, можно увидеть не только рельеф, но и погоду, и растения, и зверюшек…
— Обычный комп, на самом деле. Удобная модификация просто.
Да уж. Когда комп не толще картонного листа — преимущество не оспоришь.
Лес, где мы сидели, обозначался красной точкой. От нее тянулась линия к деревне, потом пунктиром пересекала горы и сразу за ними заканчивалась жирным крестом.
— Это нам через горы надо?!
— Артур утверждал, что там перевал невысоко. Главное — не пропустить его.
Артур — экстремал-любитель. И мы вместе с ним.
— Да тут рядом. Самое сложное — не нарваться на неприятности в таверне. Пойдем, что ли?
Мы поднялись. Два чудика в плащах, беретах, лосинах и смешных башмаках.
— А нашу-то одежду куда девать? — спохватился я.
— Пелганен не сказал. — Андрей стянул мешок. — Но насколько я знаю, здесь должны быть контейнеры…
Он извлек два свернутых в трубочку пакета — черный и белый, как для мусора.
— Вот сюда кладешь, а потом…
Он быстро затолкал мой одежный ком и кроссовки в черный пакет и заклеил.
Пакет вспыхнул у него в руках и рассыпался мелкой пылью.
— А-а! Черт! Перепутал. Этот уничтожающийся, надо было в белый совать.
Я мрачно смотрел на Андрея, скрестив руки на груди.
— Ну, — сказал я грозно. — Рубашку я твою надену, брюки подверну. В туфли вату натолкаю! А ты пойдешь так.
— Да ладно. Может, я вообще тут останусь.
Андрей засунул свои вещи в белый пакет, залепил, а потом стал скручивать все это жгутом. В результате объем получился не больше подушки-сумочки.
— Магия.
— Физика! Ну извини, Станислаус! Я просто расслабился, это непростительно, я знаю. Исправлюсь.
Станислаус… Это я, значит. Необычно, но вроде не воротит. Значит, привыкну.
Мы удивительно легко передвигались по снегу. Видимо, ботинки тоже непростые.
Вот и деревушка.
Два мальчика, несущиеся по улице с деревянными подобиями санок, остановились и вылупились на нас. Одеты они были почти так же нелепо, как мы. Только вместо плащей — балахоны. И шапки похожи на колпаки.
— Чего они уставились, а? Что-то не так? — зашептал я на ухо Андрею.
— Дяденьки! Вы что, через лес шли? — спросил старший мальчик.
Вот оно что! Мало быть одетым под эпоху. Надо еще вести себя правдоподобно, а не падать с неба.
— Через лес, мальчик, через лес. Из славного города Макбурга идем, — и добавил тихо мне: — Макбург, запомни. Артур сказал.
— Там же разбойники! — воскликнул младший мальчик.
— А мы их не встретили! — вставил я свои пять копеек.
— Стан, ты лучше ничего не говори. Идем себе мимо.
…Таверна называлась «Цветущий миндаль». Должно быть, он в этой местности и вправду растет.
Низенький, аккуратно побеленный домик, удивительно похожий на ту кафешку в Лабиринте, где мы со Светой…
Эх… надо держать себя в руках.
Андрей толкнул тяжелую дверь, и мы оказались внутри жарко натопленного помещения.
Не могу сказать, что внутреннее убранство таверны поразило меня. Сейчас модно оформлять залы в кафе и ресторанах «под старину» — с деревянными столами и стульями. С очагом и «национальной одеждой» официантов. Вот только туши на вертелах над каминами обычно не готовятся.
Белокурая девушка в расшитой цветами юбке, раскрасневшаяся от жара, подскочила к нам и поинтересовалась: не желают ли господа комнату.
Обращение «господа» меня несколько смутило. Господа бродячие музыканты, да. Не слишком ли богато Артур нас одел?
Девушка ждала, не сводя с меня любопытных серых глаз. Над туго зашнурованным корсажем вздымалась довольно пышная для ее роста грудь…
— Ночлег нам не нужен. Принеси-ка нам пива да чего-нибудь поесть, красавица! — объявил Андрей.
Быстро он тут освоился.
— Сию минуту, сударь!
Девушка присела и унеслась, на прощанье снова обернувшись на меня.
— Смотри, как она в тебя глазами стреляет, чуть не съела! — шепнул эссенс, направляясь к дальнему столу у стены. Я шел следом, уже в слегка приподнятом настроении.
Что ж, пустячок, а приятно…
Мы сняли плащи и береты, уселись, оглядывая посетителей. Народу было не так много, но все как один пялились на нас. Преимущественно бедно одетый люд, в потертых колетах, в полинялых плащах. Компания, сидевшая у самого огня, вообще выглядела как шайка головорезов. У некоторых недоставало передних зубов. В противоположном углу прикорнул над кружкой молодой парень с длинными, до плеч, светлыми волосами. Этот выглядел наиболее прилично — в новеньком темно-красном балахоне (Андрей сказал, как это называется, но я сквозь гул голосов не расслышал) в цвет бархатного берета, лежащего на столе. На берете улегся, вытянув лапы, какой-то серенький зверек. Не то соболь, не то куница… Не силен я в них. Да и не видел никогда, чтоб дикие звери вот так себя вели.
— Не обращай внимания, — сквозь зубы процедил Андрей. — Это деревня. Здесь каждый путник на счету. Тем более новые лица.
Еще бы. Я бы тоже заметил, если бы в рабочую столовую, где все в спецовках, вдруг вперлись два франта в пиджаках с иголочки. А именно так мы и выглядели.
Но — не более того.
Девушка принесла нам две кружки пива, мясо в деревянных судках и свежий хлеб.
И плюс ко всему — два больших ножа и двузубую вилку.
Одну.
— Не обессудьте, господа, у нас небогато…
— Как зовут тебя, милая?
Ну и зачем Андрею это нужно? Сам ведь говорил — лучше поменьше разговаривать.
— Керстин, добрый господин, — бойко ответила девушка.
А поглядывает все равно на меня, а не на него. Даже странно…
— А что же не видно хозяина, Керстин? Почтенного герра Томаса?
Красотка сразу погрустнела.
А Андрей, похоже, осведомлен гораздо лучше меня.
— Отец приболел. Второй день не встает.
— Разве нет у вас в деревне целителей? — продолжал расспросы Андрей, отхлебывая из кружки.
— Нет, сударь. Старая Берта померла, а молодых не научила. Но есть целительница за перевалом, уж думали давеча, не послать ли за ней. Если до утра не отпустит отца хворь, придется мне идти…
— Как же ты одна через перевал пойдешь? — не сдавался Андрей. А я никак не мог понять, чего он хочет.
— А что делать, добрый господин. Попросить-то некого…
В этот момент девушку позвали, и она убежала.
— Ну что, Стан, — произнес Андрей, разрезая мясо, — у нас две новости. Вернее, даже три. И все три — так себе.
— Целительница за перевалом?
— Вот именно. Ритка здесь всего ничего, а уже себя обнаружила. А тут инквизиция и костры настоящие.
— А две другие? И откуда ты знаешь про этого Томаса?
— Мы всю ночь с Артуром думали, какую линию поведения лучше выбрать. У Томаса надо было спросить о перевале. Либо он проводил бы, либо дал нам кого-нибудь в спутники. Его болезнь — вторая новость. Самим искать придется.
— Ну, может, нас Керстин проводит?
— Она туда не пойдет.
Андрей запихнул кусок мяса в рот и отдал мне вилку. Переходящий приз.
— Почему не пойдет?
Я занялся едой. Ох, вкусно…
— Потому что я сейчас его вылечу. Я не могу этого не сделать. А после того, как я его вылечу, он тоже туда не пойдет, и никто с нами не пойдет. Это третья новость.
— Да в чем дело-то?
— А ты смотри, сейчас увидишь.
Дальше все произошло быстро, как в клипе.
Не церемонясь больше друг перед другом, мы ели мясо, хватая куски руками, и вскоре его прикончили. Салфеток не было, пришлось воспользоваться скатертью. А что? Туг все так делают. Когда Керстин пришла забрать грязную посуду, Андрей попросил провести его к хозяину. Сослался на то, что умеет врачевать.
Девушка всплеснула руками и буквально потащила «доброго господина» к отцу.
Эссенс вернулся минут через семь вместе с трактирщиком. У того оказалась пустяковая простуда, которая в этом мире убирается еще легче, чем в нашем. Ну какие узлы на паутине у человека, живущего в заповедном климате, потребляющего только экологически чистую пищу, занимающегося физическим трудом, не имеющего телевизора, компьютера, злого начальника… Нет, конечно, у него есть свои проблемы. Конкуренты, разбойники, налоги, брюшной тиф… Хотя, брюшной тиф и у нас встречается. Но это цветочки по сравнению с загазованностью и… двадцать первым веком.
Единственными факторами не в пользу пациента были возраст да привычка злоупотреблять пивом. Иначе Андрей вылечил бы его еще быстрее.
Томас — дородный мужчина с брюшком — рассыпался перед Андреем в благодарностях, просил остаться ночевать, принес нам две порции бульона и еще пива — совершенно бесплатно. И все вроде бы складывалось хорошо, но вдруг противный голос, принадлежащий кому-то из беззубых оборванцев, возопил:
— Колдуны! Это колдуны! Держите их!
Все посетители повскакали с мест и — кто со страхом, а кто и злобно — воззрились на нас.
Хозяин, смутившись, бочком-бочком, отошел в сторону.
К нам подступала толпа.
Нет, это уже слишком!
Сколько же надо было пройти, сколько всего пережить: и костер, и «расчлененку», и побег от милиции, и кандалы, и полет в пустоте, и угрозу смерти — причем неоднократную — и много чего еще, чтобы в конце концов в задрипанной харчевне средневековой давности тебя объявили колдуном!
Не знаю, что там чувствовал Андрей — вроде он даже был готов к этому, — а я зверски разозлился.
Я, Латушкин Станислав, системный администратор в аудиторской фирме лучшего города Земли! И я не позволю какому-то сброду…
Я вскочил на стол, схватил две пивные кружки и, выплеснув их содержимое на голову ближайшему бюргеру, заорал:
— А ну, подходи по одному!
Клянусь, они замешкались. Даже как-то растерялись.
Андрей встал рядом со мной, поигрывая ножами, и внятно сказал:
— Ну ты, блин, вообще даешь, майн либ!
Интересно, какую часть фразы адаптер не осилил?
Белобрысый парень, хозяин зверька, до сих пор, казалось, дремавший, встрепенулся и с интересом посмотрел на нас.
Близко никто не подошел. В нас полетел горшок с бульоном.
Мы отпрянули в разные стороны, и он вдребезги разбился о стену, выплеснув содержимое.
— Добро переводить?! — взревел хозяин.
Это послужило сигналом к началу битвы.
В нас уже швыряли всем подряд, в том числе ножами и вилками, но в основном — предметами потяжелее, типа стульев и посуды.
Мы с Андреем быстренько спрыгнули со стола и заняли оборонительную позицию.
Швыряться было особо нечем. Андрей метнул свою пару ножей, пригвоздив кого-то к стене — не смертельно, впрочем, да я попал пивной кружкой в чей-то лоб. Но вскоре народ, видя, что мы безоружны, попер напролом. Стол нам еще удалось кое-как перевернуть на наступавших, но силы явно были неравными. Дело окончилось бы плохо, если бы не парень в балахоне. Он выхватил шпагу — да-да, у него, оказывается, была шпага, а под балахоном — кираса — и подскочил к нам.
— А ну — назад! — крикнул он беснующимся оборванцам. — Кто подойдет, того проткну, как зайца!
Парень был явно моложе меня — Кириллу ровесник, наверное. Но держался так, словно он какой-нибудь граф. Или еще круче.
Несмотря на его воинственный вид, несколько человек все же полезли в драку. Один, длинный и давно не мытый, схватил кочергу и бросился на нашего неожиданного заступника.
И они сцепились. Нет, правильнее сказать — скрестили. Шпагу с кочергой. Некогда было любоваться мастерством, потому что на меня полез толстый краснощекий мужик с огромной лысой головой. Я вообще-то филантроп, но ничего не оставалось, как молотить по его голове оставшейся в руках кружкой.
В общем, не очень эстетичная была драка, нечего описывать.
Андрей с криком «жаль, что бокс, а не фехтование» схватился с двумя. В рукопашной схватке за него можно не беспокоиться, я же видел его в деле. Это не то что от кружек уворачиваться.
До сих пор не могу поверить, что все происходило на самом деле. Скорее это был кошмарный сон.
В общем, пока я кое-как, с трудом и синяками, справился с одним, Андрей и этот парень отделали человек восемь-девять. На двоих, правда. Часть разбежалась, остальные, оставшись в меньшинстве, уже не лезли.
— Вам лучше поскорее уйти отсюда! — произнес парень со шпагой. — Сейчас сюда заявится вся деревня. Куда вам нужно?
— К перевалу, — тихо вздохнул Андрей.
— Вы ищете Грэту? — нахмурился парень.
— Да. Только, пожалуйста…
— Я провожу вас. Хозяин! Вот тебе за разбитую посуду!
Он оставил трактирщику горсть монет. Мы с Андреем присоединились, хотя и не понимаю я их странных обычаев. Мы, что ли, начали посуду бить?
— Тери! — позвал парень. Зверек, до сих пор испуганно жавшийся в углу, вскочил и быстро, как молния, помчался к выходу, обогнав нас.
— Меня зовут Дитрих, — представился парень, когда мы, все в ссадинах и кровоподтеках, в попорченных костюмах, уже отошли на порядочное расстояние от деревни. Вроде никто не собирался нас догонять. — Я часто бываю в Мильхендорфе по делам, и меня тут все знают. С кем имею честь?
— Андреас, а это мой друг — Стан. Станислаус. Мы музыканты из Макбурга.
— Так ли это?
Мы поднимались по узкой тропинке в гору, зверь — серебристый хорек, как сказал Дитрих, бежал впереди.
— Мне показалось, вы более — целители.
— Только он, — ответил я.
— На чем же вы играете? — полюбопытствовал Дитрих. Вот въедливая бестия!
— На свирелях, — заученно ответили мы.
— О! Рад буду послушать. К несчастию нашему, ночевать придется в горах. Но в паре сотен шагов отсюда есть хижина пастуха, там и остановимся. Тери, где ты?
Он пробежал немного вперед по тропинке, отыскивая хорька.
— Стан! Тебе нельзя пить пиво натощак! — прошипел Андрей. — Я до сих пор в себя прийти не могу, как вспомню тебя на столе с кружками в руках!
— Я трезв, как стекло, — серьезно сказал я. — Только если честно, Андреас, я несколько устал.
— Скоро придем, Дитрих сказал.
— Я не в том смысле устал. А вообще.
Вернулся парень с хорьком, избавив нас от неприятного разговора.
…Хижина, к счастью, оказалась даже ближе ста шагов. Ветхая, правда. Но нашим усталым сущностям сейчас подошел бы и шалаш.
Очаг был выложен прямо на земляном полу, из камней. Постель была одна, из сухих листьев и овечьих шкур.
Совместными усилиями мы развели огонь. Дитрих вскипятил в найденной в домике примятой посудине травяной чай, Андрей сыпанул в «котелок» какую-то пряность, имеющуюся среди тех «ненужных мелочей», о которых говорил Артур.
— Ах, чудесный вкус! — попробовав, оценил наш новый знакомый. — Так откуда, стало быть, вы?
— Из Макбурга! — сонным голосом повторил Андрей и рухнул на шкуры. Через секунду он уже спал. Досталось все-таки ему в этой драке.
А вот мне спать совсем не хотелось. Как и Дитриху.
Мы сидели у горящего очага, все подкладывая хворост, который неизвестный мне пастух заготовил в избытке. Красноватые отблески падали на лицо нашего нежданного товарища — очень молодое лицо, но чересчур серьезное. У Кирилла я никогда не видел такого выражения, как и у большинства его друзей.
— Я сам из Макбурга, — наконец произнес Дитрих. Ну вот, я так и знал! — И голову даю на отсечение: ни ты, ни твой друг ни разу там не были. И пряность, именуемую корицей, туда пока не завезли.
Он помолчал, помешивая палкой уголья, словно давал мне время опомниться.
— У каждого есть свои тайны, — продолжал этот странный паренек. — И каждый вправе их хранить. Я тоже не открываю своего занятия по некоторым причинам. Но вы идете к Грэте. А Грэте я никому не позволю причинить зло. И я хочу знать — зачем она вам.
Все-таки хорошо, что есть адаптер. Иначе я бы ни в жизнь не догадался, что Грэта — это уменьшительное от Маргрэта. Маргарита попросту.
Я напряг все свои умственные способности. Может, Артур и дал Андрею достаточно четкие указания о том, что можно говорить случайным попутчикам, а что — нет. Но Андрей спит. А я, как обычно, не в курсе.
— А кто ты ей такой? — спросил я, чтобы потянуть время, пока не придумаю что-нибудь умное.
Дитрих перестал мешать палкой в костре и обхватил колени руками.
— Никто. Я хотел бы стать для нее всем, — произнес он с чувством. — Но она ждет какого-то своего потерянного жениха.
Ах, Андрюха! Рано ты уснул…
…Мне повезло на этот раз. Пока я обдумывал ответ, Дитрих и сам стал клевать носом.
Я осторожно подвинул его к Андрею, а сам улегся с краю. Чувствуя, что тоже засыпаю, я накрыл потухающий очаг специальным колпаком, припасенным в хижине как раз для этой цели.
